Истина во сне

Дверь тихо скрипнула, легко поддавшись чужому приказу. Бледное лицо просунулось в коридор, затянутый мрачной пеленой. Убедившись в чистоте пути, фигура спешно нырнула внутрь, шурша пакетом, зажатым в худых пальцах. Тишина давила на раскалённый мозг. Нервы скользили по сердцу острыми осколками стекла, треснувшего сознания. Рука инстинктивно ударила по выключателю около двери. Слабый щелчок разрезал тишину, яркий свет моментально озарил помещение, на секунду ослепляя уже привыкшие к темноте вечернего Токио глаза. Разум пульсировал от непрекращающейся боли. Мысли массивными лапами оплетали сознание, утягивая за собой хозяина мозга в странное небытие, заставляя песчинки времени ускользать мимо пальцев, ускоряя бег часов. Нираги мотнул головой, пытаясь прогнать странное наваждение. Взгляд стал фокусироваться на реальности, выныривая из мутной неги. Светлые пятна, ярко выделяющиеся из общей серой массы стен. Карие глаза с подозрением нахмурились, опускаясь вниз, на дрожащие от непонятной тревоги руки. — Вернулся? — Спокойно поинтересовался Чишия, отталкиваясь от стены. Парень медленно подплыл к Нираги, забирая пакет из тряпичных рук, Сугуру не успел даже осознать реальность, как тяжесть в мышцах испарилась, быстро перемещаясь во власть блондина. — Да, — слишком тихо произнёс брюнет, морщась от собственной слабости. — Мне стоит поинтересоваться, где ты пропадал ещё пару часов после моего звонка? — Без особого интереса спросил Шунтаро, заглядывая в пакет, проверяя наличие всех указанных пунктов для слишком забывчивого мужчины. — Нет, — огрызнулся Нираги, пытаясь стянуть обувь, не склоняясь к полу, чтобы не оказаться в жалком положении перед парнем. — Хорошо, — легко пожал плечами Чишия, кивая, убеждаясь в присутствие необходимых продуктов. — Сколько сейчас времени? — Решил узнать Нираги. Слишком его волновало небо, всего за пару минут окрасившееся в алые закатные краски. Хотя вроде бы утро наступило всего час назад. — Часов пять, — Чишия бросил взгляд на высокую фигуру в вечно помятой одежде, подозрительно хмуря брови, — тебе плохо? — Внезапно спросил парень. — Чё? С чего такие выводы? — Сморщился Нираги, не веря, что этот человек способен говорить подобные слова. В чужих глазах не было и капли шутки, словно Чишию действительно волновало состояние мужчины, что было определённо невозможно. — Просто предположение, — пожал плечами блондин, удобнее укладывая ручку пакета, — надеюсь, ты помнишь о своём обещании? — О каком? — Нахмурился Сугуру, наконец-то расправляясь с проклятой обувью. — Комната. Иди, и уберись в ней, иначе будешь искать ночлег среди бомжей, они любят в таком сраче спать. Вы подружитесь, — уголок губ парня приподнялся в насмешливой улыбке. Чишия последний раз одарил мужчину нечитаемым взглядом, скрываясь вместе с пакетом на кухне, наконец-то оставляя Нираги одного, позволяя брюнету вздохнуть полной грудью. Чишия вёл себя слишком… повседневно, и это ужасно пугало Сугуру. За всё время в пограничье он научился не доверять, а тем более сближаться с людьми, и такое поведение со стороны главного злобного гения пляжа чересчур напрягало и так нездоровое по всем показателям тело. Нираги не знал, чего можно ожидать от одного из главных психов. Он словно считывал каждую мысль Сугуру и уже прекрасно знал о его дальнейших действиях, даже о тех, о которых не знал сам мужчина. На негнущихся ногах, брюнет зашёл в спальню, так и накрытую покрывалом из гор одежды, выпотрошенной из раскрытого шкафа. Нираги прошёлся по комнате, нехотя оглядывая устроенный им же кошмар. Без особого энтузиазма брюнет склонился к ближайшей куче, подхватывая первую попавшуюся футболку, мельком окидывая абстрактный рисунок на груди. Нираги мало представлял подобный бред на теле Чишии, поэтому откинул вещь на левую сторону кровати. Почему-то в его голову даже не пришло мысли просто запихнуть весь кошмар в шкаф одним комком. Его движения были механическими, как у автомата, запрограммированного на выполнение задачи. Мозг отключился, словно упал в мрачную бездну. Руки поднимали вещи, складывая их с нарочитой небрежностью, словно он пытался избавиться от этого процесса как можно быстрее. Рой беспокойных мыслей метался с такой скоростью, что ухватиться хотя бы за одну не представлялось возможным. Глаза, лишённые фокуса, скользили по комнате, не задерживаясь ни на чем конкретном, словно неосознанно ища выход из этого кошмара, но не находя его. В голове, как в пустой кастрюле, звенел гул, словно от далёкого водопада. Слова, обрывки фраз, тревожные предчувствия мелькали со скоростью света, не давая ни одной мысли зацепиться, а лишь создавая калейдоскоп из обрывков и образов. Руки, не останавливаясь, подхватывали все новые и новые предметы, перекладывая их с места на место. Квартира, запиравшая мужчину в открытой клетке, забегала вокруг Нираги, подобно ускоренному в несколько раз фильму. Разум вновь провалился в мягкую субстанцию, удерживающую сознание в крепких тисках. Сугуру на физическом уровне ощущал, как песок опадает сквозь его пальцы. Если сейчас Нираги бросил бы взгляд на старые часы, наверняка увидел, как стрелка часов безостановочно наворачивает быстрые круги. Казалось, он потерял управление над собственным телом, отдав его кому-то постороннему, одновременно чужому и такому родному, но не относящемуся к нему. Мысли, некогда являвшиеся его верными спутниками, теперь были подобны стае диких птиц, мелькающих в тумане, их крики и образы проносились мимо его сознания, не оставляя ни следа, ни возможности ухватиться за хоть что-то. Бессвязные обрывки фраз, расплывчатые воспоминания, странные предчувствия — все смешивалось в хаотичную кашу, лишая его способности к рациональному мышлению. И пока его разум пребывал в этом замешательстве, комната, словно под влиянием невидимого волшебства, становилась все более чистой, все более упорядоченной. Тело, словно подчиняясь скрытому инстинкту, продолжало своё движение, перемещая вещи на свои места, которые, по его субъективному восприятию, он и в помине не знал. Или он лишь пытался убедить себя в этой мысли. Разум, словно отстранённый наблюдатель, не узнавал вещи, которые он держал в руках. Они казались ему чужими, незнакомыми. Но в то же время его тело, словно механизм, обладающий собственной памятью, уже заученными движениями раскидывало одежду по нужным полкам, будто выполняя хорошо заученную программу. Тело продолжало своё дело, словно стрелки часов, безошибочно отмеряющие время, пока разум тщетно пытался понять их конструкцию. Он ощущал лёгкое головокружение, будто его сознание парило над ним, наблюдая за странным действом. Воздух вокруг казался плотным, наполненным каким-то тихим гулом, словно отзвуками далёких воспоминаний, которые вот-вот вырвутся на свободу. Но они оставались лишь неясными тенями, ускользающими при малейшей попытке их схватить. Когда одежда чудесным, незримым для разума Нираги, образом исчезла с пола, руки, не тормозя, подхватили со стола те стопы посуды, что, по словам Чишии, мужчина самостоятельно накопил за время своей работы, о которой он так же ничего не помнил. Нога врезалась в дверь, распахивая её, норовя разбить какую-то стеклянную фигурку на столе недалеко от входа. Мужчина выполз на кухню, сгружая всю уже начинающую попахивать посуду в раковину. Брюнет опустил руку в один из ящиков, без раздумий вытягивая из дебрей всяких безделушек новую, ещё не начатую губку. Вода полилась из крана, смывая первые крошки с белого стекла. Сквозь жужжание в ушах прорвался знакомый звук ударов ножа. Краем глаза Нираги заметил чужие руки, с лёгкостью нарезающие овощи на равномерные квадраты. В кастрюле уже кипело мясо, рядом покоился варящийся рис. Сугуру выпустил посуду из рук, сильнее поворачиваясь к парню, чтобы лучше увидеть расслабленную фигуру. Свободная серая футболка свисала до бёдер блондина, внизу сливаясь с такого цвета шортами. Выбеленные какой-то химией волосы крепко держались на затылке, но даже так пару прядей выпали и налипли на немного вспотевший от жары на кухне лоб. Сосредоточенный взгляд Шунтаро следил за острым лезвием, ловко скользящим по доске, иногда перекидываясь на бурлящую воду. Запах жареного мяса и чеснока наполнил кухню, смешиваясь с лёгким ароматом варящегося риса. Сугуру наблюдал за тем, как Шунтаро осторожно перемешал мясо в кастрюле, следя за тем, чтобы оно не пригорело, а затем с такой же аккуратностью добавил к нему нарезанные овощи. В каждом движении Чишии прослеживался его меланхоличный характер. Спокойные, почти летающие пальцы и расслабленное лицо. Закончив с овощами, блондин отставил нож и переключил своё внимание на рис. Он наклонился над кастрюлей, словно прислушиваясь к звуку кипящей воды, а затем, не спеша, перемешал его деревянной ложкой. Нираги заметил, что даже в этом, казалось бы, простом действии, был какой-то порядок, какое-то внимание к деталям. Как и во всём парне. Любое движение было спланированным, одним целым единой картины жизни Чишии. Когда овощи были обжарены, и вода кипела в кастрюле с бульоном, Шунтаро отмерил карри-брикеты и, аккуратно разломав их, бросил в кипящую воду. Он тщательно помешивал дымящееся блюдо, пока карри не растворился, а затем, убавив огонь, оставил острую смесь тушиться, периодически помешивая и проверяя её консистенцию. — Ты ещё долго будешь пялиться, или закончишь с посудой? — Спокойно поинтересовался блондин, вопросительно приподнимая бровь, даже не посмотрев в сторону Нираги. Сугуру вздрогнул, резко оторвав взгляд от бледной фигуры, вернув всё своё рассеянное внимание горе почти чистой посуды. Рука спешно заскребла уже по чуть ли не блестящему стеклу, лишь бы не чувствовать на себе этого противного осадка, оставленного раздражающим голосом парня. Слух брюнета уловил тихое хмыканье. Чишия выключил плиту, подхватывая две глубокие чаши с верхней полки. Нираги не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд вниз, на ноги парня. Губы сами по себе расплылись в слабой насмешке. Как он и думал, Шунтаро приподнялся на носочки, вытягиваясь всем телом, чтобы добраться до необходимой посуды. В голове Сугуру даже зародился вопрос, а не его ли странное второе «я» придумало такую планировку, чтобы специально поиздеваться над блондином? Эта мысль, словно аккуратный язык пламени на тонком фитиле, вспыхнула в груди, согревая продрогшее от непонятного страха и тревоги сердце. Стекло ударилось о стол. Рядом упали две пары светлых палочек. Шунтаро кинул взгляд на ровную, будто стоящую по струнке, вечно напряжённую спину Сугуру, хмыкая. — Ты закончил? — Спросил блондин, перемешивая зажатыми в пальцах палочками рис, перешивая его с ещё дымящимся карри. Запах острой курочки разлетался по кухне, вызывая в животе Нираги настоящую бойню, требующую немедленно поместить в него хотя бы пару-тройку порций этого ароматного блюда. Только сейчас брюнет осознал, что ничего и не ел целый день, а то и два. Его память ведь совсем не хотела помогать ему и открывать завесу хотя бы прошлого дня. — Да, — кивнул Сугуру, выключая воду, спешно протирая мокрые ладони каким-то уже старым полотенцем, висящим недалеко от раковины. Нираги последний раз окинул свою работу беглым взглядом, поворачиваясь спиной к раковине. Чишия сидел за столом, медленно размешивая готовый ужин, забравшись одной ногой прямо на стул, облокотившись на голое колено. Парень без особого интереса вглядывался в скользящие по тарелке кусочки, исподлобья посматривая на брюнета. Сугуру отодвинул стул, неотрывно поглядывая на подозрительно притихшего Чишию. Мужчина аккуратно присел за стол, притягивая тарелку к себе. Пахучий дым, взбаламученный чужими руками, устремился к потолку, по пути забираясь в нос брюнета, кажется, достигая самого мозга. Живот отозвался жалобной болью, скручивающей все внутренности в один огромный клубок. Мужчина схватил палочки, набирая массивную, почти разваливающую горку риса, смачивая её в нескромной порции острого карри. Нираги склонился ближе к столу, чтобы случайно не проронить ни одной крупицы. Горячее блюдо почти коснулось губ, обжигая покусанную кожу, но внезапно замерло в миллиметре от лица. Сугуру вскинул напряжённый взгляд на парня напротив. Чишия сидел перед брюнетом, всё так же без особого интереса набирая рис в палочки. Мужчина сглотнул, замечая с каким интересом карие глаза поглядывают на него сквозь выбившиеся белые пряди. Аппетит моментально пропал. А ведь он почти попался в ловушку. Нираги быстро опустил палочки, возвращая еду обратно в тарелку. — Что-то не так? — Нахмурился Чишия, опираясь подбородком на раскрытую ладонь. — Я не… голоден, — сморщился Нираги, отодвигая от себя полную тарелку вызывающегося блюда. Словно издеваясь, дым повалил с особой силой, заполняя каждую клеточку тела, пробираясь в самые уголки сознания. Живот активно протестовал здравому смыслу. Он, в отличие от мозга, даже не подумал о возможном яде, находящемся в еде. — Уверен? Пару минут назад ты чуть вместе с тарелкой это не съел, — Шунтаро изображал истинное непонимание, будто действительно не догадался о причинах такого поведения. Нираги даже захотелось похлопать такому прекрасному актёрскому мастерству, но он предпочёл сдержать свой порыв. — Перехотел… вдруг ты меня отравить решил? — Слова вырвались сами собой. Подобно глупой, но по реакции Чишии, такой привычной шутке. — Какое разочарование! Я так надеялся, что ты не заметишь моего коварства. Но, увы, твоя интуиция не подвела. Теперь мне придётся вернуться к чертёжной доске и придумать что-нибудь более… оригинальное, — брови Шунтаро расстроено сдвинулись, но тут же эту маску сменила насмешливая улыбка, — как знаешь. Если хочешь сдохнуть ночью с голоду, пожалуйста. Я не заставляю тебя, только с твоим трупом я разбираться не буду. Просто скину его в окно, и это уже будет не моя проблема. И, не дожидаясь дальнейшей реакции Нираги, блондин съел горку риса, теряя любой интерес к персоне напротив. Мужчина затаил дыхание от возмущения. Пальцы задрожали в желании сжаться на этой проклятой тонкой шее. Провести ножом, ещё испачканным в овощном соке, по тонкой коже, под которой бегал кадык при каждом глотке. Он не узнавал Шунтаро, хотя в ситуации брюнета, это уже было не удивительно. Парень с непредсказуемым спокойствием ел при бывшем военном, больше даже не смотря на него. Всё внимание блондина переключилось на телефон в руках. В голове Нираги даже появилась мысль, что, возможно, в еде действительно не было яда, но возобновлять трапезу он не стал. Хотя мозг уже подкидывал ему картины того, как глупо выглядел мужчина со стороны. Сугуру резко поднялся из-за стола, почти сваливая стул. Брюнет поспешил покинуть кухню, больше не в силах выдерживать этого напряжения, которое, казалось, ощущал только он. Чишия проводил Нираги удивлённым взглядом, но говорить ничего не стал. Тормошить и так проснувшихся тараканов в голове мужчины сейчас совсем не хотелось, работа и так вытянула из него все имеющиеся силы, добивать собственные нервы истериками Нираги он точно не хотел. Сугуру влетел в комнату, раздражённо проводя ладонями по лбу, собирая выступившие от напряжения капли пота. Он совершенно ничего не понимал. Он не понимал, что происходит вокруг него, что происходит с тем знакомым безумным гением, который на протяжении почти всего их знакомства пытался прикончить его. А главное, он не понимал, что происходит с его собственным телом. Мысли, движения, фразы — всё это, словно хоть и на время, но приобретало свой разум, беря всё управление телом в свою власть, а Нираги, как послушная зверушка, подчинялся им. Ещё немного, и он точно свихнётся. Всё происходящее напоминало сюрреалистичный сон. А выбраться из сна, можно было лишь, уснув во сне… Нираги бросил взгляд на заправленную кровать, нервно сглатывая. Разум зацепился за эту мысль, как за последнюю надежду. Он уже ничего не понимал. Он успел перебрать сотню версий того, что могло спровоцировать этот взрыв вселенной, перевернувший весь его мир. Сон — глупая, но очень логичная в его случае идея. Все эти переживания и нервы выжали из Нираги все силы. Только сейчас он осознал, что не только голод терроризировал его тело. Усталость теперь обрушилась на него, как ледяная лавина, сковывая каждый мускул. Он сделал нетвёрдый шаг к кровати, словно ступая на тонкий лёд. Каждый миллиметр приближения казался преодолением какой-то невидимой преграды к желанной сейчас мечте. Сугуру без сил свалился на матрас, подобно мешку полного песка. Стон наслаждения сорвался с губ. Впервые за день тело смогло расслабиться и на секунду отпустить тяжёлый груз мыслей и тревог, прицепленный на его спину, острыми кольцами закреплённый на лопатках. Но идиллии не было суждено долго жить, и уже через пару минут она была намертво оглушена знакомым голосом. — Уже собираешься спать? Не рано? — Как всегда спокойный тон со стороны раскрытой двери. — Отвали, — раздражённый бубнёж потонул в складках подушки. Сил не осталось, даже чтобы оторвать лицо от мягкой ткани и оглянуться назад, чтобы убедиться, не покоится ли в руках безумного гения острый нож. И куда только исчезла его тревога и осторожность? — Может, хотя бы переоденешься? — Сейчас Сугуру мечтал лишь об одном, чтобы чёртов блондин поскорее заткнулся, и он смог спокойно уснуть. Странная пустота накрыла тело. В одно мгновение разум перестал прокручивать различные способы убийства, которые мог бы совершить Чишия, усмиряя страх, стоило только носу уловить отдалённо знакомый запах постели. — Отвали, — вновь послышался сонный голос Нираги. — Как знаешь, — вздохнул Чишия. По звуку шагов мужчина понял, что Шунтаро покинул комнату, но выяснять, куда исчез блондин, он совершенно не собирался. Тело отказывалось выполнять даже малейшие приказы мозга. Мышцы расслабились, растекаясь по кровати растаявшим желе. Разум незаметно затуманился, проваливаясь в мрачную бездну, напоминающую его собственную пыльную душу. Нираги уже чувствовал, как сонное царство распахнуло свои ворота перед его лицом, как слух уловил странный шум недалеко от своего хозяина. Может, Сугуру и проигнорировал бы это, уже наплевав на свою безопасность и предостережения, если бы его плеча не коснулась чужая ладонь, слабо потрепавшая мужчину из стороны в сторону, чтобы вернуть брюнета в этот мир. Нехотя, Нираги приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на появившихся предметах, которых здесь и в помине не было. Высокий прозрачный бокал, наполовину наполненный водой, хотя Сугуру бы сейчас не отказался от кружки чего-то покрепче. Может, хотя бы алкоголь смог собрать мысли и позволить мужчине нормально проанализировать ситуацию, без всей спешки и мешающихся наваждений. Рядом лежал белый кружок, размером с ноготь его мизинца. Нираги нахмурился, поднимая взгляд на подношение. — Что это? — Спросил брюнет. — Таблетки, — неопределённо дёрнул плечами Чишия, пряча руки в кармане свободных, скорее всего спальных шорт. — Я и сам вижу. Что ещё за таблетки? — Которые тебе прописал врач, — устало вздохнул Шунтаро. Мужчина нахмурился, с подозрением окидывая взглядом тело перед собой. С влажных волос ещё стекали оставшиеся капли воды. Значит, блондин только недавно вернулся из ванной. Это объясняло и внезапную смену одежды. Нираги пытался найти в чужих глазах хотя бы намёк на ложь или план, но, как назло, ничего не видел. — Я не буду это пить, — отрицательно мотнул головой брюнет. — Хорошо, как скажешь, — слишком легко ответил Чишия, опускаясь на свою сторону постели. Шунтаро подхватил небольшой пульт с тумбочки, выключая свет, — это не я умираю от болей в голове, — и отвернулся, почти с головой заползая под одеяло, полностью обрывая даже малейшую возможность на диалог. Не очень-то и хотелось. Нираги смотрел на спину Чишии, словно на стену, выстроенную специально, чтобы отгородиться от его вопросов и подозрений. Лёгкость, с которой блондин согласился с его отказом, настораживала ещё больше. Никакого напора, никакой попытки настоять, — ничего. Этот безумный гений вызывал в Нираги такой водоворот противоречивых чувств, что голова от этого начинала идти кругом. Пограничье исчезло, но Чишия всё также продолжал доводить его до дёргающегося глаза. Может, Нираги и подумал бы об этом дольше, попытался проанализировать всю полученную за день информацию, но сон оказался сильнее. Он почувствовал, как веки становились всё тяжелее, а сознание незаметно ускользало в полудрёму. Мужчина даже успел провалиться в неглубокий сон, когда внезапно, словно раскалённый нож, в его голове вспыхнул тонкий фитиль, подрывая ядерную бомбу. Взрыв накатывал волнами, каждый сильнее предыдущего. Затылок пронзило нестерпимое жжение, словно кто-то вонзил туда гвоздь и продолжал забивать его, наплевав на уже исчезнувшую в черепе шляпку. Глаза непроизвольно распахнулись, впиваясь в потолок, словно пытаясь отыскать причину этой муки. Виски пульсировали, будто переполненные кровью сосуды вот-вот лопнут. Нираги стиснул зубы, пытаясь подавить стон, который рвался наружу. Он попытался перевернуться на бок, надеясь найти более удобное положение, но малейшее движение лишь усиливало боль. Голова гудела, словно улей разъярённых пчёл, в ней то и дело возникали вспышки яркого света, словно кто-то с остервенением бил его по затылку молотком. Нираги зажмурил глаза, крепко вцепившись руками в одеяло, пытаясь удержать себя от того, чтобы не закричать. Он чувствовал, как по вискам скатываются капельки пота, а дыхание становится прерывистым и тяжёлым. Наплевав на собственные установки и предостережения, Сугуру досчитал до десяти, резко садясь на кровать, хватая брошенные без внимания предметы со стола, спешно закидывая таблетку в рот. Мужчина припал губами к краю стакана, начиная с животной жадностью глотать такую желанную воду. Теперь брюнет лишь молился, чтобы Шунтаро не обманул его, и чёртов кружок действительно помог и спас его от этой адской боли. Когда последняя капля скатилась по языку, Нираги облегчённо откинулся на подушку. Дышать стало проще. Лёгкие перестали гореть от каждого вдоха. Молотки уменьшили свой пыл, забивая гвоздь заметно медленнее. Сугуру даже смог принять более-менее удобную позу и закрыть глаза, позволив мыслям, накопленным за день, наконец-то отпустить его. *** В ушах назойливо звенело противное пиликанье, похожее на монотонную песню умирающего прибора. Это мерзкое жужжание резало слух, отравляло его сознание, не давая сосредоточиться ни на чем, кроме его собственного бессилия. Он чувствовал своё сердцебиение — громкое, учащённое, как барабанная дробь, которая отдавала пульсирующей болью в висках. Сквозь этот шум пробивался чей-то отдалённо знакомый голос, звучащий словно из-за толстой стены. Он не мог разобрать слов, но тембр казался ему странно родным и в то же время пугающе далёким. Этот голос вызывал у Нираги смутное чувство тревоги, разрастающееся по телу колючими стеблями роз. Он попытался позвать кого-то, издать хоть какой-то звук, но его горло сжалось, подобно тискам. Слова застревали на полпути, превращаясь в беззвучный хрип. Он чувствовал, как напрягаются голосовые связки, но все его усилия были напрасны. Он попытался пошевелиться, хоть немного изменить своё положение, но тело не слушалось. Руки и ноги были тяжёлыми, как свинец, а любое движение лишь усиливало мучительную боль в голове. Он был словно парализован, заперт в собственном теле, в ловушке, не способный вырваться из плена чей-то чужой власти, почему-то взявшей власть над его разумом.