В сердце бури

The Gathering - Saturnine Ноябрь 2000 года. Сплошная головная боль. Эта кипа документов сводит с ума, в обоих отделах министерства, где работает Гермиона, начинается суматоха, ведь остался всего месяц для сдачи годового отчета по всем делам. Грейнджер гневно отбросила перо, когда поняла, что ещё нужно забрать несколько документов по делам гоблинов, а для этого снова нужно будет ехать в Гринготтс. Да, ведьма ещё не дослужилась до того, чтобы начальство выделило ей личного помощника, но и полномочий у неё уже было гораздо больше, чем у новичка. Был свой уютный кабинет, который ей позволили выбрать самой, и который был равноудален от обоих департаментов. Для Гермионы никогда не было проблемой успевать всё, её воли, интеллекта и моральной выносливости хватало, чтобы играючи расправляться с любой нагрузкой, даром что личной жизни у неё все равно не было. Хвала Мерлину, что никто не оказывал ей знаки внимания, она просто пугала многих своим нездоровым трудоголизмом. О Роне, что когда-то пытался за ней ухаживать, она узнала, что он крепко повязан романтическими отношениями с мисс Браун. Гермионе она никогда особо не симпатизировала, но, надо признать, её чудесное спасение во время финальной битвы за Хогвартс значительно улучшило всем жизнь. На сегодняшний вечер Грейнджер запланировала две деловые встречи, и перед ними небольшой перерыв, чтобы сходить с Невиллом в какое-нибудь кафе, чтобы перекусить и поболтать. Последнее время её друг был особенно обеспокоен тем, что ему трудно дается однообразная и скучная работа в министерстве. Ханна, все же, мягко успокаивала его и умоляла не рубить с плеча, дав себе возможность проявить себя на работе. Невилл не хотел её расстраивать и понимал, что она, в сущности, более чем права. Гермиона украсила свой кабинет колдографиями, а на стене попросила установить деревянную панель, к которой могла прикреплять материалы для работы, чтобы всё всегда было перед глазами. Вот уже больше года этот кабинет был для неё убежищем, в котором она проводила значительно больше времени, чем в своей маленькой квартирке в Лондоне, приходя на работу в несусветную рань и уходя далеко затемно. Кабинет был отражением её натуры - здесь не было ничего лишнего, за исключением большого количества книг, ровными рядами стоящих на полках стеллажей вдоль стен. Выходные для слабаков. Девушка откинулась на спинку своего изящного кресла, выполненного из тёмного дуба, с невероятно мягким сидением и подлокотниками. Спина и поясница были миллион раз благодарны ей за этот выбор, ведь сидеть здесь почти круглые сутки на чем-то менее достойном грозило ведьме серьезными проблемами и болью в мышцах. Порой работа была активной, подразумевающей беготню по всему министерству и присутствие на различных заседаниях, где обсуждались новые законопроекты, поправки, инициативы и прочие околоправовые аспекты магического мира. Но порой, как сейчас, приходилось расшибаться в лепешку, чтобы осилить обработку всей документации, на которой должна была быть личная подпись Гермионы.  Как же сильно болит голова. Девушка хмуро придвинула к себе стопку листов пергамента с одной стороны и книгу с другой, сверяя, перепроверяя и сопоставляя данные, необходимые для отчетов. Огромным плюсом было то, что никто не давил на неё, но и довольно часто не воспринимал некоторые её идеи всерьез. Для начальства она была просто гиперактивным и сверх-ответственным сотрудником, который маниакально относился к своей работе, и даже сама Гермиона не осознавала, что она вливала столько своих нервов по одной простой причине - заполнить огромную пустоту в душе. Из этой зияющей раны то и дело сквозил холод, мешающий строить обычную, размеренную и гармоничную жизнь. Гермиона непроизвольно сдавила левый висок, склонившись к зеленой настольной лампе, свет от которой молочной дымкой рассеивался по столу. Стук в дверь. Вспомнив, что с минуты на минуту должен появиться Невилл, Гермиона небрежно крикнула: - Войдите! - и не отрываясь от своих документов суетливо прошептала входящему: - Подожди секунду, я сейчас закончу и мы пойдём. Девушка прикусила губу и подняла глаза.  Гарри стоял перед её столом, молча глядя ей в глаза своими изумрудными омутами. Сердце Гермионы замерло, когда она прочитала его лицо. - Гарри? Поттер выглядел очень собранным, с безупречной осанкой и почти военной выправкой, боевая мантия аврора идеально подчеркивала его фигуру и внушала серьезное уважение. Последние годы Гарри успешно ловил остатки преступных банд, которые были так или иначе связаны с носителями тёмных меток. Взгляд Гарри стал мудрее и суровее, в нём всё было гармонично. За ним по-прежнему хотелось следовать и поддерживать его идеи. Как и Гермиона, он посвятил себя тому, чтобы бороться с последствиями войны и приведению волшебного мира в порядок, и он трудился столь же самоотверженно, как и она. Разница была в том, что он ежедневно подвергал себя риску, рвался в бой и собственноручно арестовывал тех, над кем обязано было свершиться правосудие.  - Здравствуй, я очень рада твоему визиту. - Здравствуй, Гермиона, - его голос был мягким, но зная его столько лет, девушка безошибочно уловила странное настроение, которое с ходу не могла определить. - Как ты? Пойдешь на обед со мной и Невиллом? Гарри слабо улыбнулся и отрицательно повел головой, держа руки за спиной. - Я пришел поговорить с тобой. Я не спал всю ночь, обдумывая, как начать этот разговор, но в итоге, не придумал ничего лучше, чем просто прийти к тебе сюда. Чем раньше я всё пойму, тем лучше. Гермиона встала из-за стола и обогнула его, чтобы оказаться в шаге от Поттера и, с легким волнением, обнять его. Гермиона с облегчением выдохнула, когда он, наконец, притянул её к себе, и она оказалась в его таких родных объятиях. - Что случилось, Гарри? - она обеспокоенно наклонила голову, а брови дернулись вверх, раскрывая её ясный,  полный сочувствия взгляд. Кажется, мне показалось… Грейнджер уловила сердцебиение Гарри, пробивающееся через несколько слоев одежды. Возможно для Поттера было большим стрессом прийти сюда к ней, и именно поэтому он выглядел странным. - Вчера мы искали Кроули, получив наводку о его местоположении. Я и ещё трое Авроров окружили его, и когда он понял, что ему некуда бежать, просто начал хаотично бросать в нас непростительные заклинания. Гермионе не понравилось начало его рассказа, желудок непроизвольно дернулся, но ведьма решила дать Гарри возможность высказать все. Гарри вздохнул, его голова, судя по всему, тоже болела. На работе он не носил очки, отдавая предпочтение магловским линзам, укрепленных чарами неснимаемости, и от активной работы и бесконечных передвижений его голова кружилась, особенно если служба затягивалась, и ночные вылазки приходилось делать все чаще. - Ты ранен? - неуверенно прошептала Грейнджер, присев перед другом на свой стол. И даже так Гарри все равно смотрел на неё сверху вниз. Поттер покачал головой. Было видно, как тяжело ему даются все последующие слова. Гермиона ожидала, что он присядет на стул или диван в углу кабинета, попросит что-нибудь горячее, вроде чая или какао, как в старые добрые времена, но он стоял без движения, подбирая слова и контролируя свой дрожащий голос. - Мы схватили Кроули, затем должны были провести стандартный обыск имущества. Ты прекрасно знаешь, что у бывших пожирателей и их приближенных немало артефактов и разного волшебного хлама сомнительного происхождения и назначения. Это то, что Авроры порой даже не изучают подробно, просто привозят в министерство для дальнейших исследований, но мы сами не занимаемся этим. Гермиона все ещё не понимала, к чему он клонит. Что-то очень сильно всколыхнуло нервы Гарри, и часть её души была окутана тягучей чёрной безысходностью, ощущение которой подбирались к девушке вдоль позвоночника. - Гарри, что произошло? На лице Поттера на долю секунды проступила печаль, он нежно и встревоженно смотрел на неё, но ни один нерв в его теле не дрогнул. - Я хочу показать тебе что-то. Он открыл внутренний нагрудный карман своей мантии и бережно достал кусок старинного пергамента, который вот-вот мог рассыпаться на части. Рассохшееся бурое волокно с почти незаметными буквами, будто бабочка, трепетало в руке аврора. Будто дрожала вовсе не рука, которая держит его. - Что это? - прошептала ведьма, соскользнув со стола, чтобы протянуть руку навстречу находке Гарри. Он бережно развернул пергамент и положил на стол, с легким прищуром глядя на Грейнджер. Мимолетное щемящее воспоминание вспыхнуло в её голове, когда она увидела, что этот лист бумаги можно было разложить ещё на несколько, увеличивая его в размере. До боли знакомо… - Это похоже на карту мародеров… - тихо сказала ведьма, невесомо касаясь края пергамента рукой. - Это не карта, хоть принцип и похож. Больше напоминает дневник Реддла. - Почему? Гарри закрыл глаза и выдохнул. - Потому, что ему нужна моя кровь. Смотри. Гарри достал крошечный перочинный нож и слегка надрезал свой палец, дав густой темно-красной капле скопиться. Как только кровь начала стекать вниз, он прижал палец к пергаменту и чуть приподнял голову. Гермиона распахнула глаза и отпрянула от стола, не понимая, чего ожидать. - Гарри, это темная магия? Это опасный артефакт? Что ты делаешь! - девушка схватила его за предплечье и в ужасе сжала его, глядя, как кровь мгновенно впитывается в бумагу, словно насыщая этот предмет. Давая ему энергию для проявления своих свойств. - Подожди… пожалуйста, смотри внимательно, - теперь уже Гарри взял девушку за руку и успокаивающе пытался остановить её дрожь.   - Гарри, я не понимаю, что это? Он взял пергамент и придвинул его таким образом, чтобы появляющиеся буквы были хорошо видны девушке. На плотной рыхлой поверхности стали возникать красные буквы, медленно проявляясь, словно свежая фотография из полароида. «Гарри Поттер». Над ним проявились ещё четыре слова: «Джеймс Поттер. Лилли Эванс». - Что это? Семейное древо? Гарри выжидающе молчал. Рядом с ним проявилось имя: «Гермиона Грейнджер». - Гарри, что это?  Рука Гарри оказалась на её плече, и она вздрогнула, когда под их именами, будто выцветая на глазах, бумага покрылась буквами, образуя ещё одно слово. «Нерождённый». Девушка испуганно повернулась к нему, лицо Гермионы вмиг побледнело и глаза изумленно уставились на Поттера. - Гарри? Волшебник вздохнул, отступил от неё и с грустью взглянул ей в глаза. - Я знаю. Неловкую паузу нарушил стук в дверь, и мгновение спустя в дверях показалась голова Невилла. Он по обыкновению без спроса входил в кабинет Грейнджер, зная точно, что она снова забыла про перерыв и сидит над своими книгами и документами как сфинкс. - Ой, я не вовремя? Привет, Гарри! - Невилл добродушно улыбнулся и увидел лицо Гермионы, застывшее и, совершенно точно, не радостное. Девушка натянуто улыбнулась и кивнула ему: - Пожалуйста, Невилл, не жди меня. - Всё хорошо?  - Да, не волнуйся.  Невилл будто сдулся, делая шаг назад и исчез из кабинета, глухо закрыв за собой дверь. Гарри вздохнул, собираясь с духом.  - Когда это произошло? - тихо спросил он. - После нашей ночи… нашей первой ночи, Гарри… это случилось в марте. Мы были в бегах, помнишь? Поттер уставился взглядом на стол, наблюдая, как алые витиеватые буквы становятся прозрачными и испаряются, одна за одной растворяясь в пустоте. Его сердце билось через раз, то отставая от своего обычного ритма, то опережая его. Если бы Гермиона не знала его, то не поняла бы, каких нечеловеческих усилий ему стоило его спокойствие. - Ты знала, что беременна? Девушка виновато всхлипнула, задыхаясь от паники, трещавшей внутри её горла: - Я… я только догадывалась… но поняла уже слишком поздно. Я не могла бросить все и бежать к колдомедикам. Гарри повернулся к ней с таким болезненным выражением лица, что ей уже хотелось разрыдаться. Поттер физически ощущал, что его сердце резали заживо ржавым грязным ножом, поворачивая лезвие из стороны в сторону.  - Ты обязана была мне сказать. Я бы защитил тебя и спрятал вас с малышом. Ты не должна была рисковать. Гермиона задыхалась от слёз, полыхающих на её щеках. Гарри не должен был этого узнать, никогда! От осознания того, как ему, должно быть сейчас больно, Грейнджер протяжно завыла, рыдая перед ним и содрогаясь от накатившего чувства вины. Слезы градом сыпались с его глаз, когда он до боли сжал её руки и упал перед ней на покосившихся ногах. - Если бы он был жив, если бы он родился и был нашим ребенком, ты была бы со мной? - Гарри почти не соображал, сгорая в объятиях скорби и беспросветной тьмы. Гермиона нежно смотрела на него, заходясь в истерике, которая мешала дышать. - Я была бы только с тобой… - тихо сказала она, глядя на его чёрные волосы, когда он склонил перед ней голову, словно кладя её на плаху и ожидая казни. Гарри пытался осознать, как близко он был к тому, чтобы иметь семью с его любимой девушкой, что она носила под сердцем его ребёнка, и он даже не знал об этом. Не знал! И ничего не мог сделать, чтобы спасти его, защитить их обоих, спрятать от войны. Ему бы хватило его огромного состояния, чтобы скрыть их от всех, давая им возможность ни в чем не нуждаться. Если бы только он знал… Внезапно Гарри замолчал, его плечи перестали подниматься, он полностью застыл, продолжая крепко сжимать её руки. Его голос, словно кнут, хлёстко ударил Гермиону. - Почему…  Она отрывисто дышала, боясь пошевелиться. Его руки больно вцепились в её хрупкие нежные запястья. - Почему, Гермиона… Девушка слышала грохот, с которым её сердце металось внутри. Жалость, злость, досада, боль, отчаяние и страх. Все эти чувства внезапно стали тяжелой каменной плитой, придавившей Гермиону. - Потому что это моя боль, Гарри. Это мой личный ад, который я не хотела ни с кем делить. Я бы сделала всё, чтобы вернуть его…  - Твоя боль? - он поднял на неё ледяные глаза, в недоумении хмурясь и приподнимая брови. - Это не только твоя боль. Ты обязана была мне рассказать. Почему ты молчала, Грейнджер?  Девушка помогла ему встать, затем осторожно коснулась его лица ледяными пальцами. Она попыталась максимально спокойно произнести следующие слова в надежде, что он прислушается к ней и сможет понять. - Потому, что я нужна была тебе. Я не могла бросить тебя один на один с ужасом войны, помнишь? «Я могу со всем справиться, пока ты со мной…». И я должна была быть рядом с тобой, несмотря на холод, страх, скитания, поиск крестражей и отчаяние. Гарри отшатнулся от неё, непонимающе впиваясь изумрудными стеклянными глазами в её лицо, недоумевая от сказанного. - Ты хочешь сказать, что спасать меня было важнее? Важнее твоего здоровья и жизни нашего малыша? Что это всё имело больший смысл? - Мы победили, Гарри. Ты победил. Ты всех спас, и в том числе меня. Не нужно чувствовать свою вину за то, что не было в твоих руках. Я осознаю, что могла сделать тебе больно, но я… Гарри жестом вытянутой руки остановил её, отходя к стене, и пытаясь собрать себя из разбитых кусков заново. Ведьма поспешила дотронуться до него, обнять его, успокоить и согреть, объяснить, что он важен для неё, как никто другой. И едва она коснулась его спины, Гарри развернулся, схватил её за плечи и молниеносно прижал к стене, срываясь на крик. - Не смей говорить мне, что я нуждался в бесконечном спасении! Я мог бы выдержать всё, если бы ты дала мне шанс. Я смог бы понять тебя, если бы ты нашла в себе смелость быть честной! - Гарри со всей силы ударил кулаком по деревянной панели справа от ошеломленной Гермионы, и она разрыдалась ещё сильнее. Гарри орал на неё, дав волю своим бушующим чувствам, и постепенно ощущал, что в нём больше не осталось никакой надежды. - Я люблю тебя, слышишь! Почему ты так поступила со мной, Миона! Внезапно сильные руки оттащили Поттера от девушки, и она в смятении начала озираться. Невилл кричал на Поттера, пытаясь обездвижить его и выволочь прочь из кабинета Грейнджер. Лонгботтом все это время ждал её снаружи, надеясь, что она скоро выйдет, но услышав удары, крики и рыдания, мгновенно влетел в дверь. - Поттер, возьми себя в руки! Что на тебя нашло? - Невилл, не бей его! Пожалуйста, отпусти! Пусть Гарри уходит… - Гермиона беспомощно смотрела на Гарри, на то, как он вырывается из захвата Невилла, встает на ноги и, сжав челюсть, вылетает из её кабинета. Она смотрела ему вслед и тряслась, глотая слёзы и вцепившись пальцами в подклад своей мантии. Гермиона была раздавлена, обескровлена и разбита, а из-за слез не могла толком ничего больше разглядеть. - Он сделал тебе больно? - сел перед ней на пол Невилл, осматривая её.  - Нет. Это я… это я сделала ему больно, Невилл… - Гермиона согнулась пополам и хрипло простонала, осознавая, что она натворила.