Когда умирают ангелы

Скара опешил. Не то что даже удивился, скорее, просто впал в ступор. Глаза хаотично забегали по лицу Кадзухи, пытаясь найти в нем намек на шутку или неуверенность. Но таковых не было, только искрящаяся влюбленность и погружение в чужие темно-голубые глаза. — Давай.  На выдохе прошептал Скара, не веря в реальность происходящего, но внутри просто разрываясь от счастья и нетерпения. Кадзуха улыбнулся уголками губ, целуя прохладный лоб Скары и не отстраняясь от него, чувствуя сбитое дыхание парня, мурашки на его руках. Чуть неловкое молчание повисло между ними, пока оба готовы были слушать лишь краткие выдохи и вдохи друг друга, которые с течением времени стали звучать в унисон.   Скара прикрыл глаза, прижимаясь крепче к Кадзухе. К его Кадзухе. В очередной раз Скара убедился, что не отдаст его никому и ни за что, ни при каких обстоятельствах, пока Кадзуха дышит.   В такой слегка неловкой атмосфере прошло все время до наступления вечера. Около девяти было на часах, когда Кадзуха со Скарой проводили Бэй Доу на ночную смену и остались за закрытыми дверьми одни в пустом огромном доме.  Первым, многозначительно улыбаясь, повернулся к Кадзухе Скара. В его взгляде читалось короткое, но очень искреннее: «можно?» — Ты не боишься заразиться?  Привыкать к постоянным болезням и простудам стало легко после тысячного такого опыта, так что Кадзуха уже мало обращал внимания на те простудные заболевания, которые не превращали его в лежачего. Боли в горле и поднявшаяся температура не были для него огромной проблемой и отвлечением, уж тем более сейчас, когда речь шла о близости со Скарой. Главное, чтобы сам Скара принял это решение осознанно.  Он же лишь усмехнулся игриво, вызывающе так и ответил: — Чтобы я боялся какой-то простуды, когда ко мне нисходит настоящий ангел с небес… звучит нереально.    Смешок передался и Кадзухе. Он пробежался взглядом по Скаре, чуть тяжело выдыхая и сглатывая вязкую слюну. Внутри все было слегка потяжелевшим и напряженным, но не от нежелания, нет. Лишь от того, что Кадзуха давно не делал этого, тем более в таком состоянии своего тела. Он волновался, но очень хотел, чтобы все прошло хорошо.  Удивительно, но все боли и неудобства тут же отошли куда-то на второй план. Организм, понимая, что сейчас будет происходить, перестроился и дал возможность Кадзухе мыслить здраво, без постоянных мыслей о болях и болезни в принципе.  У них со Скарой не получилось сделать этого раньше, не получилось встретиться раньше, но Кадзуха осознавал каждой клеточкой своего больного мозга, что хочет провести эту ночь со Скарой, хочет иметь близость со Скарой. Что-то такое интимное, что может быть только между ними. Пусть и не в лучшем своем физическом состоянии находясь, но доставить Скаре удовольствие, такое, какое хотел доставить уже давно, отдавая всю свою ласку и любовь. — Давай так. У меня нет ни смазки, ни презервативов, так что ты пока иди в душ, а я схожу в аптеку. Тут недалеко от дома…  Кадзуха не успел договорить— оказался прижатым к стенке сильными руками Скарамуччи, одна из которых легла на гладкий затылок, чтобы Кадзуха не ударился головой, а вторая очертила худую талию, спускаясь до тазовых костей и гладя их сквозь домашние штаны парня. Горячие, потрескавшиеся губы совершенно по-свойски ласкали друг друга, когда Скара понял, что, хоть и пытался взять инициативу на себя, с искусно владеющим своим языком Кадзухой справиться не смог. Да и не хотел.   Поцелуй оказался влажным и жарким, достаточно страстным, если не думать о том, что Кадзуха успокаивающе гладил Скару по спине, пока тот контролировал каждое касание возлюбленного об стенку, чтобы тот не отбил себе и без того хрупкие кости. С громким всхлипом и полустоном Скара отстранился от Кадзухи совсем на чуть-чуть, смотря в его светлые алые глаза из-под прикрытых век и облизывая слегка мокрые губы. — Я тебя никуда не пущу,- прошептал он, наклоняя голову и смягчая взгляд.  Кадзуха очертил его уверенное лицо взглядом и вызывающе усмехнулся.  В следующее мгновение в состоянии полного заточения оказался уже Скара. Да, объективно он был сильнее давно замученного всеми возможными лечениями и метастазами Кадзухи, к тому же сейчас тот болел и был явно не в лучшем своем состоянии, но у него были свои способы давления (сексуального) на возлюбленного.   Кадзуха смерил Скару внимательно-игривым взглядом, прикрывая глаза и приподнимая брови. Худые горячие руки легли на талию парня, сжимая ее, пока несильно, но вполне себе крепко.  — Ты идешь в душ, а я в аптеку.   Кадзуха оставил краткий поцелуй на еще влажных губах Скары, отпуская его и мило усмехаясь. Перечить этому властному, мурчащему голосу, который пробирал до мурашек, не было никакой возможности.  Так что Скара покорно пошел смывать с себя все свои предрассудки и уверенности в том, что над Кадзухой получится доминировать, пока сам Кадзуха кутался, чтобы прогуляться до аптеки.    По возвращению его с улицы Скара уже ждал в спальне, укутанный в одно лишь полотенце. Он довольно логично решил, что возиться с одеждой будет неинтересно, особенно учитывая то, что голыми друг друга они уже видели. Резон был не в этом. Сам смысл происходящего было не в этом.  Кадзуха положил тюбик со смазкой и пачку безлатексных презервативов на стол. Он мягко улыбнулся и взглянул на прикусившего губу Скару. Словил его взгляд и тут же сказал: — Ты когда-то говорил, что у тебя аллергия.  И глаза Скары заискрились, буквально разрываемые разрядами тока, от того, как Кадзуха, несмотря на все свои провалы в памяти, сумел точно запомнить вскользь упомянутую Скарой аллергию на латекс. От такой заботы не просто партнера для единождых утех, а любимого парня хотелось пищать, но пришлось воздержаться. — Иди мыться, ловелас,- усмехнулся Скара, скрывая свое легкое смущение,- я уже не могу ждать…  На этом снова разошлись. Пока Кадзуха был в душе, Скара внимательно разглядывал уже полюбившуюся спальню, в особенности фортепиано. Он уставился на него чуть размытым взглядом, вспоминая, как за ним произошел их первый поцелуй.  Это время казалось таким далеким, хотя прошло всего несколько недель. Однако в контексте болезни Кадзухи, каждая неделя была отдельной маленькой жизнью, которую Скара научился ценить. На его лице появилась непроизвольная улыбка от приятных воспоминаний, когда в комнату зашел Кадзуха. В одних только домашних штанах, уже без футболки.   Он закрыл дверь в комнату, скорее, по привычке и подошел к кровати, глядя на Скару сверху вниз.  Все время, начиная от предложения Кадзухи уединиться до этого момента, все их разговоры сводились к каким-то минимально простым и понятным фразам. Настало то время, когда вместо слов хотелось действовать. Оба прочитали это в глазах друг друга, успокаиваясь и буквально сливаясь.   Скара забылся как только Кадзуха лег сверху, усаживаясь между его ног и наклоняясь, чтобы раскрыть полотенце, последний атрибут, отделяющий его от так давно желанного человека, от прекрасного тела, которое не единожды появлялось на рисунках. Кадзуха помнил все это. Помнил родинки под грудью и красивый рельеф выпирающего кадыка, пресс, каждый кубик, ассиметричную форму сосков.   Кадзуха помнил их как художник и как самый чуткий парень, готовый отдать всю свою любовь Скаре. По спальне разлились быстрые вдохи и выдохи. Скара не знал, куда деть руки. Тело Кадзухи было чертовски горячим, его губы на теле были еще более горячими.   Казалось, у него была какая-то своя, совершенно обезоруживающая тактика поцелуев. Они сначала дразнили чувствительную шею, затем спускались к груди, ласкали бутоны сосков и возвращались к шее, изредка перетекали на подтянутый живот. У Скары не было времени на передышку или обдумывание происходящего.  Кадзуха умело выцеловал из него все негативные и тревожные мысли, доводя до состояния крайнего возбуждения.   Когда он отстранился, Скара кратко ахнул, глядя снизу вверх на разнеженное, но очень уверенное лицо Кадзухи. Чертов Каэдэхара… Когда он рассказывал про свои интрижки, видимо, забыл упоминуть, что стал богом секса. — Бл*ть… Кадзуха…- ошарашено прошептал Скара, на что Кадзуха рассмеялся, щуря светлые, но теперь отдающие в хитризну, глаза.  Ему показалось забавным, что это было первым, что сказал Скара после начала прелюдии. По-моему очень чувственно и честно.   И забавно. — Не буду извиняться за то, что утоляю твой тактильный голод,- хрипловато ответил Кадзуха.  Рот и все тело стали влажными не только от температуры, но и от возбуждения. — Ты играешь нечестно,- нахмурился Скара, говоря, конечно, не всерьез.   Ему все нравилось, но он не ожидал, что человек, который совсем недавно стонал и изгибался, сидя на столе, окажется настолько знающим верхним партнером.  — Мы так часто обнимаемся, что не запомнить твои слабые места было сложно,- Кадзуха улыбнулся, снова попадая в самое сердце.  И это то он помнит. Видимо, были все-таки вещи, на которые его «амнезия» не распространялась.   Скара спрятал лицо в сгибе локтя, глубоко вдыхая ртом воздух. Вторая рука осознанно потянулась к резинке штанов Кадзухи, дергая за нее вниз. — А я знаю твои слабые места, так что продолжай. И не смей останавливаться,- строго и уверенно проинструктировал Скара, помогая Кадзухе под краткий полусмешок-полувыдох снять штаны вместе с трусами.   Вот и все. Полная уязвимость друг перед другом и абсолютное доверие, уверенность в том, что открываться нестрашно.   Взгляд, что Скары, что Кадзухи скользнул вдоль представшего напротив тела еще разок. Изгибы были знакомы, каждая складочка на боках и шершавость кожи. Такое до дрожи знакомое, но сейчас немного новое.   Новое, потому что отличался минет от полноценного секса, отличалось рисование чужой наготы от секса. Разговоры с Кадзухой про духовность породили в Скаре какое-то новое чувство или даже желание абсолютного единения. Контакта с телом близкого человека настолько хорошего, чтобы через каждое прикосновение чувствовать соединение с Кадзухой.   Скара резко потянул его на себя за руку, обнимая горячую шею руками, укладывая бедра на чужие согнутые колени и обвивая туловище Кадзухи ногами. Уже второй поцелуй в губы становился все более глубоким, таким чувственным, что Скара закатил глаза не в силах больше бороться с охватывающим все тело ощущением.  Снова отодвинулись от губ друг друга довольно резко, тяжело дыша полной грудью и смотря друг на друга из-под прикрытый век. Кадзуха казался чуть потерянным от количества ответственности, которая на него ложилась, а Скара успокаивал его глазами. — Давай…- рука Скары немного тряслась от переизбытка чувств и выброса всех возможных гормонов. Она легла на горячее худое запястье Кадзухи и повела его вниз, пока обе руки не оказались прижатыми к гладко-выбритому лобку. Скара опустил еще чуть ниже, задевая горячей ладонью Кадзухи давно уже вставший член и спуская ее ниже до промежности,- сделаем это…  Договорил он, сглатывая и позволяя Кадзухе прикоснуться к хаотично сжимающемуся и расслабляющемуся кольцу мышц. Алые глаза расширились и в них задрожало то, что Скара называл абсолютным обожанием. Что-то не только чувственное, но и физически ощущаемое.  Кадзухе дважды повторять было не нужно. Он прихватил с тумбочки тюбик смазки, выдавливая на пальцы и растирая, чтобы согреть. Скара наблюдал за этим молча, возможно даже не дышал.  Эти бл*дские пальцы, тонкие, длинные, плотно обтянутые кожей костяшки сводили с ума уже давно, сейчас уж тем более. Кадзухе следовало бы носить перчатки на руках, чтобы не соблазнять этой красотой других. — Расслабься,- сказал он хрипло, снова мурча, заставляя закатить глаза от целого комбо: два пальца, толкнувшиеся в разгоряченное тело, вторая рука, плотно сжавшая бедро, и этот противозаконный прием властным голосом.   Скара сошел с ума. На этот раз точно, окончательно и бесповоротно.   Он закрыл глаза. Неконтролируемо в памяти пронеслись события прошлых лет.   Первое домогательство в стенах секты. Первое касание в неподобающим виде от одного из прихожан. Первое ощущение странной грязи, покрывавшей все тело. Еще не насилие, но крайне неприятное чувство.  Первый раз, отданный совсем не тому человеку, совсем не по любви. Первый секс с Дотторе за таблетки. Глупая ошибка, стоившая долгого времени принятия себя и своего тела снова после рехаба.  Бесчисленное количество сомнительных связей, после которых Скара оббегал многих врачей. Работа над собой и попытка попробовать еще раз по-другому.   На этот раз более интересно, уже приятно, но не близко. Между сексом и мастурбацией Скара отдавал предпочтение второму, хотя часто хотел, чтобы его приласкал кто-то другой.   Но найти подходящего человека не получалось. Все случалось спонтанно, быстро, грубовато и с одной только целью: получить разрядку и уехать спать домой.   Чертов Каэдэхара перевернул весь этот «сексуальный мир» с ног на голову.   Скара неосознанно поставил перед собой цель не кончать как можно дольше, чтобы чувство близости с таким родным и любимым человеком продлилось дольше. Чтобы его касаний и поцелуев было больше. Чтобы его всего было больше… больше, чем сейчас, как можно больше и дольше.  Кадзуха чувствовал то же самое. В его жизни не было насилия или прям совсем негативного опыта секса, но сравнить хоть один акт с тем, что происходило сейчас, он не мог.  Он сходил с ума гораздо быстрее своим и так помутненным сознанием, но даже так осознавал, что видеть Скару таким: нуждающимся, извивающимся, мокрым и желающим— было чем-то настолько приятным и необходимым, что должно было бы стать запретным. — Кадзуха!- воскликнул Скара, сильно хватая его за запястье,- доставай пальцы… я сейчас кончу…- добавил он чем-то средним между шепотом и громким стоном удовольствия.  На лице Кадзухи скользнула улыбка. Он достал пальцы и еще какое-то время разглядывал Скару, который пытался отдышаться.  Они снова установили зрительный контакт. Кадзуха ждал указания или хотя бы простого согласия.  Скара опустил взгляд ниже на эти чертовски возбуждающие белые волосы на лобке и кое-что еще, что уже успело побывать у него во рту.   Приятное тепло разлилось по всему телу. Скара привстал, несмотря на дрожащие ноги, жестом указал, чтобы Кадзуха развернулся спиной к изголовью кровати. Тот послушал молча, помогая Скаре усесться сильными бедрами на свои колени.   Влажные от пережитых приятных чувств ладони легли на плечи Кадзухи и чуть толкнули его назад на мягкие подушки, чтобы он занял положение полусидя. — Нравится «наездница»?- спросил Скара, кратко хихикнув, и потянулся за презервативами. — А кому не нравится?- мягко улыбнулся Кадзуха, продолжая держать себя в руках.  Он хотел получать удовольствие лишь после того, как убедится, что его получает Скара.   Он же, пробуя избитый трюк из порно, распаковал презерватив зубами, что выглядело довольно горячо. Клыки Скары были чуть острее, чем обычно должны быть, так что его «вампирская» ухмылка на упаковке презерватива смотрелась очень развратно.  — Я помню, что ты сейчас гиперчувствительный…- Скара забавно улыбнулся, раскатывая презерватив по возбуждению Кадзухи.  Тот дернулся, прикусывая губу. Даже малейшее прикосновение рук Скары к члену отдавалось дрожью во всем теле. — Так что я буду медленным…- Скара приподнялся на коленях, беря в руки вздрагивающий от возбуждения член и направляя его к своим бедрам,- хотя бы поначалу.  Кадзуха задохнулся в стоне, откидывая голову назад и обнимая Скару где-то между спиной и поясницей. Бедра парня предательски задрожали, но принять он хотел сразу. Почувствовать Кадзуху полностью в себе было таким серьезным желанием, что сейчас лишь оно волновало Скару.  Вместо тиканья часов и привычных звуков дома, в ушах стояла оглушившая тишина. Она распространялась на все, кроме звуков дыхания друг друга и хлюпанья где-то ниже.   Оба вслушивались в голоса друг друга, сглатывая, вздыхая, задыхаясь от контакта, от чувств, прикосновений и любви.  Скара привык достаточно быстро, давая Кадзухе собраться с мыслями. Как только словил на себе его готовый взгляд, чуть приоткрыл рот, закрывая глаза, приподнялся и снова плюхнулся вниз.  Каждый толчок был своеобразным взлетом и падением, качкой корабля во время сильного шторма. От медленных до повторяющихся резво подряд новые фрикции разливали по телу приятное тепло свое и партнера.  Разум Скары затуманился.  Первый толчок— мало, второй— мало, третий— мало, четвертый— все еще мало.  Кадзуха сквозь волны удовольствия замечает состояние Скары и настойчиво целует в губы, крепко прижимая дрожащее мокрое тело к себе, обводя пальцами линию позвоночника и крепко сжимая одну руку на бедре.   Уже лучше.  Пятый— еще, шестой— еще, седьмой— еще, восьмой— еще…  Скаре мало. Он жмется к Кадзухе ближе, принимает полностью, до основания, подмахивает бедрами, не давая себе передохнуть, но ему все еще мало. Мало Кадзухи, мало его горячего тела и дыхания.  Он толкается языком во влажный рот, окутывая Кадзуху своим телом, будто змея, готовящаяся задушить свою жертву.   Если Скара и хотел задушить его, то только в своей бесконечной, еще даже не высказанной до конца любви.   Каждый стон, каждый вздох, каждое повторение из дрожащих уст Скары, кричащее и стонущее «еще… еще… еще…»— все это захлестывает Кадзуху с головой, когда он не подотчетно своему разуму укладывает Скару спиной на кровать, прижимается ближе, накрывая его всем телом и собирая все последние оставшиеся в болезненном теле силы, отдает ему это «еще».   Скара кончил первым, что удивительно. Ни он, ни Кадзуха ни разу осознанно не прикоснулся к его члену. Это делало ситуацию еще более удивительной. Скара никогда не кончал от одного лишь проникновения, но Кадзуха был таким жирнющим исключением, что когда тело возлюбленного пробила крупная дрожь, а живот стал мокрым, он совсем не удивился.   Ослабшее после оргазма тельце Кадзуха боялся ранить, так что, не без помощи рук, закончил в презерватив.  Теперь в ушах действительно звенело. Да не то что звенело. Било колокольным звоном. Не церковным, но определенно самым настоящим.   В воздухе витала ощутимая на пальцах влажность, а от стен отражались краткие вдохи и выдохи, свидетельствующие о том, что оба вымотались в край.   Скара удовлетворенно прикрыл глаза, прижимая уставшего Кадзуху к себе, утыкая в свое плечо. Казалось, еще чуть-чуть и у него снова брызнет кровь из носа, но пока Скара хотел держать его в своих объятиях как можно дольше, вдыхать его запах и чувствовать его кожу очень близко к себе. — Надо было иконку опустить…- первое, что прошептал Кадзуха, подняв затуманенный взгляд на тумбочку и, несмотря на размытость картинки, замечая, что изображение какого-то святого (Скара был не силен в религии) стояло совсем рядом с кроватью.  Скара рассмеялся, дрожа всем телом, потирая глаза. Ему казалось, что он потерял рассудок после произошедшего, так что перед лицом все поплыло. — Почему это первое, что ты говоришь вообще?- Скара хихикает наигранно возмущенно, и льнет ближе к Кадзухе над собой, бесстыдно потираясь о него все еще мокрой промежностью.   Кадзуха перевел взгляд назад на Скару и просто не знал, что сказать. Он испытал такой спектр чувств и эмоций, что боялся лишний раз смотреть на возлюбленного. Это было чревато абсолютной потерей какой-либо связи с реальным миром и окончательным утопанием в голубых глазах напротив. — Ты такой восхитительный…- прошептал он хрипло, ловя на себе мягкую улыбку Скары.  — А ты гребаный развратник, где ты этому научился?- не всерьез спросил, хмыкая и щуря глаза.  Сейчас Скаре хватило бы еще хоть одного вздоха Кадзухи, чтобы захотеть второй раунд. Ощущения от близости были настолько захватывающими, что хотелось выжать из них все, пока не упадешь обессиленной куклой на кровать, мечтая лишь о сне.  Кадзуха улыбнулся, коснулся губами, даря очередной, но уже мягкий, тягучий, чмокающий поцелуй, ласкающий только немного сверху. — Я не со всеми такой,- прижался лбом ко лбу Скары, прикрывая глаза.  — Я хочу еще… — Котеночек,- прошептал Кадзуха, опускаясь к красноватой мочке уха Скары и хаотично целуя его туда,- ты перевозбудился. Это нормально. Сейчас тебе нужно отдохнуть…  — Кадзуха…- Скара прижал лицо Кадзухи крепко к своей шее, чтобы он не смог сейчас поднять голову. — Да? — Я тебя люблю.    Повисло молчание. — Что?- он опешил, попытался сначала вырваться из крепкой хватки и взглянуть на Скару, но тут же одернул себя, слыша, как тяжело тот дышал.  — Я тебя люблю… я тебя люблю…- повторил он еще дважды, закрывая глаза и мыча что-то себе под нос.   Кадзуха знал, какими сложными эти слова были для Скары, он знал, что никто другой не удосуживался слышать их раньше из уст парня, что делало ситуацию особенной. Что делало Кадзуху особенным… — Ты слышишь?- уточнил Скара, вдыхая полной грудью и смаргивая влагу с глаз. — Да… — Хорошо…- он облегченно выдохнул, сжимая плечи Кадзухи в своих объятиях. — Котеночек мой…   Скара остановил его от любых слов, говоря тихо и серьезно: — Ты первый, кому я это сказал.   Скара позволил Кадзухе, наконец, поднять на себя взгляд и добавил: — А еще я только что кончил тебе на живот, так что мы идем в душ по второму кругу.  — Только в душ по второму кругу?  Кадзуха хихикнул, вспоминая совсем недавние слова Скары. — Продолжишь меня дразнить— я возьму тебя прям в душе, а там скользко и мокро, так что тебе придется полагаться только на мою силу. — Звучит не как угроза. — Это и не угроза,- он легко пожал плечами, вызывающе улыбаясь,- если кому-то и позволено высасывать из тебя жизненную энергию, то только мне.  — Пусть будет так…  Кадзуха абсолютно спокойно кивнул и улыбнулся. Он позволил бы Скаре сделать с собой все, что угодно, полностью на него полагаясь. В свою очередь, Скара был слишком влюблен, чтобы творить откровенную ерунду.  И откровенная ерунда закончилась на том, что Скара намыливал тело Кадзухи ароматным гелем для душа и делал рожки из пены на своих волосах. Совсем простое, очень милое времяпрепровождение без намека на пошлость или какой-то подтекст.  Честно признаться, Скара и в их близости не увидел ничего пошлого. Он четко разграничивал секс ради оргазма и секс ради секса, и с Кадзухой было явно второе. А оно и близко не вязалось у Скары с чем-то грязным или развратным.  Просто в контексте их жизненной ситуации такое сближение было необходимо как глоток свежего воздуха, окончательное ощущение любви и страсти.   И Скара любил это, любил это так же нежно, как любил их поцелуи в щеку и ласковые объятия, как грелки в своих карманах и вязаный брелок, который он подарил Кадзухе, как его кардиган и шар со снегом. Все это было общими воспоминаниями, которые проносились сквозь время и болезнь.   Их близость стала одним из них, но уже более ярким, настолько, что Скара не был уверен, что сможет теперь заняться сексом с кем-то еще. Вряд ли кто-то сможет заменить ему шершавые и до дрожи ласковые руки Кадзухи, у которого получилось залюбить Скару собой. Получилось стать первым в том, в чем, казалось, у Скары уже был опыт.   Кровь из носа все-таки пошла, но это было, скорее, забавно, чем грустно. Кадзуха возбуждался от Скары во всех смыслах. И это было волшебно.