Берцы рядом с пуантами

Будит Тэхёна влага, которая ложится на шею и холодит при малейшем колебании воздуха. Огибая адамово яблоко, она скользит все ниже, нырнув в ямку между ключиц, и там чужие обнажившиеся зубы прикусывают чувствительное место, заставляя резко вобрать воздух. – Из меня завтрак получится так себе, – бормочет Тэхён, все ещё вяло ворочая языком, пока выбирается из сна в реальность. Но руки все равно перемещает, ведя по чужим бокам вверх и прижимая к себе горячее крепкое тело. Чонгук все ещё лежит сверху, все ещё почти весь обнажен, как Тэхён, настойчиво трогает и целует, зовя вернуться к нему и ответить на ласки. Он выгибается и едва ощутимо дрожит, когда кончики пальцев старшего легко проводят вдоль позвоночника. Мышцы спины перекатываются, твердея и по очереди напрягаясь под чужими ладонями. – Ты такой напряженный… – После долгих тренировок всегда так, – хмыкает Чонгук, насколько это возможно в его положении, пожимая плечами. – Мышцы забились. Скоро должно отпустить. – Хочешь массаж? Чонгук, чуть отстранившись, чтобы заглянуть ему в глаза, щурится, но затем расплывается в довольной улыбке и кивает. Послушно скатывается, укладываясь на постель животом, и упирается щекой в свои руки. Тэхён, окончательно проснувшись, садится и зевает. Он оглядывает комнату в поисках массажного масла, которое Чонгук как-то притащил с собой и использовал, потому что у Тэхёна защемило шею после ночного дежурства. Тэ помнит, что эта штука приятно пахла и быстро нагревалась в ладонях, делая массаж эффективней. На часах едва набирается десять, воскресное утро тянется тепло и лениво, а в задвинутые шторки стучится золотой солнечный свет. Как же хорошо, что сегодня им обоим совершенно никуда не надо и можно проваляться вдвоем в постели хоть целый день. Вчера что Чонгук, что Тэхён с учебы вернулись поздно и были совершенно вымотанными. Сил хватило на ужин, состоящий из чего попало, быстрый душ в обществе друг друга, который волшебным образом даже никуда далеко не зашёл, и пожелание спокойной ночи. Масло отыскивается в ванной, и в спальню Тэхён возвращается уже с ним в руках. Останавливается, встряхивая флакон, у кровати и ласкает взглядом своего парня, который, лёжа там на животе, кажется, снова заснул. – Мхм. – Или нет. Чонгук слегка шевелится, когда чувствует тяжесть чужого тела на своих бедрах. Тэхён садится на него сверху, откидывая одеяло подальше, и приникает грудью к его спине, пока носом утыкается в шею. – Массаж все ещё актуален, или ты решил продолжить спать? – Мсж, – слышится в ответ неразборчиво, потому что Чонгук спрятал от Тэхёна лицо. Тэхён улыбается. Он давно привык к нему такому – Чон очень долго и очень тяжело просыпается, у него вообще весьма нездоровая любовь ко сну, особенно если вокруг него достаточно тепло. Вытащить младшего из кровати рано в выходной день – задача из невозможных, но Тэхён и не такой изверг, чтобы так поступать с ним. Обычно он просто присоединяется и сам растекается рядом, как мягкий зефир. Рефлексия Тэхёна давно позади, затянувшийся кризис ориентации – там же. На данный момент они с Чонгуком уже несколько месяцев состоят в самых прекрасных на свете отношениях и оба, кажется, от этого счастливы. Впереди ждёт ещё множество сложностей, да хотя бы необходимость в том, чтобы сесть и серьезно поговорить о совместном будущем: как-никак, они оба выпускники на своих курсах, и уже в следующем году начнется совершенно другая, рабочая жизнь. Тэхёна ждут офицерские погоны, Чонгука – профессиональная сцена. Но до этого ещё нужно дожить, а пока… Пока что в прихожей грубые армейские берцы, начищенные до блеска, соседствуют с нежными пуантами телесного цвета. Там же в углу вещмешок подпирает скрученный гимнастический коврик, а в ванной в корзине для белья вперемешку с камуфляжем лежат несколько балетных трико. И все это так органично сочетается между собой, будто было всегда. Тэхён от мыслей об этом, мимолётно проскользнувших в голове, не может сдержать лёгкой дрожи, и чтобы скрыть ее, он отстраняется немного, поцелуями ведёт от шеи Чонгука к одной из широких лопаток. У него мощная, развитая спина с мягкой кожей, родинки на которой так приятно находить губами. Чонгук начинает дышать громче и глубже, ёрзает под ним, но молчит, хоть Тэхён и понимает, что он уже окончательно успел проснуться. У Тэхена сводит в паху, и он прекрасно понимает, что вскоре боксеры ему окажутся тесными, потому что он обожает, когда Чонгук под ним вот такой: податливый, мягкий и мускулистый, такой послушный, что готов позволить Тэхёну делать с собой абсолютно все, главное чтобы обязательно с нежностью. Не сосчитать сколько раз Ким уже проворачивал с ним по утрам всякое… Особенно обоим нравилось, когда по пробуждении Тэхён, оказавшись в позе большой ложки, не меняя их положения, растягивал его и после брал на боку. Медленно, жарко, целуя и покусывая жилку на шее и скользя пальцами по вздувающимся мышцам на животе. Но сегодня у них по плану массаж, потому что нагрузки на спину в последнее время совершенно не щадят Чонгука, и по выходным он из-за этого напоминает Тэхёну неповоротливую улитку. Милую, конечно, такую улиточку, но его дискомфорт старшему очевиден, поэтому он спешит помочь. Масло разливается вдоль позвоночника и стекает вниз к пояснице, распространяя в воздухе приятный сладковатый аромат. Тэхён растирает также немного между ладоней, делая их более тёплыми, и начинает мягко водить ими по коже Чонгука, чувствуя, как его мышцы быстро становятся более податливыми, расслабляясь под любимыми руками. – Только не усни снова. – А то что? – А то останешься без продолжения. Тэхён усмехается, чувствуя, как от его ответа Чонгук ёрзает снова, заставляя сильней сжать его задницу бедрами с обеих сторон. Ким чуть смещается вдоль его тела, опускается своим весом ему на бедра и позволяет себе единожды плавно толкнуться тазом, проезжаясь пахом между ягодиц и заставляя парня под собой резко вздохнуть. У Чонгука напрягаются руки, и Тэхён, заметив это, плавно смещает ладони, проводя вдоль плеч и предплечий, а затем достигает кистей и на пару секунд переплетает их пальцы, сжимая те в два замка. – Тэ… – Как твои мышцы? – шепчет ему Тэхён, выдыхая горячим воздухом во влажные кудряшки на затылке. – Лучше всех. – А ты сам? – Ещё чуть-чуть – и умру от перевозбуждения. А тебе придется меня хоронить… и, возможно, заделывать дырку в своем матрасе, потому что я уже… ах… Тэхён не испытывает ни малейшей капли раскаяния за то, что перебил Чонгука на самом интересном. Его рука сама по себе со спины соскользнула в сторону, испачкала узкую талию маслом, легко проникла под резинку трусов и обхватила член, уже возбуждённый и твердый, чтобы затем приласкать всю длину и напоследок обвести большим пальцем головку. – Тэхён… – Ты прав – матрас определенно в опасности, – Тэхён низко смеётся, убирая руку и слыша, как в ответ Чонгук протестующе хнычет. Ким цокает и не может удержаться от того, чтобы шлёпнуть по одной из упругих половинок, заставляя Чона притихнуть. – Тише, Гук-а, мы ещё не закончили с массажем. Он тянется за маслом и наливает его ещё себе на ладони, снова растирая, но затем касается ими уже не спины, а чужих тут же напрягшихся бедер, заставляя те задрожать. Он мнет их сильными пальцами, ведёт от подколенных впадин до ягодиц, сжимая там кожу до красноты и слушая, как Чонгук дышит все чаще, и как он изредка пропускает тихие стоны, но стоит отдать ему должное – продолжает лежать под Тэхёном смирно, сегодня необычайно послушный – и от этого у старшего всё горячее становится внутри. По вискам стекает пот, яйца тяжелеют от невозможного желания взять то, что буквально уже у него в руках, такое податливое и готовое отдаться ему. Чонгук, наверное, даже не отдает себе отчета, что уже выгибается под ним, стараясь приподнять задницу и раскрыться сильнее. До боли хочется овладеть им, заставить не просто хныкать, а скулить и стонать свое имя, хочется сжать в своих руках, ощутить, насколько он сильный, но все равно позволяет Тэхёну доминировать, позволяет все, потому что ему тоже от этого хорошо. И Тэхён хочет, чтобы Чонгуку хорошо было в первую очередь, хочет подарить ему удовольствие и свою искреннюю любовь. Но все должно идти постепенно, им сегодня некуда спешить. У Чонгука между плотно сжатых бедер собирается масло, там становится скользко и горячо. Тэхён не может отвести взгляда от этого места, у него от мыслей, рождающихся в голове, сводит челюсти. Ох, как же он хочет… Чонгук замирает, когда чувствует прикосновение к резинке своих боксеров, и затаивает дыхание, потому что Тэхён, не медля, стягивает белье вниз, но не снимает вопреки ожиданиям младшего, а останавливается ровно тогда, когда оголяет ягодицы. Ткань плотно обтягивает кожу прямо под ними, Чонгук ярко чувствует, что ему там тесно, но возникший дискомфорт только сильнее возбуждает. Длинные пальцы, покрытые теплым маслом, скользят по расселине, легко надавливая на сфинктер, но не проникая, лишь заставляют Чонгука поджать пальцы на ногах от предвкушения. Тэхён убирает руки с его голой задницы, вместо нее снова ненадолго возвращается к спине, разминая ее от позвоночника к бокам и заставляя Чонгука дёргаться от того, насколько он уже стал болезненно чувствительным и нетерпеливым. Он почти готов умолять сделать что-то большее, но упрямо кусает свои губы, заставляя себя послушно лежать на постели, потому что знает, что Тэхёну иногда такое нравится – руководить им, перенимая всю инициативу. В начале их отношений то была редкость, но сейчас старший привык, смирился со своей ориентацией и все чаще показывает Чонгуку свои истинные желания. И Чонгук счастлив их исполнить, ведь они никогда не идут ему во вред, только на пользу. А Тэхён тем временем опускается на него всем телом, давая почувствовать свой вес, несдержанно целует в основание шеи, засасывая кожу и с нажимом проводя по ней языком, а затем жарко шепчет на ухо: – Сожмешь для меня свои бедра покрепче, Чонгук-и? Я так давно хотел их попробовать… – Блять, Тэхён! Даже без озвученной просьбы мышцы на ногах Чонгука становятся будто каменными, потому что он чувствует, как Тэхён над ним приспускает свое белье и спустя миг протискивает свой твердый член между его плотно сомкнутыми, гладкими, скользкими от масла бедрами. Они оба несдержанно стонут прямо на первом движении: Тэхён до предела возбуждён, а у Чонгука кожа на внутренней стороне бедер оказывается очень чувствительной. Ощущения новые, но яркие и такие сильные, будто электричество пронзает тела, разжигая в венах томительное удовольствие. Тэхён начинает двигаться, больше не медля, толкается, проезжаясь членом между ног Чонгука, и ударяется пахом о голые ягодицы каждый раз со звонкими шлепками, потому что кожа влажная от массажного масла и потрясающе упругая. Невозможно удержать руки при себе, потому Тэхён, приподнявшись, на очередном толчке одновременно опускает ладонь на ягодицу, шлепая по ней, и слышит, как Чонгук стонет короче, но громче, чем в прошлые разы – он вскрикивает и подаётся навстречу ладони, приподнимая задницу вверх и заставляя мышцы на животе Тэхёна заиграть от сладкого напряжения. – Тебе нравится? – Ещё, Тэ… – Твою мать. Он толкается снова и снова шлёпает по ягодице ладонью, а затем и по другой, он контролирует силу, потому что как бы ни было приятно удовольствие от того, что они делают, причинить Чонгуку вред для Тэхена непозволительно. Но младшему нравится, от каждого шлепка он старательно срывает голос, пока упругая кожа постепенно краснеет. – Тэхён… Тэхён… – вопреки громкости стонов, имя старшего он шепчет с придыханием, снова приподнимает таз от постели и старается развести бедра, открывая вид на промежность. Тэхёна это заставляет остановиться. Он переводит дыхание, не может отвести взгляда от Чонгука, когда он под ним вот такой – без слов просит его о том, чтобы взял. Раскрытый, уязвимый и желающий. Любящий и любимый, весь его. Ким приподнимается, вставая на колени, и подается корпусом вперёд, чтобы член на этот раз проскользил не по бёдрам, в аккурат вдоль открытой промежности. Он замечает, как в предвкушении от лёгкого давления колечко мышц Чонгука сжимается, затем снова расслабляясь, и чертит языком по своим пересохшим губам. Пальцы дрожат от нетерпения, но он должен быть осторожным, максимально заботливым с Чонгуком, чтобы не ранить его. – Используй масло, хён, – просит Чонгук, слегка оборачиваясь чтобы взглянуть на него из-за плеча. Его возбуждённый взгляд полностью черный, на лбу блестит испарина, распахнутые губы, пропуская воздух сквозь себя, подрагивают. Тэхён уже не в своей власти, он не может ему отказать. Масло тонкой струей льется прямо между ягодицами, и Тэхён нежно надавливает на пока что плотно сомкнутые мышцы большим пальцем, круговыми движениями расслабляет их, лишь затем проникая на одну фалангу. Чонгук ведёт тазом, стремясь заставить войти в него глубже. – Ещё, Тэхён, не будь со мной таким осторожным. Я ужасно сильно тебя хочу, я скоро просто умру. – Всегда такой нетерпеливый… в могилу меня сведешь, Гук-и. – Не смей туда собираться, пока я все ещё неудовлетворен, не будь таким жестоким. Чонгук ужасно болтливый, когда возбуждён, но не получает свое. Он не любит просить, чаще требует в своей многословной манере, и Тэхён, зная это, решает больше не мучить его. Принимается растягивать аккуратно, но в темпе, с напором, как Чонгуку больше всего нравится. Младший под ним снова плавится, расслабляется и покачивает бедрами в такт мягким проникновениям пальцев, что давят на гладкие стенки, которые постепенно становятся все более податливыми. Чон прогибается в пояснице, вытягивает обе руки перед собой, хватаясь за изголовье кровати – красивый, гибкий и готовый для Тэхена. Ему все ещё не очень удобно разводить ноги из-за собравшегося поперек бедер белья, но Тэхён все равно решает не снимать с него боксеры, завороженный тем, как перетянута ими смуглая кожа. Возможно, ему Чонгука стоит как-нибудь связать… но не сейчас, потому что если не трахнет его в ближайшую минуту, он по своим ощущениям просто, блять, нахрен взорвется. Они давно сдали анализы и забили на то, чтобы использовать латекс, поэтому Тэхён просто добавляет на свой член очередную порцию масла (кажется, после сегодня им придется купить новый флакон) и приставляет его к дырочке Чонгука. Края входа вспухли от растяжки, под небольшим давлением они податливо расходятся и дают крупной головке наконец проникнуть внутрь, обволакивая Тэхёна жаром и теснотой. Они оба низко стонут, не сдерживаясь, теперь стремятся быстрее слиться в одно и без всякого остатка потеряться в общих ощущениях. Тэхён обхватывает Чонгука одной рукой под грудью, а ладонь второй оборачивает вокруг его члена, которым младший все это время пытался тереться о простыни, чтобы хотя бы немного успокоить давящее на пах возбуждение. От долгожданной ласки его бедра начинают дрожать, но он старательно держит их поднятыми вверх, потому что чувствует, как вес Тэхёна давит на него сверху. Если Чонгук расслабит бедра, то это лишит их обоих опоры, они собьются с ритма, а этого допустить никак нельзя. Нет, он не намерен упускать ни капли тех ощущений, которые дарит им их секс. Толчки Тэхёна всегда наполнены силой. На этапе растяжки он может быть обманчиво нежен, но когда дело доходит до главного блюда, Ким становится безжалостен в своей требовательности. Он как будто не может устать, каждый раз, заполучая правление в свои руки, он именно берет Чонгука, трахает так хорошо, что у того сыплются искры из глаз. Это всегда интенсивно, жарко и мокро. Крупный член входит плотно из-за своей толщины, Чонгуку почти тяжело его принять, ему изнутри давит, и это будоражит так сильно, что все спирает внутри. Он только и может, что подаваться назад, насаживаясь как можно глубже на чужое возбуждение, а затем толкаться вперёд, в кольцо плотно сомкнутых красивых пальцев, и загнанно шептать перед самым оргазмом: “хён, хён, хён..!” Он не отдает отчета собственным действиям, когда кончает. Удовольствия становится сверх меры, ему так хорошо, что это даже болезненно. Он пачкает руку Тэхёна спермой, сам сокращается внутри, но не перестает держать бедра раскрытыми и приподнятыми, потому что Тэхён не прекращает своих движений глубоко в нем. Тэхёну нужно ещё совсем немного, он чувствует, как удовольствие затапливает его любимого человека, сам задерживает дыхание, чтобы ещё хотя бы пару раз погрузиться в его тело, а затем замирает, отпуская себя и не выходя. Черт. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком счастливо для реальности. Может, все в следующую секунду обратится его сном? Рассыпется, оставляя Тэхёна в скорбном одиночестве. По правде, он боится этого каждый подобный раз… Но затем они в попытках отдышаться укладываются рядом, сплетаясь пальцами. Чонгук, широко и лениво улыбаясь, смотрит ему в глаза. Тот самый мальчишка из детства, но уже такой взрослый, такой сильный и невозможный по скромному мнению Тэхёна. Самый любимый на свете. Он доверчиво льнет к груди Тэхёна, когда тот подаётся вперёд, чтобы его обнять, утыкается носом в основание шеи и сопит там. – Люблю тебя, – шепчет Тэхён в его кудрявую макушку, которую в ближайшее время им придется расчесывать очень старательно. Чонгук отвечает: – Я тоже люблю тебя, хен, – делая их обоих при этом очень счастливыми.