Деньги и Долги

Кирилл Всеволодович Гречкин был очень богатым молодым человеком. И это качество являлось градообразующим в построении его личности. Конечно Гречкины не всегда были олигархами — это было невозможно в стране в которой они жили. Даже сам Кирилл зацепил времена дефицита, но об этом напоминали лишь фотографии в семейном альбоме и пару разрозненных детских воспоминаний разной степени паршивости. Шутка. Они все были ужасны до крайности, поэтому Гречкин-младший о них часто не вспоминал, купаясь в лучах безбедного настоящего. Итак, Кирилл по сути своей был довольно простым человеком. Он любил деньги, себя и свою беззаботную жизнь. Он не любил трудиться, Англию и людей в принципе. Последние отвечали ему взаимностью. Не то, чтобы это как-то мешало ему наслаждаться жизнью. Всё в его бытие можно было приобрести и решить с помощью денег, а то что нельзя — не находилось в поле интересов Кирилла. По сути, единственной преградой в его безбедном существовании был отец. Будучи главным источником семейных богатств и имея власть заморозить все Кириловы счета, отобрать машины и выкинуть своего сына на мороз, Всеволод Гречкин был силой с которой стоило считаться. И он считался, памятуя о события недавнего прошлого, когда будучи незрелым юнцом он по глупости своей решил попроситься пожить у матери. Никогда он не повторит своих ошибок! Эта сумасшедшая женщина вместо тот, чтобы обогреть его теплом материнской любви и поддержать разговор о том как жесток отец в своём зашёренном совковом воспитании, сладала его в какую-то безумную английскую пыточную, только для мальчиков. Раздельное обучение бесполезной фигне, жизнь по парам в каких-то кельях, архаическое воспитание с применением карцеров и шлепков линейками. А главное никаких телефонов, никаких милых глазу вещичек (только форма), никаких греющих душу праздников. Кроме Рождества и Пасхи. Кирилл даже их не праздновал! Он был атеистом! В общем никакой радости, лишь тлен и безнадёга. Не долго думая, уже на летних каникулах, Кирилл сбежал обратно в Санкт-Петербург, переполненный самыми что ни на есть патриотическими чувствами. Родной особняк встетил его постсоветским шиком и, греющими душу, материальными излишками, будь то три консоли для игр, в которые он не играл, навороченный пузатый компьютер простаивающий без дела и гора вырвиглазных шмоток, так и просящихся их примерить. Возвращение в достойный питерский лицей тоже было подобно входу в Рай. Да будет благословлен советский гуманизм и коррупция современной России. В общем, когда встал вопрос о том куда идти просле 11го класса (ответ никуда к сожелению не принимался) Гречкин-младший с увереностью мог сказать, что из Питера он — ни ногой. Ни за что и никогда он не поменяет свои родные болота, где за символическую взятку можно творить все что твоей душе угодно, на неизведанные территории неизведанных государств. Его немногочисленные приятели крутили пальцами у виска, покидая эту «опостылевшую Рашку», а немногие оставшиеся знакомые с завистью смотрели им вслед. Кирилл лишь иронично пожимал плечами, запуская бутылку коньяка в полёт, оставляя ей на откуп своё будущее место учёбы. Не то чтобы ему было не наплевать где бить баклуши оставшиеся четыре года. Три года интенсивного обучения, по специальности названия которой он даже не мог вспомнить, не прошли так безрадостно, как это могло показаться на первый взгляд. В первую очередь, потому что Всеволода Гречкина настигло вполне предвиденное истощение тела и разума, и «всевидещее отцовское око» эмигрировало в Германию, на лечение. Возвращение же в Россию, после принудительного отдыха, сопровождалось в три раза увеличенной нагрузкой и заканчивалось ещё какой-нибудь поездкой в альпийские санатории. Это давало Гречкину-младшему простор для бесконтрольной кайфовой жизни, чем он и пользовался. Даже вынужденные походы в универ давали представляли из себя приятное времяпрепровождение, приправленное безнаказанностью. В конце концов, только такие бедные блохи, как его однокурсники, могут настолько сильно ненавидеть, ослеплённые завистью, и в то же время лебезить перед ним, пугаясь силы богатства. Итак, поздней осенью, последнего года обучения, Кирилл решил, что хватит с него серости Питерских будней и полетел отдыхать на недавно приобретенный остров в Тихом океане. Поездка не задалась сразу же — вместо лазурного берега, как с упаковки «Баунти», его поджидал тропический дождь, аборегены из персонала не знали русский, на английском Кирилл не говорил из принципа, а измываться над людьми не понимающих издёвок дело неблагодарное. Помесив грязь, во время прогулки вглубь острова, и напоровшись на цветастую змею, Гречкин понял, что Родина его зовёт. Вернувшись в свою родную обитель и хапнув винца, парень решил, что стоит сходить в универ, что бы самоутвердиться за счёт нищебродов из группы. Должен же быть от этой долбаной поездки хоть какой-то прок? Итак, запрыгнув в свою любимую тачку, Гречкин вдавил на газ и стартанул, попутно набирая скорость (если есть возможность разогнаться, зачем ограничивать себя правилами?). Доехав до места назначения, Кирилл поправил зеленый полушубок, купленный в ЦУМе, в одной из последних поездок в Москву. Не весть какая конечно вещичка, зато яркая — Гречкин любил насыщенные цвета. Затем, парень посмотрел в зеркало заднего вида, на свою причёску — корни отрастают. Сделав мысленную пометку прийти в салон подкрасится, Кирилл небрежно вылез из ламборгини и пошёл ко входу, усиленно вспоминая куда вообще ему идти. Наконец, дойдя до кабинета Гречкин шибанул по входу ногой — эта рухлядь не достойна его прикосновений, особенно, когда её уже облапала прочая челядь. — Здарово убогие, скучали по мне? — крикнул он и смачно плюнул жвачкой в портрет ректора, стоящий на полке стрёмного шкафа. Попал на стеклянные дверцы нижнего ящика — ну это тоже нечего. Почти всё повернулись к нему, пронзая свирепыми взглядами. Парень улыбнулся, наслаждаясь такой яркой реакцией и залился соловьём выводя этих идиотов на ещё больший негатив. В кабинете было жарко, поэтому не долго думая Кирилл запульнул свой полушубок куда-то назад не оглядываясь, и вполне мог бы пропустить неудачное приземление своей шубёнки, если бы не яростный крик откуда-то с задних парт. Поломанный ноутбук с потухшим экраном лежал в окружении неонового меха и искрился. «Вот чёрт» — подумал Гречкин — «Ещё шубу подпалит» — и поспешил поднять свою верхнюю одежду. — Чего орёшь как бешеная? — наконец обратил он внимание на неприметную девицу с короткой стрижкой, если честно он не помнил её от слова совсем — Было бы ещё из-за чего, а то из-за этой хуйни стремной. — Гречкин… — прошипела она сверля тёмными глазищами — Уебись об стену, Гречкин. Кирилл потерял дар речи от неожиданности, но быстро взял себя в руки и ехидно улыбаясь наступил на и так уже побитый жизнью девайс, доламывая его окончательно. Если эта девчонка такая нервная, то точно кинется на него с обвинениями, если даже не с кулаками. Поставить на место недалкую пигалицу — было бы приятно, после недели островной изоляции. Гордо подняв на неё свой взгляд Кирилл приготовился к приятному сердцу скандальчику, но вдруг осознал, что эта наглая деваха отвернулась и не заметила его манипуляций. Ярость накатила, на Кирилла с утроенной силой, но он подавил свой порыв рявкнуть на нее. В конце концов он не должен выглядить истериком — он насмешливый красавчик, которого не интересуют всякие быдло-разборки. «Ничего.» — подумал парень усевшись на своё место — «Когда очухаеться и начнёт права качать, вот тогда я её и отошью» Прошла минута, две, три. Конфликт не назревал. Гречкин скосил взгляд на девицу, она уже спрятала обломки ноута в сумку и подозрительно беззаботно доставала тетради для лекций. — И чё никаких больше проклятий и требований? — наконец не выдержал игнор такой благодатной для скандалов ситуации Кирилл. — Да забей, — отмахнулась эта очкастая посмотрев в окно — Бывает. Гречкин малёха завис, уставившись на неё во все глаза. Это что сейчас такое было? Это чего это она не требует у НЕГО компенсацию? Нет, конечно он бы ничего ей не дал, но не пытаться потребовать… Она что, только что поставила ЕГО в один ряд с этими нищебродами у которых просить денег на ремонт бессмысленно из-за их отсутствия? Усилием воли Гречкин отвернулся, игнорируя шепотки вокруг и входящего препода. Невыплеснутая вовне энергия, накопленная во время предвкушения скандала, свернулась темным клубком и осела где-то в глубине души, вызывая раздражение и духовную тошноту. Весь вечер и всю ночь, Гречкин был сам не свой. В начале, ходил как неприкаянный по пустому особняку, прокручивая в голове универские события. Даже знатный скандал, который он затеял с экономкой не вернул его душевного спокойствия. Незавершённость ранее произошедших событий бесила. Грёбаная студентка получила последнее слово в их недоспоре и, чёрт бы её побрал, простила его. Какого блядского блядуна?! Кириллу не нравилась такая постановка вопроса — никто не имеет права его прошать, потому что прощенье означает, что он виноват. А он НЕ ВИНОВАТ! Гречкин выпил — не помогло. Закинулся таблетосами — эмоции и образы стали ещё ярче и неприятней. Сын миллиардера сходил проблеваться и в самых что ни на есть расстроенных чувствах завалился спать. Сон не шёл, парень ворочался, узел в груди всё разрастался, затапливая его сознание не очень приятным и понятным негативом. В мысли вползло воспоминание о том, что он доломал её ноут своим берцем. Вот если бы она увидела это, тогда бы точно взорвалась, они бы нормально поскандалили и всё бы были как обычно. Но нет же, ей нужно было списать всё на незначительную случайность (как это впрочем и было), не заметить его мудачества и благородно замять дело. Кирилл перевернулся на другой бок и застонал. Он не может позволить этой очкастой стерве сказать последнее слово в этом деле. Он… он… Он что-нибудь придумает. Гречкин перевернулся к окну и задумался. В конце концов он богат, нет ничего, что нельзя купить за деньги. Даже душевное спокойствие. «Если она корчит из себя благородную всепрощающую чиксу» — наконец решил парень — «Я тоже понтанусь благородством. Именно! Я не просто дам денег на ремонт ее рухляди — я куплю новый ноут и пусть подавиться благодарностью». План был мысленно одобрен, буря в душе немного улеглась и Гречкин наконец спокойно заснул. Рано утром, заехав в привычный питерский магазин электроники, Гречкин задумался. Кирилл совершенно не разбирался во всех этих прибамбасах. Всегда, сколько себя помнил, он выбирал самые дорогие из самых распиаренных девайсов и не парился. Парень прикусил губу и походил по рядам выставленных за стеклянным куполом аппаратов. Кто же знал, что ноутбуков так много? У всех его знакомых, были примерно одинаковые модели, но этой девахе они не светят. Ей достанется какая нибудь рухлядь! Только вот… Как эту рухлядь найти? У Кирилла уже рябило в глазах от одинаковых корпусов и поэтому парень закрыл их (глаза), вздохнул и основательно подумал. «Если рухлядь - значит старое, » — Гречкин уверенно направился к консультанту. — Эй, ты, — начал он мысленно формулируя вопрос — Подбери мне самую старую модель из этого — махнул рукой на выставленные товары. — Извините? — растерянно хлопнула глазами улыбчивая девушка. — Оглохла, что ли, — рявкнул выходящий из себя Гречкин — Клиента не слышишь? Мне администратора позвать? — Простите, — испугано шарахнулась консультант и быстро метнулась, на склад и обратно, неся в руках коробку. — Вот МАК бук 8. Это самая ранняя модель, что у нас есть. Гречкин придирчиво посмотрел на наполнение, пытаясь мысленно припомнить, когда он пользовался этим девайсом. По всему выходило, что года три назад, а может и все пять. «Старьё» — сделал он утешительный вывод и немного повеселев направился в универ. Он должен был понять, что ничего с этой девицей не пройдёт гладко. Устроила какой-то балаган, опозорила его. Тварь. Но он свой план выполнил, ему полегчало и Гречкин, решив, что хватит с него универских страстей, полетел на своей тачке в приятное телу алкогольно-трахательное турне. Проведя пару дней в приятном неведении, он был вырван из кайфовой жизни неожиданным приездом отца, решившим, что время родительских наставлений настало именно сейчас. Короче, он отправил его учиться. Может это просто месть, за то что Кирилл выбрал не престижный ВУЗ, а какую-то зашарпанную шарагу и опозорил его перед коллегами? В любом случае, пришлось переться на пары, где Гречкина-младшего ждал ещё один удар. Эта ничтожная Алифтина (дали же родители такое имечко, что с первого раза аж запомнил) носит не его, выстраданный отдаренный макбук, а какой-то другой ноут. Это что получается, он старался, выбирал, а эта наглая морда другой себе купила? Гречкин просто не мог оторвать от этого красного раздражающего пятна свой взгляд и жаждал лишь одного — скандала. Но повода всё не предвиделось, девица на удивление оказалась тиха и бесконфликтна. Гречкин скрипел зубами и следил за ней пытаясь, хоть как-нибудь подловить, но она даже игнорировала его неприкрытое сталкерство. Глупая девчонка, Кирилл бесился всё сильнее. Как никогда вовремя один из многочисленных знакомых замутил вечеринку. Не долго думая Гречкин поспешил на тусу. Вечеруха была знатная. Обильно накидавшись всякой дряни, Кирилл подцепил какую-то длинноволосую блондинку и уже собирался преступать к тому самому, благо мадмзель находилась в нужной кондиции. И вот, уже на подходе к часу неминуемой страсти, Гречкину неожиданно поплохело. Оставив дамочку на диване дальней гостевой, парень поспешил в туалет. Успокоив разбушевавшийся организм, Гречкин уже был готов к страстным подвигам, когда услышал, что за дверью страсть началась без него. Парень закатил глаза, дивясь своей невезучести. Мало того, что выбирая себе девчонку на одну ночь он столкнулся с тремя бывшими: одна из которых «нечайно пролила на него коктель», благо что на пятнистой рубашке не так заметно винное пятно; другая наступила ему на ногу; так ещё и уже готовая девушка уплыла в объятья другого. Не будучи вуайеристом и ревнивцем, Гречкин уже было спокойно спустился вниз, подыскивая себе новое развлечение, как неожиданно из-за двери, раздался немного преувеличеный крик: — Ах, Кирилл, да да! Будучи немного заинтригованым, феноменальной способностью девушки выцеплять только Кириллов за столь короткий промежуток времени, особенно учитывая, что он единственный Кирилл из всех знакомых ему людей, Гречкин решил подсмотреть. И так и опешил. На кровати в цепких салатовых когтях блонды, был вовсе не какой-то мифический Кирилл, а грёбаный мудозвон Эдик, сын отцовского партнёра. Гречкин повнимательней всмотрелся в лицо девушки, что бы потом никогда больше не встречаться с этой косоглазой шалошовкой даже на одну ночь. «Перепутать меня, МЕНЯ, такого прекрасного, великолепнооо модного красавца Гречкина с Эдиком» — яростно думал он поднимаясь на крышу, что бы покурить — «Не с кем-нибудь, а этим бледнолицым глистом. Даже пьяный угар ее не прощает.» Гречкин вдохнул свежий воздух и закурил. Возбужденный настрой пропал, секса уже не хотелось, так еще вспомнилась эта очкастая одногруппница, мало как будто она его нервы трепала в унике. Яростно откинув окурок, Кирилл сел на прохладный бетон и закинувшись захваченной снизу марципанкой, улетел. Башка трещала как проклятая. Отец трещал над ухом, шантажом заставляя отправиться в грёбаную, гореть бы ей в синем пламени, шарагу. Кирилл не очень явно отказывался, голова раскалывалась. Неожиданно его, как мешок с картошкой, закинули в отцовскую тачку, следом полетел термос с налитой туда ледяной водой и наказом вылить всё это на его бедовую голову, если Гречкин-младший начнёт артачиться. Вот так Кирилл, под надзором отцовского телохранителя, отправился на учёбу в самый хуёвый день в своей жизни. Мигрень, сушняк и желание выспаться, долбили как незнамо что. Гречкин страдал и пытался не обращать внимание на жужжащих над ухом ублюдков, ибо сил на споры не было. Поэтому он не сразу услышал назревающий разговор. -…член существует и у девушек… — услышал он мельком «чегоблять» фразу, и, что бы удострвкриться, что ему не почудилось, повернулся назад. И вновь его настиг шок. Тихая, неприметная, очкастая Алифтина спорила с инстомаделью их группы. «Пиздец.» — подумал парень сквозь боль — «С Инкой этой, значит спорить она может, а меня игнорит. Вот ведь…» Приступ мигрени сбил его мысли, поэтому Гречкин решил слушать, а не думать. И узнал много чего интересного, например, что эта очкастая —феминистка, девственница в свои 21 (пиздец) и нихуёво так спорит. Что ж тогда перед ним молчит и на нервы капает? Ну ладно. Кирилл уже решил отключиться от прослушивания разговора, как неожиданно к девчачьему спору подключился какой-то мутный типок, предлагая очкастой какую-то дичь. — ...или выкладывай пол лимона на стол и, так и быть, я посмотрю на тебя второй раз, или уябывай отсюда... — пронёсся по классу звонкий голос Алифтины. «Зачем ей лимон?» — мысленно тупанул Кирилл — «А-а-а, бля, она про 500к. Конечно у этого идиота нет таких денег. Здесь вообще такое есть только у меня» — промелькнула в голове у парня приятное самохвалительная мысль: "Интересно как бы она запела, если бы на её ответ я бы протянул ей эти деньги? Заткнулась наверное бы…» Заманчивая неоформленная идея промелькнула в истерзанной алкоголем и наркотой сознании, но была растоптана громким окриком: — …назвала меня ДЕШЁВКОЙ! На автомате Гречкин запульнул в орущую дуру телефонам и наорал. «Никакого покоя.» — подумал он позже, ответив на идиотские вопросы и отправив какого-то подхалима, за первой опохмелительной помощью: томатного сока, кислой гадости помогающей вернуть сознание в мозг, и жвачки против перегара, — «Подумаю об этом позже». Заходя в машину поджидающего его телохранителя Валеры, Кирилл уже разработал план. Не то, что бы он был сложным: предложить этой гордой феминистке встречаться с ним, ненавистным мажором (Гречкин точно знал, что все нищеброды его ненавидят) за деньги; опперируя ее же сказанными в пылу спора словами — унизить, растоптать её гордость и достоинство на глазах у всех; насладиться долгожданной победой. Настроение стало настолько солнечное, что даже мерзкий дождь не мог его испортить. Телохранитель Валера подозрительно посмотрел в зеркало заднего вида и отметив приятную улыбку рявкнул: — Что натворил? — Ничего, — улыбка не собиралась покидать Кириллово лицо. — Что собираешся? — нахмурил поседенеые косматые брави мужчина. — Да так, — Кирилл отвернулся к окну не переставая светиться, как лампочка. — Выкладывай, — насупился уже не молодой мужчина, руки на руле напряглись. — Я вот думаю, как бы девушке предложить встречаться, — решил приоткрыть завесу тайны Гречкин. — А что думать то? — немного раслабился водитель — Как будто не разу не встречался. — Это особенный случай, — отмахнулся Кирилл и подумал, как бы так улажить 500 тысяч, что бы и без налички и что бы понятно что они там. — Влюбился что ли? — поднял брови Валера, заварачивая за угол. Гречкин лишь таинственно лыбился. — Я в своей молодости понравившемся девочкам записочки из лебедей делал. — Чё? — нахмурился парень. — Оригами складывал из бумаги, на которой признание писал, — терпеливо объяснил водитель — Красиво, лаконично, творчески. Девочкам такое нравится. — Точняк, — озарила Кирилла гениальная идея — Бумага… «Бумага = чек, чек, подтверждающий наличие денег и карта. Закину это в коробку и подам, а если место ещё будет — лимон ей подкину. Нет, пол лимона. У меня будет 500 тысяч и настоящие пол лимона, что бы точно от своих слов не открестилась.» Телохранитель Валера наблюдал за витающим в мыслях сыном своего босса и всё больше удивлялся. «Как пить дать влюбился» — сделал вывод он и въехал на закрытую улицу. На следующий день Кирилл, пришел до безобразия рано, к огромному удивлению всех окружающих. Уж точно раньше Алифтины которую он хотел видеть. Недолго думая он подошел к её месту и опустил туда коробочку, которая была куплена с какой то платиновой цепочкой, ныне затеряной. Внутри нее находился чек, заботливо сложенный в ровное сердечко телохранителем Валерой, лимон, ещё вчера предусмотрительно разрезанный на половину, и конечно же чёрная банковская карта, выбранная Гречкиным из двадцати имеющихся, как самая красивая из нелюбимых. — А что это ты Тинке подкладываешь? — скривила нежно розовые губы обсвеченая хайлайтером инстокрасавица. — Тебя это ебать не должно, — протянул Кирилл и пошёл на своё место. Красотка фыркнула и отвернулась. Но дело было сделано, и все напряжённо поглядывали на чёрный коробок, ожидая Фокину. Наконец та пришла, какая-то несуразная и потухшая. Подошла к своему месту, немного зависла над коробкой, открыла. Вокруг раздались едкие смешки, но Кирилл ждал, когда она откроет второе дно. Вот она достала карту и чек-сердечко, прочитала записку. Повернулась к нему и смотрит, словно просчитывает что-то. Гречкин не смог сдержать ухмылки, да и незачем, пусть видит куда себя загнала. Под смешки одногруппников Тина подошла к нему с ядерной решимостью в глазах. — Привет, Гречкин, — произнесла она явно нервничая — Увидела твою записку. — Привет, Фокина, — насмешливо протянул Кирилл, понимая своё превосходство и решил начать на неё наезжать — Сразу начнёшь выполнять возложеные на себя обязательства? Или имеются претензии на счёт оплаты? — Ну свою половинку лимона я уже съела, — холодно ответила девушка. Не успел Гречкин сказать «чё?», как рядом с его бедром опустился грязный хлюпающий батинок, а эта наглая девица не медля не секунды, схватила его за макушку и засосала. Гречкин понял, что весь план пошёл по пизде. Тина неумело клацая зубами, яростно тянула волосы, а Кирилл был слишком ошарашен, чтобы взять дело в свои руки и получить удовольствие. Парень посильней зажмурился, от поцелуя несло лёгкой лимонной кислинкой и горечью, наверное потому что эта чокнутая сожрала лимон перед тем как подойти к нему. Сумасшедшая. В могильной тишине, образовавшейся вокруг, послышался лёгкий скрип двери, затем удивленный вздох. Краем уха Гречкин услышал приближающиеся шаги и вдруг всё закончилось. Рука отпустила его волосы, нога убралась со стула, напоследок, чиркнув грязью по его фирменной штанине, а сама Фокина побежала, за тянувшей ее куда-то из кабинета, девушкой с шевелюрой цвета перебродившего персика. Гречкин пару раз моргнул и индефицировал её, как бесячую подругу очкастой. Хотя разве она не была блондинкой? Покрасилась наверное. Погодите? О чём он вообще думает! Гречкин вздрогнул, сбивая с себя налёт охуевания. Осмотрелся по сторонам, отмечая стеклянные взгляды окружающих, перевёл взгляд на руки и подумал: «Куда я только что, ебать его нахуй, влип?»