Сквозь тьму Слизерина

Холодный ветер неприятно щипал щеки, оставляя после себя едва заметный румянец, словно природа решила обозначить своё присутствие на моей коже. Несмотря на тёплую мантию и толстый вязаный шарф, холод пробирался внутрь, заставляя меня невольно поёжиться. Хотелось спрятаться, укрыться от осеннего дыхания, но вокруг был лишь открытый простор, и ветер, казалось, находил любые щели, чтобы дотянуться до меня. На небе сияло солнце — яркое, но обманчиво холодное. Его лучи мягко играли на пожухлой листве, рассыпались по тропинке золотистыми бликами, больше радуя глаз, чем согревая. Мысли невыносимо терзали меня, вихрем проносясь в голове, оставляя за собой только хаос. Я проснулась разбитая, с тяжёлым чувством вины, которое сдавливало грудь, словно тяжёлый камень, не оставляющий места для воздуха. Каждое движение давалось с трудом, а утренний свет, пробивающийся сквозь окна, только усиливал мучительное осознание моих ошибок. Все утро я терзала себя размышлениями о Себастьяне. Могла ли я что-то изменить? Могла ли остановить его или хотя бы попытаться? Но каждый раз, вновь и вновь, возвращалась к одному: я не должна была позволять ему забрать ту книгу. Эта мысль жгла меня изнутри, как незащищённый нерв, реагирующий на малейшее прикосновение. Что, если она действительно опасна? Что, если именно она станет причиной ещё больших бед? Я подвела Анну. Обещание, которое я ей дала, растворилось, испарилось в тот момент, когда я позволила себе уступить Себастьяну. В груди пульсировала боль, будто напоминая: теперь уже ничего не вернуть. Не в силах справиться с этим грузом, я пошла к Анне с конспектами. Наверное, просто чтобы посмотреть ей в глаза, убедиться, что она всё ещё верит мне, или, возможно, чтобы наконец признаться. Но что сказать? Прости, я всё испортила? Звучало нелепо, даже в моей голове. В итоге, я не смогла даже спокойно допить чай, чувство неловкости и собственного бессилия оказалось сильнее. Сославшись на неотложные дела, я поспешила вернуться в замок, оставив её с недоумением в глазах. Я могла бы сесть на поезд, который довёз бы меня за каких-то десять минут, но вместо этого выбрала часовую прогулку пешком. Казалось, что свежий воздух поможет проветрить голову, расставить всё по местам. Но нет. Ветер, колючий и беспощадный, лишь сильнее путал мои мысли, вытаскивая из глубин сознания то, что я так отчаянно пыталась забыть. Я снова и снова возвращалась к тому злополучному Круцио. Какая боль разрывала Себастьяна изнутри в тот момент? Что он чувствовал, когда проклятие терзало его душу, словно натянутую струну, готовую лопнуть? А Оминис… его лицо всё ещё стояло перед моими глазами. Это выражение разбитости, бесконечной усталости, словно он потерял что-то. Ему пришлось это сделать. С другом. С тем, кого он, возможно, единственного по-настоящему любит и кому доверяет. Но больше всего меня терзало другое: почему Мракс выбрал не меня? Почему он решил нанести удар Себастьяну, а не мне? Этот вопрос, как заноза, засел в моём сознании. Я пыталась найти ответы. Но каждый раз я упиралась в глухую стену, и волна новых вопросов тут же накатывала, отбрасывая меня назад. Слишком много почему. Ужасающе много. Мне хотелось кричать, но вместо этого я просто остановилась на склоне, глядя вдаль. Глубоко вдохнула, словно пытаясь собрать себя по кусочкам, удержаться на поверхности, хотя всё внутри стремилось к разрушению. Надо держаться. Держаться, несмотря ни на что. Но что, если всё это — бессмысленно? Может, стоит признать свою слабость, извиниться, отказаться от всех данных обещаний? Забрать назад свои слова, не пытаясь быть сильной? Нет. Глупость. Ничего это не изменит. И всё же мысль эта снова и снова возвращалась, как предательская искра, вспыхивающая в темноте. Я тряхнула головой, пытаясь прогнать эти мысли, когда краем глаза заметила что-то странное. Голубой отблеск. Он мелькнул так быстро, что я почти решила, будто мне показалось. Повернув голову, я увидела вход в тёмную пещеру. На первый взгляд, ничего необычного — таких здесь множество, все окрестности усеяны шахтами и старыми пещерами. Я нахмурилась, замерла на месте. Этот отблеск… Может, это просто солнечный луч скользнул по влажным стенам? Или мне действительно что-то привиделось? Я вглядывалась в тёмный провал, но ничего больше не видела. Лишь черноту и игру теней, колыхающихся от ветра. Обман зрения,— тихо выдохнула я, стараясь убедить себя в этом. Но сердце всё равно предательски билось быстрее. Ветер шевелил волосы на висках, и я вдруг ощутила, как всё вокруг будто притихло. Ни шороха, ни птичьего щебета. Только моё собственное дыхание да еле слышный стук сердца. Может быть, я просто слишком устала, и разум сыграл со мной злую шутку? Я сделала шаг вперёд, чувствуя, как любопытство и необъяснимая тревога борются внутри меня. Вдруг в памяти всплыли слова: «Я ведь могу создать нечто невероятное — источник древней магии прямо здесь. Рядом с местом моего рождения, Фелдкрофтом, и Хогвартсом. Осталось только найти подходящее место, но это не проблема — здесь полно пещер и шахт.» Я содрогнулась всем телом. Может ли быть, что источник магии скрывается прямо здесь? Я снова пристально вгляделась в непроглядную темноту тоннеля, но ничего не увидела. Чернота. Молчащая, бесконечная. Может, это всё-таки была иллюзия? Луч солнца, случайно отразившийся от сырой стены? Или просто усталый разум, который теперь играет со мной в жестокие игры? Мне нужно было продолжать идти дальше. Источник магии, Ранрок, древние тайны — всё это не моя забота. Я ведь уже решила для себя, что не стану ввязываться в это. Но что-то держало меня на месте, словно невидимые корни оплели мои ноги. Чёрная бездна манила меня своей тьмой, обещая ответы, которых я так боялась. Нервная улыбка мелькнула на моём лице.  Ну нет, Астория, это уже слишком. Хватит тебе проблем,— пробормотала я, твёрдо решив, что никакая пещера не стоит моего внимания. Я сделала шаг вперёд, но тут услышала знакомый голос. — Что ты здесь забыла? — Мракс, — сказала я сквозь сжатые зубы, поворачиваясь к нему. Только не это, только не ты. Сегодня я и так была на грани, и Оминис — совсем не тот человек, который мог бы поддержать. Напротив, он умел только усугубить ситуацию. Как и сейчас. Он стоял передо мной, с тем самым выражением лица, будто я действительно должна перед ним отчитываться, объяснять каждое своё действие. Я выдохнула, чувствуя, как напряжение между нами увеличивается. — Могу спросить тебя о том же, — сказала я, не отводя глаз. Краешек его губ дрогнул, будто он хотел улыбнуться, но сдержал себя. Вместо этого он только прищурил глаза и приподнял бровь, словно издеваясь. — Можешь, — произнёс он с усмешкой, — но всё-таки, я первый задал вопрос. Он стоял передо мной с выражением, которое невозможно было точно расшифровать. Насмешка? Любопытство? Что-то ещё? В любом случае, продолжать накалять обстановку мне не хотелось. — Я иду от Анны, — ответила я, стараясь звучать спокойно, хотя раздражение всё же проскользнуло в голосе. — А ты? Мне действительно стало интересно, что он делает здесь один, посреди холмов и шахт. — Иду к Анне, — коротко бросил он, склонив голову, будто пытаясь что-то разглядеть во мне. От этого взгляда мне стало неловко. Конечно, я знала, что он не видит, но его движения, уверенные и спокойные, и то, как он держал голову, создавали впечатление, будто он видит лучше, чем зрячие. — Почему ты стояла здесь минут пятнадцать? На что ты смотрела? Его тон оставался таким же ровным, но в нём звучала лёгкая насмешка, будто он точно знал, что застал меня за чем-то странным. Это уже не раздражало — скорее, начинало забавлять. Слишком самоуверенный. — А ты, значит, следил за мной? — я сложила руки на груди, изобразив как можно более равнодушное выражение лица, будто он мог это видеть. Он рассмеялся — тихо, почти незаметно. Сегодня он был особенно странным. Хоть Оминис и старался держать привычную маску сарказма, в его поведении сквозила настоящая заинтересованность, что сбивало с толку. — Не льсти себе, Эванс, — фыркнул он, чуть склонив голову. — Поверь, у меня есть дела поважнее, чем наблюдать за тобой. — Тогда откуда ты знаешь, сколько я тут стояла? — парировала я, чувствуя, как уголки моих губ предательски дрогнули. Он замолчал на мгновение, будто обдумывая ответ. Затем на его лице появилась всё та же насмешливая полуулыбка. — Я заметил тебя. Ну знаешь… твоя аура, — сказал он медленно. — Думал, ты куда-то идёшь, но ты просто стояла неподвижно. Так на что ты смотрела? Его голос звучал так, будто он с каждым словом пытался загнать меня в угол. И это начало меня раздражать. — Может, я просто наслаждалась видом, — сказала я, стараясь сохранить лёгкий тон. — Наслаждалась видом? — он чуть приподнял бровь, и я могла поклясться, что в его голосе прозвучало веселье. — Ты же понимаешь, как глупо это звучит? Я закатила глаза, хотя знала, что он этого не увидит. — А если я действительно просто стояла и смотрела? Разве это преступление? — бросила я, и голос прозвучал резче, чем я планировала. Оминис сделал шаг ближе, и я невольно задержала дыхание. — Преступление? Нет, конечно. Но странность — определённо, — его голос стал ниже, почти шёпот. — Странная новенькая со своими секретами… Я почувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Его слова звучали как вызов, и я не знала, то ли отступить, то ли рассмеяться. В нём раздражала эта непоколебимая уверенность, но в то же время… она притягивала, как магнит. Я отвернулась и снова всмотрелась в глубь пещеры. Всё та же темнота. Почему меня это вообще волнует? Я ведь действительно стояла здесь пятнадцать минут и не увидела ничего. Логично, что мне просто показалось. — У меня больше нет секретов, разве ты забыл, Оминис? — сказала я тихо. Мракс поджал губы. Конечно, ему неприятны напоминания о нашей стычке, но так и должно быть. Пусть помнит. — Мне просто показалось, что я увидела… — я запнулась, подбирая слова и одновременно решая, стоит ли вообще что-то говорить. Но он и так всё знает. Какой смысл что-то скрывать? — Мне показалось, что я видела свечение. Как от следа древней магии. Но, уверена, мне просто показалось. Оминис прищурил глаза, его лицо оставалось непроницаемым. — С чего бы ему здесь быть? — Ну, возможно, источник находится где-то в одной из пещер. Может, даже в этой, — ответила я, чувствуя, как мои собственные слова заставляют внутренне напрячься. А вдруг и вправду именно здесь? — И ты хотела пойти проверить? — спросил он серьёзно. Я резко рассмеялась, громко, почти слишком громко для этого мрачного места. Оминис слегка дёрнулся, нахмурив брови. — Нет! Боже, конечно, нет, — проговорила я, вытирая слёзы смеха. — Я определённо не собиралась ничего проверять. Всё, хватит с меня тёмных и мрачных мест. Я иду в замок. Я сделала шаг в сторону, собираясь уйти, но заметила, как Оминис чуть приподнял голову, будто пытался уловить что-то в моём голосе. — А я бы проверил, — проговорил он неожиданно тихо. В его словах звучала тревога, которую он, казалось, пытался скрыть, но я заметила её. Я замерла на мгновение, пытаясь понять, шутит он или говорит серьёзно, но затем нервно рассмеялась. Правда, смех вышел не таким искренним, как раньше. — Это глупо, — начала я, стараясь говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. — Я же сказала, что мне показалось. К тому же это опасно — лазить по таким местам. Мы только вчера ели выбрались из похожего… Но Оминис будто вовсе меня не слушал. Он поднял свою палочку, и прежде чем я успела что-то добавить, направился к входу в пещеру. — Это не опасно, Эванс, — бросил он через плечо, не останавливаясь. — Это просто пещера, не тайный скрипторий Салазара. Он уже стоял у входа, направив палочку в темноту, словно пытался что-то почувствовать её светом. — К тому же я бывал в таких местах сотни раз. Может, и в этой пещере тоже, кто знает. Я застыла, глядя на его уверенную спину. Мракс не выглядел сомневающимся или напуганным — напротив, он двигался так, будто точно знал, что делает. Боже, прошу, — мысленно молила я, сжимая руки в кулаки. — Пусть он сейчас передумает. Пусть просто уйдёт. Но, как это обычно бывает, никто не услышал моих молитв. Оминис сделал шаг вглубь пещеры, и его силуэт начал растворяться во тьме. — Эванс, ну ты идёшь? — раздался его голос из темноты, спокойный, почти весёлый. — Ненавижу тебя. И Сэллоу тоже. Всё это ненавижу, — пробормотала я себе под нос, раздражённо выдыхая. Но, несмотря на свои слова, я всё же шагнула в темноту, следуя за ним. Внутри было холодно и влажно. Каждый шаг звучал, как гулкое эхо, отражающееся от каменных стен и возвращающееся ко мне с нарастающим ужасом. Воздух пах сыростью и камнем, а тьма вокруг была такой плотной, что даже свет палочки Оминиса едва пробивался вперёд. Я остановилась, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. На стенах, почти скрытых пылью и паутиной, мне показались ряды потускневших факелов. Странно, что они были здесь, будто кто-то когда-то использовал эту пещеру. На мгновение я подумала, что, возможно, здесь произошло что-то важное, что-то настолько древнее, что мы не имели права быть в этом месте. — Люмос, — прошептала я, направляя палочку на ближайший факел. Он выглядел старым и заброшенным, железный держатель покрывался ржавчиной, но всё же казался достаточно крепким. Я подняла руку и осторожно прикоснулась к нему кончиком палочки, произнося: — Инсендио. Пламя вспыхнуло ярким, неожиданно сильным огнём, осветив небольшой участок пещеры. Я вздрогнула от резкого тепла и испугалась, что огонь погаснет так же быстро, как и появился. Но он горел, яркий и живой, вытягивая из темноты старые камни и странные, выцветшие рисунки на стенах. Эти узоры были как следы времени, как память о чём-то давно ушедшем, или, возможно, это были грубые рисунки, оставленные кем-то до нас. — Интересно, кто оставил их здесь, — пробормотала я, зажигая следующий факел. — Может, пещера использовалась кем-то раньше, — ответил Оминис, стоя чуть дальше. Его голос эхом разнёсся по пещере, добавляя ещё больше загадочности в наш путь. Он говорил это так уверенно, будто для него не было ничего необычного в том, чтобы быть здесь. Я зажигала факел за факелом, и с каждым новым огоньком тьма отступала, но не исчезала. Каменные стены вокруг нас были потрескавшиеся, и на полу виднелись странные следы, как будто здесь что-то тащили, что-то тяжёлое. Все эти детали лишь усиливали ощущение, что пещера не просто пустое место. Она хранила в себе что-то — какие-то истории, возможно, забытые или запретные. Мы двигались дальше в глубь, и с каждым шагом я всё больше осознавала, насколько это глупо. Здесь не было так страшно, как на пути к скрипторию, и я почти уверена, что тут нет ловушек или странных испытаний. Но всё равно — это точно не то, чем я хотела бы заниматься в воскресное утро. Особенно с Оминисом. Он шёл чуть впереди, молча, его палочка едва освещала путь, будто сама темнота пыталась поглотить наш свет. Тишина становилась всё более давящей. Я поймала себя на том, что раздумываю, о чём можно с ним заговорить. А если я начну разговор, настроен ли он его поддерживать? Но тишина начинала раздражать. — Ты сказал, что бывал в пещерах раньше, — наконец нарушила я молчание, стараясь придать голосу непринуждённый тон. Он слегка повернул голову в мою сторону, но не остановился. — Да, — коротко ответил он. — И часто ты… так развлекаешься? Исследуя тёмные и сырые места? — спросила я, пытаясь хоть как-то растопить лёд. Он чуть усмехнулся, уголки его губ дрогнули, но улыбка была едва заметной. — Я почти все лето провожу в Фелдкрофте, у Сэллоу. И да, раньше мы часто таким занимались,— ответил он, снова двигаясь вперёд. Я задумалась. Интересно, это близнецы Сэллоу подбивали его на такие приключения? И почему он почти всё лето проводит у Сэллоу? Разве он не хочет провести каникулы с семьей? Но тут я вспомнила разговоры девочек. Вспомнила, как он говорил о Круцио, что применял его не по своей воле. Может, он сбегает от темной тени своего дома, прячась в Фелдкрофте, рядом с Сэллоу? Спросить его об этом? Нет. Это слишком личное, а может, и опасное. Лучше оставить эти вопросы. Есть что-то другое, что мучает меня гораздо сильнее. — Оминис, почему ты выбрал не меня? — спросила я так тихо, что сначала показалось, что он мог и не услышать. Но он услышал. Он снова остановился, повернулся ко мне. В его взгляде мелькнуло непонимание, и я заметила, как его пальцы сжали палочку чуть сильнее. Он знает. Точно знает, о чем я спрашиваю. — Не выбрал тебя? — его голос стал настолько ровным, что я не могла понять, скрывает он что-то, или действительно не понимает сути моего вопроса. Я сделала шаг вперёд, чувствуя, как воздух между нами становится плотнее. — Почему ты не применил Круцио на мне? — спросила я, несмотря на растущее напряжение внутри. Я почувствовала, как его внимание сконцентрировалось на моих словах. Этот момент был решающим — либо я отступаю, либо иду дальше. — Почему вдруг это должна была быть ты? — его голос стал немного напряжённым, но он старался звучать спокойно. — Не должна, но всё-таки, там был твой лучший друг и я, — я замолчала на секунду, подбирая слова, — было бы логичнее применить Круцио на мне. Он сжал зубы, и я заметила, как напряглась его челюсть. Скулы стали ещё более выразительными, что-то в его выражении изменилось. — Да, так было бы логичнее, — сказал он, отворачиваясь. — Но проблема таких заклинаний, Эванс, в том, что для их применения нужно не только уметь, но и… захотеть причинить боль. — То есть ты не хотел… — я не договорила, так как вдруг услышала тихий клацающий звук, а затем странное шуршание. — Что это? Ты слышал? Оминис напрягся и поднял палочку. — Эванс, подойди ко мне, — сказал он тихо, но я почувствовала его решимость в голосе.  — Что? Зачем это, может это просто… — Астория, подойди ко мне, быстро,— рявкнул он, и я не решилась ослушаться.  Я сделала шаг в его сторону, но не успела двинуться дальше, как из темноты перед нами вынырнула большая тень. Сначала я не могла понять, что это, но чем ближе она подходила, тем яснее становилось: перед нами был огромный паук. Его чёрное тело было покрыто густыми волосками, а огромные лапы скользили по влажному камню, создавая жуткие, скрежущие звуки, которые заставляли моё сердце биться быстрее. — О мой… Вот же жопа, — закричала я, направляя палочку на существо. — Спокойно, я сейчас… — Оминис нацелил свою палочку, собираясь применить заклинание, но я, в полной панике, успела быстрее. — Инсендио, — крикнула я, направляя палочку на паука. Пламя вспыхнуло молниеносно, оно охватило паука, и тут же раздался жуткий писк. Огромное чудовище кричало, охваченное пламенем, а меня захлестывала паника. Я инстинктивно кинулась к Оминису и вцепилась ему в руку с такой силой, что он едва не шагнул назад. Он тяжко вздохнул, быстро махнув палочкой. — Диффиндо — произнес он, и в следующий момент паук был повержен. Тело чудовища упало на землю, а единственное, что осталось, — это маленькие язычки пламени, поглощавшие его останки. — Мерлин, Эванс, — ругнулся он, повернув голову ко мне с выражением, которое можно было бы назвать усталым раздражением. — Прости, прости… — запричитала я, все еще смотря на паука, который теперь, кажется, был полностью уничтожен. — Я запаниковала, я их ужасно боюсь. Он закрыл глаза на мгновение, будто пытаясь вернуть себе спокойствие. Я чувствовала, как его рука напряглась, но он не отдернул ее. — Я помню, поэтому и сказал подойти ко мне, — устало выдохнул он, его голос стал мягче, но я все равно заметила, как его взгляд оставался сосредоточенным. В этот момент казалось, что он не просто спас меня от паука, а сдерживал что-то более глубокое, что скрывалось за его холодной наружностью. Я все еще не могла отвести взгляд от места, где только что стоял паук, и чувствовала, как адреналин всё еще бурлит в крови. Легкие судорожно хватали воздух, а сердце стучало так громко, что казалось, его слышит весь мир. Я вцепилась в руку Оминиса с такой силой, что он, вероятно, почувствовал её напряжение. — Прости, я… — я замолчала, не зная, что еще сказать, ведь все равно не могла объяснить, почему этот паук вывел меня из себя так сильно. Оминис, не выпуская мою руку, тихо, но уверенно произнес: — Всё в порядке, Эванс. Уверен, ты не единственная, кто их боится. Его слова прозвучали неожиданно мягко, и я заметила, как его рука чуть расслабилась, хотя он все еще держал меня, как бы пытаясь успокоить. Эта холодность, которую я привыкла видеть в нем, начала меркнуть, и в этот момент я впервые ощутила, что он не так далёк, как мне казалось. — Ты бы не стал так спокойно реагировать, если бы знал, как они выглядят вблизи, — я попыталась немного пошутить, но мой голос все равно дрожал, выдавая мои переживания. Он тихо хмыкнул и, отпустив мою руку, сделал шаг назад, но его взгляд оставался на мне чуть дольше, чем обычно. — Можем идти дальше? — его голос был спокойным, и в нем чувствовалась некоторая осторожность, как будто он все еще что-то обдумывал. Я кивнула, хотя внутренне все еще чувствовала себя неуютно. В темной пещере каждый шорох казался громким, а каждое движение — значимым. Но я не хотела показывать свою тревогу, особенно перед ним. — Да, пойдем, — я сделала шаг вперед, пытаясь вернуть себе уверенность, и снова последовала за ним. Тишина между нами была иной. Никакой напряженности, только шаги, эхом отдающиеся в пустоте. Но мне казалось, что в этот момент между нами есть что-то большее, чем просто молчание. Я задумалась над его словами, о том что что применить Круцио нужно захотеть причинить боль, значит ли это что он не хотел причинять мне боль? Но тогда, выходит что он хотел сделать больно Себастьяну? Или из нас двоих но просто выбрал того, кому он бы хотел ее больше? Честно говоря, его ответ мне мало чем помог, а может только сделал хуже, и теперь у меня больше вопросов. Мы подошли к концу длинного коридора, и шагнули в просторную пещеру, которая казалась чем-то вроде комнаты. Пространство было темным и суровым, с высокими каменными стенами, покрытыми мхом и влажными пятнами. В середине пещеры, почти как в центре сцены, лежал большой плоский камень, как будто изначально предназначенный для чего-то важного. Он был серым и холодным, его поверхность гладкая, но покрытая трещинами, словно старый, забытый артефакт. Из этой «комнаты» вели несколько проходов, каждый из которых казался глубже и темнее, чем тот, по которому мы пришли. Эти отверстия в камнях были не слишком большими, но достаточно широкими, чтобы скрыть за собой неизведанные пути и тайны. Пещера была как разветвление, словно сама природа задумала здесь перекресток, где каждый шаг мог привести к чему-то неизвестному. Тишина была абсолютной, и только звуки наших шагов нарушали этот покой, эхом отдаваясь от каменных стен. — Оминис, здесь развилки и еще четыре входа, — сказала я, всматриваясь в каждый из них. — Уверена, мы здесь потеряемся… — я замолчала, а потом добавила, — и я не намерена разделяться. — Я бы и не предложил такое, — быстро ответил он, закусив губу и явно о чём-то задумавшись. — Хватит, давай вернемся, думаю, с нас хватит проблем из-за вчерашнего, — попыталась я отговорить его продолжать идти. — Вчерашнего? — он повернулся ко мне, и я увидела, как его взгляд стал более жестким. — Вчерашние проблемы мы уже пережили. — Ну да, ты забыл, что ли? Эта непонятная книга все ещё у Себастьяна… — Он уже взрослый мальчик, Эванс, это не твои проблемы, — прервал он меня, с явным раздражением в голосе. — Нет, Мракс, мои, — бросила я, ощущая, как слова вырываются прежде, чем я успела их обдумать. Но это была правда. Я ведь обещала Анне, и теперь это моя проблема. Он усмехнулся, и я заметила, как его кулаки сжались. Оминис явно пытался сдержать себя, но я видела, как трудно ему дается это. — Хватит, — его голос стал резким, почти сорвавшимся. — Думаешь, ты его заботишь? Эванс, ты ведь не настолько глупая. Всё, что его волнует — это лекарство и его глупые идеи. Не обманывай себя. — Что это вообще должно значить? В смысле не обманывай себя,— я уже тоже не сдерживалась и перешла на крик. Он засмеялся, но снова без тени веселья, и тяжко вздохнул, будто устал. — О, думаю, ты понимаешь, о чём я, — он сделал шаг ближе, его голос звучал холодно, но с лёгким оттенком раздражения. — Ты всё время рядом с ним, и лекарство ты поможешь найти, и в скрипторий пойдешь, я ведь слепой, но не тупой. Мои глаза распахнулись, и я почувствовала, как кровь отливает от лица. Он ведь не намекает на то, что я влюблена в Себастьяна?  — Ты ведь не намекаешь на то, что я… на то, что я влюблена в Себастьяна, правда? — я едва сдерживала себя, голос дрожал от возмущения. — Кажется, это очевидно, — он ухмыльнулся, его взгляд был холодным и внимательным. — Я всего лишь хотел помочь, чтобы ты не обманывала себя, думая, что ты ему действительно нужна. Я застыла, шокированная его словами. Он обвинял меня в чувствах к Сэллоу так, будто даже не сомневался в этом, не подозревая, что всё гораздо сложнее. — Я ведь просто хотела помочь,— тихо проговорила я, — мне просто, казалась это правильным… — Так ты себя успокаиваешь?— он не сдавался, казалось даже наоборот, будто злился сильнее, из-за что что я не признаю свою влюбленность. Но мне и вправду не нравился Сэллоу, с чего вдруг он так решил? — Иди ты в жопу Мракс,— крикнула я,— думай что хочешь, плевать, ты просто несносный, самовлюбленный… — Тихо,— вдруг шикнул он. — С чего бы это? Я хочу сказать, так теперь послушай меня… — Нет, Эванс, кажеться я что то слышал,— сказал он серьезно, прислушиваясь. Прищурив глаза я посмотрела на него с подозрением, но все таки замолчала, вдруг снова паук. Но в этот раз я не слышала ни шаркающих шагов, ни страшного щелканья. Ничего.  — Я ничего не слышу, так что придется тебе все таки дослушать… — Тссс,— пошипел он,— прислушайся,— Оминис ступил ближе к одному из проходов. Я последовала его примеру, и правда постаралась прислушаться. Спустя несколько секунд и я услышала, пару голосов, которые явно направлялись в нашу сторону. Это явно были не пауки, и от этого стало еще страшнее. Ведь прямо сейчас, тут могут быть гоблины, которые тоже искали источник. — Нужно убираться от сюда, и быстро,— сказала я  — Не успеем,— ответил Мракс, и его лицо стало напряженным, он явно думал что делать. Я огляделась, в дальнем, темном углу стоял валун, который мог бы нас скрыть, я подбежала, оценивая скроет ли он нас. Выхода все равно нет. — Сюда,— шепнула я, Оминис обернулся и приподнял бровь. Я чертыхнулась от своей же глупости, и схватив Мракса за предплечье, потянула его за собой к валуну. Он сначала напрягся, но не сопротивлялся. Мы быстро скрылись за камнем, прижавшись к его холодной поверхности. Я задержала дыхание, пытаясь дышать как можно тише. Шаги и голоса становились всё отчётливее — теперь я могла различить грубые слова, перекидываемые между двумя голосами. Это были люди, а не гоблины. Я почувствовала, как напряжение в груди сменилось новым страхом — кто они и что делают здесь? Места за валуном было катастрофически мало, и чтобы хоть как-то скрыться, мне пришлось практически вжаться в Оминиса. Его плечо упиралось в моё, а дыхание касалось виска — неловкость момента почти перебивала страх. Я замерла, боясь пошевелиться, хотя сердце стучало так громко, что мне казалось, его можно услышать даже через толщу камня. Мужчины остановились чуть дальше нас, и я вздрогнула, когда что-то тяжёлое с грохотом упало на каменный пол пещеры. — Сраный Руквуд, мне уже осточертело лазить по этим пещерам, — грозно выругался первый голос, грубый и раздражённый. Руквуд. Я замерла ещё сильнее, холод пронзил всё тело от осознания, кто это. Значит, они действительно пришли за источником. В прошлый раз Руквуд не произвёл впечатления человека, с которым стоит связываться, и я не сомневалась, что его люди вряд ли лучше. От страха я ещё крепче прижалась к Оминису, почти не осознавая этого. — Ты бы лучше думал о том, сколько нам перепадёт, если мы найдём то, что ищем, — хрипло отозвался второй голос, звучавший спокойнее, но не менее злобно. — Ага, перепадёт, конечно, — хмыкнул первый, саркастично протянув. — Не доверяю я этим гоблинам. И как мы, по-твоему, что-то найдём? Тут этих сраных пещер не меньше тысячи. Послышалась возня, скрежет металла и непонятный гул. Я на миг утратила нить разговора, но быстро снова сосредоточилась. — Вчера приходил главный из этих ублюдков… как его… — Ранрок, что ли? — Он самый, — буркнул первый голос. — Говорил с Руквудом. Я случайно подслушал. — Ну да, конечно, случайно, — усмехнулся второй. — Я серьёзно, случайно! — рявкнул первый раздражённо. — Но неважно. Лучше послушай, что я узнал. — Он даже понизил голос, будто боялся, что кто-то его услышит. — У этого Ранрока есть кто-то в Министерстве. Так вот, эта птичка напела ему, что летом нашли человека, который, мол, видит следы этой странной магии. Меня точно огрели по голове. Я едва удержалась, чтобы не ахнуть вслух. Какой шанс, что это не обо мне? — пронеслось в голове. Я замерла, дыхание перехватило, а сердце так громко колотилось в груди.  Следы странной магии… Они не могут говорить обо мне. Не могут. Но чем сильнее я старалась себя успокоить, тем глубже страх сковывал меня изнутри, пробираясь ледяными пальцами по позвоночнику. — И что за человек? Они его нашли? — второй голос теперь звучал с явным интересом. — Похоже, пока нет. Но Руквуд сказал, что тот сам ещё не понял, кто это, — пробурчал первый. — Они разберутся и вытащат его на свет. — Ха, разберутся… Как же, — фыркнул второй с ноткой злости. — Опять на нас всю грязную работу свалят, а потом скажут, что разобрались. — Хватит ныть, — резко оборвал первый. — Пошли уже. Нам ещё часа полтора до следующей пещеры топать. Послышался лязг металла, перемешанный с короткими ругательствами, а затем шаги, которые постепенно начали удаляться. Я продолжала стоять, не смея пошевелиться, даже когда шаги окончательно стихли. Тишина снова окутала пещеру, но теперь в ней ощущалась тяжесть, словно воздух стал гуще. Я вышла из-за валуна, а Оминис следом за мной, он что-то говорил, но мне было сложно сосредоточиться — я думала лишь о словах мужчин. Откуда они могут знать, что еще за птичка? Мне ведь обещали, что всё будет в порядке. — Эванс, — позвал Мракс, его голос был спокойным, но с ноткой настойчивости. — Что? Что ты сказал? — Я пыталась сосредоточиться на его словах, но мысли крутились только вокруг того, что я слышала. Всё казалось каким-то нереальным. Мне даже было сложно дышать. — Я говорю, нужно немного подождать здесь, — Мракс стоял чуть поодаль, его фигура была чётко очерчена в тусклом свете. — Дадим им отойти от пещеры, чтобы нас не заметили. Я кивнула, едва заметно, и опёрлась на плоский камень, который оказался более холодным, чем я ожидала. Я с силой сжала его края, пытаясь унять дрожь, которая не отпускала меня с того момента, как я услышала их разговор. Мысли обрывались, словно кто-то вытаскивал их из головы, оставляя лишь пустоту и беспокойство. Зажмурив глаза я принялась считать вдохи и выходи, надеясь что это поможет мне успокоиться, но не помогало. — Ей,— тихо шепнул Мракс, и коснулся моего плеча. Открыв глаза, я увидела его выражение лица , которое выдавало явную тревогу. Оминис поджал губы, наверно думая что мне сказать. — Они ведь говорили обо мне,— тихо, почти шепотом призналась я не только ему но и себе,— если бы был кто-то еще с такой способностью, я бы знала, точно знала. — Они пока сами не знают, кого ищут, — он чуть сильнее сжал моё плечо, будто пытаясь внушить уверенность. — Пока ты в школе, ты в безопасности. Я покачала головой, чувствуя, как внутри меня нарастает паника, и вновь закрыла глаза. — Рано или поздно они узнают, кого ищут, и тогда… — голос дрогнул, я замолчала, не в силах договорить. Что тогда? Эти слова, не сказанные вслух, будто зависли в воздухе между нами. Признать это — значит столкнуться лицом к лицу с реальностью. Ведь я понимала, чем это может закончится. Когда они узнают, у меня не будет шанса. Я не смогу себя защитить, а стены школы, сколь бы прочными они ни казалась, не будут вечным укрытием. Сколько у меня осталось времени? Неделя? Месяц? Смогут ли они узнать, как я выгляжу? — Не найдут, — повторил он, его голос звучал ровно, почти неестественно спокойно, словно он пытался удержать баланс на краю пропасти. Этот тон… Он раздражал меня. Слишком уверенный, слишком отрешённый, как будто он знал что-то, чего не знала я. — Ты не можешь этого знать, — я покачала головой, стараясь не сорваться, и прикрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Сложно было бороться с собственной головой, с мыслями, которые рождались быстрее, чем я могла их обдумать. Его рука на моём плече чуть дрогнула, как будто он собирался убрать её, но вместо этого переместилась выше. Его пальцы осторожно нашли мой подбородок, мягко приподняли его, заставляя меня открыть глаза. — Астория, — его голос стал тише, почти шёпотом, но с какой-то непривычной для него теплотой. — Я обещаю, они тебя не тронут. Я смотрела на него, пытаясь найти в его лице хоть намёк на сомнение, на ложь. Но его выражение было серьёзным, а пальцы на подбородке — такими мягкими, что это почти сбивало с толку. — Как ты можешь быть так уверен? — спросила я наконец, мой голос прозвучал едва слышно, словно я боялась разбудить что-то вокруг нас. — Потому что, — он сделал паузу, будто подбирая слова, — я не позволю этому случиться. Обещаю. Я собиралась что-то ответить, точно собиралась, даже приоткрыла рот, но слов не нашлось. Его слова, его обещание, отозвалось где-то глубоко внутри меня, впервые кто-то говорит о моей защите, точнее впервые говорит тот, кому я хочу верить. Мой взгляд почти бессознательно скользнул к его губам, а тело будто в неведомом порыве, дернулось навстречу, я застыла всего в нескольких сантиметрах от него.  Оминис напрягся, почувствовав движение, но не отстранился. Его рука всё ещё лежала на моём подбородке, а пальцы слегка дрогнули, как будто он хотел что-то сказать, но тоже не находил слов. — Астория… — его голос был тихим, почти шёпотом, но от этого звучал только ярче, как будто вырывался сквозь тяжесть тишины вокруг нас. Я задержала дыхание. Всё внутри словно замерло, и время потеряло смысл. Это было безумием, но в этот момент я чувствовала только его — его тепло, его близость, его обещание, которое стало чем-то большим, чем просто слова. — Оминис… Все случилось слишком быстро. Его губы едва коснулись моих — слишком быстро, слишком решительно, словно он понимал, что это момент, который нельзя упустить. Всё, что я так старательно выстраивала внутри себя — барьеры, страхи, сомнения — рухнуло в одно мгновение, рассыпавшись, как тонкое стекло. Я не успела подумать, не успела осознать, а тело уже отвечало ему. Сначала осторожно, словно в нерешительности, а затем с нарастающей уверенностью, как будто все сдерживаемые эмоции нашли выход. В его прикосновении было что-то необъяснимое — тепло, уязвимость, но и сила, обещание, что он здесь, что он не отступит. Моя рука невольно поднялась, коснулась его плеча, а затем скользнула вверх, останавливаясь на его шее. Он напрягся под моими пальцами, но не отстранился. Напротив, его рука мягко обвила мою талию, притягивая ближе, так что теперь между нами не осталось ни единого пространства. Это было безумием, но таким сладким, что я не хотела его останавливать. Мой разум кричал, умоляя остановиться, напоминая, что это неправильно, что это опасно. Но сердце… Сердце билось в такт его, и я знала, что пути назад больше нет. Его рука скользнула под подол моей юбки, оставляя за собой жаркий след, от которого по коже пробежали мурашки. Когда его ладонь остановилась на моем бедре, сжалась чуть сильнее, я едва смогла сдержать дрожь, которая прокатилась по всему телу. В этот момент весь мир сузился до его прикосновений, до тяжёлого, рваного дыхания, которое я чувствовала так близко, до его присутствия, поглотившего меня целиком. Оминис отстранился едва ли на несколько миллиметров, его лоб коснулся моего, и я увидела, как его губы дрогнули. Казалось, он собирался что-то сказать, но слова застряли где-то в горле, не находя выхода. Его лицо было напряжённым, будто он боролся с чем-то внутри себя, но я больше не хотела этой борьбы, не хотела разговоров, оправданий или сомнений. Я хотела только его. Оминиса, мать его, Мракса. Мой взгляд скользнул по его чертам — напряжённая линия челюсти, чуть приоткрытые губы, тяжело поднимающаяся грудь. Это было неправильно, безумно и опасно, но мне было всё равно. Ухватив его за серебряно—зеленый галстук, я притянула его ближе, стирая последние миллиметры между нами, сама уничтожая те границы, которые я так отчаянно пыталась сохранить. Его губы снова нашли мои, жадно, требовательно, будто он до последнего сдерживался и теперь больше не мог. Моя рука скользнула вверх, обвивая его шею, притягивая его ближе, пока его пальцы на моём бедре не сжались сильнее, а дыхание стало ещё более рваным. Трясущимися пальцами я начала расстёгивать его рубашку. Ткань поддалась легко, и мои ладони коснулись его горячей кожи. Я чувствовала, как он напрягался под моими прикосновениями, его дыхание стало тяжелее, глубже. Мои руки скользнули вверх, вдоль его торса, наслаждаясь каждой линией, каждым движением под пальцами. Его ладонь скользнула к моим волосам. Пальцы чуть сжались, и, плавно оттянув их, он вынудил меня запрокинуть голову. Я почувствовала его губы на своей шее — горячие, жадные, влажные. Он двигался медленно, словно наслаждаясь каждым моментом. Каждое прикосновение его губ оставляло на коже след, от которого по моему телу пробегала дрожь. Его дыхание было тёплым и неровным, обжигало мою кожу, заставляя меня терять контроль над всем, кроме него. Я сдалась, полностью отдавшись власти Оминиса Мракса. Затем я услышала лёгкий звон, и горячая плоть коснулась внутренней части моего бедра. Сердце бешено забилось, а мои ногти вонзились в его спину глубже. Это был момент полного безумия и принятия. Мой миг. Громкий, протяжный стон вырвался с моих губ, когда он наконец проник. Это было неведомое мне ранее ощущение, смесь боли и наслаждения. Я уже не могла понять, где заканчивается одно и начинается другое. Всё сливалось в единую бурю, и я просто закрыла глаза, отдаваясь обеим чувствам. Его губы продолжали жадно целовать моё лицо, пока его движения становились всё глубже и интенсивнее. Он приблизился к моему уху, и зашипел, как горячий ветер. Это вызвало новые мурашки по коже, усиливая желание. Я обвила его ногами, притягивая его ещё ближе. И только потом поняла, что он не просто шипел, он говорил. — Что… что ты сказал? — выдавила я, почти задыхаясь от того, что происходило. — Сказал… — его рука сжала моё бедро сильнее, и я почувствовала, как его дыхание стало тяжёлым и горячим, — Я сказал, что ты прекрасна, Астория Эванс… — Оминис… — едва шевеля губами, я произнесла его имя, чувствуя, как оно звучит между нами, проникая в пространство. Его движения стали быстрее, более уверенными. Я ощущала, как мой мир теряет всё, кроме него — его запаха, его дыхания, его прикосновений, которые заполнили меня целиком. Я прислонилась к его оголённой груди, слушая, как его сердце замедляется с каждым вдохом, возвращаясь в свой привычный ритм. Его рука медленно скользила по моей спине, и это касание будто проникало в самое сердце. Мне не хотелось уходить — не потому что это было невозможно, а потому что я чувствовала, что, покинув это место, я потеряю нечто важное, невидимое, но столь ощутимое. Это было не просто ощущение, а невыносимое чувство, будто вся эта реальность — только ускользающий момент, который исчезнет, едва мы сделаем шаг за её пределы. Я не могла позволить себе это. Казалось, что если бы я осталась в его объятиях, то время остановилось бы, и я была бы готова раствориться в этом мгновении навсегда. — Думаю, нам уже пора, — тихо шепнул он, его голос был едва слышен, но я почувствовала его в каждой клеточке тела. Я кивнула, согласившись, но вместо того, чтобы отстраниться, только сильнее прижалась к нему, пытаясь задержать этот момент, сделать его вечным. Внутри меня всё протестовало против разрыва, как будто я теряла нечто важное. Оминис тихо усмехнулся, и я почувствовала, как его дыхание обжигает мою макушку, прежде чем его губы коснулись её с такой нежностью, что мне захотелось раствориться в этом прикосновении. Но вскоре он отстранился, и я почувствовала, как пустота заполнила пространство между нами. Когда мы вышли на улицу, темнота уже полностью окутала нас, а воздух стал холодным и резким. Я поежилась от пронизывающего ветра и сильнее вжалась в мантию, будто она могла защитить меня от всего, что происходило в моей голове. Тёмные контуры Хогвартса были видны вдали, его огни мерцали в ночи, и я грустно улыбнулась, представляя, сколько нам ещё идти до теплой гостиной. — Как думаешь, — начала было я, собираясь спросить, успеем ли мы добраться в замок до ужина, но он перебил меня. — Эванс, — его голос был ровным, но в нём я услышала нечто, что заставило моё сердце напрячься, как струну, готовую порваться. Я повернулась к нему, пытаясь прочитать его лицо, но оно оставалось закрытым, и все, что мне оставалось — это пытаться понять его через голос. Я знала, что он скажет, хотя это и было глупо — я уже слышала этот тон, почувствовала его в воздухе, во всём, что происходило вокруг. — Думаю, всем будет лучше, если мы оставим всё, что произошло в этой пещере, — его слова звучали ровно, но я почувствовала в них холод. Он говорил так, как будто это не имеет значения, как будто для него уже всё решено. А мне в этот момент казалось, что моё сердце разбивается на тысячи мелких осколков, которые невозможно собрать. — Да… конечно, — тихо ответила я, чувствуя, как пару непрошеных слёз подкатили к глазам и скатились по щекам. Я хотела скрыть их, но не смогла. — Оставим это здесь…