How to SAVE the World

Санс проснулся с болью глубоко в плечах и верхнем позвоночнике, уткнув голову в сложенные руки. Он снова заснул за своим рабочим столом. Что ещё хуже, он полностью обслюнявил отчёт, который писал, а значит, ему придётся переделать его целиком. Он застонал, усаживаясь прямо и потирая шею, пытаясь размять узлы. Накинутое на него одеяло упало, когда он сдвинулся, сваливаясь на пол за его стулом. Санс моргнул от его вида, вяло соображая. Должно быть, это Папирус. Чёрт. Скорее всего, его брат пришёл проверить его и обнаружил его спящим на работе. Почему он не разбудил его? Санс проверил часы, но к счастью, он не проспал. Тем не менее, он был нужен Папирусу в первоклассном состоянии. Работы всегда было невпроворот. Он поднялся, массируя себе позвоночник, и постарался придать себе хоть чуть-чуть презентабельный вид — одёрнул свою одежду, плеснул водой себе в лицо. Денёк выдастся напряжённый, и Папирус проведёт его почти целиком в Водопадье, чтобы рассмотреть несколько проблем с местной инфраструктурой. Санс надеялся, что поймает его на обратном пути, хотя бы для того, чтобы сообщить ему утренние новости. Как только он чуть оживился и собрал все нужные бумаги, он отправился в тронный зал. Папируса там не было, как и тех стражников, кого он неохотно взял с собой в качестве своей свиты. Санс тяжело вздохнул и направился вместо этого в столовую — изначально предназначенную только для королевских особей, но теперь преобразованную в некое подобие общественного буфета. Некоторые другие сотрудники замка ели свой завтрак за разными столами, но за прилавком очереди не было. Атмосфера стояла тихая и подавленная. Так всегда обстояли дела, когда Папируса не было рядом. Санс не обратил на это внимания и пробрался к прилавку. — Хей, Ина, — сказал он с зевком. — Сегодня день блинчиков или день вафель? Кроличья монстриха, заведующая в кухне, слабо улыбнулась ему. — Сегодня день омлетов, сладенький. — Точно. — Санс тяжело облокотился о прилавок. — Все дни как-то смываются вместе, знаешь? Мне как обычно, пожалуйста. Улыбка Ины расплылась, и она отступила обратно к плите в стороне. — Двойной сыр, двойные томаты и дополнительный кетчуп, сию минуту. — И столько кофе, сколько тебе по закону разрешено давать мне. Ты мой герой. Мой б… король не ушёл ещё? — Ни свет ни заря, — сказала она, зачерпывая половником взбитые яйца на одну из ожидающих сковородок. — Никто не догадался меня разбудить? Она с сочувствием взглянула на него, сыпля продукты в пузырящуюся смесь. — Я слышала, как он приказывал стражникам дать тебе поспать. Ты выглядишь измотанным, сладенький. Опять всю ночь без сна? — Запросы о переводе беженцев сами себя не утвердят, — сказал Санс, пожимая плечами. — Но ещё один заход, и всё будет готово. Сегодня вытаскиваю Урсинов, если потяну. Она снова взглянула на него. — Хоть кто-нибудь остаётся в Снежнеграде? Санс почесал висок, мысленно проходясь по списку имён. — Ледяной Волк, семья ледяных слизей, Накарат и… э-э-э, ну, миз К. Она сделала очень долгий, очень глубокий вдох, складывая омлет пополам. — Хайзен всегда была упрямой, — натянуто сказала она. — Даже у Диззи хватило ума убраться, пока не поздно. Но как только Хайзен вбивает себе что-то в голову… Ну что ж. Она, хотя бы, не будет в том городе в одиночестве. — Я знаю, каково это — иметь упрямого родственника. — Санс чуть-чуть улыбнулся. — Всегда же можно навестить её, да? Она покачала головой. — Слишком много плохих воспоминаний. Санс не ответил. Смысла не было. Всех мучили плохие воспоминания. Ина переложила готовый омлет со сковороды на тарелку и передала его вместе с целой бутылкой кетчупа Сансу. Она также протянула ему полный кофейник, подмигивая. Санс взял его и ухмыльнулся. — Ты настоящая спасительница. — Не за что, сладенький. Не работай слишком много, ладно? Всем иногда нужен перерыв. Санс уселся на своём обычном месте в самом углу, ставя завтрак на стол и расстилая бумаги по оставшейся поверхности. Дел было просто туча. Беженцы наводняли Жаркоземье и Новый Дом с тех самых пор, как явилась аномалия, и всех их нужно было пропустить в порядке приоритетности. Теперь, когда Снежнеград был отрезан от остального Подземелья в экономическом смысле, оставшиеся жители нуждались в регулярных доставках гуманитарной помощи. Граждане Водопадья создали петицию — построить новое поселение там, где раньше стояла деревня Тэмми. Работники в Ядре отчаянно просили себе добровольцев, чтобы помочь управлять станцией и предотвратить новые случаи сбоя питания. А также появилась свежая стопка жалоб от монстров, которые хотели чего-нибудь кроме сплошной заурядной пасты в своих ежедневных рационах. Папирус, по крайней мере, не придерживался больше одних спагетти, хотя для этого понадобились уговоры и много уроков готовки от Ины. Запястье Санса разболелось уже до того, как он доел завтрак. Он размял руку несколько раз, потягивая кофе прямо из кофейника. Если повезёт, он сможет разобраться с документами поважнее до того, как придёт время всех обычных совещаний. Он надеялся на то, что втиснет заявку на жильё от семьи Урсинов до обеда. Было бы хорошо наконец-то полностью покончить с одной из зон. Санс переместил себя и свою работу обратно себе в комнату после завтрака. Он мог возиться с бумажной волокитой и во вчерашней одежде, но само общение с монстрами требовало от него чуть больше приличий. Папирус не настаивал на деловой одежде — он не раз жаловался при закрытых дверях на свою слишком большую мантию — но внешность была важна. Это было почти забавно, учитывая, что раньше Санса совершенно не заботил свой внешний вид. Но тут дело не в нём. Дело было в укреплении доверия, как и в нынешнем правительстве, так и в самом Папирусе. Монстрам было нужно снова верить во что-то. Санс дописал ещё несколько отчётов, пока одевался, прикончил остатки кофе, закатал рукава и отправился в сам замок. Остальное утро и часть дня потратились на одно совещание за другим. Сначала с какими-то представителями Королевской Стражи, про все обычные дела — улучшение доспехов, улучшение патрулей и кандидатуру на должность Капитана. Никто до сих пор не умел или не хотел идти по стопам Андайн, и скорее всего, никогда и не пойдёт. Следующее совещание было с персоналом Ядра — тоже мало нового. У Ядра больше не хватало рабочей силы, чтобы надёжно снабжать всё Подземелье электричеством, и несмотря на все старания — включая в себя угрозы и взятки — монстры просто не вызывались помочь. Доходило уже до того, что в ближайшие недели им придётся серьёзно обсудить возможность веерных отключений. И это только в лучшем случае. В худшем же электроэнергию в низкоприоритетных областях отключат насовсем. Если дело дойдёт до такого, то Снежнеграду кранты. Жителей там оставалось меньше десятка. Им, скорее всего, придётся прибегнуть к отоплению своих домов с помощью собственной магии. Сансу становилось плохо, когда он думал об этом. После этого был перерыв в один час между совещаниями. У Санса кружилась голова и ныло всё тело, но о дневном сне и речи быть не могло. Он не мог вспомнить последний раз, когда спал дольше пяти часов подряд. Вместо этого он использовал время, чтобы разобраться с документами Урсинов. Новые совещания. Новые монстры с жалобами, новые отчёты из поликлиник и больниц про рост числа случаев депрессии и всеобщих психических заболеваний, новые обсуждения о том, перестроить ли Руины, как второстепенную зону для беженцев. Новые долгие переговоры с инженерами, строителями, владельцами предприятий и учёными. Очередной день попыток не дать целому королевству просто-напросто сдаться, несмотря на постоянный голосок в разуме Санса, приказывающий и ему так поступить. В конце концов, не было же никакого смысла так усердно трудиться. Это была лишь очередная временная линия, зашедшая в тупик, которая со временем исчезнет со Сбросом. Но Папирус рассчитывал на него. Король и так уже работал в тысячу раз усерднее, чем Санс. Как бы хорошо у него ни получалось «заставлять всех сдаваться на счёт того, чтобы сдаваться», как он выразился, ему всё равно был нужен кто-то, кто облегчил бы его бремя за кулисами. Всё, на что Санс годился — это на выполнение чёрной работы. Тем не менее, к тому времени, как тем вечером вернулся Папирус, Санс расправился с значительным объёмом работы. По крайней мере, по своим собственным стандартам. Где-то поглубже в замке зазвенел колокол, сообщая о возвращении короля. Санс собрал самые актуальные документы в папку и направился в тронный зал. На этот раз Папирус был там, отсылая своих стражников и проверяя сад. Санс устало ухмыльнулся, когда увидел своего брата. Папирус выглядел слегка измученным, но он всегда был нынче измученным. Было утешительным просто видеть его. — …прежде чем приготовить ежевечерний рацион пасты. А ТАКЖЕ! Пожалуйста, скажите крольчихе Ине, что я хотел бы поговорить с ней впоследствии, если у неё найдётся время! И КАК ВСЕГДА, ВЕЛИКИЙ КОРОЛЬ ПАПИРУС БЛАГОДАРИТ ВАС ЗА ВАШУ УСЕРДНУЮ РАБОТУ И ВАШУ ЗАЩИТУ! Трое стражников улыбнулись друг другу и поклонились. Не слишком низко. Папирус ясно дал знать с самого начала, что ему было плевать на подобные любезности. Папирус взглянул мимо стражников, пока они кланялись, и заметил Санса на пороге. Санс заухмылялся ему сильнее, но Папирус, казалось, ненадолго замешкался, прежде чем быстро перевёл взгляд обратно на стражников. — Короче, идите же! Поужинайте немного! То есть, ВЕЛИКИЙ КОРОЛЬ ПАПИРУС ОФИЦИАЛЬНО ОТСЫЛАЕТ ВАС! Стражники мягко засмеялись, отдали честь и разошлись, что-то бормоча. Санс вошёл в тронный зал, чтобы дать им пройти. — С возвращением, ваше величество, — сказал Санс, когда стражники исчезли в коридоре. Папирус слегка напрягся от своего титула, но быстро оправился. Он упёр руки в бока. — Привет, Санс! У нас был ОЧЕНЬ продуктивный и успешный день! — Рад это слышать. Они уже договорились, что делать со старой деревней Тэмми? — Последняя Тэмми согласилась дать некоторым беженцам переехать и всё перестроить! Только с условием, что они будут почитать Путь Тэм! Только она не совсем ясно дала понять, что это значит? НО! Это всё же НЕСКОЛЬКО ШАГОВ в правильном направлении! — А-а-а, блин. Это здорово. Одной заботой меньше. — Санс вытащил свою папку из-под мышки. — Итак, ты хочешь мой отчёт сейчас, или после ужина? — ВООБЩЕ-ТО, САНС! Я хотел! Поговорить с тобой кое о чём! — Папирус странно улыбнулся, натянуто и отстранённо. — Ну, хэй, я прямо тут. — Может… в более уединённом месте? — Эм… — Санс притих, мысленно перебирая короткий перечень комнат, которые пустовали бы в этот час. — Да, хорошо. Второй зал заседаний? — Да, пойдёт! И… ты можешь ввести меня в курс дела, пока мы идём! Только самое основное! — Хех, один костяк? Папирус даже не отреагировал. Вблизи он выглядел более усталым и напряжённым, чем обычно. — Да, это подойдёт! Пошли, веди меня! Видимо, случилось что-то, что расстроило Папируса. Может, он ненароком услышал, как стража опять разговаривает о нём, а может, вид условий для беженцев в Водопадье встревожил его. Ну что ж, если это только монстры сплетничали или несли всякую херню, с этим было достаточно легко справиться. Санс мог всегда невзначай напомнить, что из-за текущего состояния Подземелья было бы очень нелегко найти новую работу. — Ладно, ну что ж. — Санс отправился в путь, листая бумаги, и король последовал за ним. — Плохие новости в том, что Ядро напряглось как никогда, и нам, возможно, придётся подумать о веерных отключениях. Так что, э-э, об этом надо будет скоро поговорить. Но есть и хорошие новости. Я закончил с последними запросами о переводе из Снежнеграда, и у меня наготове жильё в Новом Доме, так что вся семья Урсинов может выбраться, как только ты распишешься. — О, это, это просто замечательно, — сказал Папирус, звуча отвлечённо. Санс оглянулся на него. Папирус хмуро уставился на спину Санса, весь в своих мыслях. Когда он заметил, что Санс смотрит, он моргнул и снова улыбнулся. — Продолжай! — Э-э-э, ага. — Санс пролистнул через ещё пару бумажек, чуть не роняя их. — Итак, ещё мы нашли парня, который сделает новые доспехи для стражников, и он готов принимать заказы для замены и починки, так что… где-то в следующем месяце, вся Королевская Стража должна быть полностью оснащена. И очень классно, что та Тэмми наконец-то согласилась, так как у меня тут два потенциальных подрядчиков стоят в очереди, чтобы надзирать за стройкой, ремонтом и прочим. О, и мы провели опрос… Санс снова затих, оборачиваясь и протягивая лист бумаги Папирусу. Тот снова отвлёкся, тряся головой, чтобы отогнать свои мысли. Мгновение спустя он забрал бумагу. Однако когда он глядел на неё, казалось, что он смотрит прямо сквозь неё. — Мы опросили кучу беженцев из Водопадья. 54% сказали, что готовы переехать обратно в Водопадье, если там будет стабильное, хорошо охраняемое общество. Так что в зависимости от того, как быстро мы всё построим в деревне Тэмми, это должно ослабить нагрузку на Новый Дом. — Это здорово, — рассеянно сказал Папирус. — Это прекрасно. Они дошли до зала заседаний. Санс вошёл внутрь, перепроверяя, что вокруг никого не было. Эта комната была одна из тех, что поменьше, просто круглый стол и несколько стульев, предназначенных для более личных собраний. Папирус закрыл дверь за собой. Санс положил свою папку на стол и спрятал зевок за ладонью. Папирус повернулся к нему, хмурясь вновь, на этот раз с беспокойством. — Ты вообще спал вчера ночью? — спросил он. — Я опять нашёл тебя в отключке за своим столом. — Ага, простите за это, ваше величество, — сказал Санс, морщась. — Я не хотел. Я пытался доделать запросы о переводе из Снежнеграда. Впрочем, я с ними разобрался, Урсины там последние. Я, эм, я больше постараюсь не засыпать на работе. — Я не совсем это… — Папирус притих и очень тяжело вздохнул. Он звучал прямо-таки вымученно. Он поставил обе ладони на спинку стула и склонился через него, как будто бы это было единственным, удерживающим его на ногах. — Неважно. Некоторое время Санс изучал его, закатывая рукав, который начал разворачиваться дальше его локтя. — Ваше величество, у вас, э-э, всё…? — Тебе ОБЯЗАТЕЛЬНО всё время так делать? — раздражённо сказал Папирус. — Даже когда рядом никого нет? Санс тихо вздохнул. Они проходили всё это уже как минимум тысячу раз. — Тут дело в постоянстве, — сказал он. — Чтобы я случайно не назвал тебя «бро», когда кто-то всё же будет рядом. — Не конец света, если это произойдёт. — Хех. — Это было смешнее, чем следовало бы, и Сансу пришлось сдержать свой смех. — Нет, э-э-э. Наверное, не конец. Но просто… ты же знаешь, бро, мы говорили об этом. Народу ты нравишься, но ему надо и уважать тебя. И доверять тебе. Азгору могло сойти с рук вести себя непринуждённо, потому что все его знали. Но монстры до сих пор привыкают к тебе. Если народ увидит, как я веду себя… неуважительно, как придурковатый советчик весь такой фамильярный с королём, то это… мы можем не вернуть себе ту малую часть веры, которую потеряем, знаешь? Папирус молчал какое-то время, уставившись в пустоту. Санс воспользовался моментом, чтобы опуститься на стул, не сводя глазниц со своего брата. У Папируса выдалось несколько плохих дней с тех пор, как он взошёл на трон, дней, когда давление от властвования одолевало его, но это казалось чем-то иным. — Я знаю это, да, — наконец сказал он, смирившись. — Я просто скучаю по этому. — Ага. — Санс подавил очередной зевок. — Я тоже. Папирус слегка выпрямился, но не отпустил спинку стула. — В любом случае, Санс, я хотел поговорить с тобой кое о чём. — Конечно, ваше величество. — Санс повернулся вперёд на своём сиденье. — О чём? Ты какой-то грустный. Что-то пошло не так в Водопадье? — Вроде… того. — Ну, э-э-э. Может, тебе стоит сесть? — Нет, я лучше постою. — Ну… ладно. Эй… всё в порядке, ваше в… бро. Что бы там ни случилось, ты можешь рассказать мне. Что бы ни произошло, Санс сделает всё в своих силах, чтобы исправить это. Вся его цель состояла в том, чтобы снять груз с плеч Папируса. Если бы он только потрудился сильнее раньше, то может быть… Бесполезная мысль. Папирус молчал, казалось, очень долго, пялясь в угол невидящим взглядом. Он глубоко вдохнул. Затем он развернулся посмотреть на Санса с вымученным выражением лица, встречаясь с ним огоньками глаз. — Санс, почему ты не сказал мне, что Андайн мертва? Санс уставился на него. Он почувствовал, как мир рухнул у него под ногами. — Что? Хватка Папируса на стуле усилилась. — Только Андайн, или все остальные тоже? — Голос Папируса был абсолютно спокойным вопреки выражению его лица. — Все, кто, как ты сказал, ушли в отпуск? — Я… Санс не был идиотом. Он знал, что этот день когда-нибудь нагрянет. Такую ложь невозможно было бы поддерживать. Он просто считал, что произойдёт Сброс, прежде чем дело дойдёт до этого. — Я не… Папирус всё ещё пялился на него. Санс поёрзал на стуле и отвернулся. — Слушай, они просто… я уверен, что Андайн… что все просто… — Перестань. Робкая мольба в голосе Папируса была в тысячу раз хуже, чем гнев. — Пожалуйста, не ври больше. Санс не мог дышать. Он наклонился вперёд, схватываясь за край стола. — Папирус… — В деревне Тэмми всё прошло так хорошо, что у нас появилось немного свободного времени, — сказал Папирус, отпуская стул и начиная мерять комнату шагами. — Я подумал, что пойду остановлюсь у дома Андайн. Просто чтобы снова увидеть его! Чтобы проверить, не вернулась ли она внезапно чудесным образом! Но её дом был так же тих, как и в прошлый раз, когда я его видел. Только… на сей раз, Санс, там был кто-то ещё. Он сделал паузу и снова взглянул на Санса. Тот только и мог, что смотреть на него уменьшёнными огоньками глаз. — Ты помнишь Монстрёнка, из Снежнеграда? Они были у дома Андайн. Оставляли цветы у её порога. — Монстрёнок, но они… — Я спросил их, не дружат ли они с Андайн. — Папирус поднял обе руки и протёр лицо, не переставая расхаживаться. — Они сказали, что восхищались ею! Считали её КРУТЕЙШЕЙ, ХРАБРЕЙШЕЙ героиней во всём Подземелье! Я сказал, что согласен! И что надеюсь, что она очень скоро вернётся! А они погрустнели. — Как… — Они сказали мне, что она мертва. — Папирус остановился к Сансу спиной, ссутулив плечи. — Они сказали, что видели, как это произошло. Сказали, что это сделал человек. Они… они сказали, что следовали за человеком через всё Водопадье, потому что хотели попытаться встретить Андайн! И им это удалось! Они сказали, что чуть не свалились с моста в Водопадье, но Андайн пришла и спасла их! Это заставило меня вспомнить, каким СЧАСТЛИВЫМ И ИЗУМЛЁННЫМ И ВОСХИЩЁННЫМ я тоже был, когда впервые встретил Андайн! Санс молчал, наблюдая за тем, как затряслись плечи его брата. — Они следовали за ней… и… спрятались в высокой траве, когда Андайн столкнулась с человеком. Они сказали… что Андайн храбро сражалась. Она сражалась так упорно! Но человек просто… Знаешь, я, я почти не поверил в это? Потому что… когда я поговорил с маленьким человеком, и они Пощадили меня… я подумал… я честно подумал, что наставил их на другой путь! А они всё равно взяли и… Санс поднялся на ноги. Папирус опёрся одной рукой на стену. — Ваше… Папирус, это не твоя в… — Мне кажется, часть меня всегда знала. — Он издал слабый смешок, который больше походил на всхлип. — Отпуск. Это не очень хорошая ложь, Санс. И я не настолько глупый. Мне кажется, часть меня просто… хотела знать, расскажешь ли ты мне правду сам. Я… я просто не думал, что правда окажется такой… — Нет, Папирус, я не думал, что ты глупый, я не это… я могу объяснить. — Санс протянул руку, колеблясь, прежде чем положил её на спину Папируса. Тот отдёрнулся, таращась на Санса широченными глазницами, как будто никогда раньше не видел его. Санс отступил, скрестив руки и потупив взгляд. — Я м-могу объяснить, — сказал он слабым голосом. — Ты всегда можешь. Санс вздрогнул, съёживаясь. Он чувствовал, как огни глаз Папируса сверлят в нём дыры. — Все они, не так ли? Все, кто по твоим словам были в отпуске. Доктор Альфис. Король Азгор. Меттатон. Сторожевые Собаки, все те монстры в Снежнеграде и Водопадье и везде. Санс кивнул. — Человек убил их всех. Санс снова кивнул. — Почему ты никогда не говорил мне, Санс? — Голос Папируса сорвался. — Прошло уже несколько месяцев. — Я просто… — Санс обмяк на месте. — Я, я не знал, как… как сказать тебе, бро. Я хотел… я хотел, чтобы ты не терял надежды. А у нас было столько дел, и появилось так много новых… обязанностей, я не хотел, чтобы ты… — Ты когда-нибудь собирался мне сказать? Или ты надеялся, что я никогда не догадаюсь, как всегда? Огни глаз Санса погасли. Папирус беспомощно развёл руками. — Мне пришлось услышать это от незнакомца. Я п-потратил всё это время, скучая по ней, скучая по всем. Я даже не смог скорбеть по ним! Как ты мог… как ты мог ОТНЯТЬ ЭТО у меня, Санс? — Я хотел… — Санс сжал рубашку у себя на груди в кулаке. — Я думал, что защищаю тебя. — Защищаешь МЕНЯ? Или защищаешь СЕБЯ? — Что? Папирус… Он ударил кулаком по столу, и Санс подпрыгнул. — ТЕБЕ ВСЕГДА ЛЕГЧЕ, КОГДА НЕ ПРИХОДИТСЯ ДУМАТЬ НИ О ЧЁМ НЕПРИЯТНОМ, НЕ ТАК ЛИ! ТЕБЕ ЛЕГЧЕ, КОГДА МНЕ НЕ НАДО ЗНАТЬ ОБО ВСЁМ ПЛОХОМ! НО ТАК БОЛЬШЕ НЕ ПРОКАТИТ, САНС! ОНО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ! Я — КОРОЛЬ! МНЕ НАДО ЗНАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ, САНС, ИЛИ Я НЕ СМОГУ… Я НЕ СМОГУ… ОНИ ВСЕ РАССЧИТЫВАЮТ НА МЕНЯ, ВСЕ ОСТАВШИЕСЯ МОНСТРЫ! КАК Я… могу править, если я даже не… Папирус спрятал лицо в ладонях и опустился на стул с несчастным всхлипом. Он наклонился вперёд, и корона соскользнула у него с головы. Она отскочила от пола и укатилась, останавливаясь у ног Санса. Он уставился на неё, но не сдвинулся с места, чтобы поднять. — Папирус, — прошептал он. — И… извини м… — Санс. — Папирус говорил себе в ладони хриплым голосом. — Прошу тебя, просто уйди. Сансу показалось, что его душа погружается в пропасть. — …Бро? — Прошу тебя, уйди. — Папирус и не шевельнулся, даже не посмотрел на него. — Я не могу быть рядом с тобой сейчас. Санс почувствовал, на один лишь миг, будто видит всё время, простирающееся во все стороны, все возможности, содержащиеся в повторах. Эта концовка, этот спор, брат, говорящий ему, что он не мог вынести находиться с ним рядом — они не имели значения. Своевременный Сброс вернёт всё к началу, где Санс проснётся в Снежнеграде без воспоминаний и будет размышлять, что же случится на сей раз. А потом, где-то в путанице временных линий, эта последовательность событий повторится. Ошибки Санса приведут их снова прямо сюда, где тайное станет явью. И Папирус прикажет ему уйти. Но этот факт ничего не менял. Он не мешал Сансу чувствовать себя так, словно его душа рассыпалась на куски. Он не мешал чувству в его грудной клетке, словно та пыталась рухнуть вовнутрь себя самой, словно его рёбра хотели захлопнуться, как зубы, вокруг души и прикончить эту чёртову штуковину раз и навсегда. Всё, через что они прошли, все возможности во временных линиях — и вот он, момент, когда он довёл Папируса до крайности. Вот момент, когда Папирус наконец-то, после всего случившегося, бросил его. Это было больнее всего на свете. Санс сделал шаг назад. Он не сказал ни слова. Папирус приказал ему уйти. В следующий же миг, он исчез.

***

Санс лежал на спине в Пустоте, пялясь ни на что, небрежно сложив руки на груди. Воспоминания возвращались к нему медленным ползком, как обычно. Плохая концовка. В каких-то смыслах даже хуже, чем самые ужасные из них. Целиком эгоистичная точка зрения, конечно, но это не удивляло. У Санса никогда не было претензий на то, что был кем-то кроме эгоистичной сволочи. И он никогда не мог вести себя беспристрастно, когда дело касалось Папируса. Вспомнив здесь, будет легче вспоминать в настоящем мире. Лучше стараться вообще об этом не думать. К счастью, то был навык, который Санс усвоил на протяжении лет и временных линий. Он закрыл глазницы и дал разуму опустеть. Стояла тишина. Ни Гастера, ни треска помех или шагов, сообщающих о приближении демона. Почти походило на сон. В конце концов, под закрытые глазницы Санса просочилось тусклое красное сияние, и он ощутил чьё-то присутствие над собой. Он медленно вдохнул. — Прости, чудило. Сегодня не охота сражаться. Если хочешь убить меня, можешь тогда уж и покончить с делом побыстрее. Повисла долгая пауза. Санс не открывал глазниц. — Зачем ты опять явился сюда? — Я же сказал в прошлый раз. У меня не так уж много выбора. — Санс тихо, задумчиво помычал. — Раньше я заходил сюда, так как меня, вроде… приглашали. А теперь, даже не знаю. По-моему, я просто оказываюсь тут между Сбросами. — Ты же понимаешь, что я не верю ни слову, да? — Гм. Ну, подумай об этом так. Зачем бы парню вроде меня приходить сюда, зная, что какая-то странная, Пустотная тварь, которая ненавидит меня, ждёт возможности надрать мне копчик? — Тебе нравится надоедать другим, — заметил демон. — Ты также из тех, кто наказывает себя вместо того, чтобы сделать хоть что-нибудь продуктивное, чтобы всё исправить. — …Ай. Признаю, задел. И всё же. Я слишком ленив, чтобы активно искать пенделей. Демон ответил не сразу. Раздался шорох, словно он уселся рядом. — Тогда из какой концовки ты пришёл? Это было любопытно. Он тоже назвал это «концовкой». Похоже, Санс был не единственным, кто рассуждал в таких терминах. — Не хочу обсуждать это. — Типично. — Агась. Тебе-то чего? — Я желаю подтвердить кое-что. — В его голосе была слышна улыбка, когда он продолжил. — Могу представить себе, что из неприятной. Ты более подавлен, чем обычно. — Говоришь так, будто знаешь меня. — Я наблюдал за тобой уже долго. — Хм. Парочка странностей в этом. — Санс держал глазницы закрытыми и начал лениво отсчитывать на пальцах. — Во-первых, ты спросил, из какой я только что пришёл, что вроде как подразумевает, что ты ещё не знаешь. Заставляет задуматься, видишь ты вообще за пределы этого места. А мне показалось в прошлый раз, что видишь, так как ты знал все те дела про человека и так далее. А во-вторых, довольно-таки странно, что ты хочешь наблюдать за мной. Я не такой-то интересный. — Всегда ты с этими анализами. И ты ещё и удивляешься, отчего кто-то мог бы презирать тебя так, как я. — Не-а. Никогда не удивлялся этому. — Санс снова усмирил свои руки. — Знаешь, как-то странно, что мы просто беседуем тут. Ты не будешь убивать меня в этот раз? — Я всё ещё решаю, — резко сказал он. — Я – порождение резни, в конце концов. Но как я и сказал, я пытаюсь сначала кое-что подтвердить. — Это тоже странно, видишь ли. — Сейчас этот вопрос вызывает всё меньше споров. — Просто имею в виду, что порождению… резни или сущего зла, или чего-то там ещё, не требовалось бы заявлять об этом. — Неужели анализ и осуждение остальных никогда тебе не надоедают? — Не. Я так выживаю. Зависла короткая пауза, как будто бы ответ застал его врасплох. — Это абсурд. Санс пожал плечами, что выглядело слегка неловко, учитывая, что он лежал. — Да, пожалуй. — Ты разбираешь остальных на части, пока не находишь их слабости, а потом используешь те же слабости против них. Ты выискиваешь мельчайшие недостатки и вонзаешься в них. Ты притворяешься любезным, пока не наступает время повернуть нож. Это не выживание. Это жестокость. Глазницы Санса приоткрылись наконец на малую толику. Он всмотрелся в темноту над ним, не глядя на расчёркнутое существо, сидящее неподалёку. Он гадал, согласился бы Папирус. Или, хотя бы, эта самая свежая версия его. Потому что Санс и впрямь поступил с ним жестоко, не так ли? То, что он сделал — то, чего он не сделал, было жестоко до непростительности. Сансу показалось, что теперь он это знает. Только он никак не мог на это повлиять. Ни сейчас, никогда. Как можно учиться на ошибке, которую не помнишь? — Я понимаю, почему они боятся тебя, — продолжило существо, суровым и тихим тоном. — Но я никогда не пойму, почему ты также нравишься им. Санс медленно моргнул и нахмурился, в недоумении. — Кому? — Он ненадолго задумался над этим. — Человеку? В голосе существа сквозила опасность, когда оно ответило. — Ты не должен был помнить наш разговор. Санс так и не посмотрел на него, не переставая хмуриться. — Другая временная линия. Та… я не помню, какая именно. Я спросил у них… что-то. Чего раньше не спрашивал. Я сошёл со сценария. Почему они… почему они взобрались на гору. Так? Я спросил это у них. Когда… когда это случилось? Или этого ещё не произошло? — Полагаю, тут дело в точке зрения, — сказало оно, и опасность внезапно исчезла из его голоса. Скорее, оно звучало любознательно. — Это та часть, которую я пытаюсь подтвердить. Так что я спрошу опять. Из какой временной линии ты пришёл на сей раз, Санс? Он не ответил, чуть сильнее сжимая свои руки. — Из той, где твой брат умер? Поэтому твоя улыбка кажется более поддельной, чем обычно? — Ты уж точно ведёшь себя, как будто знаешь меня, — сухо сказал Санс. — Не нужно много наблюдать, чтобы понять, что твой брат — весь твой мир. — Последовала пауза, пока существо не добавило неохотно: — Это единственное, что в тебе можно понять. Интересно. Для кого-то, кто продолжал настаивать, что он чуть ли не само воплощение зла, он был способен понять мысль привязанности. Может, даже сострадания. Вся та речь про человека в прошлый раз, почти как… почти как злоба от имени человека. Гнев от имени человека. Ему было всё равно. Но это лучше, чем думать сейчас о Папирусе. — Из той, где ты переезжаешь к Ториэль и врёшь ей о том, где Папирус? Из той, где Альфис становиться королевой? Из той, где все умирают, а ты наконец-то делаешь что-то полезное, но слишком поздно? Из той, где власть захватывает пёс? Это настоящая классика. Все они звучали знакомо. Возможно, должно было быть утешительным знать, что он был прав — что всё, что могло произойти, действительно произошло. Всё, что можно сделать, было уже сделано. Он почти ничего не чувствовал. — Нет? Может, твой брат тогда жив? — Может, тебе стоит просто сказать мне, что именно пытаешься подтвердить. — Чтобы ты смог врать и дальше? Я так не думаю. — Мне просто хочется узнать, какого чёрта тебе от меня надо. — Как ты думаешь, человек думает о тебе то же самое? — Что? — Огоньки глаз Санса наконец скользнули в его сторону. Оно сидело со скрещенными ногами примерно в метре от него, всё такое же разрисованное и обведённое красным по контуру, показывая лишь свою безмятежную улыбку. — Что это значит? Его улыбка расплылась шире. — Ах. Такая редкость, застать тебя врасплох. — Оно мягко усмехнулось. — Как ты думаешь, человек задаётся вопросом, какого чёрта ты от них хочешь? Санс взглянул на него и приподнялся на локти, чтобы видеть его лучше. — Мне ничего от них не надо. — Брехня. — Всё, что я хотел от них — это чтобы они относились хорошо к моему брату. Это практически всё, что я хочу от остальных. — Санс прищурился, глядя на фигуру, сидящую рядом с ним. — И может, чтобы они не убивали никого. Извини, это слишком большая просьба? — Ты хоть представляешь себе, как легко убить монстра? Санс закатил огни глаз. — Так, остынь… — Монстры сделаны из пыли и мечт и приятных чувств, — огрызнулось оно. — Хрупкие маленькие существа, вне зависимости от ОЗ. Ребёнок, размахивающий палкой, мог бы убить монстра. Так что не приходило ли тебе никогда в голову, что это могло произойти случайно? Санс замешкался, усаживаясь прямо. Случайно. Это напомнило ему кое-что — человека с жёлтой душой. Какой испуганной и разозлённой она была. Она сказала, что первый был по случайности. Она сказала, что никогда не хотела никого убивать. Он сказал ей, что нельзя дойти до пятого УР по чистой случайности. Разве он не говорил что-то подобное аномалии, однажды? — Даже если это правда… — медленно сказал он, — нельзя случайно просто взять и… истребить половину населения. Нельзя случайно прорезать себе путь через Снежнеград, а потом намеренно пощадить одного парня. Казалось, существо просияло. — А. Так вот из какой. Из той, где Папирус становится королём. Ах да, из той, где ты врёшь ему о том, куда делись все его друзья и близкие. Огоньки глазниц Санса колыхнулись, и улыбка существа вновь расширилась. — Он когда-нибудь узнаёт правду? — нетерпеливо спросило оно. — Ты когда-нибудь говоришь ему, или так и даёшь ему думать, что все его друзья покинули его? Санс почувствовал, как ухмыляется. Он расправил ноги и облокотился назад на ладони. — Знаешь, у меня была тройка по психологии, но мне как-то начинает казаться, что ты просто какая-то испорченная часть моей совести. Оно прижало руки к щекам в поддельном восторге. — О, Санс! Это так предсказуемо эгоцентрично! — Эй, это ты здесь постоянно зовёшь себя демоном, — сказал он, жестикулируя на саму Пустоту. — И не хочу слишком умничать, но так как мне это сейчас снится, всё это место довольно-таки эгоцентрично. Ты никогда не говорил, что не можешь быть внутренним демоном, хех. — Мне всем нутром противно то, что ты считаешь, что я здесь ради тебя. Он ухмыльнулся шире и поднял руку. — Разве нет? Ты мог бы быть сейчас где угодно в Пустоте, но ты здесь, оскорбляешь меня. Оно замешкалось, а улыбка слегка дрогнула. — Может, мне просто скучно. — Справедливо. У тебя, наверное, куча времени на руках, раз ты тут застрял. Но насколько я помню, ты потратил последние два Сброса на то, чтобы специально выискивать меня и рассказывать мне, какое я полное дерьмо. Как будто бы я сам этого не знаю, недосказал он. — Потому что кому-нибудь следовало бы, — сказало оно тоном ребёнка, которого поймали на лжи. — Просто не очень продуктивное занятие, — беспечно произнёс Санс, откидывая голову назад. — Я понимаю ненависть ко мне, и я понимаю, за что ты отвешиваешь мне, но я же ничего не запомню. А если я не запомню, я не смогу измениться. Даже если бы хотел. Так что нет… Он притих, снова хмурясь темноте, когда что-то пришло ему в голову. — Потому что я не дам тебе выйти сухим из воды, — сказало оно, сжимая кулаки по обе стороны своих скрещенных колен со шмыгающими вокруг каракулями. — У всех остальных была дуга характера. Все остальные признали, что поступили неправильно. Ты единственный так не сделал, единственный, кому всё сошло с рук. Ты всех осуждаешь, но никто не может осуждать тебя. Потому что ты Санс. Тот парень, кто никогда никому ничего не рассказывает. Если никто не знает, что ты сделал, никто не сможет осуждать тебя за это. Так что хотя бы только здесь, кто-то возьмёт и осудит тебя. И как ты и сказал. Ты не изменишься, не там, где это имело бы значение. Даже если бы ты хотел измениться, ты этого не сделаешь. Даже если ты и вспомнишь что-то, я знаю, что не стоит ждать от тебя изменений. Санс опустил голову и наблюдал за ним издалека. Существо было право, конечно же. Чуть ли не всё, что оно сказало ему, было правдой. Каким-то образом, кем бы оно ни было, оно действительно знало его. Все его самые худшие части. Обычно только Папирус критиковал Санса за всё его дерьмо. — Справедливо, — тихо сказал Санс. — Но погоди. — Что ещё. — Я ведь что-то запомнил, — сказал он, хмурясь сильнее. — То, о чём ты мне упомянул. Зачем ребёнку взбираться на гору. Я вспомнил… достаточно, чтобы спросить их, точно? Голова существа чуть-чуть склонилась набок, но оно промолчало. — Я не знаю, когда это было. В какой временной линии. Но… — Санс сделал паузу, глядя на него на несколько долгих секунд. — Это что-то изменило. Ты что-то изменил. Оно опёрлось ладонями на колени и продолжило улыбаться, кажется, пристально глядя на его. — Ты не должен был этого помнить. — Но ты хотел этого, — сказал Санс, чуть выпрямляясь и не сводя с него глазниц. — В прошлый раз. Ты сказал… на тот случай, что я запомню. Как будто ты надеялся на это. Почему же? — Что это такое? Очередная твоя отмазка? — Нет, я… — Санс затряс головой, пытаясь сосредоточиться. — Мне всегда было чуть легче запоминать то, что происходит здесь. И пока я здесь, я помню больше. Никогда не знал, почему. Смысл в том, что есть шанс, что твои слова перенесутся во временные линии. И это что-то изменило. Я… Его глазницы расширились. Вот оно. Суть всего. Причина того, почему это внезапно стало таким важным. — Я никогда… ничего раньше не менял. Оно тихо фыркнуло. — Как будто ты пытался. Он потряс головой. — Да, но… слушай, просто… просто проследи за моей мыслью на секунду, идёт? — Санс сложил ладони вместе. — Тебе не надо ничему верить. Я понял. Я лжец. Все это знают. Но вот это важно. Что-то изменилось. В настоящем мире, и… мне кажется, этого никогда раньше не происходило. Ведь так? Оно молчало, казалось, очень долгое время. Его рот слегка открылся, словно оно собиралось ответить, но затем оно снова захлопнуло его. Похоже, оно задумалось. — Это так, — наконец сказало оно с неуверенностью в голосе. — Но это не имеет значения. Теперь я подтвердил это. Ты в рассинхроне. Ты и тот, кто снаружи… вы хронологически перепутаны, Санс. — Погоди, о чём ты? — Санс наклонился вперёд, расширив глазницы. — Тот, кто снаружи? Ты говоришь, что… это происходит прямо сейчас? Но это не… я прихожу сюда только между Сбросами. Или мне казалось… Существо фыркнуло. — Вселенная не вертится вокруг тебя. — Избавься от этой мысли, — рассеянно сказал Санс, скрещивая руки. — Тогда ладно. Это логично. Я нахожусь между временными линиями, но есть и второй я, который там, посреди событий. Или, может, всё происходит одновременно… они ведь не ответвляются, они параллельны… — Как любопытно. Я никогда не слышал, чтобы ты нёс чушь о чём-то, кроме своего брата. Похоже, ты очень стараешься избежать думать о том, что ты с ним сделал. — Я… — Мысли Санса споткнулись, когда он вспомнил сущую боль в голосе Папируса. — Сейчас просто не поможет… — Не поможет? Тебе не поможет признать то, каким мучениям ты подвергнул собственного брата? — Ты отходишь от темы. Слушай… — Как долго оно продолжается после того, как человек покидает Подземелье? Это нечто, чего мне никогда не было видно. Несколько дней? Недель? Месяцев? Как долго он верит в то, что ты ему сказал? Ты внушил себе, что просто пытаешься защитить его? Что вся ложь, которую ты ему рассказываешь, была просто ради его защиты? Санс открыл рот, чтобы ответить, и сразу же закрыл его. Смысла не было. И так ясно, что он только и делал, что врал своему брату — и ему не было нужно какое-то Пустотное существо, чтобы напомнить ему. Эта самая свежая ложь лишь была самой худшей из них. Существа не интересовали разговоры, как оно само и сказало. Оно было здесь, чтобы осудить его. И это, конечно, замечательно, но именно сейчас Сансу просто требовалось подумать. Он подтянул себя на ноги, развернулся и ушёл. — Куда ты идёшь? Санс не ответил. Он уселся на несколько метров дальше, повернувшись к нему спиной, и сложил руки на коленях. — Господи, как по-детски. Санс тяжело вздохнул и попытался выкинуть и его, и Папируса из своих мыслей. Он так давно не размышлял всерьёз о временных линиях, обо всех числах, об аномалии и Сбросах и всём остальном. Он сдался, потому что цикличное мышление ни к чему не вело. Но здесь… было нечто новое. Он изменил что-то, хоть раз в своей жизни. А значит, существовала некая степень связи, передачи данных, между временными линиями. Это напомнило ему о записках в тетради, адресованных ему самому, давным-давно, когда он ещё пытался. Та же идея, только на сей раз, она подействовала. Какая-то другая его версия что-то вспомнила, и даже без контекста, даже не стараясь, он что-то изменил. — Что ты вообще делаешь, Санс? Пытаешься игнорировать меня? Точнее, это сделал даже не Санс. Всё запустила в движение эта… Пустотная личность. Что оно вообще такое, чёрт возьми? Оно достаточно привязано к человеку, чтобы злиться от его имени. Оно знало Санса, Папируса и монстров в целом. Оно видело несколько временных линий, несколько «концовок». Оно говорило полностью связно, таким образом, каким Гастер никогда не мог. А также, в отличии от Гастера, оно видело детали реального мира, несмотря на то, что застряло здесь, в Пустоте. Не только детали, а ещё и хронологию. Отсутствие течения времени в Пустоте не влияло на него так, как на Гастера. Что оно вообще такое? — Типичный Санс. Избегаешь своих проблем, избегаешь всех, кто мог бы указать тебе на твои ошибки. Ему оно рассказывать не собиралось, в этом-то и проблема. Оно не даст ему ни единого честного ответа. У него было столько же причин верить ему, сколько и у него самого. Но это не обязательно означало, что он не мог бы использовать его. Если оно было инструментом, с помощью которого другие Сансы могли бы помнить события, то оно также было инструментом, с помощью которого временные линии смогут измениться. А если они смогут измениться, то… Нет. Это слишком сильно смахивало на надежду. Всё это просто… эксперимент. Испытание. Проверка возможных пределов, того, как сильно что-то можно изменить. Ведь не было же никакой гарантии, что мелкие различия останутся навеки. Также это и не значило, что изменение перенесётся через Сбросы. Ему надо было протестировать это. — Эй, чудило. Он не оглянулся на него, но услышал, как оно раздражённо вздохнуло. — Что. — Если бы… версия меня, которая сейчас снаружи, смогла бы вспомнить ещё что-то… что бы ты хотел передать? — Что? Теперь он развернулся полностью, пытаясь отыскать то место на его лице, где должны были быть глаза. — Вроде сообщения, — сказал он. — Если бы ты хотел послать сообщение ему, или… ну, не знаю. Передать сообщение человеку? Что бы ты хотел им сообщить? — Что это? — Оно снова склонило голову, с голосом, пропитанным подозрением. — Ещё какая-то уловка? — Была бы очень скучная уловка. Я говорю, что если помню что-то, то мы могли бы послать сообщение. Посмотреть, что произойдёт. — Почему бы такое интересовало бы меня? Он пожал плечами. — Кажется, человек тебе дорог. Может, ты хочешь что-нибудь сказать им? Оно внезапно оскалилось. — Кто сказал, что мне нужен дерьмовый скелет-почтальон, чтобы поговорить с человеком? — Может, и не нужен. Как ты всё повторяешь, я не знаю ничего о тебе или о том, как ты работаешь. Мне просто показалось, что тот факт, что я там что-то помню, похож на возможность. — О. Ясно. Его оскал разросся шире. Санс наблюдал за тем, как оно медленно выпрямилось и встало, отряхивая руки. Так же медленно, оно направилось к нему. Санс не шевельнулся. Оно остановилось в нескольких сантиметрах, аккуратно сложив руки за спиной, и улыбнулось ему. Санс уставился в ответ. — Я понял, — сказало оно. — Ты прав, что-то изменилось. Ты никогда не удосужился спросить у человека, почему они взобрались на гору. И тем не менее, на сей раз, ты это сделал. Ты хочешь знать, можно ли такое повторить. Эксперимент, если хочешь так выразиться. — Ага, — сказал Санс, чувствуя, как ползёт пот по затылку. Оно стояло слишком близко. — Хорошо, Санс. Я поиграю. Оно очень медленно протянуло к нему руки, скрытые за помехами и каракулями. Санс поневоле напрягся, огоньки его глаз метнулись к рукам, которые приближались к нему. Он подготовился, вздрагивая, когда оно мягко взяло его лицо в ладони. Его улыбка была разрезом темноты. — Ты сказал своему брату, — прошептало оно, — что все его друзья покинули его. Когда по правде, они все погибли. — Погоди. — Ты сказал ему, что они были в отпуске. Твоему брату, который только и хотел, что быть популярным. Хотел иметь друзей. Санс постарался высвободиться, и оно усилило хватку, как тиски. — Потому что лучше врать о таком, чем говорить ему, что все умерли. Что его необъяснимым образом пощадили. Что тот маленький человек, который обнимал его в снегу, продолжил свой путь и убил Андайн, и Меттатона, и короля Азгора, и всех тех монстров между ними. Потому что всем им нужно умереть, чтобы он стал королём. — Хватит. Санс схватился за его руки, чтобы отодрать их, но это было всё равно что пытаться схватить пригоршню искр. — Я не хочу помнить это. — Но по-моему, тебе стоило бы, Санс. Если ты действительно хочешь, чтобы что-нибудь изменилось, тебе стоит начать с того, чтобы признаться себе, что ты с ним сделал. Ты СОЛГАЛ ему. Ты только и делаешь, что ЛЖЁШЬ ему. Скорее всего, он спросил, куда делась Андайн, куда делись все, а ты СОЛГАЛ. И тебе никогда не приходится сталкиваться с последствиями, потому что он верит тебе, или вовремя приходит Сброс, чтобы спасти тебя. Но не в этот раз, Санс. Если ты что-нибудь вспомнишь, то вспомни то, как ты солгал ему. Санс отпустил и обмяк в его руках, его зрение затуманилось. Издалека раздался глухой рёв, когда Пустота начала испаряться. Он проснётся в Снежнеграде. И может, у него не будет выбора, кроме как вспомнить. Существо отпустило его и шагнуло назад, сладко ему улыбаясь. — Одна вещь, которую я усвоил из Подземелья, — сказало оно, пока растворялся мир. — Эксперименты часто имеют серьёзные последствия.

***

Санс резко проснулся от голоса своего брата, как и всегда. — САНС, ПРОСНИСЬ УЖЕ! ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ПРИГОТОВИЛ ЗАВТРАК, И ОН ОСТЫВАЕТ! СКОРЕЕ, БРАТ! У МЕНЯ ОЧЕНЬ ХОРОШЕЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ НА СЕГОДНЯ! Санс закрыл лицо ладонями. Ему почти хотелось заплакать. Он сотворил что-то ужасное, непростительное. Только он не мог вспомнить, что именно.