Виктор в стране чудес

«Я прошу, хоть в Аду, хоть в Раю не ищите тайны, которой нет. Всё, что испытал я — это только боль. Мне не нужно адвокатов, нужен лишь покой.»

***

      Виктор резко подскочил, тяжело дыша и щуря глаза от яркого света. Подождав пару минут и привыкнув к нему, он осмотрелся: оказывается, Виктор очнулся на траве сочного зелёного цвета, а вокруг пестрили яркими красками цветы разных форм и размеров, обвивая длинными стеблями, словно лианами, старые мраморные статуи. Силуэты их были знакомы, но время действительно коснулось их: местами они были почерневшими, местами потрескавшимися. Где-то слышался шум фонтана, очевидно, не очень большого.       Вся эта яркость была непривычна для Вестника, так что у него зарябило в глазах. Ему даже показалось это всё чудным сном, но запах цветов был достаточно реальным.       Занимательно. В Пилтовере таких садов нет, а про Заун и говорить нечего. Где же он тогда? Была одна вещь, которая тревожила изобретателя — он видел всё настоящими цветами. Конечно, попав сюда, он мог потерять свою маску, либо же её могли снять. Но, когда он попытался встать, то понял, что здесь определённо что-то не так: он увидел свою голую ладонь, запястье которой опоясывал до боли знакомый бордовый рукав. Академическая форма. Кто-то решил над ним подшутить?       Виктора пробила непривычная дрожь.       Ладонь человеческая. Кости и мышцы, обтянутые бледной кожей. И вены прячутся под ней. Виктор почувствовал то, чего давно не испытывал — панику. Он начал слышать гул собственного сердца, его дыхание сбилось и стало нестабильным, а в голове набатом била мысль: какого черта. У него человеческих рук не осталось. Он избавился от них, медленно и постепенно. Отрезал, выжег, механизировал. Он и от эмоций избавился, так какого чёрта сейчас паникует?! — Я опаздываю, ах, опять опаздываю! — волнительный голос привлёк внимание Виктора, — Моя королева будет в ярости!       Высокий мужчина в чёрном фраке и плаще, с маской на лице нёсся по саду, ловко маневрируя среди мраморных фигур. Промчавшись, словно пролетев, мимо Виктора, он остановился у вишнёвого дерева, засматриваясь на землю. — Постой! Скажи, где я! — слышать свой настоящий голос было непривычно, даже странно. Вестник попытался встать, но его пронзила резкая боль в ноге. Что за чёрт?! — Странный, странный, непослушный, одинокий, не знает, где он, — затараторил с насмешкой человек в чёрном, — я опаздываю, опаздываю, мне некогда возиться с непослушным детенышем, — мужчина достал карманные золотые часы, тиканье которых походило на писк монитора, находившегося в лаборатории Вестника, — не в своём уме, не знает, где он! Опаздываю, опаздываю, до свидания! — Погоди! — Виктор потянулся к нему рукой. Как никогда, сейчас он чувствовал себя беспомощным, — Помоги мне встать. — Странный, странный, одинокий. Чувствую так много лжи, обёрнут в ложь. В тебе что-то не то, не древнее зло, но очень похоже, — человек просунул руку под плащ и вытянул чёрную элегантную трость. Немного повертев в руках, он бросил её на траву перед калекой, — дам тебе шанс, — с этими словами человек в чёрном фраке развернулся и, сделав шаг, провалился сквозь землю. — Что за..?       Этот мужчина показался смутно знакомым, но из-за маски нельзя было определить точно. Виктор опустил взгляд на трость, которая одиноко лежала в траве. Гладкая поверхность чёрной ручки отражала лучи солнца, будто подмигивая и хихикая, насмехаясь над ним, над его положением. «Ты снова нуждаешься во мне, Вестник.» Недовольно цыкнув, калека протянул руку и «принял помощь» от странного незнакомца.       Он нуждается в помощи. Снова. Жалкий.       Встав, Виктор сделал один уверенный шаг и чуть не упал из-за боли. Он отвык от использования трости для хождения… Она всё ещё была в его обиходе, но это скорее привычка держать что-то в руке при ходьбе, однако он давно прекратил опираться на неё. Нужды в этом больше не было. Теперь же ему снова нужно ходить медленно, следя за каждым шагом. Будто кто-то решил показать ему его реалии.       По наитию Вестник решил пойти вслед за мужчиной во фраке, что-то в нём притягивало. Пройдя к дереву, он увидел нору в земле, столь тёмную, что дна не видать. Этот высокий рослый мужчина прыгнул туда? Ну, если у него вышло, то и у Виктора получится. Осторожно опустившись на землю, он спустил ноги в нору, пытаясь нащупать дно, но рыхлые края земли под его руками проломились, из-за чего изобретатель провалился вниз, не успев даже вскрикнуть от неожиданности. Древний камень у межи Перекрестками обьят – Две дороги сторожит – Хочешь - в рай, а хочешь - в ад. И куда тебе пора Ты гадаешь по часам. Другом звался мне вчера, Кем теперь? Не знаешь сам!       Виктор всегда задумывался над понятием времени. Не мог не задумываться, учитывая, что его жизнь зависела от этого ресурса больше других. И сейчас он будто мог отчётливо проследить за своей жизнью, ощутить время материально. Вестник падал вниз плавно в синем звёздном свете, пролетая насквозь сходящиеся вместе дуги и линии, руны и символы. Где-то он уже подобное видел…       Он слышал свой собственный голос в перемешку с другими, но они были лишь слабым еле различимым эхом. «Вы сделали это?!» «Я думал, ты поймёшь.» «Теперь я понимаю.» «Мы учёные, … а не солдаты!» «Почему помогаешь мне? Рискуешь всем?» «Думаешь, я всегда хотел быть ассистентом?» «Бедный калека из нижнего города…» «Там люди, которым нужна наша помощь сейчас, …!» Ты в молчании своем Так похожем на доспех, Споря с грязным вороньем Враз забыл и проклял всех! В поле ветру расскажи, Как отверг слова мои, Как не ведал, что от лжи Исцеляет яд змеи!       А он всё падал и падал, пролетая звездосплетения насквозь. Разве он не прыгнул в нору? Должно ли под землёй быть так ярко? «Это изобретение принадлежит мне! Оно нагло украдено!» «Мы всегда видели что-то злое за ним.» «Вы знали, он ведь из нижнего города? Они все там такие. С причудами.» «Может ему пора вернуться домой?» «Виктор, вернись. Твоё место в Академии. То, что они говорят, это ведь чушь, ты знаешь!» «Мне не нужно адвокатов, … нужен лишь покой.» Дорога вперед, дорога назад Смятенной души затравленный взгляд Летит мотыльком на адский огонь, И смех сатаны несется вдогон!       Да, теперь Виктор вспоминает. Они так превозносят его смерть, вешая на него грехи прошлого, настоящего и будущего. Может он был грешен, а может и свят, есть ли разница? Наверное, он умер? Больше никакой боли не будет? Теперь он никому не принесёт неудобств своим существованием, и никто не потревожит его. Пусть те, кто с благоговением произносят его имя помолятся за его душу Святой Жанне, ведь когда он столкнётся с дном, всё закончится, будет только замогильный мрак…       Вот только с дном он не столкнулся. Неожиданно для Вестника, он оказался пойман сильными руками джентльмена в чёрном фраке. Изобретатель взглянул на чёрную маску с удивлением. Невозможность узнать, с кем он имеет дело, раздражала.       «Так вот как другие чувствовали себя со мной?..»       Но только он хотел задать вопрос, как был выпущен из рук. Больно столкнувшись с землёй, он вскрикнул: — Зачем ловил, если всё равно бросил, чёрт тебя дери?!       Человек в чёрном достал часы и, сверив время, ответил: — Если бы не поймал, ты бы разбился. — Но я и так могу разбиться, вообще-то! — Так ты ушибся, а не разбился. Ушиб пройдёт. А вот собирать тебя по кусочкам очень долго, у меня нет столько времени. — Я же не из стекла, чтобы разбиться, а потом собираться по кусочкам. Я из… крови и плоти. — Оу? Тогда почему ты такой уже разбитый? — с этими словами человек взмахнул плащом и помчался прочь, оставив Вестника сидеть в недоумении.       Вокруг была сплошная неопределённость, голова Виктора закружилась, когда он встал: оглядываясь, он замечал тусклые обшарпанные стены коричнево-зеленого цвета, но стоило ему моргнуть, как они сменялись кромешной тьмой, из которой иногда высовывались шипастые хвосты, когтистые смолисто-чёрные лапы, слышались завывания и смешки вперемешку с рычанием. Стены и тьма сменяли друг друга, вызывая у Виктора дрожь, заставляя держаться в условном центре окружающего пространства. Мужчина во фраке ушёл по белоснежной лестнице вниз, так что Вестник решил пойти за ним, не имея других путей. — Он такой странный, странный! — Сумасшедший! — Он знает, что нас тут нет? — Знает ли он, что мы тут есть? — Как он может находиться в определённом месте и не знать, где находится? — Сумасшедший! Сумасшедший! — Он несёт прогресс! Он несёт знания! Он Вестник! — Вестник глупости! Ведёт всех в эволюционный тупик! — Так много балаболит о своей эволюции, ха-ха, дурак не знает, что у неё нет ни начала, ни конца, ни цели!       Если Виктор подходил к стене, чтобы опереться на неё, она тут же сменялась кромешной тьмой, заставляя мужчину балансировать на краю лестницы, не давая цепким когтистым лапам схватить себя. Смешки, издвёвки и шепотки чудовищ белым шумом отдавались в его голове, мигрень била по вискам набатом, и в ритм ей болело человеческое тело. Когда боль достигла своего пика, Вестник взмахнул рукой, отцепляясь от очередной смолистой лапы, и закричал: — Заткнитесь! Все вы! Закройте рты, сейчас же!       Всё стихло в ту же секунду. Оглядевшись, Вестник вдруг осознал, что это просто стены. Тусклые, мрачные, обшарпанные, коричнево-зеленые. Никакой пустоты с хвостами и когтями. Может он действительно сходит с ума?       Дойдя до конца лестницы, он оказался в огромном пустом зале с высокими сводами. Только посередине зала стоял стеклянный треножный столик со связкой ключей на нём. Подойдя к столику, Вестник взял в руки связку, остро ощутив холодность металла, и осмотрел её. Вдруг на нос ему упало что-то мокрое. Взглянув вверх, он увидел снег, падающий хлопьями, и загорающийся по ходу падения. Одна снежинка загорелась, упав на туфлю Вестника, но быстро потухла. Другая снежинка упала Вестнику на ладонь, держащую трость, и обожгла, заставив мужчину зашипеть.

Этот мир думает, что гений Виктора не поймёт его логики?

— Если я останусь тут стоять, то очевидно и намокну, и сгорю… А это что? Только что тут не стояло.       Внимание мужчины привлёк флакон пурпурной светящейся жидкости, неожиданно появившийся на столике. Вестник знал, что пить всякую неизвестную дрянь нельзя, однако этот флакон казался ему очень знакомым, к тому же имел умоляющую приписку «выпей меня», поэтому он, положив ключи на стол, взял стекляшку, откупорил и выпил немного.       Он чуть зажмурился, ожидая какой-то мгновенной реакции, однако первые несколько секунд всё было нормально. Подумав, что это какой-то очередной розыгрыш, Вестник положил флакон на место, как вдруг его пронзила острая боль во всём теле, заставив упасть на колени. Сквозь белую пелену он увидел, как его рука из плоти быстро оборачивалась металлом. В одно мгновение Вестник ощутил весь тот многолетний процесс трансформации своего тела, однако он не был готов к этой внезапной боли, не успел настроить себя на её депревацию. Но она закончилась также быстро, как и началась, он даже не успел закричать. Теперь все ощущения покинули его, он снова чувствовал себя комфортно... Чувствовал себя в своём теле, в своей броне.       На его металлической ладони игриво переливалось разными оттенками пурпура мерцание, будто подмигивая Вестнику, пытаясь о чём-то или о ком-то напомнить. Горящий снег, тем не менее, продолжал обжигать его костюм и участки кожи, поэтому, взяв ключи, Вестник быстрым шагом направился к единственной двери в этом зале. К сожалению гения, в своём величии эволюции он был на голову выше себя старого, а дверь с тремя замками оказалась меньше обычного человеческого размера, так что, даже наклонившись он не пролез бы в неё. — Интересно, кто конструировал этот зал? Руки бы ему оторвать.       Развернувшись, он пошел обратно к столику. Подойдя к нему, Вестник заметил кекс с розовым кремом на тарелочке, который ранее нигде на столике не наблюдался. Вестник скептично вздохнул. — Я так понимаю, предметы тут любят появляться из ниоткуда?       Взяв кексик, Виктор осмотрел его со всех сторон. Сзади находилась маленькая записочка с жалобной надписью «съешь меня». — И что будет, если я тебя съем?.. — он поставил угощение обратно. — Станешь человеком. — Кто здесь?! — мужчина резко развернулся на голос. — Ах, погоди, ты же им и сейчас являешься, — юная девушка с длинными синими волосами, собранными в небрежный пучок, задумчиво приложила пальцы к подбородку. — Ты ещё кто? — угрожающе вопросил Вестник.       Девушка стояла в бежевом кружевном камзоле и бежевых штанах, расширяющихся таким же кружевом ближе к концам. На плечи и талию были инкрустированы металлические узоры. На поясе у неё висела шпага. Глаза её были безумными и пурпурными, как та жидкость в флаконе. Судя по взгляду, она находилась где-то в другом месте, но не тут. — Валет. — Валет? — Я валет червонного короля! Но вот королева крестей меня не любит. — Почему? — Потому, что я украла у неё кое-что, — Валет достала из нагрудного кармана гладкий синий светящийся шарик и зажала между средним и указательным пальцами, — но ты итак это знаешь.       В голове Вестника вспыхнули воспоминания о ярком синем свете, камнях и каком-то юноше. Он помнит этот камушек. — Я знаю, что это. Хекс-кристалл. И он не принадлежит королеве, — нахмурился Виктор.       Валет подкинула камень и поймала, зажав в руку. Жутко улыбнувшись, она открыла дверь с тремя замками и, пригнувшись, исчезла за ней, хихикая и крича: — Человеком родился, человеком и останешься! — Стой! — Вестник побежал за ней, но дверь захлопнулась и более не открывалась, — Верни кристалл! — он постучал со всей силы своей механической рукой по двери, но не оставил даже вмятины.       Быстро вернувшись за связкой ключей, он начал вставлять их в замочные скважины наугад, поворачивая. Один за другим замки послушно щёлкали. — Пока нам везёт... Нам?.. — он задумался над собственной оговоркой, но быстро тряхнул головой, вспоминая о кристалле.       Отворив дверь, изобретатель понял, что не может пройти из-за своего роста, мог только просунуть осквернённую магией руку. Он почувствовал что-то похожее на злость и ударил по кафельному полу, разломав его. Встав, Вестник пошёл к столу за тем сладким угощением. Недолго думая, он откусил кусочек. Пару секунд спустя Виктор почувствовал головокружение и сильную боль в районе груди, из-за чего упал на колени и сильно закашлялся. Когда его состояние стабилизировалось, он увидел кровь на полу, а коснувшись пальцами губ, почувствовал что-то мокрое и вязкое. — Что ж, похоже, я снова умираю.