Поменяться местами

Подождав, пока каменистые скроются из виду, Юпитер подлетел к Сатурну, что почти задремал рядом с пустой посудой. Плошка была вылизана до блеска, как и стакан из-под молока. Пятый вздохнул. Голод кольцевого никак не утихает. Только становится сильнее. — Сатурн? — Ласково прошептал Юпитер. — Сатурн, как ты? Шестой ощутил нежное прикосновение гиганта к своей разгорячённой атмосфере. Он мягко улыбнулся и прижался поближе к Юпитеру, заключая его в неловкие объятия: всё-таки сейчас кольцевой был заметно меньше пятого. Гигант обнял в ответ своего лихорадящего друга и стал легонько поглаживать его по «спине». — Мммм… ты такой… мягкий, — промурлыкал Сатурн и прерывисто зевнул. Он уткнулся в мягкую и податливую атмосферу Юпитера и потёрся об неё щекой, мурлыкая от удовольствия. Пятый, слегка скривившись от жары, продолжал гладить кольцевого. — Ты уже почти спишь, — начал Юпитер. — Давай я отнесу тебя на твою орбиту, там тебе будет попрохладнее и удобнее. Что скажешь? Сатурн отстранился от объятий. В его глазах виднелось желание завалиться на бок и смотреть сны, но также и излишняя уверенность в себе. Шестой воспринял просьбу донести его как оскорбление. Что-то щёлкнуло в его голове и тот стал проявлять свой характер. Его снова одолело желание стать сильнее, выносливее, чем сейчас. Достичь недостижимого. — Спасибо, но я вполне могу справиться и сам. Я тебе не вещь, чтобы меня таскать! — Сатурн, тебе сейчас не стоит… — Слова Юпитера были проигнорированы. Шестой начал медленное движение в сторону своей орбиты, но с огромным трудом сдвинувшись с места и с не менее огромным трудом пролетев лишь около сотни километров, он резко остановился. От чрезмерной нагрузки ядро сильно закололо. Сатурн зажмурился, сжал зубы до скрипа и проскулил от резкой боли. В уголках глаз навернулись слезинки. Дыхание стало частым и сбивчивым — это была одышка. К кольцевому приблизился пятый, внимательно осматривая атмосферу своего друга на наличие повреждений. — Тебе нельзя так напрягаться! — Встревоженно сказал Юпитер. Он видел, что Сатурн не может совладать со своим дыханием. Видимо, боль в ядре заставляет его так рвано дышать. Пятый испугался, что его друг может задохнуться: кольцевой отчаянно хватал ртом вакуум. — Дыши, дыши, Сатурн! Смотри на меня. Вдох, выдох. Вдох, выдох. — Юпитер показывал шестой планете правильный ритм дыхания и та старалась повторять за ним. Дыхание Сатурна постепенно стало приходить в норму. — Вот так. Вдох, выдох. Спокойно, солнышко. Не волнуйся, просто дыши. Сатурн шумно вдыхал и выдыхал. Он чувствовал, как всё вокруг начинает кружиться, как теряется равновесие, как он куда-то «падает». А затем ощутил нежное и аккуратное прикосновение пятой планеты, что переросло в крепкое объятие: гигант поймал его. — Ю…Юпи…тер? — Спросила дезориентированная планета. Шестой не понимал, где находится. Не понимал, где верх, где низ. Голова кружилась. Всё кружилось. Язык заплетался. Мысли путались. — Держу тебя, Сатурн, держу, — Юпитер прижал к себе кольцевого, пока того мутило. Лихорадка, чтоб её… — Сатурн, я понимаю, что ты хочешь доказать нам, что ты сильный, крепкий, выносливый, — сказал Ганимед. Шестой повернулся на голос спутника. — И мы все тебя понимаем. Но и ты пойми нас. Ты сейчас не в том состоянии, как раньше. Тебе нельзя напрягаться и нервничать, у тебя больное ядро. Ядро, Сатурн. Понимаешь? Ядро. С ним не шутят. Ты должен смириться с тем, что ты болен. — Нет, я-я… я просто устал, — соврал кольцевой. Его голова всё ещё кружилась. Он сам не понимал, что делает. — Ты быстро выдыхаешься. Тебе нужно много отдыхать. За тобой нужен уход. — Нет. — Сатурн, как прежде уже не будет. Пока ты не выздоровеешь, ты должен принять то, что ты слаб. — Нет! — Хныкнул шестой. Перед глазами всё плыло, а в голове было ощущение, что его только что хорошо раскрутили. — Да. Ты пытался достичь иллюзорного идеала и посмотри, до такого состояния ты себя загонял. Посмотри. Сатурн прерывисто вздохнул. Он чувствовал какое-то странное ощущение внутри себя. Повинуясь внутреннему позыву, он открыл рот и высунул язык. Дыхание становилось тяжелее, глубже. С языка стекала водянистая слюна. — Просто перестань ставить себе слишком недостижимые цели. Ты никогда не ценил то, что имел. Теперь, когда ты всё потерял, научись ценить то, что имеешь сейчас. Кольцевой подавил странный позыв. Половину лекции Ганимеда он пропустил мимо ушей из-за незнакомого ощущения внутри, но последнюю фразу он услышал. — Что я имею? ЧТО?! — Воскликнул он и пожалел об этом. Странное ощущение сейчас было сильным. Не стоило так кричать. — Ты жив, — сказал Юпитер. — Тебя любят. Ты имеешь друзей, которые не бросят тебя, и спутников, которые никогда от тебя не отвернутся. — Да! Мы всегда-всегда будем с тобой! — Сказал кто-то из маленьких лун. — Кроме тебя у нас никого нет! — Сатурн, я понимаю, что тебе страшно и что ты не хочешь признавать, что сейчас у тебя есть некоторые… специфические… потребности, — постарался корректно выразиться Титан. — Но сам подумай, что с тобой станет, если ты будешь показывать свой «железный» характер и намеренно отказываться от сна и еды. — Ничего хорошего? — Тихо спросил кольцевой. Его голос был почти не слышен из-за вставшего в горле кома. Казалось, он двигался вперёд. Хотел выйти наружу. — Именно, — подтвердил его самый крупный спутник. — Тебе станет хуже, чем сейчас, а сейчас ты даже двигаться самостоятельно не можешь. Сатурн… Я понимаю, что тебе может быть не мила эта жизнь, но… подумай о нас, твоих лунах. Что мы будем делать, если ты умрёшь? Сатурн понимал, что для своих спутников он — целый мир. Раньше он относился к ним свысока, как к скучным камешкам, что просто крутятся вокруг него. Но… им было больше негде крутиться. Шестой прекрасно понимал это и хотел, чтобы Ганимед перестал говорить и оставил его в покое. В горле у кольцевого появилось противное ощущение, будто что-то собирается вылезти изнутри него. — У тебя много спутников, — сказал Ганимед. — Ты можешь кого-то не замечать или игнорировать, но у них есть только одна планета. Только ты, Сатурн. Они за тебя боятся. Они без тебя не выживут. Так пожалей хотя бы их и перестань себя мучить. Шестой молчал. Его осознание ситуации боролось с собственными устоями и предрассудками. В голове была настоящая буря. Наконец, победу одержал здравый смысл. — …л-ладно, — одними губами прошептал Сатурн. Ему казалось, что если он заговорит громче, то этот ком в горле точно вырвется наружу. Кольцевой снова открыл рот, высунув язык и тяжело дыша. Он часто сглатывал слюну. Всё это время Юпитер смотрел на своего друга с неподдельным беспокойством. Он никогда раньше не видел такого поведения у планет. Что с ним? Сатурн никогда раньше себя так не вёл. Ему плохо? Ясное дело, что ему плохо. Но что именно с ним не так? — Так, ребята, хватит! — Громкий и не терпящий возражений тон Юпитера заставил луну замолчать. — Сатурну нехорошо. Хватит. Пусть успокоится. Незачем ему сейчас нервничать. Шестой был благодарен своему газовому другу за такую поддержку. Но ком в горле двинулся вперёд. Кольцевой занервничал. Он машинально задержал дыхание и позволил этой гадости покинуть его. Ощущения были не из приятных. Сатурн не понимал, что это было, но всё его тело ритмично напряглось и расслаблялось, чтобы выдавить из него какую-то штуку. Юпитер испугался этого непонятного явления и немного отодвинулся от кольцевого. Штука выходила из глотки медленно, странное и противное ощущение в горле усилилось, заставив её двигаться быстрее, и наконец тело сильно напряглось. Штука вылетела изо рта как пробка из бутылки, сопровождаемая вихрями и брызгами газа. Сатурн, отдышавшись после такого странного и страшного явления, ещё приходил в себя. Он понял, что сейчас ощущал себя гораздо легче и лучше, чем раньше. Это противное явление помогло ему? Кольцевой считал, что это было так. Пока шестой восстанавливал дыхание, Юпитер и пара лун Сатурна рассмотрели, что же было в облакообразной массе, вышедшей из газового гиганта. Кроме клочков газа там было что-то раскалённое и светящееся, овальной формы, но местами с неровными краями. Из-за своей гравитации жидкость быстро приобрела форму шара, который по размерам был похож на Марса. Не побрезговав, пятый поднял этот шар своей гравитацией и очистил его от примесей газа. В холоде космоса субстанция быстро остыла и приняла золотисто-жёлтый цвет, а местами имела немного радужных разводов. Пятый сразу понял, что это был металл. Сплав меди с чем-то ещё. — Никогда раньше не видела рвоту у газовых планет, — сказала Иджирак, подлетевшая поближе к куску металла, что был в несколько раз больше неё. — Ох, это медь и цинк? Получается, латунь? Поверить не могу. Ядро Сатурна… само избавляется от тяжёлых металлов! Кажется, он скоро пойдёт на поправку! Я так рада! Юпитер снова взглянул на своего газового друга. Тот выглядел… лучше, чем был. Его взгляд был более осмысленным, поза — более уверенной. В шестой планете начал проглядываться прежний Сатурн. — Сатурн? — Спросил пятый. — Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? — Ну, у меня в глотке уже нет ощущения, будто из меня хочет вылезти кусок моего ядра, так что… ну, это лучше, чем было раньше. И… — Шестой заглянул прямо в глаза второму газовому гиганту. Юпитер увидел во взгляде кольцевого бесконечную усталость. — Я устал. — Значит, тебе нужно поспать, — ласково сказал Юпитер. — Я боюсь. — Чего ты боишься? Кошмаров? — Мхм, — угукнул Сатурн. — Они как настоящие. Как будто всё происходит наяву. И я не могу понять, сон это или нет. Все ощущения такие натуральные. Если мне снова приснится кошмар, ты меня разбудишь? — Разбужу, солнышко. Ты только спи. И ты отдохнёшь, и твоё ядрышко тоже. А знаешь, представь во сне меня. Или кого-нибудь из наших спутников. — Юпитер, я не могу контролировать свои сны. Мне иногда кажется, что это не сны вовсе, а старые воспоминания. Из старых времён, когда я был другим. И всё было другое. — Понимаю, Сатурн. Мне иногда тоже снятся воспоминания о прошлой жизни, — вздохнул Юпитер. Он притянул к себе своего газового друга и нежно его обнял, поглаживая и слегка качая. Пятый смотрел на то, как кольцевой зевает и трётся лицом о мягкую и рыхлую атмосферу Юпитера, словно о подушку. Ищет комфортную позу для сна. Гигант вздохнул от излишнего жара, что источал Сатурн и вместе с засыпающим другом отправился на его родную орбиту.