Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

В покоях Эймонда всегда самую чуточку прохладнее, чем нужно для комфортного пребывания. Но сегодня в этом аскетичном помещении самый обыкновенный холод: замок бурлит из-за произошедшего, и, похоже, слуги забыли протопить камин после обеда. Принц выдыхает в стылый воздух облачко пара и посылает за горничной. Коль нарезает круги, бряцая своей парадной бронёй. Это звяканье действует на нервы, но Эймонд молчит. Сейчас его заботит совершенно другое. Признание Деймона. У одноглазого не возникло ни малейшего сомнения в правдивости его слов. Говоря о семье и наследии, Проклятый Принц не стал бы врать. С другой стороны, однажды он украл яйцо дракона, наврав о беременности своей любовницы… Эймонд заходил то с одной стороны, то с другой, но всё никак не мог разгрызть эту задачку. – Ты видел когда-нибудь его первую жену? – Леди Рею Ройс? Нет, принц, не довелось, – качает головой сир Кристон и наконец-то опускается. – Однако Десница на заседаниях всегда отзывался о ней как о достойнейшей женщине. – Чтобы насолить Деймону, он так скажет про любую, – отмахивается Эймонд, поигрывая кинжалом. Кристоль Коль кивает, хоть и неохотно. Вражда двух хитрых лисов длится давно, и оба полагают, что любые средства хороши, если помогают склонить чашу весов в свою сторону. – В случае с его первой женой всё было очень однозначно, принц. Он относился к ней плохо, и всем это было известно. Деймон поносил её при любом удобном случае. Не хотел он на ней жениться, так говорят. – Отец настоял? – Нет, их брак устроила королева Алисанна, ваша прабабушка. Ей, видно, по вкусу были невестки из Долины. Эймма Аррен, первая жена отца, вот кого имеет в виду наставник. – Зная характер Деймона, можно было предугадать, что из устроенного против его воли брака ничего не выйдет. Несмотря на это, он мог бы не оскорблять её прилюдно, называя бронзовой сукой. Это недостойное поведение для мужчины. – Ты отзываешься о сестрице Рейнире иногда и в более красочных выражениях. Коль удивлённо поднимает глаза на воспитанника и уже было порывается что-то сказать, но только густой румянец заливает его шею и щёки. Эймонд довольно приподнимает уголок рта. Он любит ловить людей на вот таких противоречиях. Это всегда бывает забавно. Сиру Кристону хотя бы хватает ума не отпираться. Действительно, Эймонд много слышал нелестных слов о Рейнире. Она ему не по вкусу, зарвавшаяся старшая сестра, но лишь половину оскорблений Коля можно было соотнести с реальным положением дел. – Ужин сегодня предстоит занятный. Ты приглашён? – Нет. Королева сказала, что это семейное мероприятие. – Будет интересно на это посмотреть, – хмыкает Эймонд и погружается в свои размышления. Краем сознания он замечает и уход Коля, и суетливую служанку, разжигающую огонь в очаге, и распространяющееся по комнате тепло. Ночная тьма, не столь насыщенная, как за городом, опускается на столицу. Он переодевается к ужину, меняя только рубашку и сапоги. Брюки и камзол, пошитые из тёмно-зелёной, почти чёрной кожи, достаточно просто пройти мягкой тряпицей, смахнув налипшую пыль. Проверить повязку, конечно же. Нет никаких сомнений в том, что Люк или Джейс попробуют зацепиться за что-то. Возможно, и с подачи Эйгона: будет зависеть от настроения брата. Заглядывает мать, проверяя, готов ли он к ужину. Он только закатывает глаза и бросает в ответ что-то безразлично-воспитанное. Он – не Эйгон. Он готов всегда. И ко всему. Только сегодняшние сцены в Тронном Зале ненадолго вывели из равновесия. Не поэтому ли она приглянулась ему, эта служанка? Может, он чувствовал в ней кровь Таргариенов? Кровь Деймона... Эймонд усиленно отрицал свою одержимость дядей и его образом, но признавал: всё, что с ним связано, обретает для него особую значимость. Вся эта ситуация интриговала его настолько, что не удавалось усидеть на месте. Он зашёл за Хелейной и вытащил её от детей за целый час до ужина. Их разговор нельзя было назвать невероятно содержательным, но время с Хел всегда становилось каким-то тёплым и расслабляющим. В небольшом зале немного поменяли украшения и цветочные композиции, переставили стол перпендикулярно входной двери. Мать и дед уже тоже были здесь. Десница в задумчивости поглаживал щетину на щеках. Коль втащил Эйгона и силой усадил его на место. Алисента послала рыцарю благодарный взгляд.

***

Неловкость – недостаточное слово для того, чтобы описать, как это всё ощущается. Жизнь Мирии окончательно сворачивает в другую сторону. Рейнира сама приходит за ней в комнату, чем выказывает не только безусловное принятие падчерицы в лоно семьи, но и высочайшее уважение. Мирия понимает, что причин этому может быть великое множество и что она должна быть и благодарна, и осмотрительна. Ей за время жаркого полуобморочного сна уже отвели отдельные покои в том же коридоре, где находятся комнаты Бейлы и Рейны. Покои эти предназначены для гостей, довольно скромно обставлены, но вполне уютные. Она извиняется перед Милли, чувствуя себя предательницей, но подруга на такие перемены смотрит с большим воодушевлением. Мирия говорит, что между ними ничего не изменится, но понимает, что это только слова. Всё уже меняется. Близняшки, позабыв обо всём на свете, крутятся рядом, контролируя всё, что происходит с их – представьте себе! – старшей сестрой. Их мельтешение добавляет головной боли столь сильной, что Мирии приходится использовать свой особенно строгий взгляд и железный тон, и только тогда близняшки немного притухают. Она скрепя сердце разрешает приготовить для себя ванную, хотя только вчера парилась в бане. Но когда вчерашние напарницы по мытью приходят, чтобы помочь с волосами, натереть спину, и присаживаются в реверансе, шелестя юбками, Мирия не выдерживает. Она рассыпается в преувеличенных благодарностях и выпроваживает девушек из комнаты. Колкие тихие ругательства сыпятся изо рта, пока она спешно окунается и пропитывается запахами морской соли и душистых цветочных масел. Запахи розы и ириса не нравятся на себе, она привыкла к более свежим. Но отныне внимание к ней будет куда более пристальным, чем раньше, поэтому с некоторыми принципами приходится поступится. И если боги будут благосклонны, то выбор масла для тела будет самым тяжелым компромиссом. «Только до отъезда», – убеждает себя Мирия, промакивая кожу мягкой хлопковой простынёй. Когда состоится этот самый отъезд и куда она отправится? Вопросы оседают в голове ведьмы мутным илом, тревожащимся от малейшего движения. Мирия укладывает тяжелую бронзу волос, убирая пряди от лица назад. Она могла бы позволить себе и какое-то из украшений, но решает воздержаться, оставляя на пальцах только перстни, которые всегда при ней. В комнате тепло и даже немного душно, поэтому ведьма распахивает окно и смотрит на город сверху вниз. Такие высоты ей не по душе. Люди отсюда слишком маленькие, этакие букашки. Широкий стол позволяет с удобством расставить весь её арсенал зелий и микстур. Кот занимает место на подушке. Уж он-то не будет мелочиться и чувствовать себя недостойным королевского обращения. Мирия улыбается впервые за день. За час до ужина приносят наспех перешитое платье Рейниры, одно из тех, что та носила до замужества, Мирия кивает, а потом поступает по-своему, надевая наряд, пошитый подругой Милли из подаренного когда-то сёстрами отреза. Во-первых, платье принцессы-подростка будет смотреться на ней неуместно. Во-вторых, она пока что не настолько сильно чувствует свою причастность к семье драконов. В-третьих, ей хочется сменить красное на что-то другое, раз уж появился повод. Серо-ржавый шёлк подчеркивает и осеннюю рыжину волос, и цвет глаз, и всю её внешнюю непохожесть на Таргариенов. Скромное, с вырезом-лодочкой и длинными струящимися рукавами, расшитое по корсажу и юбке заметными только на свету рунами, которые она когда-то изучала в доме матери. Рея, наверное, потирает сейчас руки в лучшем из миров. Тяжелый вздох вырывается из груди против воли. Она привыкла отгонять мысли о матери сразу же, как только те появлялись. Но сейчас вдруг становится интересно: а как Рея чувствовала себя в стенах Красного замка, когда приехала на свою свадьбу? Заставляя себя переключиться, Мирия, потуже затягивает пояс, но потом всё же на одно отверстие ослабляет: на ужине придётся есть. Она также надевает на бедро перевязь и крепит кинжал под юбками, раз уж пришлось обуть не сапоги, а туфли. Появляться на людях совсем без оружия не хочется. Она отправляется на ужин вместе с сёстрами, уверенно шагая в середине. Рейна ласково держит её под руку, а Бейла висит на противоположном локте и что-то болтает про грядущую помолвку и выбор колец. Мирия благодарна девочкам: они быстро и легко приняли новость о ней и сейчас здорово отвлекают от волнения. Она не заметила ни намёка напряжения или недовольства с их стороны. Лишь интерес и восторг. Зелёные уже на месте, а стол к ужину заставлен едой не хуже, чем когда-то в гостеприимном Пентосе. Принцесса Рейнис отсутствует, она следит за подготовкой тела Веймонда к погребению в Дрифтмарке. Мирии становится немного легче: реакция бабушки девочек очень заботит её. Когда они втроём склоняются перед королевой в реверансе, Рейнира, заходящая в зал, с гордостью наблюдает за слаженностью и синхронностью движений. Неудивительно, ведь именно Мирия учила Бейлу и Рейну этикету. Это её повадки заложены в них. Точно так же что-то в её мальчиках есть от Харвина и Деймона. Эймонд и Эйгон обсуждают зрелищную смерть Веймонда, Хелейна катает по тарелке одинокую виноградину, а Люк и Джейс провожают девочек за стол и усаживаются вместе. Деймон опускается по левую руку от Рейниры и неотрывно наблюдает за тем, как Мирия, накрыв одну руку другой, ищет глазами, куда бы присесть, и обнаруживает, что свободное место осталось только рядом с одноглазым Эймондом. Ведьма едва заметно приподнимает бровь и делает шаг к резному стулу. Сокрытию эмоций ещё учиться и учиться, конечно; хотя она и пытается показывать, что ничто не выводит из равновесия. Неожиданно Эймонд переключается с разговора с братом и, в два шага оказавшись рядом, отодвигает для неё стул, опережая зазевавшегося слугу. Женщина только благосклонно и сдержанно кивает, как будто для неё такое обхождение вполне привычно. Деймон едва сдерживает усмешку и отворачивается, чтобы пару слов сказать Рейне. Появляется король, уже чуть одурманенный маком и от этого менее страдающий от боли и более вялый. Все встают, чтобы поприветствовать номинального монарха. Мирия привычно растирает запястья и согревает руки как перед долгой работой, и струящиеся рукава делают это движение чуть более заметным для окружающих, чем ей хотелось бы. Визерису требуется помощь, и помощь серьёзная. Это понятно всем. Как только носильщики с алыми плащами прочно устанавливают переносной трон, все опускаются за стол. Эймонд занимает место по левую руку, и Мирия вновь отмечает, что все его движения полны выверенности. Взгляд, который он устремляет на противоположный край стола, больше напоминает взгляд охотничьей птицы. Мирия готова поклясться, что от её соседа разит холодом. Ужин начинается очень неловко. Король заводит речь о том, как приятно видеть всех родичей за одним столом, но королева прерывает его напоминанием о молитве. Не смыкают глаз и не складывают рук только ведьма, Десница и Порочный Принц. По губам отца Мирия читает ругательства, когда Алисента поминает Веймонда Велариона. Мирии приятно от очередного редкого свидетельства того, что и он не всегда может сдерживать свои порывы. – Кажется, у нас есть повод для празднования. Мои внуки, Джейс и Люк, женятся на своих кузинах, Бейле и Рейне. А это только укрепит наш дом. Тост за юных принцев и их наречённых. Подростки улыбчиво переглядываются, в то время как дети Алисенты смотрят на их радость подозрительно. Отто Хайтауэр даже не пытается изобразить благосклонность: его-то дому эти браки ничего не приносят. Мирию не удивляет, что король и словом не обмолвился о смерти Веймонда. Об убийстве, если быть точнее. Ведьма поднимает бокал вместе с остальными, а вот Эймонд заметно медлит. – Наконец-то познаешь женщину, – заговорщически подмигивает Джейсу Эйгон. Джейс не реагирует на выпад, а вот Бейла одаривает болтуна прожигающим взглядом. – И ещё один тост за принца Люцериса, будущего Лорда Приливов. – Воистину! – раздаётся с разных концов стола. – Ты будешь великим, – скромно добавляет Рейна, ловя приветливый взгляд из-под копны тёмных кудрей. Эймонд наконец-то отпивает из кубка, случайно касаясь локтем её предплечья. Эйгон всем телом облокачивается на спинку стула Джейса и дышит ему в лицо винными парами. Явно он выпивал ещё до ужина. – Ты же знаешь, как совершается… акт, не так ли? Хотя бы в общих чертах. Куда вставлять член и всё такое. – Оставь, кузен, – пытается пристыдить его Бейла, которая не знает, что понятия стыда не существует в системе ценностей этого человека. – Можешь валять дурака, – начинает закипать старший сын Рейниры, – однако перед моей наречённой изволь держать язык за зубами. Эйгон кивает так, что становится понятно: останавливаться он не намерен. До Мирии долетают только обрывки этого разговора, но она видит напряжение в глазах Рейниры. Стук трости немощного короля призывает всех к порядку и вниманию. Он тяжело поднимается на ноги, опирается руками о стол и ловит на себе озабоченные взгляды жены и дочери. – Это радует моё сердце и наполняет его скорбью – то, что вижу все эти лица за столом. Лица людей, что столь много значат для меня, но ужасно отдалились друг от друга за эти годы. Эйгон смотрит на Визериса с неприкрытым отвращением, Эймонд нетерпеливо постукивает указательным пальцем по столу, пытаясь предугадать, что будет дальше. Король расстегивает ремешок и снимает свою золотую полумаску, открывая обезображенное болезнью лицо. Алисента смотрит на это со смесью жалости и неотвратимости. Младшие дети и внуки короля пытаются не выказать гадливости, замечает Мирия, и это у них получается неплохо. Сама она давно привыкла почти ко всем уродствам и проявлениям болезни. Даже королей не обходят они стороной. – Моё старое лицо некрасиво. Впрочем, было ли вообще когда-то красиво? Но сегодня я хочу, чтобы меня увидели таким, какой я есть. Не просто королем. Но отцом. Твоим братом, твоим мужем, вашим дедушкой и дядей, – Мирия ловит потухший взгляд на себе, – которому, судя по всему, недолго осталось быть среди вас. Золотая маска бряцает об стол, заставляя Мирию едва заметно дёрнуться, словно от укола. – Давайте же не станем держать в сердцах дурные чувства. Корона не сможет оставаться сильной, если Дом Дракона будет оставаться разделённым. – Отриньте свои обиды! Люк и Джейс переглядываются, между ними происходит быстрый молчаливый разговор. Эймонд опускает взор и лихорадочно что-то обдумывает. Старшее поколение выглядит задумчивым и собранным. – Если не ради блага короны, то ради блага старика, который любит вас всех, – Визерис подчёркивает последнее слово, – так сильно. Он обессиленно опускается в кресло, Алисента помогает устроиться поудобнее. Визерис стирает рукавом слюну, набежавшую в уголок пересохших губ. Рейнира тут же поднимается с места с резвостью, поразительной для беременной женщины. – Я хочу поднять свой кубок за Её Величество, королеву, – жесты и взгляд Рейниры противоречат этому утверждению, однако принцесса находит в себе силы прямо посмотреть в лицо своей бывшей подруги. – Я люблю своего отца. Но должна признать, что никто не оставался ему верен так, как его жена. Она проявляла неизменную преданность, любовь и уважение. И за это я её безмерно уважаю. И приношу свои извинения. Наверное, именно в этом и состоит долг принцессы – переступать через себя ради общего блага. Королева озирается, растерявшись, и не сразу приходит в себя. – Ваше признание тронуло меня до глубины души, принцесса, – Деймон выдвигается вперёд, надеясь услышать что-то интересное для себя. – Мы обе – матери, что любят своих детей. У нас больше общего, чем мы допускаем. Я поднимаю кубок за вас и ваш дом. Из вас выйдет славная королева. Левая бровь Отто задирается ещё выше, чем прежде. Рейнира покачивается от волнения, но всё же принимает такое признание лёгким кивком. Мирия только сейчас понимает, что почти не дышала всё это время. Отпивают из кубков все. Отто сверлит глазами Эйгона, уже дошедшего до определённой кондиции. Хочет его предостеречь или надеется, что внук всё же внесёт необходимую смуту? Как бы то ни было, Эйгон встаёт и вклинивается между Бейлой и Джейсом, чтобы наполнить кубок, хотя было достаточно подозвать виночерпия. Мирия следит за ним, не замечая напряжения Эймонда, сверкающего единственным глазом и готового вскинуться в любой момент. – Сожалею о разочаровании, которое тебя постигнет, – склоняется он к девушке с тихим вкрадчивым бормотанием. – Но если захочешь узнать, каково это – быть отменно удовлетворённой, – тебе нужно всего лишь попросить. Джейсерис с силой впечатывает кулаки в дерево стола и резко встаёт. Да уж, темпераментом и статью он совершенно не похож на Лейнора. Рейнира бледнеет на глазах и медленно опускает кубок, Деймон наблюдает. Медленно поднимается Эймонд, обманчиво медленно. Мирия понимает, что он напоминает ей змею, которой ничего не стоит заворожить и одним резким движением покончить с врагом. Она едва заметно отодвигается вправо. Висит настолько неловкая тишина, и ведьма не может припомнить, когда подобное случалось с ней в последний раз. Эйгон преспокойно занимает своё место, пока Алисента со страхом смотрит на среднего сына. – Джейс, – остерегающе произносит насупившаяся Бейла. Джейс с видимым усилием приводит себя в чувство и как бы по-дружески тычет Эйгона в плечо кулаком. Закушенная губа свидетельствует о том, что он силой удерживает в себе ответные оскорбления. Пальцы Мирии стискивают кинжал под подолом платья. Сейчас наследнику Рейниры самое время показать, что он перерос эти колкости и не воспринимает их всерьёз, даже если это не так. – За принцев Эйгона и Эймонда, – и прямо сейчас это больше адресовано именно второму, не проронившему ещё ни слова. – Мы много лет не виделись, но у меня остались добрые воспоминания о детстве. Как мужчины, я надеюсь, мы сможем стать друзьями и союзниками. За ваших родных и нашу большую семью, дядюшки. – И за тебя тоже, – подавленно отзывается Эйгон, вновь почувствовавший пальцы бастарда на своём плече. Ему не нравится, что провокация и маленькая шалость не удалась. Эймонд разочарован тоже, поскольку не удалось улучить момент и подловить Джейса на неуважении. Он едва не закатывает глаз, но опускается на место. А вот Люк и Рейна ликуют, совершенно не таясь. Мирия разжимает пальцы, которые вот-вот сведёт судорогой, и слышит невнятный голос Хелейны: «Бойся монстра под досками». У Эйгона уже совершенно отсутствующий вид. – Хорошо, мой мальчик. Конечно же, король хвалит внука, но не сына. Это укалывает Алисенту, хотя она и осознаёт, что сын Рейниры повёл себя благородно. Она благодарит Семерых за то, что Эймонд не успел наломать дров. Неожиданно поднимается задумчивая прежде, но будто проснувшаяся теперь Хелейна. – Я подниму тост за Бейлу и Рейну. Скоро они выйдут замуж. Это на так уж плохо: в основном, он тебя просто игнорирует. Кроме тех моментов, когда пьян. Она расплывается в довольной улыбке, радостная от расположения своих родственниц. Мог ли кто-то посрамить Эйгона, опустившего сейчас раскрасневшееся лицо в ладони, сильнее, чем наивная и искренняя его жена-сестра? Смешки, надо заметить, слышны со стороны Десницы… Отто любит такие моменты, когда другие люди действуют согласно его желаниям безо всяких подсказок. – Славно, – одобрительно кивает он внучке, поставившей на место зарвавшегося щенка. Король просит начать играть. Музыканты тут же принимаются за дело, хотя сегодня даже не успели заскучать. Ужин наконец разворачивается в полную силу. Подносят смену блюд. Спина Мирии до невозможности прямая. Ведьма, к счастью, не стала главной героиней этого вечера, но всё же испытывает неловкость, понимая, что за ней попеременно наблюдает несколько пар глаз. Однако после стольких лет подле королевских особ она знает, для чего нужны все эти вилочки и ложечки. Знает, как правильно брать еду с общих блюд и подзывать виночерпия. С вином, правда, она завязывает после первого бокала. Не привыкла к возлияниям и не планирует этого делать и впредь. Её тихая просьба дать стакан воды ничуть не смущает слугу. Она не смотрит на Эймонда, сидящего по левую руку от неё, но чувствует его редкие пронизывающие взгляды и присутствие. Джейсерис почти сразу приглашает мягкую Хелейну на танец. Та выглядит настолько изумлённой и озадаченной, что ведьме тут же хочется подсыпать Эйгону слабительного, чтобы тот не вставал с горшка ещё неделю. Она помнит их свадьбу и то, как приложила свою руку к тому, чтобы молодожёны вовремя явились к алтарю. Возможно ли было предсказать, какой это будет жестокой ошибкой? «Вполне возможно», – горько усмехается она про себя. Если бы ты только не боялась этой стороны своего дара! Мирия улыбается, глядя на танцоров, и с усилием проглатывает накопившийся в горле ком. Джейс галантен, как и всегда, в то время как все пороки Эйгона уже выложены на стол, словно карты под конец игры. Такой дисбаланс сил нервирует Хайтауэров, видит ведьма. Алисента пытается вразумить Эйгона, бросая на того быстрые выразительные взгляды, показывая кивками, что недурно бы пригласить Бейлу. Но принц-скабрезник уже потух и потягивает вино в ожидании минуты, когда можно будет покинуть это серое скучное сборище. Тогда королева переключается на второго сына. Эймонд поджимает губы и интерпретирует просьбу матери по-своему. Он встаёт и предлагает Мирии руку так, будто не игнорировал её присутствие практически весь вечер. Ведьма немного удивляется: нет настроения сейчас танцевать. Но отказывать не стоит. Это неплохой шанс показать себя с лучшей стороны. Она вкладывает разогревшиеся пальцы в прохладную ладонь Эймонда. Он сильно их сжимает и выводит Мирию на свободное место. Джейс и Хелейна больше дурачатся под ритмичный весёлый наигрыш, но Эймонд слишком серьёзен для такого. Он начинает вести партнёршу, надеясь, что та отдавит ему ноги в ближайшие несколько секунд и позорно сбежит. Но нет, новообретённая Деймонова дочь откуда-то знает движения и весьма ловко их исполняет. Это приятнее, чем танцы с половиной леди при дворе. Ведьме отлично знакома партия, и она умеет быть ведомой. Поэтому приходится терпеть её до тех пор, пока не стихнут последние аккорды. Они заканчивают танец, кланяются друг другу и возвращаются к столу, не обменявшись ни единым словом, хотя оба чувствуют, что скоро кого-то точно прорвёт. Эймонд планировал, что этим вечером она окажется в его постели. Мирия собиралась наблюдать за тем, как он себя поведёт, получив явный отказ. А в итоге они сидят бок о бок за одним столом и танцуют. – Кузина, позвольте узнать: после свадьбы сестрицы и дяди вы стали прислуживать не только Бейле и Рейне, но и Джейсерису с Люцерисом? Эйгон, похоже, восстановил свои силы и решил зайти на ещё один раунд, из-за чего Алисента утомлённо прикрывает глаза рукой. Если он не успокоится, придется спровадить куда-то. В любом случае, позор. На лице Мирии растягивается приторная улыбка. – Нет, Ваше Высочество. Она пока не может себе позволить избавиться от такого обращения. – То есть, они не приглашали вас в свои покои?.. – многозначительно ухмыляется он. Джейс и Люк оба краснеют от подобного предположения. Для них Мирия кто угодно, только не объект воздыхания или любовница. Хотя были моменты, когда они смотрели на неё с такой стороны: не так уж много красивых девушек у них в замке. Ведьма слышит, как со свистом втягивает воздух королева Алисента и кряхтит сосредоточенно Десница. Она смотрит прямо в насмешливые голубо-фиалковые глаза. – На Драконьем Камне, принц Эйгон, не принято насиловать прислугу, если вы об этом, – совершенно спокойно отзывается Мирия. Её слышат все собравшиеся. Стражник у двери не может проглотить нервный смешок, а Деймон поспешно произносит со всей серьёзностью, которую может напустить на себя: – Прошу простить мою дочь за дерзость. Она не привыкла находиться среди высоких господ в качестве леди. Его оговорки не позволяют ей сострить в ответ, однако предыдущей реплики было вполне достаточно и нужный эффект произведён, если подумать. Она слышала, как усмехнулся Эймонд подле неё, и видела смешавшееся выражение лица Хелейны. Они все ощущаются по-разному, эта ватага Таргариенов. Эйгон – зыбкий мираж, неустойчивый и нестабильный, обрастающий колючками в моменты опасности. От Эймонда, расположившегося по левую руку от неё, всё время тянет могильным морозом. Чувство настолько реально, что она покрывается мурашками. Хелейна, наоборот, словно туманная дымка раннего летнего утра с его душистыми запахами трав и стрёкотом насекомых. Королева спешит разговор направить в другое, более спокойное русло: – Вы отлично танцуете, Мирия. – Соглашусь, ты неплохо справляешься для человека, прожившего жизнь прислугой, дорогая племянница, – довольно присоединяется Визерис, тяжело опираясь на подлокотник кресла. – Кто учил тебя? – Леди Рея Ройс дала достойное образование не только мне, но и другим детям Рунного Камня. После этого я занималась воспитанием леди Бейлы и Рейны, Ваше Высочество. Наблюдала за покойной леди Лейной, принцессой Рейнирой и другими знатными дамами. – Не сочтите за грубость, дорогая, – вклинивается Отто Хайтауэр, никого не зовущий «дорогой» просто в знак уважения, – но отчего ваша мать решила вдруг скрыть ваше существование? Занятно, что сейчас он выбирает не юлить, а задаёт вопрос прямо в лоб. Не в его стиле. Деймон ожидает ответа Мирии. – Я могу только догадываться, уважаемый Десница. Уверена, причины на то были. Отто только кивает и вальяжно раскидывается на стуле. Конечно, ничего она не скажет. Эта штучка знает, где осторожничать. – Слышал также, что вас воспитывала ещё и некая ведьма с одноимённого острова. – Да, несколько лет я перенимала у неё мастерство. – Мирия преуспевает в лекарском искусстве, брат мой, – Деймон подкидывает королю и остальным собравшимся ещё один повод для раздумий. – Впрочем, ты знаешь и сам. На свадьбе Эйгона и Хелены она тебе помогла. Как ловко Деймон отсекает возможность упомянуть о сегодняшнем вливании силы! Мирия гладит коленку рукой, стараясь успокоить дыхание и стук сердца. – Я не могу согласиться, это очень громкие слова, – мягко опровергает отца Мирия. Ещё не время обнаруживать свою истинную силу. – Но я с радостью помогу вам в лечении недуга, Ваше Величество. Если вы и королева дадите своё разрешение, я готова приступить хоть завтра. Мирия больно щиплет себя за руку и ахает: не собиралась она предлагать ничего такого! Хочется больно ударить себя по губам. Что за нелепица? Боги, да ведь она хочет поскорее отправиться в Рунный Камень (или хотя бы на Драконий), а не оставаться здесь… Видимо, богам лучше известно её предназначение, раз они заставили выпалить столь опрометчивые слова. Эймонд отмечает два глубоких следа-полумесяца на тыльной стороне её ладони. – Это щедрое предложение, и мы с супругом обязательно обсудим его. Рука Алисенты опускается на ссохшуюся ладонь Визериса. Сам же Визерис не успевает вставить ни слова, хотя готов на всё, лишь бы перестать чувствовать бесконечную боль. Мирия чует её постоянные отголоски, отдающиеся пустым эхом в слабых мышцах и костях короля. Как только он живёт в таких муках? – Королева Алисента завтра отправит за тобой, когда наступит время перевязки. Мирия кивает. Всё же король заметно ожил, подпитавшись энергией, раз принимает решение прямо сейчас, отчасти идя наперекор королеве. Либо это боль говорит за него. Деймон тихо радуется про себя, мысленно потирая ладони. Его фигуры на доске вновь в выигрышной позиции. Ужин идёт своим ходом, Мирия наблюдает за сменой настроений, успевая вкусить некоторые блюда и ответить на пару вопросов. Король успевает поднять тост и в её честь, а спустя несколько минут ему совсем плохеет. Алисента подзывает стражу, Мирия бросает на неё вопросительный взгляд. Смолкает музыка и прочие разговоры, Хелейна и Джейс прерывают танец. Королева медленно кивает, не желая больше выносить тяготы этого бесконечного дня. Визерис тоже заслужил передышку. Мирия подходит к трону-паланкину, шёлк её рукавов приятно щекочет пергаментную кожу монарха. В его сохранившемся глазе плещется надежда и страдание. – Сейчас боль уйдёт. Она отправляет Визериса в исцеляющий спокойный сон одним движением руки и укладывает его голову так, чтобы та не свешивалась, пока его будут нести в покои. Собравшиеся молча наблюдают за тем, как короля выносят. Ведьма снова растирает запястья. – Вы действительно довольно умелы, – выдавливает Алисента, отпивая вина. Её пугает магия. Мирия лишь кивает и устраивается за столом. Сказать больше нечего, а короля бесконечно жаль. За эти годы он сгнил и усох, точно лист поздней осенью. Практически сразу же с кухни доставляют молочного поросёнка и ставят прямо перед ними с Эймондом. Принц сидит полубоком, заставляя её сдвинуться почти на самый угол. Несмотря на аппетитный аромат и парок, плывущий над столом, по коже Мирии пробегают мурашки. Она чутко напрягается. Смешки и улыбки вырываются из уст Люцериса беспеременно, и Мирия бледнеет, связывая воедино и поросёнка перед ними, и рассказы про Розовый Ужас, и личную историю Эймонда и Люка. Вот оно. Принц подле неё бьёт об стол кулаком правой руки так громко и неожиданно, что они с Хелейной успевают напугаться. Он поднимается с явным желанием напасть, но тут же пальцы скользят на край кубка и поднимают его в воздух. – Последний тост. За здоровье моих племянников: Джейса, Люка и Джоффри, – он не называет других сыновей Рейниры, и у Мирии всё холодеет внутри. Слова тянутся медленно точно липкая патока: – Каждый из которых красив, мудр и… Мирия почти слышит, как следующее слово вот-вот соскользнёт со змеиного языка, и опрокидывает кувшин с вином, которое не без помощи магии забрызгивает Эймонда практически с головы до ног. Его провокация срывается. И оттого он взбешён. Тонкие ноздри трепещут; каменное выражение лица, которое он надевает тут же, как актёр деревянную маску, не сулит ничего хорошего. Алисента облегчённо выдыхает, в то время как Мирия бледнеет совершенно натурально, прижимая ладони ко рту. – Принц Эймонд, я прошу меня простить. Видимо, мой запас удачи на сегодня исчерпан. Как же она права! Удачи ей в этом замке больше не видать. Он удостаивает её ледяным взглядом и поспешно раскланивается. Мирия выглядит расстроенной и смущённой, хотя про себя ликует. Окорбление мальчиков-Веларионов за этот день не сошло бы принцу с рук даже в отсутствие короля. Мирия чувствует, что с ужином и светскими беседами ей пора завязывать. – Боюсь, мне лучше уйти, пока моя неловкость снова не создала неприятностей. Приношу свои извинения. Мирия глубоко приседает перед оставшимися и скрывается. Счастливые, они далеко не все понимают, какого скандала сейчас избежали. Рейнира хмурится: у Мирии никогда не дрожат руки настолько, чтобы что-то разлить столь нелепым образом. Это известно не только ей, но и остальным обитателям Драконьего Камня. Ведьма несётся по коридорам со всей возможной скоростью, едва успевая удержать юбки и не споткнуться, пока не оказывается в богороще. Она совсем забыла, что на ней нет верхней одежды и что близится час угря. Мирия тяжело дышит, потирая перстень на указательном пальце. Она весь день испытывала смятение, но сейчас… Послышался едва слышный скрип снега. Да какого… – Явилась сюда, чтобы вновь рассыпаться в извинениях, не так ли? Из-за чардрева выступает едва заметная высокая тень, в лунном свете она видит острую линию челюсти и повязку. Но достаточно и тихого вкрадчивого голоса, чтобы опознать одноглазого принца. Она прочищает горло, машинально делая шаг назад. – Я уже извинилась перед вами, Ваше Высочество. Я пришла помолиться. Он едва слышно цокает языком и тоже замечает, что она выскочила в зимних холод в одном лишь лёгком платье. – И как только такую неуклюжую прислугу так долго терпели Таргариены. Надеюсь, дядюшке Деймону хорошо знаком ваш нрав. Иначе он может пожалеть, что признал дочь. – Он и сам… с характером. Эймонд искривляет губы в улыбке, а Мирия про себя отмечает, что даже оставшись наедине с ней он придерживается вежливого обращения. Эта манера обманчива! Не стоит забываться. – Ну и как вам семейное сборище? – Было сносно до тех пор, пока вы не решили всё испортить, – фыркает она и ёжится, ведь морозец уже заполз под шёлк платья прямо к телу. – Испортить? Я хотел почествовать своих племянников. – Извращённое у вас понятие о чести, мой принц. От этого «мой принц», слетевшего с её губ, у него по позвоночнику пробегают мурашки. Эймонд поворачивает голову направо, в сторону чардрева, чтобы не выдать этого волнительного открытия. – Ровно такое, какого заслуживают бастарды. – Я думала, что после сегодняшней аудиенции подобные рассуждения и взгляды под строжайшим запретом. – Чем они старше, тем больше похожи на Харвина Стронга. Это подтвердит кто угодно, видевший его. Эймонд до противного упрям. Ладно уж в своей убеждённости; но вот в желании мести… Мирия переступает с ноги на ногу: теперь ей совсем уж холодно. Но отчего-то она продолжает этот бесполезный разговор. – Я тоже не похожа ни на одного из своих родителей. – Откуда тогда уверенность в происхождении? – Я чувствую по крови. Мирия в очередной раз за вечер жалеет, что слова срываются с её губ. – Тогда что чувствуется в их крови? Сколько там от Лейнора Велариона? – Какая разница, если они признаны им, – раздражённо отрезает ведьма, пробираясь мимо него к корням старого священного дерева и устраиваясь подле них на коленях. Ей надоели эти препирательства. – Кажется, вы попались в свою же ловушку. Она устало, но с вызовом смотрит на него снизу вверх, ощущая под пальцами гладкую белую кору. Сейчас она под такой надёжной защитой богов, что даже мороз отступает. Парень не отводит взгляда, и она гонит тысячу мыслей о том, что в этом есть что-то кроме высокомерного довольства своей правотой. Мирия даёт тишине повисеть в воздухе, но принц так и остаётся стоять в отдалении. – Я не собираюсь продолжать этот разговор. Каждый остаётся при своём, – она безапелляционно ставит точку в этом разговоре, задумчиво поглаживая корни древа. – Может быть, вы просто лгунья, а никакая не ведьма и не дочь Деймона? – Была бы рада, окажись это правдой. Бормочет бронзововолосая тихо, но он улавливает, улыбается чему-то своему и, наконец, уходит. Шагает он почти бесшумно. Мирия наконец-то начинает настраивать дыхание и молит о силах и выдержке. В час угря в назначенном месте ведьма оказалась рядом с ним, однако Эймонд отчего-то не стал напоминать о своём утреннем предложении. Видел её смятение и дрожь от холода. Чувствовал мокрые пятна вина на своей одежде и помнил её попытки держаться за столом достойно. Осознавал её желание удержать между ними всеми зыбкий жалкий мир. Теперь в его голове оформилось более конкретное понимание того, почему его так потянуло к этой женщине. И теперь он сильнее убедился в изначальном предположении о том, что простой любовницей она в его постель не попадёт.