Султан Кеманкеш

      На следующее утро Бахти встал очень рано. Ночью он плохо спал, все раздумывал над планом того, как попасть в Персидский дворец и вызволить из плена своего брата-Повелителя. Он боялся совершить ошибку.        Не выдержав такого объема мыслей, Бахти переоделся и пошел в шатёр Великого Визиря. Он не обнаружил там Сарпа, спросил у стражи и те сказали, что он пошёл в шатёр Повелителя. Естественно те не знали, где сейчас Султан.        Бахти и впрямь нашёл Сарпа там. Он сидел за рабочим столом Повелителя и читал какое-то письмо. Увидев Бахти, он встал и поклонился. Взгляд Шехзаде упал на то самое письмо. И не трудно было узнать печать Кесем Султан. Он её знал наизусть.        – Ты читаешь личное письмо Падишаха? Зачем ты лезешь в его личную жизнь, Сарп? – недоуменно спросил Бахти, вырвав письмо из рук. Сарп склонил голову.        – Знаю, что это очень некрасиво и так делать нельзя. Но сначала я подумал о Кесем Султан и её состоянии, когда она узнаёт, что её муж в плену. Поэтому я решил узнать писала ли она ему. И действительно, очень много писем. Сами письма я не читал, я разложил их по датам. Кесем Султан всегда ставит дату внизу. И это последнее письмо, которое она писала. И есть одно письмо, написанное Повелителем, но дата не стоит. – проговорил тот. Бахти посмотрел на письмо и в глаза бросилась первая строчка. А точнее то, как она к нему обращается. «Повелитель сердце моего...» В груди почему-то заныло. Любовь Бахти никуда не ушла. А только усилилась. И с каждым днем усиливается. Только он этого не замечает, увлеченный своей беременной женой. И больно стало за неё, ведь уже сколько лет он обманывает её.        – Дай письмо от Кеманкеша. – все, что он смог сказать. Сарп вручил ему свёрток бумаги. Бахти так же прочитал только первую строчку. «Свет очей моих, любимая...», так Повелитель обращался к своей жене в своём письме. И Бахти прекрасно понимал, что они любят друг друга. Не смотря ни на что. Уже давно пора забыть её, а ему все равно при каждой встрече хочется коснуться её.        – Что прикажите делать, Шехзаде? – спросил Сарп, вырывая Бахти из своих мыслей. Тот вздохнул и посмотрел на него.        – Отправь это письмо Кесем Султан. Пусть она не волнуется за Кеманкеша. А мы справимся. Я иду к персам. Это требует времени, но я докажу им, что якобы предал Вас. Ты подыграешь. – проговорил тот. Сарп лишь кивнул. Что он мог ответить? Любой ценой нужно было помочь Повелителю. – Я пойду, Сарп. Я надеюсь, у нас получится. – проговорил тот и повернулся, чтобы выйти, положив письма на стол.        – Будьте аккуратнее, молю Вас, Шехзаде. – проговорил Сарп совсем тихо. Бахти повернулся и слабо улыбнулся.        – У меня есть жена, дочь и сын. И совсем скоро родится ещё малыш. Я не оставлю их. Я возьму своего ребенка на руки. Не волнуйся за меня. Делай все, что нужно. Готовьтесь к битве. – сказал Бахти и вышел, не ожидая ответа. Оставалось надеяться на лучшее.        Бахти стоял у дверей дворца. Ему перегородили путь и велели ожидать Шаха. Слушать даже не стали. Но ждать долго не пришлось уже минут через десять в дверях появился Шах Шихмуз собственной персоной. Он осмотрел Бахти презрительным взглядом.        – Ты кто такой и как можешь требовать аудиенции со мной? – спросил грубый мужской голос. За его мной показался юный парень, лет восемнадцати. Скорее всего это был Тасман. Его старший сын.        – Я Шахзаде Бахти. – сказал он и заметил, как рука Шаха потянулась к мечу. Но Бахти остановил его, расправив руки в стороны. – У меня нет ни единого оружия. Я в одних рубахе и кафтане перед Вами, Великий Шах. И я пришел сюда не для войны. Я хочу встать на Вашу сторону. – проговорил Бахти. Слова давались тяжело, но говорил он убедительно. Шах многозначительно на него посмотрел.        – С чего вдруг ты решил предать своего брата? Понял, что тебя теперь никто не защитит? Я тебе не верю. – проговорил тот.        – Он мне уже давно не брат. Мы уже много месяцев в ссоре. Он силой потащил меня в этот поход и мне пришлось делать вид, что я помогаю, сражаюсь. Надо было сразу примкнуть к Вашей армии, но я ждал этого момента. Я знал, что Кеманкеш попадет в плен. И я пришел сюда, чтобы уничтожить его. – снова говорил ядовитые слова, а в мыслях карал себя за такие слова и готов был провалиться сквозь землю.        – Хорошо. Я все еще тебе не верю. Выполнишь несколько моих приказов и я подумаю над своим решением. – проговорил тот. В годах взгляд прожигал насквозь.        – Сделаю все, что Вы прикажите! – проговорил Бахти. Шихмуз улыбнулся и переглянулся по своим сыном.        – Сядь на колени и поцелуй полы кафтана мне, а потом Тасману. – сказал тот. Знал куда бить. Ни один Осман не пойдет на такую низость, ни за что не упадет на колени перед персом. Но ничего не оставалось делать.        Через отвращение и мерзость по отношению к себе, Бахти сел на колени. Пару секунд смотрел в ноги Шихмуза и вздохнув воздуха в легкие, взял подол его платья в руки. Поцеловал три раза, приложив ко лбу. Голова разрывалась от мыслей. Но представив, что брат сидит раненый в темной сырной темнице один, стал действовать увереннее и быстрее. После этого позора встал, склонив голову.        – Прекрасно. Это уже не плохо. Никто ещё так из Османов не делал. Стража! Выделите ему какую-нибудь комнату. Вечером тебя ждет ещё задание. – сказал тот. Стражники подошли к Бахти и взять его под руки. Шехзаде не сопротивлялся. Знал, что доверие нужно заслужить.        Бахти ввели в небольшую, простую комнатку. Не было ничего необычного. Стояла кровать, небольшой шкаф, стол и стул, а на стене висело небольшое зеркало. В углу комнаты была небольшая дверь. Там санузел.        Персы ушли и оставили Шехзаде наедине со страхами, мыслями, домыслами, переживаниями. Он не знал, правильно ли поступает. Хотелось побыстрее вытащить брата из тюрьмы и отрубить голову Шаху и всем его наследниками. Он не знал, выберется ли отсюда. Возможно, совершил огромную ошибку и больше никогда не увидит родных и любимых.        Мысли не заканчивались. За каждой начинались новые. Сейчас он думал о своей жене. Даже почувствовал какую-то вину перед ней. И понял, что совесть вновь накрывает его с головой. Уже пора забыть женщину, что сейчас управляет государством вместо Падишаха. Она законная супруга Кеманкеша, его брата. У них трое детей и они счастливы. Конечно, не каждый день, бывают трудности.        А он все шесть лет тайно мечтает об объятиях с ней, хотя бы об одном поцелуи. И даже не думает о том, что будет, когда жена узнаёт про его тайные желания. Корал себя за такие мысли и за обман жене. Ленора не заслуживает такого. Но ничего с собой поделать не мог.        Опять же думал о Кёсем. И решил, что не ради себя или Кеманкеша, а ради неё спасет брата, отдав даже самые последние силы. Он не хотел видеть скорбные глаза Кёсем. Не хотел вновь видеть её слез. Не хотел, чтобы она вновь решилась на отчаянный шаг. Без Кеманкеша она точно не справится и он это знал.        Кеманкеш сидел в темной темнице. Голова болела. Плечо ныло от раны. Его обработали, дали противоядие, но в теле была огромная слабость. Он не мог пошевелиться. Руки, связанные тугими верёвками, затекли.        Падишах тоже думал. Думал о многом, но в частности о жене. Как она отреагирует, если узнаёт? Насколько ей плохо станет? Что она будет делать? Кёсем, не простая женщина, она свернёт горы ради любимых. Сделает все, даже если придется жертвовать своей жизнью.        Как его дети? Что будет с ними, если его убьют в этой темнице? Он ведь обещал им вернуться... Сколько сказок ещё не прочитано? Дети еще не выросли, они не могут в таком возрасте потерять отца. Это неправильно.        Как его сестра? Беременная девушка с маленьким сыном на руках, что переживает из-за отсутствия мужа и братьев. Как она воспримет его смерть? Сестра всегда была нечто дорогим для сердца. Мелек была самой первой девочкой, которую он полюбил. Конечно, по-братки. Но любил и любит её очень сильно.        А Эмине? Его племянница, в которой он так сильно разочаровался? Она ведь совершила ошибку! И не важно хотела она этого или нет. Не смотря на её поступки, Кеманкеш любил её всем сердцем и наказание выбрал самое мягкое. Уже пора в её возрасте заводить семью. Они с Кёсем выбрали самого молодого и надежного янычара.        Несмотря на всю боль, что она причинила Кёсем, он уже давно простил её. Долго не мог держать злость и обиду. Но не показывал того, что простил. Целенаправленно, чтобы сделать больно. А теперь жалеет, что в последний раз не обнял её крепче.        За Бахти пришли вечером, как и обещали. Его повели куда-то в неизвестном направлении. И только позже он понял, что его ведут в темницу. Посадить туда? Или... К брату. Сердце забилось чаще и стало отдаваться отголосками в висках. Голова немного кружилась от волнения. Он не знал, как объясниться перед братом в присутствии охраны.        Его провели по тёмному, сырому подвальном помещению в самый конец. Открыли последнюю камеру. Бахти не задавал вопросов, просто молча наблюдал за тем, как поворачивается ключ. Когда дверь была открыта, он увидел его... Брат сидел изнеможенный, уставший. Впервые в жизни Бахти почувствовал то, как брат теряет свои силы и энергию.        Кеманкеш поднял голову и рассматривал вошедших. Никаких эмоций не было, пока он не заметил за двумя стражниками своего брата. Но его появлению здесь он не обрадовался. Либо брат тоже попался, либо... Второй вариант ему не нравился и ему не хотелось, чтобы это было реальностью.        Один из стражников зашел в темницу и зацепил тяжёлую цепь, что нёс в руках, карабином за крюк на потолке. Бахти наблюдал за этим, не понимая, что будет. Второй стражник понял Кеманкеша с пола. Это далось ему с трудом. Кеманкеш сам по себе был высокий и сильный, так ещё и расслабленное тело имело больший вес, нежели напряженное. Кеманкеша привязали руками за эти цепи. И до Бахти дошло...        Ему в руки дали плётку и сняли с Кеманкеша его потрёпанную рубашку, на которой были следы крови от раны на плече. Падишах понял, что сейчас будет, но совсем не понял, что здесь делает брат.        – Я должен его пытать? – тихим эхом раздались слова Бахти. Стражник кивнул. Глаза Шехзаде на мгновение наполнились ужасом, а зрачки расширились, но он по-быстрому пришёл в себя.        – Зачем? Я ведь могу все сам рассказать! – проговорил тот, стараясь быть спокойным, но это не очень хорошо получалось.        – Ты расскажешь. А мы должны убедиться в том, что ты сюда пришёл не брата спасать, а идти против него. Поэтому бери плетку и десять ударов. – Бахти взглотнул. Меньше всего хотелось это делать. Он подошёл к брату со спину.        Сейчас хотелось взять и убить этих стражников, развязать руки Кеманкешу, крепко обнять, а потом бежать. Но у него даже оружия нет, а эти люди вооружены до зубов.        – Прости меня, Мустафа... – прошептал Бахти и посмотрел на него. Он не видел, что изображается на лице Падишаха, но прекрасно понимал, что тот все понял и понял не так как это нужно. Он решил, что Бахти предал его, так как последовали следующие слова.        – Ты сволочь. Я знал, Бахти. К Кёсем ты был не причастен, но была причастна твоя дочь. Её можно простить. А тебя нет... Если с моими детьми и любимой что-то случиться... Я клянусь, вернусь с того света и придушу. Тебе будет очень плохо. – слова давались тяжело. Он говорил тихо. Голос был грубый и хриплый. Его слова слышал лишь Бахти.        – Я все равно буду любить тебя. А сейчас я вынужден. – проговорил Бахти и ударил плёткой по спине. Удар был вообще не сильный. Он не оставил даже красного следа на коже. Но ему не позволили ударить второй раз так же. Перс перехватил руку. Взял плетку.        – Ты как бьешь? Сильнее надо раз в двадцать. – проговорил тот и нанёс удар. Плетка тут же рассекла кожу и выступила кровь в глубокой рваной ране. Сердце Бахти сжалось. А Кеманкеша, почувствовав жгучую боль, стиснуть зубы, но не произнёс ни звука.        Перс отдал плётку Бахти. Ему пришлось повторить ещё девять таких ударов, добавляя все новые и новые рваные раны. Кровь текла по спине, раны жгло, на глазах Кеманкеша были слезы. Не от боли. Он умел терпеть. От предательства.        Нанеся последний удар и не услышав ни одного звука, Бахти закончил. Падишах поднял голову и повернул так, чтобы увидеть своего законного наследника, что сейчас оставил огромную дыру в его сердце. Бахти посмотрел на него с огромным сожалением в глазах и его увели.        А Кеманкеша сняли с цепей и бросили на пол, как мусор. Тот моментально отключился от боли.        Бахти проводили в комнату и заперли там. Конечно, ему не доверяли. Заслужить доверие персов не так то просто. Он немного подождал, пока стража отойдет от дверей, а после со всей силы ударил кулаком о каменную стену.        Разум затмила ярость. Жгучая и обжигающая ярость. Он бил кулаками по стене, ругаясь на самого себя и выпуская все негативные эмоции из себя. Почувствовал, как руки стало подергивать. Пробил все до костяшек. К запястьям стекала кровь. Он осел на пол и прижал колени к груди.        Шехзаде никогда не чувствовал себя так низко, так подло. Это было ошибкой. Большой ошибкой. Он не должен был идти сюда. Не должен был говорить персам, что он на их стороне. Его заставили пытать брата. Родного старшего брата, что всегда был наставником, пусть и был далеко.        Сейчас он сидит в темнице, истекает кровью и проклинает его. А могло бы быть все иначе. Что, если бы в плен попал сам Бахти? Кеманкеш нашёл бы выход по разумнее, а не стал бы делать вид, что сдается. Но Бахти действовал на горячую голову, толком не продумав план и уже стал расплачиваться за это.        Он закрыл лицо руками, оставляя на нём кровь. Оставалось только ждать. А чего именно не известно. Завтра вероятно ему дадут новое задание, чтобы доказать то, что к Османам он больше не вернется. И он очень боялся, что же это будет.        Но если бы Бахти отказался это делать, казнили тут же и его, и Кеманкеша. Он этого не хотел. И брата пытать тоже. Но лучше уж, чтобы он остался в живых. Шехзаде понимал, что если все получится, то Падишах в живых его уже не оставит. Он слишком много ошибок натворил.        Придя в себя от ярости и гнева на самого себя, примерно спустя полчаса, парень встал с пола, умчался прохладной водой, обработал руки тем, что было, переоделся и лёг в постель. Но уснуть так и не получилось. Мысли не давали никуда деться. Не давала ему покоя и совесть. Лучше бы он этого не делал...