Синдром самообмана

***

      "Синдром самообмана" – это болезнь. Кавех часто слышал данное высказывание среди студентов, не понимая смысла данного слова. Он видел, как некоторые из них, погруженные в свои амбиции и мечты, пренебрегали реальностью, строили воздушные замки, не желая принимать отрезвляющую правду.       Будучи человеком эмпатом и таким же мечтательным романтиком, понимал подобное поведение, но как взрослый так же считал это наивным и опасным. Он всегда стремился к ясности, к объективной оценке ситуации, к принятию решений, основанных на фактах, хоть иногда и сам поддавался иллюзиям.       Однажды, во время дискуссии о будущем, один из студентов, пылкий и уверенный в себе, заявил: "Я стану великим художником! Мои картины будут висеть в лучших галереях Тейвата!". Кавех, выслушав его речь, сдержанно заметил: "Желание похвально, но талант – это лишь один из многих факторов успеха. Нужно много работать, учиться и быть готовым к конкуренции". – Студент, не желая слышать критики, отмахнулся от слов Кавеха, обвинив его в пессимизме и недостатке веры в мечту. А когда то, он был таким же, когда Аль-Хайтам говорил подобные слова.       Кавех же понимал, что истинная мудрость заключается не в слепом следовании мечте, а в способности трезво оценить свои возможности и принять реальность, какой бы она ни была.       С каких пор...Он встал на сторону Аль-Хайтама?

***

      Кавех был одним из тех архитекторов, которые смотрели на мир сквозь призму форм и линий. Для него каждая стена, каждый свод, каждое окно – это ноты в великой симфонии архитектуры. Он верил, что архитектура сама по себе прекрасна, и вкладывал душу в каждый проект.       В его сердце жила страсть к созданию гармонии пространства, к воплощению желаний заказчиков в осязаемые формы. Кавех считал, что не просто чертит на бумаге линии, он создает атмосферу, настроение, историю. Он стремился не только удовлетворить потребности клиента, но и превзойти их ожидания, подарить им нечто большее – чувство уюта, вдохновения, радости.       Но с такой работой следовали и неприятности.       Однажды Кавех получил заказ на проектирование частной резиденции. Заказчик был человеком требовательным, с весьма специфическими вкусами. Он хотел видеть в своем доме не просто жилище, а произведение искусства, которое отражало бы его статус и успех.       Кавех с энтузиазмом взялся за работу. Он изучил предпочтения клиента, проанализировал расположение участка, вдохновлялся работами великих мастеров прошлого. Проект был готов, он был безупречен – смелый, современный, полный света и воздуха. Однако заказчик остался недоволен. Ему показалось, что дом недостаточно монументальный, что он не производит должного впечатления.       Начались бесконечные правки, изменения, споры. Кавех пытался донести до клиента свою точку зрения, объяснить, что истинная красота кроется в гармонии и функциональности, а не в показной роскоши. Но его слова наталкивались на глухую стену.       Разочарование и усталость накапливались, проект затягивался, а отношения с заказчиком становились все более напряженными. Кавех понял, что его страсть к архитектуре сталкивается с холодным расчётом и тщеславием. Он задался вопросом: стоит ли ему продолжать работать над проектом, который приносит ему столько боли? – Стоит, – тихо говорил ему человек. Близкий, и, наверное, родной для сердца, Аль-Хайтам. Он всегда находился рядом, стоило Кавеху погрузится в неприятное и липкое чувство безысходности над проектом. Делал правки, говорил, что соотношение размеров и бюджета на реализацию могло бы не хватить и лучше подобрать альтернативный интерьер. По своему, но помогал. Архитектор ценил это.       Как ценил, пусть и не крепкую и совсем хрупкую, дружбу.

***

      Мужчина нежно гладил серебряные волосы мудреца, лежавшего на его коленях. Лицо было искажено болью, красное с испаринами, дышал тяжело, хватаясь за свою грудь. Кавех ничего не мог поделать, тот кем он дорожил, заболел…       Архитектор раньше никогда не видел, чтобы мужчина так страдал от обычной простуды, но все было перед глазами. И вот они вдвоем, сидят в гостином зале на диване. Один смотрит на мучения другого, лежавшего головой на коленях, под пледом. – Тами…недавно приходил врач, сказал, чтобы ты пил больше воды, – почти тихо, шепотом говорил он, но названный не хотел отзываться, ему было холодно и плед не помогал, тело рядом было горячим и он тянулся, прижимаясь сильнее. Кавех шумно вздохнул. – Тебе надо работать, сам же говорил, что сроки горят. – Сил не хватало чтобы оттолкнуть человека, как и желания. Но упертость и здравый смысл были сильнее. – И оставить тебя? У меня душа разрывается от такой картины, я возьму больничный и с тобой побуду… – Я не при смерти, чтобы жертвовать временем на меня…       Они ругались совсем тихо, архитектор – потому что было необходимо, мудрец – потому что голос совсем охрип. Никто не повышал голос, даже на один децибел, несмотря на споры.       Кавех не понимал причины такого сопротивления, он ненавидел самопожертвования. И в Аль-Хайтаме именно это и читалось на лице, для какой цели? Зачем? Только чтобы позлить архитектора?       Он в состоянии отказать заказчику, все его долги давно покрыты руками лежавшего на нем. Он, как и Кавех, не щадил себя на работе, только чтобы помочь. Вечно уставший, сонный, работал и работал, беря выходные стабильно раз в месяц. И это страшная ситуация продолжалась почти полтора года, изматывая тело и душу мудреца.       Аль-Хайтам был уперт в своих убеждениях - помочь Кавеху, ведь ему казалось, она была нужнее. Тот изматывал себя больше, чем сам он, разве не так? Разве Кавех не имел права, помогать близкому другу?       Слова крутились на языке, хотелось возмущаться на архитектора, хотелось сказать, что он поможет, только с начала отдохнет пару часиков. Совсем немного. Сознание погрузилось в беспокойный сон, он продолжал тяжело дышать, пока Кавех был рядом, продолжая гладить волосы, нежно касаясь оголенных ушей, горячих, словно кипяток.

***

      Это случилось совсем недавно.       Кавех сидел в кабинете, вырисовывая чертежи, напевая под нос очередную забавную мелодию. Совсем скоро, его проект должен был быть готов, и можно взять две недели на командировку для строительства храма в пустыне. Заказчик не торопил, ведь это была Кандакия, девушка попросила на свои сбережения, построить небольшой и красивый храм в ее деревне. Не для обожествления и прочей религиозной вещи. Это своего рода был кров, для путешественников. И как не сам Кавех, понимал, что нынче дома это личная территория каждого, не всем хотелось бы приглашать неизвестного, возможно даже опасного, путешественника. А почему не гостиница, а храм, Кандакия не ответила. У нее были свои планы на этот счет, и архитектор не лез в это дело.       Мужчина кряхтел над стулом, долго рассуждая данное дело, но в голову ничего логичного не лезло. Так и решил сделать перерыв, сходить за травяным чаем и отдохнуть. А на глаза попался, только что вернувшийся временный мудрец. – С возвращением, чай будешь? – Изящной походкой, он подошел к мужчине, помогая взять плащ, тот …даже не стал сопротивляться, как это любил делать со словами “Я и сам в состоянии позаботиться о себе”, архитектор сделал вывод, что Хайтам сильно устал, чтобы хоть как-то перечить. Младший медленно кивнул на предложение, отдавая вещь. – Сильно устал? Помощь не нужна? – А чем ты поможешь? Бумажки складывать? – Он сел на ближайший диван, шумно выдохнув. – Снова начинаешь, я же предложил, а ты! – Не нужна мне помощь, я сам справлюсь. – Почему? Почему я не могу помочь тебе? Ты ведь и сам мне помогаешь, неужели я недостоин того же? – Кавех вспылил, накричал на него, пока Аль-Хайтам, молчал. Архитектор не понимал, и от не понимая только сильнее злился. – Ты всего достоин, Кавех, – это удивило названного, голос был хриплым и тихим, временный мудрец выглядел слишком измотанным, уставшим и не хотел спорить. Старший подошел к нему, садясь на корточки, около его колен. Архитектор в недоумении смотрел на эти светло бирюзовые глаза, ища в них хитринку, смех. Но все чего видел, это покрасневшие очи, затуманенные легкой пеленой, тяжелое дыхание и стекающий пот у виска, рука Кавеха медленно потянулась к лицу, оно было горячим. – Да ты весь горишь, Тами… – Старший охнул, отложил плащ и потянул временного мудреца на себя, снял наушники, сел совсем рядом и уложил голову на свои колени. Сопротивления не было оказано, как и каких либо лишних слов.       Аль-Хайтам, казалось, иссяк. Его бледное лицо, охваченное красными кругами усталости, выражало полное опустошение. Дрожь пробегала по его телу, словно он только что вышел из ледяной воды. Старший молча гладил мужчину по волосам, пытаясь передать ему немного своего тепла и покоя.       Он мог сказать, что ему плохо. Мог взять выходные, не нагружая себя работой. Попросить помощи Кавеха, в конце-концов. Но как обычно молчал, и это молчание сильно било под дых самого архитектора. Он не знал как помочь ему, ведь не понимал всей серьезности дела, он наивно считал, что сумеет помочь. Но что сейчас? Аль-Хайтам лежит на его коленях, измотанный за все это время, с температурой. Сердце сжималось стальными тисками, голова была забита удушающей правдой, что он никогда не услышит просьбы о помощи того, от кого он этого ждет всем сердцем, душой…       Здравый смысл просит предпринять хоть какие то меры в нынешней ситуации, вызвать врача, удобно уложить человека и помочь ему хотя бы справиться с болезнью. И он это делает. Ради спокойствия себя, ради Аль-Хайтама….

***

– Самообман - процесс внушения себе мыслей, которые не соответствуют действительности. Считается также, что это может быть формой психологической защиты личности. Синдромом же считается совокупность симптомов с общей этиологией и единым патогенезом. Если уточнять в широком смысле, то оно представляет комплекс органически связанных между собой признаков, объединенных единым механизмом возникновения и развития явления, не обязательно связанного с заболеванием. Синдром… в переводе означает “Совместный бег симптомов”, – книжка в руках юноши, была с громким хлопком закрыта, бирюзовые глаза смотрели на рубиновые напротив, тот сидел и с особым интересом выслушивал младшего, закинув голову на свои руки. – То есть, синдром самообмана не существует? – Старший надул губы, с прищуром смотря на безмятежное лицо напротив. Тот отрицательно махнул головой. – Мы не изучаем психологию и медицину, чтобы подтверждать и опровергать данный факт. Возможно, сам “диагноз” возник в результате какой-то стычки двух людей, оттуда и возникла концепция замысла. – Ну и бред, фактически, человек просто ляпнул не подумав, соединил две психологические болезни и сделал это своей диссертацией?! А другие ему верят, еще и бюджет на данную работу выделили, что за несуразица! – Мальчишка громко хлопнул по столу, явно негодуя подобным положением. Он тут, видите ли, работает, старается придумать из ряда вон выходящие проекты, а тут появился дурачок, ткнув пальцем в небо и все поверили!? Что за несправедливость? – По мне так, это идеальный план. – О чем это ты? Сам Хайтам, местный книжный червь академии, похвалил чужую работу? Завтра конец света или царь Дешрет воскреснет? – Ни то, ни другое. Сам посуди, я тебе только что про самообман рассказал. Его идея не заключалась в выявлении болезни, он доказал саму концепцию самообмана. Студенты верят в это, обманывая самих себя в том, что нечто подобное действительно существует. – Старший присвистнул, садясь обратно на место. – Тогда это мы такие умники, раз не повелись на подобное? – Не мы, а я. Ты бы сейчас сам сидел и злился на того человека, обманывая себя дальше. – Эй! Хайтам!       По библиотеке раздавались ругани и юношеский смех. Не смотря на то, что должна была царить тихая атмосфера - эти двое для себя сделали уютный и теплый, мир, только для них двоих…

***

– Мне приснилось прошлое, – как гром среди пустыни, поведал Кавех, накладывая холодный компресс на лоб, в виде мокрого полотенца. Мужчина с бирюзовыми глазами вопросительно смотрел на него. Сейчас, казалось, Хайтаму было немного легче, пару часов назад, приняв лекарства, состояние медленно приходило в норму, не смотря на высокую температуру и неестественно красное лицо. – Я вспомнил, как мы с тобой спорили на счет чужой диссертации о “Синдроме самообмана”. – Болеющий выдохнул, не понятно было, от облегчения или была другая причина. – Так вот откуда это высказывание. – О чем ты? – А ты сам не слушаешь, как студенты выкрикивают об этой “болезни”, шутки ради? – Кавех многозначительно охнул. – У тебя странная привычка отвечать вопросом на вопрос. – Каве…– Временный мудрец закатил глаза, отвернувшись от мужчины спиной к нему. Названный хихикнул, поглаживая спину младшего. На душе стало чуточку приятно, Хайтаму нравилось внимание этого человека. Кавеху тоже нравилось. – Я тут заметил, – тихо подал голос обладатель рубиновых глаз, смотрящих в спину. – По дому, ты…часто ходишь в кофте, тебе не жарко? – Послышалось ожидаемое “нет” со стороны. Кавех не настолько глуп, чтобы поверить, он потянулся за одеялом, отбрасывая его с мужчины. – На улице стоит постоянно катастрофическая жара, а ты в кофте теплишься, как овощи в зимнюю пору. Снимай давай, тебе надо температуру сбивать! – Аль-Хайтам начал сопротивляться, вяло, но этого хватало, чтобы не дать старшему снять с себя вещь.       Не учел факта, что Кавех сильно схватит за кисть руки, от чего послышится измученный вскрик, а с глаз покатиться одинокая, едва заметная слезинка. — Какого черта... Хайтам.