Султан Кеманкеш

      Кёсем проснулась от того, что на нее кто-то смотрит. Она открыла свои небесные глаза и улыбнулась, увидев своего мужа, что любовался ею. Женщина привстала на локтях. Она поцеловала мужа в щеку и тот будто ожил. Все это время смотрел на нее, не моргая.       – Я даже не заметил, как ты проснулась. Как спалось? Как себя чувствуешь? – спросил тот и обнял ее, прижимая к себе и заставляя снова лечь на подушки.       – Спаслось хорошо, впервые за последнее время я ни разу не проснулась ночью. И как я должна чувствовать, Повелитель? – спросила она и ухмыльнулась. Чувствовала она себя заметно лучше. Сейчас выглядела такой счастливой и беззаботной.       – У тебя ничего не болит? – спросил тот поцеловал в шею. Поцелуи поползли к ушку. Она хитро прищурила глаза, чего он не видел.       – Душа болит. Меня мой муж ударил... – жалобно проговорила та. Кеманкеш отстранился от нее и уставился, ничего не понимая.       – Чего? Когда это? – спросил тот, понимая, что та хочет вывести его на эмоции, а потом смеяться.       – Во сне ты меня рукой ударил. Больно вообще-то. Я даже проснулась. – надула губы, повернувшись к нему. Тот лишь ухмыльнулся.       – Буквально минуту назад ты говорила, что сегодня ни разу не проснулась. – сказал он и руки нырнули под одеяло, начиная ее щекотать. Он знал, что она боится щекотки. Кто бы мог подумать, самая могущественная Султанша, сама Кёсем Султан боится щекотки? Женщина засмеялась. Он всегда так делал, когда она пыталась играться с ним или симулировать, чтобы посмотреть на его лицо удивления или недопонимания, а потом рассмеяться. Но смеялась она всегда только от щекотки.       – Ну хватит, все! Я спала, спала! – говорила она, продавливая смех. Он прекратил и Кёсем успела вырваться из его объятий. Она стянула с него одеяло, замотавшись в него и встала. Кеманкеш не успел схватить его и пришлось прикрыться подушкой.       – Что я там не видела? Уже наизусть знаю за все шесть лет. – сказала она и пошла к шкафу.       – Тогда чего ты замоталась в одеяло? Что там не видел? Наизусть знаю за все шесть лет. – проговорил ее же фразу. Женщина лишь закатила глаза. Она ушла за ширму, а вышла уже в красном, не застегнутом платье и одеяле в руках. Кинула его в мужа, а тот поймав сразу же накрылся. Кёсем села на край кровати, давая понять, что надо затянуть корсет и завязать его. И мужчина затянул, крепко завязав.       – И почему на завязках, а не на пуговицах на груди? – спросил тот и она ухмыльнулась. Он очень любить эти платья, особенно вечером, когда приходил к ней.       – Чтобы до меня не добрался. – сказала она и встала, пока тот не успел схватить ее. Знает уже все действия мужа назубок. Подошла к зеркалу и стала расчесывать длинные, густые, черные волосы до поясницы. Друг двери открылись и в комнату вбежала маленькая девочка. Мужчина тут же накрылся одеялом с головой, будто бы его тут нет. Он вообще был без одежды.       – Мама, мама! Хаджи нас заставляет овсяную кашу есть, а я не хочу! – начала жаловаться та, подбежав к матери. Кеманкеш не смог удержать своего тихого смеха.       – Надо кушать, доченька. Вырастешь большой и красивой, если кашу будешь кушать. – сказала та и присела на корточки, обняв дочь. Девушка посмотрела на кровать и увидела, как одеяло шевелится. Та вырвалась из объятий матери и подбежала к кровати. Откинула одеяло и хорошо, что по пояс.       – Папа! А почему ты прячешься? Играть хочешь? – спросила та и залезла на кровать, обнимая отца. Теперь уже смеялась Кёсем, видя, как ему неудобно. Он ведь понимал, что девочка может и полностью его раскрыть.       – Я не прячусь. Поиграем чуть позже, правда? Иди кушай кашу. – сказал он, надеялась, что избавится от дочери на ближайшие хотя бы три минуты, чтобы одеться и привести себя в порядок.       – Ненавижу овсяную. А Исмаил, Селим и Метин обожают. Кстати Хатидже тоже. Как ее можно есть? Фу! – сказала она и тот усмехнулся.       – Ты вся в маму. Она тоже не любит овсянку. А мальчики наши в меня. – он поцеловал дочь в лоб. Двери снова открылись и в покои без стука вбежал Хаджи. Кеманкеш почувствовал себя совсем неловко. А евнух и не знал, что Повелитель остался здесь. Слуга тут же поклонился и не поднимая взгляда, произнес:       – Повелитель, Султанша, извините, Айнур Султан убежала от нас из сада во дворец. Она не хотела завтракать. – тот посмотрел на Кёсем, что все еще стояла у зеркала.       – Тогда пусть поедят мои Шехзаде и внуки. А нам накройте завтрак на троих на первом этаже. Только без овсяной каши. – сказал Правительница и дочь подтвердила.       – Как прикажите. – тот поклонился и удалился. А Кёсем подошла к кровати и взяла пятилетнюю дочь на руки. – Пошли ты мне волосы расчешешь? – спросила она, чтобы отвлечь дочь и та радостно кивнула, уже забыв про то, что хотела поиграть с папой. Они ушла в другой конец комнаты. Кёсем села на стул, что стоял у стола и повернулась та, чтобы спинка не мешала, но и дочь не видела своего отца.       У Кеманкеша была минута, чтобы одеться и он ею воспользовался. Уже через очень небольшое количество времени он оказался рядом с женой и дочерью польность одетый. Взял малышку на руки и обнял жену, когда та встала, поцеловав в губы. Девочка, в отличие от маленького Селима этого не запрещала.       – Оставь так. Тебе очень идут прямые волосы. Не накручивай сегодня. И украшения не надевай. Хочу любоваться твоей простотой. – сказал он.       – Мама такая красивая. – сказала девочка и стала трогать темные шерковистые волосы своей матери. – А Хаджи меня сегодня заплел. Красиво, папа? – спросила та и волосы, что были за спиной оказались на плечах, благодаря маленьким ручкам.       – Очень красиво, доченька. Очень. Хаджи у нас молодец. Хорошо за вами следит и ухаживает. – поцеловал ее в щеки и Кёсем вместе с ним обняла дочь. Они были так близко друг к другу, а девочка так похожа на свою мать...       – Я так счастлива, что у меня есть вы. – прошептала женщина и обняла мужа, прижав голову к его груди.       После завтрака они отправились в сад к остальных детям. Те, как всегда обнимали мать с отцом и просили поиграть с ними. А счастливые родители никогда не могли отказать миленьким глазкам. Через время в сад пришел Бахти и Кёсем с Кеманкешем попросили детей пока что поиграть одним. Пара подошла к Шехзаде и тот поклонился.       – С Вашего позволения я поеду в Манису. Меня ждет жена, Повелитель. – отстранено сказала тот, холодными глазами смотря на брата. Кеманкеш взглотнул. Он даже прощения вчера не попросил.       – Бахти, постой. Ты не можешь уехать. Через две недели мы едем в поход. Ты должен остаться и начать подготовку. – сказал Кеманкеш, взяв брата за плечо. Но тот отстранился.       – В таком случае, я вынужден отказаться от прав Шехзаде и уехать на Родину вместе с женой и сыном. Если Вы, конечно, позволите и не казните меня. – спокойно и отстранено говорил тот.       – Бахти, ты обижен на меня, да. Прошу, прости меня. Я был зол, был в гневе, на нас только обрушилось. Якобы моя измена, ребенок... Кёсем пострадала. Что я должен делать? Я подозревал всех и каждого. Брат, ты должен меня понять, у тебя тоже жена и дети. Ты тоже терял детей. – уже спокойно и с какой-то нежностью говорил Кеманкеш.       – Ты подозревал всех, кроме моей дочери! Решил свалить все на меня, хотя знал, что я ничего плохого Кёсем Султан не сделаю. Ты ведь знаешь, что все шесть лет я страдал. Сначала от потери своих сыновей, потом мучился, болея оспой, потом от потери ребенка, а потом я узнал, что у меня с Ленорой никогда не будет детей. Дальше она начала мне наложницу присылать, не смотря на то, что ей было жутко больно. Она заставляла меня спать с ней, не смотря на свою боль! У меня родился сын от другой наложницы. Я люблю его, не спорю. Но вот только-только моя жена забеременела наконец. Наконец-то Аллах вознаградил нас за годы несчастья и слез, так ты обвинил меня в том, о чем я и подумать не мог. Какой ты мне брат после этого? Разве я мог пожелать тебе или Кёсем Султан мук? Мог пожелать потери ребенка? Нет! Никогда! – говорил тот, а в голосе были слышны отчаяние и боль.       Кёсем посмотрела на Кеманкеша, а после на его брата. Падишах подошел и крепко обнял Бахти, прижимая к себе, как будто в последний раз.       – Прости меня, брат... Прошу, прости меня. – прошептал тот. Женщина слабо улыбнулась. – Брат, я не хотел тебя задеть. Ты ведь понимаешь, как мне было больно? Ты понимаешь, как тяжело сейчас? Не отказывайся от меня. Мы и так двадцать четыре года почти не общались. Только по переписке. Я уехал, тебе было всего двенадцать. Не бросай ты меня сейчас. – не мог не проявлять эмоций, когда речь шла о его семье.       – Я прощаю тебя, брат. Но если ты еще раз посмеешь меня в чем-то обвинить, я уйду навсегда из твоей жизни. И ты не сможешь приказать меня остановить. Я не посмотрю на то, что ты Султан. – сказал он. Бахти наконец-то ответил на объятия своего брата. После оба отстранились и прошли к беседке.       – Бахти, прикажи гонцу, пусть приедут Ленора и Орхан. Они останутся тут на момент войны. И Мелек с Кемалем тоже. – сказал Падишах и сел на скамейку рядом с ним жена, а на лавочку напротив Шехзаде. Тот лишь кивнул и хотел было ответить, как к нему подошёл Селим.       – Бахти, пойдем на мечах потренируемся или из лука постреляем? С маленькими скучно, а со стражниками не интересно, они поддаются мне. – сказал тот и посмотрел на брата дедушки, с которым он очень сильно сдружился.       – Если Кёсем Султан и Повелитель позволят... – сказал тот и перевел взгляд на супругов. Те лишь кивнули, улыбнувшись.       – Селим, подойди ко мне. – проговорила Кёсем и протянула руку своему внуку. Тот послушно подошёл и женщина поправила воротник. После нежно поцеловала внука в лоб. – Мой славный львенок. – ее руки легли на щеки парня. Он очень сильно напоминал ей Атике. Кёсем очень сильно любила его и Хатидже. Это единственное, но самое ценное, что осталось от дочери. – А теперь идите тренируйтесь. Бахти, не забудь, что мы тебе сказали. Позови свою жену. – сказала она и улыбнулась Шехзаде. Он кивнул и поклонившись, удалился вместе с Селимом.       – Я поступил очень глупо и грубо с ним. Он не заслужил. Но у него доброе сердце. Он простил меня и я благодарю Аллаха. – сказал мужчина, прижав к себе жену и поцеловав ее в висок.       – Мы же Фатьму не отблагодарили... – прошептала она и посмотрела на него. Ее глаза выражали угрызение совести.       – Не волнуйся, наш заботливый Хаджи все организовал и уже отправил ее в Амасью вместе со стражниками. – успокоил ее и Кёсем улыбнулась.       – Наш? – спросила она, вспоминая, как он его не любил из-за того, что тот дотошный и вечно ревновал ее к нему, потому что тот даже переодеваться помогал и был двадцать четыре на семь рядом.       – Наш, Кёсем. Что бы мы без него делали? Он очень сильно помогает нам. Посмотри, как он играет с ними. – он рукой указал на евнуха и детей. Они сидели на пледе, который постелили на траве и играли в деревянные фигурки и тряпичные куклы. А еще Хаджи учил девочек плести венки из ромашек. Кёсем улыбнулась.       – Он очень любит детей. Жаль, что судьба так распорядилась им. Он был бы хорошим отцом. Иногда мне его так жалко за судьбу. – проговорила она и уже со слезами на глазах смотрела на своего верного друга, что улыбался ее детям и внучке.       – Кёсем, жалко его, понятное дело. Но зато он любит наших детей. Где бы ты другого нашла? Во всем есть свои плюсы... – прошептал он. Ему всегда было жаль этих несчастных слуг.       – Ты прав. – проговорила она и прижалась к его груди. Он поцеловал ее в макушку и вдохнул сладкий аромат. Кёсем так и оставила свои волосы прямыми и распущенными.       После прогулки с детьми, малышей отправили в покои вместе с Хаджи, а Кеманкеш и Кёсем направились к Эмине. Та сидела на тахте, поджав ноги и кусала ногти. Видно, чтобы что она очень нервничала. Девушка не спала всю ночь из-за переживаний.       Увидев Кёсем, она тут же встала и бросилась ей в ноги со слезами на глазах, обхватив их.       – Умоляю, Госпожа! Прошу Вас! Пощадите меня! – прижалась к ней. Кёсем стиснула зубы, чтобы не проявлять эмоций. Она не знала, что с ней делать. Но Кеманкеш уже давно сказал ей, что решил.       – Встань! – грубым голосом приказал Кеманкеш. Его лицо исказилось в ярости и гневе. Он вспомнил все, что произошло в последнее время с ними. Эмине послушно встала, склонив голову.        – Умоляю, дядя, пожалуйста. Это из-за ревности! Мне просто не хватало внимания. Дядя, прошу тебя. – плакала она, но в Кеманкеше не было ни капли жалости, он уже сам боялся своего гнева.       – Ты просто приказала подложить мне беременную девушку, ты просто рассорила нас с Кёсем. Ты хоть понимание, что ты натворила? Если бы не наша ссора, то Кёсем сейчас была бы счастлива и носила нашего ребенка! Ты меня дядей не называй. Я тебе больше никто, Эмине. Слышишь? И Кёсем тоже ты потеряла. – сказал он. Двери покоев открылись.       – И отца тоже. – проговорил вошедший Бахти совершенно отстранённо. Девушка бросилась к нему и обняла, крепко прижавшись.       – Папа, нет, пожалуйста, папа! Не бросай меня одну. Папочка! – она вцепилась в него из-за всех сил, что только были. Бахти сжал кулаки и стиснул зубы, борясь с жалостью и гневом, а еще с желанием обнять в ответ.       – Все кончено. Ты больше никогда не увидишь лица Кёсем и своего отца. Я завтра же выдам тебя замуж и ты уедешь. Навсегда. – сказал Кеманкеш и его жена уставилась на него. Этого она не хотела. Чтобы она не сделала, Эмине была родной для них. Их нельзя разлучать. Она от одиночества с ума сойдет. И Кёсем знала про брак, но не думала, что навсегда уедет.       – Нет, пожалуйста, нет. Убейте меня, но не поступайте так. – она бросилась уже в ноги Кеманкеша. – Это все Назар, он меня убить грузился. Это он, пожалуйста, не надо. – взмолилась она. Лицо Правителя исказилось в удивлении.       – Что Назар? Зачем ты вспоминаешь этого ублюдка?! Отвечай! – кричал Кеманкеш и Кёсем крепко схватила его за руку, чтобы хоть немного смягчить его пыл.       – Я гуляла по улице, просто решила выйти, когда он поймал меня и прижал нож к горлу. Он приказал мне подложить Вам девушку, чтобы та уже не была невинна, а лучше беременна. А Вас усыпить. Это нужно было, чтобы рассорить вас с Кёсем Султан. А потом сообщить ему нужно было, если Султанша куда-то поедет. Я не думала, что все так обернется. Я не знала, что он изнасилует ее. Я не знаю, зачем он это сделал. Он прижал к моему горлу нож так крепко... Я сильно испугалась, он пригрозил мне жизнью, если я расскажу. А тогда приехала Валиде Султан. Я узнала, что с собой она какую-то беременную девушку привезла. Я не знаю, совпадение это или что, но я решила воспользоваться этим, чтобы спасти жизнь. – она обхватила ноги Кеманкеша, намертво прижавшись к ним.       – Идиотка! Эмине, ты идиотка! – крикнул Бахти и сам себя ударил по щеке за такие выражения. Никогда не думал о том, что назовет так дочь. Ему было так больно из-за того, что она так поступила. – Лучше меня казнили и я не увидел этих дней! Что ты натравила? Что?! Ты могла сказать мне или Кеманкешу! Ты ведь знаешь, что тебя никто не тронет! Что ты натворила! Зачем ты убила лекаршу и троих ее детей?! У тебя не было жалости? Эмине, что же ты за дочь такая! Лучше бы я умер... – прокричал он и отвернулся. Кёсем подошла к нему и положила руку на плечо. Она вообще ничего понять не могла, но знала насколько Бахти сейчас плохо.       – Я хотела избивать от улик. Но когда ты сказал Кёсем Султан, что тебя может казнить твой же брат, я не могла больше молчать. Я боялась, что тебя убьют. – сказала она, уже спокойнее, но громко всхлипывая.       – Так ты еще стала соучастницей изнасилования. Теперь точно из-за тебя Кёсем изнасиловали и из-за тебя она ребенка потеряла. Ты нагрешила очень сильно. Аллах тебя не простит. Собирайся, завтра утром будет заключен никях между тобой и твоим будущем мужем. И ты уедешь. – сказал тот и отцепил ее от своих ног. Она заплакала пуще прежнего. Он повернулся к ней спиной и повел Бахти с Кёсем к выходу.       – За что она так со мной? – спросил Бахти, когда они вышли. Его голос сломался. Он не мог ничего сделать с собой. Сердце разрывалось на куски от боли.       – Бахти, мне очень жаль, что мне приходится так поступать с твоей дочерью. – сказал Кеманкеш, положив ему руку на плечо. – Прости.       – Кеманкеш, я поговорю с ним, хорошо? – мужчина лишь кивнул и пошел в свои покои, пытаясь принять все, что сам наговорил сегодня.       – Бахти, не плачь. Я понимаю, предатель во ребенка это очень больно. Я сама видела, как меня предал мой сын. Он казнил двух моих других. Это больно. Очень больно. – она заметила, как по щеке мужчины скатилась одинокая слеза. Стала поглаживать его по спине, успокаивая.       – Я сам виноват. Оставил ее Вам. Должен был забрать сразу, самому надо было воспитывать. Она бы не смогла живя там, причинить Вам боль здесь. – Кёсем ничего не ответила. Ей нечего было ответить. Она лишь обняла его. И эти объятия стали успокоительным для него.