Репетитор

Снега выпало чуть выше колена, из-за чего идти было не легко. Ноги переплетались, косило в разные стороны, но ЕГЭ не дремлет, так сказать. Шастун шел и размышлял о жизни своей, пока в наушниках на полную играла музыка.  А ведь реально, каков смысл нашего существования? Переживать четыре сезона в год по кругу? Получишь ты работу, станешь известным хирургом в Москве, например. Но как только ты умрешь через неделю о тебе все забудут, жизнь не справедливая штука.  Вот сейчас, например, этап с определением движения по жизни в принципе, и до Антона явно не доходит, как можно выбрать профессию всей жизни в восемнадцать? У половины сверстников гормоны все еще бушуют. Половина снимает шлюх, половина наркоманы, а кто-то пьет алкоголь и шляется по клубам. Но есть такие «нетакуси» как Шастун говорил про себя. Те, кто реально беспокоится своим будущим, вкладывается в него. У него нет девушки, но есть лучший друг и родители, да и Шаст считает, что девушка- штука не постоянная. Его намного больше волнует его профессия, а не телка с которой он будет спать. Вопрос, готов ли он к этому будущему?  У него все большой кучей в голове сложилось. биология, общество, русский, термины, все путались меж с собой. Антон хоть и готовился полтора года, но он всё равно думает что не знает ни черта. Ему было как-то жутко от этой мысли. Через полгода экзамены, он как бы и занимается, а в голове будто-бы пустота. Так со своими мыслями он и дошел до подъезда доброго, всеыяуважаемого репетитора. Уже  привычно набрал число тридцать четыре на домофоне и стал дожидаться ответа. Дверь спустя секунды запищала, после чего впустила юношу вовнутрь. Старые ступеньки, покрашенные хрен его знает когда розовым цветом летели под ногами. Поднявшись на третий этаж он дернул за ручку и вошел в заранее открытую квартиру.   — Антон, привет. Чаю? — спросил его репетитор.  Он был голубоглазым брюнетом, чуть ниже Шастуна. Одет он был в растянутую домашнюю футболку и плисовые штаны с мультиком история игрушек. Антон в этом человеке чувствовал комфорт и спокойствие. Он знал, что ничего плохого Попов ему не сделает. Тут пахло лишь поддержкой и взаимопониманием с обоих сторон.   — Привет. Пожалуй  не откажусь, замерз как  черт. — согласился он, улыбаясь собеседнику.   — Проходи тогда, я сейчас подойду, — улыбнулся старший.  Младший сел за стол. Сергеевич вернулся со своей комнаты, поставил чайник, достал  кружки.  Его квартира была со всем небольшая, без ремонта, но в ней было крайне комфортно.  Тихое кипячение чайника разрушало тишину. За окном уже начинаю темнеть, зима все таки на улице.   — Тебе как обычно зеленый без сахара? — уточнил старший, разливая кипяток по кружкам.   — Да, Арс, — кружка чая через минуту стояла возле него. — Ну, рассказывай. Что нового у тебя за вчера произошло? Почему занятие отменил?   — Ой, аж не знаю с чего начать, — вздохнул он, —  вчера к маме ездил помочь,  попросила снег с участка убрать, да с огорода, правда не понимаю зачем ей огород в декабре. Но я ж маме не откажу, устал вчера сильно, вот и отменил. — фальшиво ответил ему историк.  — Ты же не обиделся что я урок отменил?   — Что ты, нет конечно. Я к биологии сидел готовился почти весь день. Червячки там всякие,  кровообращения. Вечерком скорую смотрел. Медицинский день так сказать. Ты как чувствовал, что надо отменить занятие. Я вчера так заебался.. Ой, — Антон прикрыл рот рукой. Он вроде и перешёл с учителем на ты  (по его просьбе), но матерится при нем он себе не позволял. Это была чисто случайно, но эмоциях.   — Хаха, — Арсений посмеялся с реакции мальчика, — Тош, ничего страшного нет что ты материшься,  ты же не через каждое слово вставляешь его. Да и  ты не маленький, я тебе матерится запрещать не буду. Если другие слова в голову не приходят, что уж делать. — сказал Арс, после чего сделал пару глотков чая и погладил кудрявого парнишу по голове.   — Ну, мне то всё равно стыдно. Ты же старше меня на шесть лет.   — Сколько говорил не упоминать мой возраст, Шастун! — якобы обиженно в шутку произнес Сергеевич. — Что-то мы засиделись с тобой. Пошли заниматься?  — Все хорошее быстро кончается, — прошептал себе под нос подросток, после чего уже громче сказал: Пошли.  Войдя в комнату и сев на стулья учитель задал вопрос:    — Что мы там с тобой последнее разбирали? — прикрыв рукой зевок произнес он.   — Ааа, ща, — Шастун открыл свою толстую тетрадь и пролистал до последней пройденной темы. — мораль.  — И что же такое мораль? — подловив своего собеседника бросил репетитор.   Глаза Шастуна забели глазами по тетради, пытаясь найти определение.   — Тетрадь закрой, Антон. На экзамене этого не будет, — прошептал он, забирая из-под рук записную книгу ученика.   — Эм, ну мораль - это, это.. — Шастун замялся. Он вроде и учил. Но все эти религии, морали и части политики смешались меж собой, а за ними привязались кольцевые черви и споровое размножение, украсив все формулами из справочных материалов по математике. — Я учил, щас, щас, — он закрыл глаза, пытаясь вспомнить хотяб первое слово из термина, определение было совсем не большим, но все никак не могло вылезти из его черепной коробки. — Мораль -  это форма общественного сознания, представляющая добро или зло, — почти уверено заявил подросток, смотря на преподавателя.     — Правильно? — сомневаясь в своем ответе промямлил он.   — Аа, да, да. Правильно. Тош, ты пока перепиши функции и формы морали, а я тебе потом помогу все это разложить по полочкам. Хорошо? — объявил ему преподаватель, который явно побледнел в лице. От чего его голубые глаза стали более яркими.   — Арс, все нормально? — взволнованно вмешался младший, смотря на своего учителя чуть ли не в упор.   — Да? — неуверенно ответил брюнет, — просто устал.  — Хорошо, — выдохнул тот, начиная переписывать текст с учебника себе в тетрадь.  Тем временем голова Арсения была готова, как ему казалось, лопнуть. В теле начало неприятно ломить кости, виски неприятно пульсировали, а глаза закрывались сами собой. Через пять минут, которые длились для него вечность, появились мушки перед глазами, а руки начали трястись в легком, неудержимое его телом, треморе.  Шастун, как чувствовав напряжение собеседника, повернулся к нему.   — Арс, ты очень бледный. Все хорошо? — не на шутку перепугавшись спросил он повторно.   — Да, ты дописал уже? — поменял тему препод, — Сейчас, воды попью, расскажу тебе что к чему. — кинул он и встал со стула. Но движение оказалась через чур резким, из-за чего Попов не удержался на ногах. Небольшие мушки превратились в большие черные круги, а ноги уже не могли держать собственное тело, после чего брюнет поспешил лететь вниз. Шастун, на его же удивление, среагировал очень быстро. Подхватив тело он уложил его на пол. Он пребывал в небольшом шоке, что, мать твою, произошло?   — Так, Тоха, вчера ты посвятил всего себя вонючим гельминтам и прочим червякам, посмотрел пару серий скорой, да ты медик будущий в конце, концов! — Так. При обмороке надо, — он почесал затылок, — положить голову на бок, чтоб не запал язык, — начал вспоминать он. — а он дышит вообще? — Андреевич поднес ладонь к бессознательному телу, — так, ну уже хорошо, — проговорил он, ощущая тепло на ладони от дыхания Попова, — подушку под ноги положить, точно! Кровь к мозгу должна поступить.  Шастун проговаривал каждое свое действие, и хоть он и не был убежден на все сто что они правильные, он делал все, что было в его силах.  Антон открыл окно в комнате, вроде как это тоже должно помочь.   — Давай, приходи в себя, разлегся тут, — приговаривал Антон, похлопывая репетитора по щекам.  Через секунд десять тот пришел в сознание. Явно странная для него картина. Его ученик перед ним на коленях, руки Шастуна на его запястье, а сам лежит на полу, когда в комнату попутно завывал холодный ветер с улицы.  Попов попытался подняться, на что младший чтоли не криком заставил его лечь обратно.   — Придурок, надо вот так пугать. — славил он себе под нос, — как чувствуешь себя, спящая красавица?  Младший обой гордился, чувствовал себя как главный герой корейской дорамы. Прям медицина в нем кипела, возомнил себя медиком. В голове прям пищало «ты не дал ему упасть, привел в сознание, да ты чертов гений!». Внутри стало как-то тепло и спокойно, он смог?!  — Да нормально все, давление просто упало, — невинно ответил он, потирая пульсирующие виски.   — Я вижу как тебе нормально, грохнулся тут, я думал сам в обморок упаду. Я испугался между прочим, — молвил Шастун, — за тебя.  Испугался - мало сказано. Хоть он и чувствовал себя чертовым Бетменом, внутри все равно что-то иногда переключало его сознание, понимая весь масштаб ситуации.   — Тош, я думал тебе рассказать, но что-то обстоятельства к этому не подводили нас, — шептал голубоглазый, — у меня гипотония, у меня такое бывает. Все хорошо, правда.  Подросток впал в некий ступор. Ну так, гипотония - постоянно пониженное давление. Думал он в своей голове.   — Гипотония говоришь? — повторил он слова собеседника, — тонометр где у тебя?   — Да все в порядке правда! — пререкался старший.  — Я спросил у тебя, где тонометр? — разозлено и по слогам промолвил он.   — На столе, сверху. Там сумочка такая серенькая, — он указал пальцем на небольшой мешочек, в котором лежало устройство.  Антон потянулся рукой и достал так называемый Поповым «мешочек». Растянув завязки он достал прибор из футляра, после чего расстегнул липучку на манжете.    — Давай руку, — приказал он своему «пациенту», садясь на корточки.  Арсений протянул ее, после чего Шастун надел манжету чуть выше предплечья и затянул ее. — Только ничего не говори сейчас. — Сказал он, в ответ на что прилетел кивок.  Включив прибор он начал надуваться, спустя две минуты он пропищал, после чего выдал давление семьдесят на пятьдесят.   — У тебя какое давление норма вообще? — спросил он у Арса, снимая рукавчик.  Тут явно что-то не так, думал он в своей голове.   — Да по разному всегда, ну где-то сто на шестьдесят плюс-минус, — ответил он, после чего лицо Шастуна стало каким-то непонятно тучным, — что-то не так?  Что-то далеко он нормы, не нравится мне все это, надо вызывать скорую, дальше все не в моих силах.   — А? Нет, все нормально, — соврал тот, видя страх в глазах преподавателя. — Ты же пить хотел. — вспомнил младший, поправляя прилипшую от пота футболку. Принести?   —А, да. Если тебе не сложно, — улыбнулся тот.   — Ты только не вставай, хорошо? — попросил его ученик, махая руками в разные стороны. — Я щас приду.  Как только он вышел из комнаты, так сразу достал телефон и пошел в ванную, так как там была хорошая шумо изоляция. В отличие от других комнат в квартире.  — Алло, скорая? — уточнил подросток.   — Да, я вас слушаю, что у вас случилось? — ответила на той стороне пожилая женщина.   — Я сейчас у своего репетитора, у него гипотония. Давление сильно понизилось и он упал в обморок, я его привел в сознание, тонометр показал семьдесят на пятьдесят.    — Я вас поняла, скажите адрес. — откликнулась она.   — Проспект мечтателей - четырнадцать дробь девять, квартира тридцать четыре.   — Вызов принят. Ожидайте. — кинула женщина, после чего Шастун скинул трубку.  Выйдя из ванной он собирался развернутся и пойти на кухню, так как изначально шел за водой, но услышал звуки похожие на стоны с зала, после чего сразу бросился туда.   — Что такое? — задыхавшись толь от эмоций, толь от трех секундного бега пыхтел Андреевич.  — Ну блять, — озвучил он, увидев как Арсения начало рвать. — А вот это я уже не знаю от чего, — прошептал он, начиная гуглить.  — Мда, много же мне учить прийдется в меде, — вздохнув внес он вердикт. — А че делать то? — ломал голову Шастун, после чего услышал стук в дверь. — Вот крайне вовремя! — закричал он, побежав к двери.  — Здравствуйте, скорую вызывали? — на пороге стоял лысый мужчина в очках, лет тридцати, с недельно отращенной щетиной на лице.   — Да, проходите, — кивнул он, после чего провел медика в комнату.   — Ну-с, Интересно у вас тут конечно все развернулось, — огласил он, разглядывая комнату. Слева валялся тонометр, справа вышедший завтрак, и Попов, как изюминка всей этой вечеринки-посередине.   — Рассказывайте, что произошло тут у вас, — спросил он, надевая манжету на руку Попова.   — У меня гипотония, уже долго, лет семь. Ну сегодня что-то совсем плохо стало, упал, очнулся, потом тошнить начало ужасно, а потом вы приехали, — шептал лежащий на полу Арсений, и по глазам его было видно что он измотан. Но все равно старался отвечать работнику.   — Так, ну ясно, щас помолчим немного, — предупредил он, начиная надавливать на грушу тонометра.  — Семьдесят на пятьдесят пять, — озвучил тот, вздыхая, — сейчас сделаем укол уропедила, а затем в больницу поедем.   — Тош, можешь помочь вещи собрать? Там документы в выдвижном ящике в комнате, — попросил Сергеевич своего ученика.   — Да конечно, — ответил он, вставая со стула, — Я смогу с вами поехать в больницу? — обратился тот к фельдшеру.   — Если есть восемнадцать, то конечно, детей запретили брать в сопровождение, — сказал он, набирая лекарство с ампулы.   — Да, мне есть восемнадцать, — подтвердил младший, после чего ушел в комнату собирать вещи.  — Так, спальня значит, — сказал он сам себе открывая дверь в комнату. Шастун сюда не разу не заходил, не было повода. В шкафу нашел какую-то сумку, туда запихал трусы с носками, какие-то шорты и три футболки со свитером. Что нашел-то положил. Он бы и другое мог запихать, но в душе не чает где у него что лежит. Самое интересное началось тогда, когда Антон пытался найти документы в том самом «выдвижном ящике», проблема вся заключалась в том, что этот ящик был не один, а целых семь. Если говорить точнее- шкаф с выдвижными ящичками. Шастун начал открывать каждую по очереди, и лишь в четвертой лежали документы, но зато он нашел новую зубную щетку с пастой, которые тоже закинул в сумку.   — Арс, ну я более менее собрал, — крикнул тот из коридора, тряся сумкой.   — Спасибо тебе, документы нашел?  — С богом, — тяжело вздохнул тот, показывая паспорт.   — Молодец, — шепнул тот, прикрывая глаза.  Если не видеть всей картины в прошлом, то можно подумать что тут лежит заблеванный мертвец. Губы у Попова были чуть ли не синие, а кожа такая бледная, что напоминала мрамор.   — А вы ему укол уже делали? — спросил Шаст, — а то что-то он не очень здоровым выглядит, — констатирует он.   — Да, но он же не сразу работает, — отвечает ему медработник, заполняя карту вызова, — с носилками поможешь?   — Без проблем, — согласился младший, расправляя волокуши.  

***

— Арс, а помнишь как ты первый раз при мне в обморок упал на занятии, я тогда еще чуть в штаны не навалил, честно слово. Но не растерялся! — довольствуется собой Шастун, напоминая историю из прошлого.   — Семь лет прошло, а ты до сих пор мне это напоминаешь, гад!   — Семь лет назад я только к ЕГЭ готовился, а уже второй год в ординатуре, как же быстро идет время, Арс, — с легкой грустью сообщает он, попивая зеленый чай с бергамотом.   — Согласен, — кивает собеседник, — спасибо тебе за все, друг, — Попов улыбается и поправляет пшеничные кудри, чтоб те не упали в кружку.