Город друзей

Море бушевало. Волны, доходящие размерами до небольшого подвесного домика, бились сначала о каменные колонны, а после пытались взобраться в тёплое помещение. Но ещё чуть-чуть, и они точно достигнут деревянного пола, проникнут внутрь и испортят всё, что плохо лежит. А точнее абсолютно всё. Но пока ничего такого не произошло. Хозяин жилья сидел, свесив ноги, и задумчиво наблюдал за происходящим. Ему не мешали ни пронизывающий до нитки холодный ветер, ни не менее холодная вода. Где-то из-за серого столба вылетел… Спрут. Обычный дикий спрут, пролетевший порядком пары метров. — Плохой знак…— Беловолосый нахмурился. Это было уже четвёртое послание от Великого Спрута. Причём только за этот день… И что самое ужасное, сообщает оно о новом заболевшем. Именно такую закономерность он выявил. Спрут летает, значит, сейчас кто-то придёт, прилетит или приплывёт с просьбой помочь кому-то. Он ответит, что обязательно сделает всё возможное, и они вместе отправятся помогать бедолаге… Но оба будут знать, что всё это бесполезно и нужно для собственного успокоения. — Кеп! Хайди умирает! Он без соз-..— Арлабус почти вздрогнул, когда вода рядом с лодкой всплеснула, окатив его ледяными волнами— У меня он!— Того, кто это был, он не видел, но знал - вместе они точно не успеют. Поэтому остаётся надеяться, что его крик услышали, и помощь доберётся до пострадавшего как можно быстрее. И доберётся именно туда, куда необходимо… А для этого ему самому придётся хорошенько постараться…

***

Бежать пришлось долго. Дома расположены слишком далеко друг от друга. Неважно. Впереди показалась заснеженная гора. Холодный ветер бил прямо в лицо и мешал обзору. Ступеньки- единственное, что не позволяло сойти с правильного пути. Они чистые, тёмные и идут точно по самому удобному маршруту, минуя камни и рыхлый снег. У входа в особняк уже стоял Клэш. Одетый только в шапку парень нервно наворачивал круги по каменным ступеням. Но только завидев приближающуюся фигуру, замер. — Что именно произошло?— Беловолосый буквально за шкирку затащил младшего в дом. Дверь запирать не стал. В знак того, что кто-то тут всё же есть. Заметив на диване торчащую макушку, он подтолкнул вперёд единственного имеющегося свидетеля. В горле стоял ком, не дающий даже вздохнуть нормально. Почти всё тело пробивала мелкая дрожь, одни только руки просто нервно сжимались и разжимались, готовясь к работе. В голове сразу сотни разных вариантов: «Что могло быть причиной плохого самочувствия акулы». Первыми и главными версиями стали вирус и паразит. А если учитывать факт того, что с последним у них был более чем тесный контакт… — Не могу сказать точно… Хайди пр’ишёл. Я ему р’ассказал немного о том, что случилось в Майншилде. Он ушёл мыться и… И спустя какое-то вр’емя заор’ал так, что у меня сер’дце в пятки ушло!— Кареглазый пошатнулся, но на ногах устоял. Времени, проведённого в одиночестве, хватило и на то, чтобы перенести друга в более тёплое место, и на то, чтобы успокоиться. Единственная вещь, вызывающая у него сейчас беспокойство, так это кожа Шарка. Глядя на неё, хочется отвернуться, выпить стакан холодной воды и сидеть так, смотря в угол, ни о чём не думая. Дойдя до пациента, врач остолбенел. Пред ним лежало полуголое тело, отдалённо напоминающее его младшего брата. Кожа не то что красная, она уже начала покрываться кучей маленьких волдырей. Как от ожога какого-нибудь... Стадии так второй или третьей. Казалось, если прикоснуться ко всему этому, сделаешь только хуже. Где-то уже видны подтёки лопнувших шаров. А это означает, что действовать нужно незамедлительно. Скорее всего, на спине сейчас происходит что-то похуже и пострашнее. Остаётся только молиться, чтобы поверхность дивана не успела прилипнуть к телу. — Тащи ножницы, марлю, тазик с холодной водой и…— Почти всё необходимое он заметил на полу у противоположного края дивана. Там же находились сменные перчатки и маска. Неплохая подготовленность. Но ничего, чем можно было бы промыть раны черноволосого, не было. И по какой-то причине за этим никто не бежал… Хотя, казалось бы, кто, как не Клэш, должен первым броситься товарищу на помощь! Действительно… Ксеноморф только сейчас понял одну важную вещь: из всех проживающих в этом доме спокоен только один человек. И это не он сам. — Без воды… Мы уже пытались пр’омыть тело Хайди. От него начал идти пар’ и появились волдыр’и. Кеп, я знаю, как лечить ожоги. Как химические, так и обычные. А ещё я знаю, что они не появляются пр’осто так…— Хотелось добавить: «Особенно по всему телу», но тут и без этого всё ясно. Шатен присел чуть в сторонке от дивана, стараясь лишний раз не смотреть на того, кто лежит на нём. Перед глазами всё плыло и, кажется, подскочила температура. Руки бились в мелком треморе. Событие сегодняшнего дня наверняка останется в его памяти на всю жизнь… Хайди… Его Хайди чуть вновь не умер! — Считаешь, в этом виновата вода?— Ну, в самом деле, не в лаве же его брат искупаться решил!— Внезапная химия или у вас настолько мощный нагрев?— Попытка пошутить была неудачная. Он и сам это понимает. Просто… Просто у него в голове не может всё это уложиться! Чтобы кто-то получил подобные травмы от… воды. От того, что должно даровать жизнь и здоровье! В особенности тем, кто в ней родился. Нет, он знает про людей с "аллергией" на воду и даже сам пытался изучить её… Но чтобы эта дрянь была у акулы…?! Звучит как глупые бредни. Ну не бывает так! Всё это ненормально! Непонятно…— Так или иначе, нам нужно его перебинтовать. Ещё с пару минут они просто смотрели на пострадавшего. Никто не знал, что и как нужно делать. Как не навредить? И возможно ли это в целом…

***

Несмотря на самочувствие, у стойки регистрации столпились все, кто только смог хоть как-то передвигаться. Вести себя тихо они даже не пытались. Знали, что никто всё равно не услышит. Да даже если бы кто-то и мог, не остановил бы. Побоялся заразиться. Некоторым от осознания этого становится обидно, как от предательства. Сидеть в одиночестве дни напролёт - мука. Единственный, кто не боялся ходить по коридорам при любых обстоятельствах, был Диамкей. Бесстыжий кровосос, взобравшийся на стол и собравший вокруг себя заинтересованную публику. — Друзья! Мои дорогие, братья и сёстры! Я рад, что вы откликнулись на мой зов и согласились выслушать. Особенно ты, Арлабус. Прошу прощения, что вот так резко приволок тебя сюда и даже не объяснился— Мужчина действительно благодарен своему первому и самому верному последователю. Хотя выбора у того и не было… Но про это не стоит вспоминать. Ему ну уж очень хотелось собрать всех Клюквенников, чтобы потом не повторяться по сто раз— Думаю, вас невероятно заинтересовало, что же такого я жажду донести до вас… Тогда внемлите!— Стоило его рукам взметнуться, как все стихли— Все мы знаем о вирусе, настигшем наш прекрасный город. Его боятся, избегают любое упоминание и пытаются вылечить. Страх и непонимание заставляют десяток сердец биться в унисон и кричать… Но что если я скажу, что каждый из присутствующих здесь не болен? Что мы с вами получили величайший дар свыше! Дар в награду за все страдания и прожитую боль… Никто не шелохнулся, не произнёс ни звука, никто не поменялся в лице. Лишь где-то на дне усталого взгляда виднелись слабые отголоски сочувствия. Они давно уже пытаются понять, почему что-то такое происходит. Почему именно они попали под раздачу "необычных" болячек. Но искренне надеялись, что будут единственными. Потому что ни одному врагу не пожелаешь подобного. Мучиться в агонии, которая может стать твоим последним воспоминанием… Такое себе удовольствие. Тут и речи о «даре» не идёт. Скорее уж проклятие самой смерти! — Дружище… Ты, видать, переутомился слегка— Джей, самый болезненный из всех присутствующих, на ватных ногах подошёл к вампиру. Он буквально пару часов назад смог относительно ровно стоять, поэтому каждое движение отзывалось ужасной ноющей болью. Но чего только не сделаешь ради друга— Давай-ка слезай. Я нам что-нибудь из травяных заготовок Кепа отварю— Трясущимися руками парень хватается за край рукава и тянет на себя, практически теряя равновесие. — Джей, не надо! Ты просто ещё ничего не осознал! Я верю… Нет, я знаю! Знаю, что скоро все вы признаете мою правоту! Вы склонитесь перед Ней!— Сопротивляться на удивление было нелегко. И это только радовало седовласого. Ведь эта необычайная сила могла означать только одно: всё идёт так, как должно. Дар уже проявляет себя. Диамкей устало вздыхает и спрыгивает сам, ловя переутомившегося товарища. Помогая бармену присесть на ближайшее кресло, он проверяет его температуру— Чтобы получить что-то, потерпи и отдай что-то взамен. И получишь силу тогда невиданную. — Ребят… Дима прав— Неожиданно для всех голос подал Заквиель. Он оставался на тайном ночном дежурстве. Да и тревога за друзей и юного сожителя замучила до бессонницы…— Я тоже верю в то, что всё происходящее не просто так настигло именно нас и именно сейчас. И… Я видел этому подтверждение— На душе стало противно. Врал ворон частенько и многим. Но он никогда не врал стольким существам за раз и полностью. Обычно это было что-то по типу «Я лягу спать через часик», что означало «Я лягу спать через часик, но следующим днём»— То, что со мной происходило, и есть проявление дара. Пока не могу сказать какого. Я сам ещё не изучил его. Никто не проронил ни слова. Небольшая толпа из временных жителей больницы разошлась, боясь приближаться к механику ближе, чем на полтора метра. Но нотки неуверенности в голосе смогли смягчить пристальные взгляды. Давить или ещё как-то задеть товарища они не хотели. Просто Заквиель не тот, от кого можно ожидать участия в… подобном. Тем более, он же сам хотел искать заражённых! Как существо, опирающееся только на действительно достоверные факты, говорит о чём-то неосязаемом! Но именно поэтому какая-то крохотная часть мозга верила в произнесённое. — Если так подумать, я стал замечать во взгляде Альцеста кое-что необычное. Похожее на странный куб с маленькими кнопочками… Это может быть проявлением дара?— Взгляды, прикованные к нему, напрягали. Большинство были напуганными. Словно он резко превратился в страшное чудовище, готовое сожрать каждого на своём пути. Единственный, кто мог бы хоть немного прояснить «Что Обси сделал не так», Диамкей. Но и этот только недовольно покачал хмурой головой. Самое время замолчать и спрятаться в уголочек... Желательно тёмный. — Кхм... Вот доказательства моих слов. Существа, узревшие её силу и доброту! Они приняли дар и совсем скоро получат вознаграждение!— Красноглазый всплеснул руками. Его губы растянулись в широченной улыбке, обнажая белоснежные клыки— Завтра прибудет тот, кто не только принял дар, но и получил достойную награду— Сердце сделало кульбит. Уголки губ дрогнули. Он и сам не знал, что знает такие подробности о чьей-то жизни. Вот только радости не появилось. Хотелось спрятаться под стол, но перед публикой приходилось держать себя в руках. Уже собравшаяся расходиться толпа замерла. И скорее не от новости, нет. Голос вырвался всё из того же сошедшего с ума вампира, но принадлежал явно не ему. Потребовалось минуты три на осознание услышанного. К ним прибудет новенький. Ещё одно пострадавшее тело и ослабшая душа. Несчастное создание, попавшее под раздачу неизлечимой болезни. По холлу пролетела незримая, но ощутимая волна паники. Конечно, очередного бедолагу они примут со всем теплом и заботой… Вот только лучше, чтобы принимать некого было… — Ну и кто же?— Кавеори сжала свои локти. Чьё бы имя она не услышала, всё равно будет больно. Но ведь можно же понадеяться, что это будет не кто-то из младших? Хотя детей у них осталось всего… Кажется, один Кшиштоф. Уши опустились. Круговорот неприятных мыслей вернул только прошедшую мигрень. Ужасно. Просто отвратительно! Пожалуй, она пойдёт и приляжет. Кто знает, вдруг весь этот день окажется плохим сном? Было бы замечательно… — Сказать не могу я этого— Чувство, словно душу рвут ядовитыми клинками, не желало проходить. Металлические инородные куски протыкали кожу и плоть, ломали кости, разбрасывая острые осколки. Горло сдавливало, выдавливая слова. Его слабое сопротивление не приводило ни к чему. Ни к хорошему, ни к плохому— Не хочу. Узнаете всё вы сами скоро— Переведя взгляд на собравшуюся толпу, Диамкей зацепился за огоньки страха в чёрных глазах Кролика. Его панику и еле сдерживаемые слёзы. Но ещё хуже стало, когда пришло осознание: «Ему приятно смотреть на боль друга»— Боже…— Так же резко, как началось, странное и неприятное чувство пропало. Словно по щелчку пальцев! Было и нет больше… Холодный ветер завывал за закрытыми окнами. Здание, погруженное в тишину, внимательно вслушивалось в его монотонный неразборчивый шёпот. Стёкла дребезжали под непрекращающимся натиском. Природа сошла с ума, слетела с катушек, чокнулась! Другого описания творящемуся там, снаружи, нет. Макушки деревьев качались из стороны в сторону и громко переговаривались. Возможно, смеялись над напуганными муравьями в серой коробке. Не хватало ещё какого-нибудь торнадо или наводнения. Недалеко как раз выход в воды. И не только со стороны центра, но и за лесом. Не такой большой, чтобы навредить больнице, но достаточно, чтобы достать до её стен и напугать находящихся внутри. — Давайте-ка расходиться…— Арлабус до боли сжал кулаки, ногтями впиваясь в слегка огрубевшую кожу. Вопреки всему, тело требовало бежать. Да так быстро, чтобы волосы парили в воздухе, лёгкие горели, а лицо покраснело до неузнаваемости. Неизвестно откуда взявшийся страх заставлял переминаться с ноги на ногу и оглядываться на входные двери. Ничего такого вроде не произошло, но желание оказаться уже, наконец, дома гнало прочь. Единственный способ хоть как-то объяснить своё состояние - это тревога за друга. Пострадавшего буквально от воздуха! — С-согласен! Кхм… Я как раз замёрз…— Мун, поняв, что привлёк внимания больше, чем планировал, схватился за плечи. Короткая шёрстка прогнулась под мягкими лапами. По коже действительно пробежались мурашки— Вы как хотите, а я к себе— Торопливо протиснулся сквозь товарищей и ускакал дальше по коридору. И остались от него только стихающие звуки шагов и случайно задевающих кафель первого этажа когтей. Они отдалялись, пока не достигли самой дальней лестницы и не растворились в хлопке двери. Не долго думая, больные так же поспешили разбрестись по палатам. Подталкивая и торопя друг друга, они покинули холл. На месте остались лишь три молчаливых существа. Как вкопанные стояли и смотрели себе под ноги. Отрезвить их не смог даже удар молнии. Да и что им до него, когда у самих проблем куча. К примеру, навязчивые мысли. Непреодолимое желание скинуться с обрыва. Какого-нибудь очень высокого, страшного и с острыми пиками внизу. А ещё лучше - утопиться. Хоть рыбки какие-нибудь покушают. — Дим… Поможешь?— Джей, отдохнувший достаточно, чтобы не свалиться в обморок, медленно поднялся на ноги, опираясь на кресло и ближайшую стену. Состояние всё ещё находилось на грани сознания и того мира. Тело ломило и голова болела. Стоило поскорее вернуться в свою палату и прилечь. Возможно, понадобится подключиться к аппаратам искусственного жизнеобеспечения. Но над этим пусть думает кто-то другой. Силы парня не бесконечны. — А?! Ух…— Вампир вздрогнул. Он уже успел забыть, что его друг временно не может передвигаться без помощи. И что его никто не забрал— Д-да… Да, сейчас— Оглядываясь на одобрительно дёрнувшего головой Обсидиана,мужчина присел. Аккуратно, боясь навредить, он подхватил младшего под колени и поднял над полом, позволяя опереться на своё плечо. Некое подобие стыда не позволяло вот так просто отпустить бармена. Поэтому под недовольное бормотание и слабые попытки вырваться, красноглазый продолжал нести товарища. Прижимая поглощённого усталостью Джея ближе, он молча поднимался по ступеням. Гробовая тишина обволакивала, погружала в транс и как-то слишком ловко перематывала время. Вот двести первая палата, принадлежащая еле держащемуся в сознании Покерману. А через мгновение - вход на крышу и сама крыша. С холодным ветром, одиночеством и серостью. Хотя насчёт последнего можно поспорить. В отличие от одинаковых коридоров и комнат, на улице есть деревья, начинающие пестрить резными цветами. Лишь в паре палат стены могут похвастаться несколькими небольшими рисунками для и от Кшиштофа. —…— Только почувствовав, как мурашки пробежались по бледной коже, Якудза выдохнул, оседая на грубую бетонную поверхность— Сука… Какого это было?! Твою ж…— Пальцы зарылись в длинные волосы, практически вырывая пепельные пряди. Губы скривились то ли в ужасе, то ли в ухмылке. В голове проносились сотни разных мыслей. Начиная с «Почему именно я?». И заканчивая «Точно ли этот день реален?». И все они приносили невыносимую физическую боль. Сердце сжималось до размеров орешка, а после увеличивалось, грозясь разорваться. Рёбра вот-вот готовы были сломаться. Достаточно поморозив конечности, клюквенник вернулся в тёплые стены больницы. Опущенная голова, волочащиеся по полу ноги и сгорбленная спина. Сейчас он, как никогда раньше, походил на своих менее продвинутых товарищей. Такой же болезненный на вид. Словно тот голос не только нагло занял чужое тело, но и при уходе вытянул все жизненные силы. Осталось дряхлое тело да крохи сознания, способные только на бездумное передвижение по пустым коридорам. «Не бойся, не трону я тебя милый. Лишь дам одно напутствие. Не гОворИ, не увЕрИвшись что слЫшат твОй глАс» Звук упавшего тела разлетелся по всему зданию, эхом отражаясь от голых и тонких стен. Красноватая жидкость медленно вытекла из приоткрывшегося рта. Следом из носа пошла чёрная, как смоль кровь. Смешиваясь, они тут же испарялись, буквально превращаясь в бардовый пар. Он стремительно рассеялся в воздухе.