стих(л)о

иммерсивный театр насилия врач репрессирован кома. усилие. кома. кодовое — истома. побочное — аминазин. куклы стонут в угаре, в сволочных и по тону врознь разбиваются крики их, я — утырок, слезший с бутырки посаженный на бутылку до хруста тазовых кост- очек, мои очи мутные, словно лоно девственных нереид от потомков и вечных "потом", мои очи — дырки, волосатые, словно блоха в паху, заряди мне в челюсть, с маху, как матери, как пряхе, как ксене, как магдалине, а дальше хайпуй на сливе моих сливовых сиреневых ультра-новых и седых, как мировой океан боли, неволя вольная, твоя юдоль — доля для блядских догм блюющего обкуренного агхори, то ли я, то ли бред — твой исток, твой тминовый хлеб и масло сливовое, а не сливочное беззаконие о насилии — теперь надеваю я. на бледно-тлеющий твой косяк девочку, что крошится в окрошку крошечкой ты — печь молоха блядохата оруэлл я — россия привычно распятая за косяк, дай мне золотозубую старицу на переплав в казармах распутиницу медов труп медян с хуаной попутал, ан-нет — калмана и та — не для тебя, для тебя — раскольников кай-ен выблядок, для тебя — насилье насильника помнишь срощенных? выросли деревом на твоей бесхозной могиле. сигилом. зоннером. солнцем из костей не твоих. перемолотых. так что ты пиздел про молоха?