Храброе сердце, сломленное болезнью.

Солнце, уже зашедшее за горизонт, оставило в небе полосы багряного и золотого. Вечерний воздух, пропитанный ароматом роз и специй, струился в открытые окна Иерусалимского дворца. Там, в огромном зале, освещенном свечами, восседал на троне король Балдуин IV. Лицо его, молодым и красивым, было искажено болезнью. Проказа, неотступно преследовавшая его с юных лет, постепенно разрушала тело, оставляя на коже рубцы и покрывая кости неподвижной, будто каменной, коркой. Но глаза его, глубокие и проницательные, словно не замечали уродства, сосредотачиваясь на важных делах, что обсуждались перед ним. Двор, привыкший к недугу своего короля, относился к нему с почтением и состраданием. Но в глубине душ многих таились нечистые намерения. Балдуин был слаб, его дни были сочтены, и многие уже видели себя на его месте. - …и, Ваше Величество, войска сарацинов сосредоточены в данном районе , – говорил рыцарь, проводя палец о карту королевства. – Их численность, по нашим сведениям, вдвое превышает нашу. Балдуин, кивнув, откинулся на спинку трона. Он устал, болезнь снова давала о себе знать. Внутри его, как огонь, горело желание защитить свое королевство, но тело отказывало. - Выступать следует незамедлительно, – произнес король, его голос звучал хрипловато, но твердо. – Также стоит укрепить позиции. Рыцари и советники зашептались. Каждый понимал, что Балдуин IV, несмотря на свою болезнь, оставался по-прежнему бесстрашным воином и мудрым правителем. Но в тихих шепотах уже проскальзывали слова о том, кто займет трон после смерти короля. - Ваше Величество, – начал один из советников, - неужели Вы… - Не стоит тревожиться, – перебил король, прочитав его мысли. – Мы должны быть готовы к худшему. Но, надеюсь, что до кровопролития дело не дойдет. В то время, как Балдуин IV отдававал приказы, за спиной его шепталась его сестра, - Сибилла. Она была красива и коварна. Ее взгляд, холодный и проницательный, скользил по лицам присутствующих. _ _ Дворец, в котором находился Балдуин, был величественным сооружением, возведенным на руинах древних римских построек. Высокие стены, украшенные резными арками и башенками, окружали просторные внутренние дворы, сады и фонтаны. Здесь, в сердце Иерусалима, находился центр власти и роскоши крестоносцев, символом которой был не только сам дворец, но и город в целом, и особенно, храм Гроба Господня. Один из паломников, повидавший его, говорил так: «…Теперь этот же Храм Господень, который был украшен кем-то как внутри, так и снаружи с удивительным мраморным корпусом, имеет форму красивой ротонды, или, скорее, круглого восьмиугольника, то есть с восемью углами, расположенными в круге, со стеной, украшенной снаружи от середины вверх с лучшей мозаикой, а остальная часть из мрамора. Эта же нижняя стена непрерывна, за исключением того, что она пронизана четырьмя дверями, имея одну дверь на востоке, которая примыкает к часовне..» _ _ Иерусалим XII века, город-крепость, был окутан духом религиозного и воинственного величия. В его узких улочках, переплетенных мостовыми и лабиринтами базаров, встречались люди разных национальностей: крестоносцы, мусульмане, евреи. Он был свидетелем бесчисленных сражений и восстаний, но в этот вечер, в зале дворца, жизнь текла своею мерною струею, отражая и бесстрашие, и тревогу, и неизбежность нового сражения за Святую землю. Балдуин, вернувшись в реальность, едва заметно улыбнулся. Он был готов снова погрузиться в работу, в жизнь, в которой он, несмотря на недуг, продолжал быть королем – королем Иерусалимского королевства, королем-воином, королем, которого боялись и уважали, королем, чья память будет жить вечно. Но за этой маской власти скрывалась глыба тревоги. Он знал, что тень смерти неотступно следует за ним. И ему предстояло не только бороться за свое королевство, но и защищать его от тех, кто мечтал о его гибели.