Моя звезда на ярком небосводе

Что там, на дне Пандоры?

***

— Буду прям, королева Самара показала у кого яйца! И только равнодушный не посчитал так же, поэтому неприятное слуху уничижительное сравнение по отношению к матери не стало причиной для гнева. Принц предпочёл промолчать, покуда как сам так посчитал. Только Феодосий недовольно цыкнул. Но от следующих реплик мага, воспитателя прямо-таки всего перекосоёбило. От намерения своего в асфальт всех укатать, всем показать, кто бог здесь и судья, Валтор совсем вошёл в раж: — Прошу не верить всей правде обо мне. То, что было в склепе Аркадиона и в храме Вита — дело рук вашего обожаемого герцога Янниса и герцога Эраста, родного брата Эрендора. Украв весьма ценные свитки с кодами Зойи, они лихо наладили жизнь на своих, не сильно нуждавшихся в этом, землях, но обрекли на погибель и на страдания другой народ, превратив те земли в подобие Аврама. Но кто-то же должен быть виноватым в той эпидемии на Аграафе и Зиверте, вот нашли себе весёленького арлекина, и на том спасибо, хоть вкус хороший. На меня, как на главного козла отпущения, обрушили даже денежные махинации бывшего покойного придворного пса-мага Эндирея, но это ерунда в сравнении с тем, что на меня пали даже обвинения как главного зачинщика заговора против покойного короля Деомида. Якобы, именно я убил его, а вовсе не его собственные сыновья. Купился народ, ох купился. Людишки, упрятанные под крышами собора их всевышней госпожи, до сплетен охочие, грели уши и скорейшим образом ликовали. Неужто теперь на место тучного скуфа короля Эрендора взойдёт наиболее достойный, страшно настрадавшийся тяготами этой сущей несправедливости бедолажка, прекрасный претендент? А уж где он там виноват, в чём провинился — какое им, простым смертным, до этого есть дело? Разъяренный Феодосий, страшно не согласный с доводами тёмного мага, машинально хватился за розгу, да нечем было осадить. Синдром отмены все ещё следовал за ним по пятам, но он сам осознано принял решение не обзаводиться больше подобной вещицей. На этого стервятника с дробовиком идти надо, какая уж там розга. Этот гад ни перед чем не остановится, пытая счастье болевым захватом. Спляшет вальс на останках усопшего, попирая ногами надгробную плиту. Скверным образом пытаясь пролить мягкий свет на свою пушистость, не чураясь столь жалкими уловками очернить королевскую семью, он подыскал замечательный предлог прикрыть свои грешки. — Ты псих, Валтор! Ты уже спотыкаешься от спешки продемонстрировать всему миру свою не скромную персону и сразить всех чарами царствующего в омуте психопата! Так знай же, настанет день, когда ты сверзнешься с небес своего величия и пробьёшь дно! Настанет день и ты получишь по заслугам! — Вот не забывал бы и ты, Феодосий, что всё в жизни возвращается бумерангом, — веяло от слов мага неприкрытой угрозой. Скай наставил руку перед дядькой и зачастил: — Никому не интересно, в чём там тебя обвиняют. Только представляешь жалкое зрелище, если вот «этим» ты намереваешься захватить всенародное внимание, получить почёт и уважение от тех, кто не смыслит, в чём вся суть, — смело принц говорил, словно не боялся получить пиздюлей за слова свои. Пусть сейчас ему нечего противопоставить что-то более серьезное и оперировать всяческими фактами, но как ещё он должен себя повести? В кои-то веки дядю поддержал, ко всему прочему. Да, можно в принципе и помолчать, но у него не было такого принципа! А то небось уже считают, что не туда он воюет. Скай выдохнул. Ели уж по-чесноку, то в данный момент вполне оправданно желание гувернёра-дрессировщика отхлестать своего капризного послушника розгой. Принц поступил как самый настоящий «предатель», проявив свой крутой нрав и горячий темперамент во всей красе и в самый неподходящий момент, покинув дворец, бросив своих родителей. Но предателем он делался вовсе не потому, что покинул поместье, возжелал свободы и как одержимый «спасать мир» попёрся волосы назад коленками вперёд, поиграть в рыцаря. Причиной всеобщего негодования и презрения в сторону неблагодарного королевского отпрыска послужило его ужасающе неподобающее неуважительное отношение и как к королю, так и к отцу. Он попросту пренебрёг его заботой, растоптал его чаяния и нахально отмахнулся от его покровительства, проявив невиданное упорство. В один миг растоптал многолетний тяжелый труд своих учителей и наставников. Поднять руку на своего отца, ещё и в столь тяжкое время, было сродни пощечине здравому смыслу. О том, как за сей поступок его осуждали внутри дворца он узнал прямиком из слов главного придворного фея. Дальше стен эта информация по миру, кроме как в письмах, адресованных лично принцу, не распространялась. Принц, в свою очередь, после прочтения, сжигал подосланные пергаменты на костре. Короче говоря: он — не благодарный Буратино, позабывший свои корни черта с два дождётся подмоги! Так пусть и знает: никто его «спасать» не намерен. Поделом, одним словом. Сам ты себя в подводную лодку завёл, сам и всплывешь. Живой ли мертвый — есть ли нам разница? Для нас мёртв ты и так!.. Само собой, писал кто-то до умопомрачения озлобленный, уцепившись за прекрасную возможность хоть минимально досадить принцу, а придворный фей вынужденно передавал, добавляя свои комментарии. С позором вернуться назад и стать объектом для насмешек и всеобщего порицания? Мечтать не вредно, но вредно и не мечтать! Не предоставит он им такого удовольствия, всем хлеборезки посносит, кто только смелой воды хапнул за его спиной гадости плести!.. Хотелось бы ему заявить, но прямо сейчас даже для самого себя собственное будущее было покрыто непроглядной завесой таинственности. И проблемой всему был этот «шире, грязь — навоз едет!» Двойной эспрессо, заурядный «эталонный ебака-оргазм обеспечен» из омежьих мелодрам и живое олицетворение вонючего саважа. По факту, просто чёрт верёвочный. Строит в мечтах свои сутенёрские планы по захвату мира, пока «исполняет» долг под главой государства, грязного и подлого предателя, такого же пидарю… Кхэ-кхэ-кхэм. Дикою была фантазия принца Эраклионского, с виду такого интеллигентного с изящными очертаниями как фарфор невинного юноши, впрочем успев и самому испытать на своей шкуре некое кхэ-кхэ-кхэм. Льющийся из окон день не в силах был развеять драматическое напряжение и сумрак, одурманивающий сознание. Внутреннее убранство храма, картины и росписи драконов на стенах, нависли над ними свинцовыми тучами квинтэссенции отчаяния и безысходности. В тёмных сгустившихся красках некогда служившая богиней несчастная груда камней послужила страшным назиданием тем, кто ещё мечтал выбраться отсюда как минимум людьми. «Легион этого хрена с горы нас «застопил», вот оно какое, жаркое гостеприимство в самых лучших традициях Домино. Что было с нами потом даже думать не приведусь! Как говорил Ривен — чё бубнить-то? В самом деле, толку никакого.» Принимая во внимание недавнее крушение в шаттле, так бы и упал навзничь от потери сознания, но тут уже работали его особые принципы. Виданое ли дело для доблестного мужа — падать в обморок по первому требованию? Пока мозг не успел сгенерировать новые фразы, которыми можно было ещё обложить этого самодура, шутку вдруг какую вспомнил: «Его прогнали из страны из-за его красоты, хахаха… кхм! Треш.» Если б присутствующие увидели кашу в голове принца Эраклионского, они бы заплакали. Валтор хмыкнул, вновь «присаживаясь» поудобнее. Вот же ж сукин сын, преисполнился мнимой уверенностью, только и знает себе что тявкать, наивно полагаясь на неведомую силу, которая «спасёт» его. Чуда не произойдёт. У них ведь тут не мультик какой-то. Здесь не сработают эти киношные клише, когда подмога подоспевает в самый последний момент, как это не прискорбно! Зато по всем правилам этих чёртовых клише, зло в конце всегда оставалось побежденным. Так недолго и самому уколоться об этот шипастый кислый тёрн, что пророс заместо прекрасной благоухающей пышной розы. Больше всего Валтор ненавидел самоуверенных тупиц и пубертатных язв как этот принц, не владеющих при том никакими выдающимися способностями, только и знают как размахивать направо и налево своим юношеским максимализмом. Впрочем, сколь сильно Валтор не был уверен в том, что вся эта юношеская храбрость лишь напускная бравада, это не исключало вероятности, что у Орфея не припрятан в рукаве козырь и он не ему устроит эффект неожиданности, или не появится нечто или некто иной извне дать ему по щам. Следовало предусмотреть всё наперёд. В любом случае он заставит этот сучковатый терновник прогнуться под эгидой его справедливого правления, пусть хоть тройной задний сальто сделает от гнева. Так и продолжил без зазрения совести о своём, о вечном… Вечно он во всем виноватый! — Не так ли было всё, Орфей? — Было, — поразил он всех своим ответом. Волшебник с пола себя соскрёб, совсем уж не по-королевски сгорбившись скобкой, угрюмый взгляд вперёд наставил. Каждое его движение, от взмаха ресниц до дрожи в пальцах, сквозило аурой смертоубийства. Привычный мир, уютный как детский сон, для дядьки рухнул. Он тоже не по-королевски застыл с открытым ртом. — Но всё что было — там и осталось, не мелочись зазря. За что боролся, на то и напоролся, именно поэтому во всех этих глупых обвинениях виноват только ты сам. Сам ты неугомонным арлекином скакал вокруг трона, дурачил короля… в итоге сам же в дураках остался, и продолжаешь им оставаться по сей день! — хрипел Орфей, кашлял надрывно, кровь с носа хлестала остановки не зная, а он говорил, не взирая ни на что. — Ну что ты, что ты, не стоит так надрываться, пожалей же себя, совсем озлобел на своей должности. Вот раньше ты был другим, бегал за мной хвостиком, приставал со своим братством, ни дня не мог прожить, если меня не увидишь, я даже скучаю по старому преданному тебе. — Вижу, нещадная была криотерапия в этом вашем санатории, ты прекращал бы пить незамерзайку, — усмехнулся чародей и обратился уже к Скаю. — Постараюсь развеять некоторые сомнения. Аграаф и Зиверт вправду пали только спустя три года со дня его заточения на омеге, здесь я лично сам могу подтвердить непричастность Валтора к этому. Но, только потому что он тупо не успел. Феодосий громко вздохнул, словно его что-то сильно обожгло сейчас. До сих пор ещё можно было списать всё на то, что просто жизнь ещё недолго теплилась на землях, медленно опостылевая после краж этим преступником ценных формул жизни, но уж точно нельзя списать со счетов тех мерзавцев, что посмели предать короля! В том, что спрыгнув вверх с титула графа до самого герцога, Яннис — кобра тщеславная и завистливая, демонстрируя своё отвратительное мерзкое нутро, с бесконечными аппетитами позарится на большее, сомнений у Феодосия не было, как и во всех его гадах-приспешниках. Но, глядя из всего, оставалась крошечная надежда на непричастность и общую невинность женушки-герцогини и сына их Брендона. Но вот чтобы Эраст, родной брат Эрендора, да ещё и сам король приложили руку в этом грязном страшном деле?.. — Достаточно того, что я знаю, как именно мой дед умер. Прочим другим не должно быть до этого никакого дела! — вновь вставил Скай своё дерзкое Я. — Ты где воды такой храброй нахлебался, скажи-ка на милость?! — прошипел Феодосий змеёй на ученика своего бесстрашного. — И не поспоришь, — ухмыльнулся Валтор. — Эта тема сейчас не играет никакой роли, погорим об этом попозже, на досуге, за чашкой чая. — Тц, на каком ещё блин досуге, конь педальный!.. — на этот раз перекосоёбило уже Ская. Его гневный полу-шёпот полу-крик достиг ушей Феодосия, но наставник и без его восклицаний побагровел. — Да как не стыдно?! Опускаться до подобного невежества при всём честном народе размышлять вслух о «распитии чая вдвоём»?! Что же ты думаешь, раз неземич из забугорья, то тебе дозволено разбрасываться подобными похабными речами? Ты бы ещё на мече прокатиться предложил, морда твоя бесстыжая!!! — взвизгнул Феодосий. — Следи за речью, козёл ты тряпочный! — Дядя!.. — закрыл принц уши, краснея. Валтор в ответ на замечание только громко рассмеялся. Ох и забавные эти эраклионцы, что ни говори. Ты им слово «секс», а они уже в обмороке, с пеной изо рта. — Кто бы говорил! — Валтор улыбнулся. — Ещё одно слово, с корнями выдру твою козлиную бородку. Эффект чудодейственный! Феодосий тут же захлопнул пасть, спрятав руками свой ценный наращённый годами «авторитет». Одно название что «бородка», так, три жидких волосёнка, которыми он гордо хвастал перед всеми. Потом, всё потом. Болтать можно хоть до конца жизни, успеется ещё. Дельце бы сейчас одно уладить, сколько уж тянуть-то можно. Волк приоделся в овечью шкуру. — Виноват, Орфей, оставим споры на потом? Я только всего и хочу, чтоб ты меня выслушал и дал своё согласие. — Кхех, — вновь усмехнулся волшебник. Другой же волк овечью шкуру сбросил. — Я б может и выслушал, да не вижу смысла. Я на твоём примере испытал, что такое человека выручи, а он тебя выучит. Становиться предателем из-за такого предателя как ты? Дело даже не в том, что я обязан служить королевскому двору и его наследнику, хотя именно это сейчас стоит на первом месте… Бегал хвостиком? Ни дня не мог без того, как тебя не увижу?.. В отличии от тебя, Валтор, я не мог растоптать чаяния родителей! Проявить наивысшую неблагодарность по отношению к ним. Стать полнейшим разочарованием. Толкнуть их в пучину ада! — он изошёл на крик. — Они верили до последнего, что ты одумаешься! Разве я мог прийти к ним и сказать что у их воспитанника, в котором они души не чают, беды с башкой? Полнейший отвал фляги! Чёртов голодный маги-наркоман с синдромом Стендаля ломанулся покорять мир! Кто бы мог подумать, что из несчастного оборванца вырастит сумасшедший яндере, который станет вершить свою месть над каждым, кто когда-то посмел неосторожно на тебя взглянуть. Валтор закатил глаза. — О как! Так одухотворенно меня ещё не называли! Взглянуть? Ты серьёзно? Тебе напомнить, что они со мной делали? Да тебе же и так всё известно, а вот твоему дражайшему принцу лучше бы знать, какими людьми были его обожаемые дедушка и папочка. — Что? — Скай то к одному, то к другому обращался. Да известно ему и так, почему неизвестно? Но когда это касалось Валтора, то всё пряталось за семью замками и хоронилось вглубь на семьдесят локтей. Он уже узнал для себя ужасающую правду, и что же, на этом не всё? Он хорошо услышал, как судорожно выдохнул Орфей. Феодосий закружил головой так, словно вот-вот провалится в обморок. Ох и не подходящее же место для подобных дискуссий! — Из меня пытались извлечь огонь, — заявил Валтор, выдержав драматическую паузу. — Как только они прознали благодаря Его Превосходительству Феодосию о том, что такая посредственность как я, являюсь обладателем такого невероятного дара как огонь дракона, помчались меня ловить, потеряв всякий рассудок. Ну ещё бы, гуляет какой-то беспризорный прощелыга с огнем дракона на руках, да как можно!.. Ох и наползёт слухов по просторам Эраклиона, по сети всемирной, по другим государствам размусолят так, что от правды и крошечки не останется. Скай застыл от удивления. Нет, он конечно всякое слышал, но конкретно эти «примеры» открыли ему совершенно другой обзор на своих родных. — Вот только они не знали, что огонь дракона нельзя забрать, присвоить, потушить, лишить его истинного владельца! — Дядя, в смысле? — малость охренел принц, сам себе удивляясь, как дара речи не лишился. — Аэ… ээ… — безмолвствовал наставник, выдавливая нечленораздельные звуки. Валтор чуть ли не забился в экстазе, ну наконец этих блядей корёжит! — Дядя, как-так? Тебе это приказали? — сменил Скай тон на мягкий, кричать всё равно смысла нет. Необъяснимая жалость выработалась к своему воспитателю. Он же это не сам, по своей прихоти! Не сам ведь? — Ха, он сам меня выдал! — усмехнулся Валтор. — Сначала запрещал Эрендору дружить со мной, с несчастным бродягой, но позже кое-что сумел разглядеть. Представляешь? Если бы не твой дядя, мы с твоим папашей могли бы стать друзьями! Могли бы, но Феодосий нощно перебирал круг общения юного десятилетнего принца Эрендора, избирая лишь достойных и отсеивая всякий сброд, иначе у меня сейчас не было бы столько проблем. И Орфей безмолвствовал. — Да вы что? — не понимал Скай на кого сейчас смотреть. — Как это всё понимать? Земля из-под ног ушла. Круг общения? Друзьями? Но дядь Феодосий воспрепятствовал, а потом… К тому же, даже такому неучу как ему известно, что честным методом чужую магию из души и тела не изъять! А пламя дракона и подавно! А если его отцу было всего десять, то сколько же было Валтору?.. И если он слепо был готов защищать честь семьи, потому что… Потому что это семья! Какие ещё нужны причины? «Ох, кто бы говорил! Защищать честь семьи!.. Что ты её там защищаешь, только гавкать горазд! Отца кто ударил? Куда же подевался этот принцип доблестного мужа, а?» Заругал себя парень на чем свет стоит. То сейчас принца одолевали смутные ощущения. Самым ярким было чувство стыда за своих близких. Не то, чтобы он гордился своей роднёй, но скандальное прошлое предков сильно рушило их авторитет в глазах своего потомка. А еще это возникшее откуда ни возьмись, дурацкое чувство вины! Он-то тут причём? Нахреновертили они, а позориться за них теперь ему?! Спасибо, нахрен, большое! — Ты представлял угрозу для принца Эрендора! В моих обязательствах оберегать покой и предоставлять защиту члену королевской семьи, да к тому же наследному принцу! — нашелся у Феодосия блестящий аргумент. — Да что ты говоришь? — глянул Валтор на презренно, покачав головой для острастки. А он ещё его бесстыжим называл. — Окружающая лес бесчисленная стража и их надзорные псы-ищейки, разнообразные защитные амулеты в наличии, придворные волшебники, бдящие день и ночь над покоем будущего государя во главе со страждущим павлином как ты, Феодосий, хочешь сказать, почувствовали угрозу от семилетнего ребёнка? Ради всего святого, не позорься! Какую угрозу можно было от меня ощутить? Или каждого, кто посмеет по неосторожности погладить дворцового пса, ждёт смертельная кара? — Не забывайся, Валтор! Не ты ли от обиды, за то что тебя прогнали восвояси, вернулся и испустил кровь этой бедной собаке?! Самой любой собаке принца Эрендора! Лицо Валтора обрело неописуемые краски. Одним словом — и его перекосоёбило. — Сволочь! — пришёл Валтор в ярость. — Заткни свой поганый рот, пока я не отрезал твой грязный язык! Ты убил Леди! Ты меня толкнул рядом! Ты воспользовался моим шокированным состоянием и бросил у моих ног окровавленный кинжал, и побежал орать на весь лес, что убивают! Вот это поворот! Кажется Валтор не врал. Казалось, смерть какой-то собаки — сущая мелочь для беспринципного преступника, но ведь речь о семилетнем мальчике! Разумеется никакой жажды убийства в нём и быть не могло, уж больно правдивыми казались слова Валтора, которого некогда столь жестоко подставили. Кажется пришёл черёд Ская кружить головой от предстоящего обморока. Он направил расплывчатый взгляд на Феодосия, подыскивая, за что бы такое сейчас ухватиться, чтобы не упасть. Только спина Орфея была рядом, и дядя на расстоянии вытянутой руки. Тошнота игриво кинула ему салам, обнимая за шею. О боже, опять?! — Не так ли было всё, Орфей? — вновь прозвучал уже знакомый вопрос. Ответ заставил застыть кровь в поджилках. — Было, — буднично, без тени возражения, дал ответ Орфей. — Да что вы за люди такие! — прикрикнул принц на них и зажмурился от головной боли. — И ещё меня заставлял читать молитвы, но зато сам!.. — Не было!!! — взревел Феодосий, набрасываясь на волшебника. Скай, как червяк в раскаленной сковородке попятился в сторону, чтобы не попасться под горячую руку. — Да как ты смеешь на меня клеветать, предатель?! Как ты мог перейти на сторону этого преступника? — Было, как не было? — совершенно спокойно парировал волшебник. Ему гнев Феодосия, как с гуся вода. — Понятно, что таковы были приказы короля Деомида, но утратить всякую человечность и продолжать свои зверства — неужто вам не хватило бы хитрости поступать иначе? По-людски? — Вы оба два сапога пара! — кричал на них Феодосий, брызжа слюной. — Одного поля две волчьи ягоды! Похожи друг на друга, как бараны в стаде! Как только у таких святых людей могли вырасти такие твари?! Лицо Валтора почернело как дно старого котла. — Заткнись, или я пробью твою черепушку. Орфей на ругательства не реагировал, сохраняя непоколебимый настрой, с годами выработав львиную резистентность к оскорблениям. Чего только за жизнь в свой адрес не слышал: и демоном его называли, пьющим людскую кровь, и чудовищем, играющим с внутренностями, и химерой. Он по гороскопу лев вообще-то! А по звездоскопу так вообще Сирена, Повелитель Гармонии и первая Палочка Дирижёра в королевстве средь людских воплей. И вовсе это неправда, что там, где он явится, сеется смута и вздор! Просто все тайны начинают всплывать наружу, только и всего. Работа такая, мир наводить нечисть изгоняя. Обнаружив подле себя взъерошенного принца не удержался, притянул к себе поближе и приобнял за плечо дитятко. Феодосий пыхтел как разъяренный пышущий огнем дракон, готовясь для новой атаки. — Не пойми не правильно, я тоже ненавижу Валтора, и никогда не посмею перейти на его сторону и предать тебя, мой хороший. Но мои причины не заканчиваются на этом, он причинил моим родителям ужасную боль, он предал их. Он отплатил злом на их добро, скажешь, не было? — в этот раз вопрос был направлен уже Валтору. Темный маг паровозом выдохнул. Толком пожить не успел, а уже «пу-пу-пууу». — Было, каюсь. Все мы не без греха. Ты прежде чем меня в «предательстве» винить, лучше вспомни, кто виноват на самом деле? Кто мог с самого начала всё предотвратить, но не стал этого делать?! Пришёл черёд Орфея пыхтеть драконом. — Молчишь?! — сорвался Валтор на крик. — Помолчи, я и так скажу! Маг сделал глубокий вдох, стараясь обрести покой над дыханием. Он непоколебимый утёс. Он скала. Он хороший. Они бляди. Плохие. Омм… Его вины ни в чём нет. Омм… Ну, может лишь косвенно… Омм!!! Потому что он был дитём и им легко было манипулировать!!! — Не секрет, что я был одним из воспитанников воинственного Саладина и славного Анагноста, благодаря им, из казанской сиротки я стал им приемным сыном! Я по сей день не забуду, как Анагност прятал меня, сняв с себя теплую хламиду, чтобы укрыть и упрятать меня, пока мы переплывали рубеж. И так я наконец освободился от преследований высших чинов Эраклиона и мои пытки наконец прекратились, слава Всевышнему дракону! Там я познакомился с ним, и по мере взросления стал студентом Красного фантана, не суть. Всё дело в том, что твоего любожаемого волшебничка был старший братец. — Хватит, он умер! Его больше нет! Нет больше смысла винить его в своих прегрешениях! Забыл, сколько всего ты украл у моего отца? В этом была его вина, что ты, торчок, без новой дозы заклинаний, готов был лезть в петлю?! Ох и трудно же было, по всему, быть даже названным братом Валтору. — Ты с малых лет чудил не по-детски, дурачил нашу семью!.. — Кто мне в этом помогал?! Не Адалуолф ли? — парировал Валтор. — Не забывай, мне было тринадцать! Орфей было открыл рот, но не сумел ничего сказать. Аргумент по всему приходился весомый и страшный. — Что-то больно затянулось это твоё тринадцать лет, — тем не менее на волшебника это действовало ровно с никаким счётом. — А в пятнадцать? А когда тебе было семнадцать? Тоже Адалуолф виноват? И каждый раз просил прощения, валяясь у ног, и плакал что больше так не будешь, и действительно прекращал, но лишь на время, для отвода глаз. В какой-то момент что-то в его голове повернулось вспять, и он направился на Эраклион, — пока рассказывал, то на Валтора смотрел, то уже на Ская взгляд переводил. — Ловко он это придумал, мы сначала даже и не поняли. Этот шельмец весь из себя такой добропорядочный студент, завершивший обучение и готовый приступить хоть на какую работу направил заявление о готовности служить верой и правдой… Неожиданно, Эраклионскому Отечеству! И его приняли! Никто конечно не понимал его решения, но все безусловно были рады. Родители гордились им чистой родительской любовью, лишь я радовался тому, что наконец этот ужасный балласт, нависший на над нашими головами, покинет нас и все мы обретём покой, да как бы не так! Пришлось поторапливаться уже мне и тоже устраиваться на службу в королевский дворец. Я потратил столько лет обучения, чтобы стать каким-то подсобным помощником! Я чувствовал себя ужасно! Все знакомые смеялись надо мной, я же ощущал себя каким-то раздолбаем, что не оправдал родительских надежд и отныне вынужден барахтаться в грязи своей безграмотности! Не важно!.. Этого было достаточно чтобы держать гада под прицелом. Всё просто, воровать он продолжил уже там! А ещё, разорять гарем и портить наложников новоиспеченного короля Эрендора. Я чувствовал себя ответственным за его проступки, и не мог позволять родителям волноваться за этого тряпочного козла, посмевшего позорить наше фамильное имя и титул выпускника Красного Фонтана и дальше, верно ты это сказал. Между прочим, интуиция относительно неприятных людишек никогда тебя не подводила, продолжай в том же духе. Держись за то самое внутри себя, и тогда нигде не утонешь. Возможно, то был камень в огород Феодосия. — Учителем ему стал, ты, вероломный предатель?! — даже не дал дядька Скаю что-то сказать. — Я считаю, в твоей ситуации с отцом ты поступил правильно, — прошептал Орфей на ухо. Такое перед всеми не скажешь. — Ты будущий наследник престола, ты заслуживаешь большего к себе уважения… — Давай не будем, я не хочу об этом говорить, — перебил его принц, подозрительно оглядываясь. Их же никто не слышал, нет? — Ты всё видел, и просто смотрел?.. — В любой непонятной ситуации всегда выбирай себя, — взялся Орфей за своё, не отвечая на вопрос. — Люби себя. Не позволяй всяким незакрытым тюбикам и психически неустойчивым нарциссам дурачить тебя. Да благословит тебя и убережёт всевышний Дракон от чёрной напасти. — Я понимаю, что он твой брат. Даже такой ужасный человек тоже брат, — надоело Валтору смотреть на то, как они шушукаются между собой. — Увы, но твой младший отец по его вине стал инвалидом, вот уже не знаю, плакать или смеяться, что Адалулофа казнили только из-за воровства, а вопрос его растлении несовершеннолетних так и остаётся негласной тайной. Орфей недовольно полоснул взглядом. — Всё стрелки переводишь? Не о чем мне с тобой договариваться. Ради тебя я Его Высочество предавать тоже не собираюсь. Не забывай, что это твоей вине казнён Саладин, мой папа. Всех, кто хоть как-то имел с тобой дело, казнили, что уж говорить о непосредственном воспитателе, который и «вырастил его таким». И «продолжал взращивать дурную энергию и в других детях», как тебе такое? Заслужил ли мой отец подобные обвинения? Пусть к ситуации с Анагностом ты не имеешь отношения, это не отменяет того, что все наши несчастья начались с момента твоего появления на пороге Красного Фонтана! Во что теперь превратилась некогда небезызвестная академия лучших воинов мира? Теперь это лишь жалкое подобие академии для воинов, того могучего Красного Фонтана больше нет. Бегал за тобой хвостиком? Я пытался удержать этого обормота от его ужасных преступлений, потому что подобные игры в королевском дворе не прощались простым «Простите я так больше не буду». Я стоял на страже страха, пытаясь удерживать этого гада на поводке, изводясь от переживаний, как бы он не навлёк на нашу семью позор, ох!.. Слушать Орфея было тяжело. Вся его боль и горечь передалась и Скаю, который и так не понимал, как ему вообще на всё реагировать. — И тут-то, когда ты протянул свои мерзкие ручонки к королеве Самаре, ты наконец и прокололся. Не нам судить решение королевской семьи, по своей ли воле королева или по требованию короля стала приманкой для этого гада, но это меня и не волнует. Нет в этом смысла! Лишь бы она была жива и здорова, лишь бы ей никогда такого не претерпевать вновь! Мы не достойны её. Мы не достойны нашей королевы! Многотысячная армия, бесчисленное множество волшебных сил, волшебный отряд — в тот день мы все поняли, насколько недостойны своих имён и титулов, которыми нас нарекли. Да что там? Мне и сейчас не хватило никаких сил уберечь тебя, спасти из засады, так какое право я все ещё имею наглость жить и продолжать существовать на этом свете?.. В данном случае сила слов имеет слишком маленький вес, и всё же мне… Мне непомерно жаль, Скай, жаль что всё так обернулось. Жаль, что не нашлось ни одного такого на свете, сумевшего бы сдержать этого самодура. Раньше я… думал что силён и нет на свете ничего, что неподвластно мне, хотя и не исключал того, что в критической ситуации я вряд ли поднимусь до уровня своих ожиданий, но не ожидал, как больно будет падать до уровня своей подготовки. — Да будет тебе, Орфей, ты сделал всё что мог, — попытался уверить Скай, но от мага не укрылась некая обречённость в голосе. — Мы благодарны тебе за всё. Я и не думал тебя ни в чём винить. — Ты на меня зла не держи, но ты сейчас звучишь как какой-то выпускник из Алфеи!.. Ты что говоришь-то такое? Кто там кричал, что зубы пересчитает тому охламону, что посмел коснуться твоих барьеров? Кто грозился, что от него и косточки не останется, если посмеет и пальцем прикоснуться к… Ты же не можешь просто вот так взять и оставить нас! — затрясся дядька от гнева вновь. Как почуял, что последняя надежда ускользает из рук, так дядька завёлся вновь. Под «оставить нас» он подразумевал ни что иное как смерть. Невооружённому глазу видно, что истратив все силы волшебник, подобно пустому сосуду с несчастной каплей надежды на дне, побитый судьбой уже дал трещину и вот-вот разломится на несколько частей. И вскоре, прежде чем эта капля иссохнет, испустит дух. — Обращайтесь ко своему любимому, высокочтимому обожаемому другу сердца вашего, Эрнесту Патрийскому, — урыл его Орфей, внезапно обозлившись. Кажется и гадать не нужно было, что его могло так разозлить. Скай на одно лишь упоминание герцога был готов изготовить из него решето. Внутреннее чутье что-то нехорошее всегда подсказывало, держаться подальше от старого пройдохи велело. — Ой, а что такое? Его нет? Орфей накрыл рукой нижнюю половину лица и «сочувствующе» покачал головой, не забывая сопровождать всё «сочувствующими» вздохами. — Ну и где же этот ваш сухофрукт? Уважаемый, я к вам обращаюсь! — Он… Он!.. Стоит на страже защиты Патры, защищая границу от проникновения этих бесчисленных тварей!.. — Дядя, какие такие ещё твари?! Это люди! И нуждаются в спасении! — опешил парень. Уж что-то, а свой народ, не то что ногами, даже речами попирать не позволит! — Ну я же говорил! — изрёк победоносно волшебник. — Прям уж и стоит на передовой, ага, так мы и поверили. Рассказать тебе Скай, что они собирались сделать с тобой? — Со мной?.. — Скай от одних новостей ещё не отошёл. — Захлопни рот, ради всего святого! — перекрикнул его Феодосий. — Сосватать тебя за него в четырнадцать лет собирались, а как совершеннолетия достигнешь, так дать пендель до алтаря новобрачных, замуж сослать. Да-да, за Эрнеста! — Чёее??? Все о Валторе позабыли.