Между нами пропасть и одна пробирка

— Подойдите, пожалуйста, в 113 кабинет, — надсадно прожужжала трубка стационарного телефона прямиком в ухо программиста, мирно сидевшего на своем рабочем месте в небольшой запыленной каморке.       И даже миловидный голос секретарши не мог пустить едкой пыльцы в глаза — Аарон не подозревал, а точно знал, что в этот кабинет его звали вовсе не из-за заглючившего компьютера или неожиданно сбившейся программы. Болтон всегда смотрел на него волчьим взглядом, но с отъездом Алекса стало казаться, что глава центра так и норовит сожрать, расчленить и сжечь нерадивого программиста, желательно все вместе и сразу, без последствий. Но время шло, а Уолтера все еще не вывезли в лес в багажнике черной иномарки, и он даже расслабился, что было, конечно, очень зря.       Он включает «спящий режим» компьютера, попутно находя глазами незатейливый ингалятор с лекарством и рефлекторно делая глубокий, насколько это возможно, вдох, дающийся ему с уже привычным за эти пару недель трудом. Обострения бронхиальной астмы накрывали его вовсе не часто, но спейсер с сальбутамолом, какой ему любезно выдавали в местном аптечном пункте, занимал заслуженное первенство в аптечке экстренной помощи. Нет, Аарон вроде не ловил инфекций и сильно не волновался — не настолько сильнее, чем за весь этот медленно тянущийся год, чтобы со свистящим хрипом выйти из протяженной ремиссии именно сейчас. Флакончик с препаратом предусмотрительно кладется в задний карман джинсов: мало ли что может случиться, когда начальник ни с того ни сего хочет, чтобы ты почтил его своим присутствием.       Уолтер идет к назначенному кабинету, заякоренный безотчетным волнением, замедляющим и тянущим его назад, в свой укромный рабочий уголок. А может, Болтон и правда забыл о том, что сделал Аарон? Они взрослые люди в конце концов. Глупо с его стороны мусолить это так долго.       Стучит по дереву, на пару секунд застывая в упрямой нерешительности, пока парень пытается собрать разбрызгивающиеся мощным фонтаном мысли в кухонное ситечко. Делает это больше из вежливости — его не удостаивают каким-либо откликом, он заходит, тихо прикрывая за собой дверь.       Кабинет главы центра встречает программиста пробирающей до дрожи прохладой, струящейся из бескомпромиссно распахнутых окон. И даже, если бы он попросил прикрыть окна, Болтон бы этого не сделал. Аарон — не Алекс. Аарон никто в этой научной общине, где все считают его обслуживающим персоналом, умеющим только с умным видом клацать по кнопочкам. Все, но не Алекс.       Взгляд исподлобья проскальзывает через начисто протертые выпукло-вогнутые стекла, удерживая утреннего посетителя на невидимой привязи. Он вдумчивым кивком тянет фантомную цепь на себя, призывая собачку с поджатым хвостом подойти поближе, беспрекословно опуститься в кресло напротив. Аарон, точно в трансе, сел, скованно пуская руки по недалеко расставленным друг от друга коленкам. Черты Уолтера предательски выдают напускное спокойствие и фальшивую уверенность в собственной неприкосновенности, однако тот еще хорошо держится.       Минуты бегут, а Болтон и не старается поскорее выпроводить сотрудника, буравящего онколога взглядом, пока он не обращает на него ровно никакого внимания, что-то очень увлечённо печатая по клавиатуре. Наконец откладывая руку в сторону, сцепляя их замке, мужчина поднимает зеленые глаза на подчиненного, будто орошая обзорное пространство ядовитой эссенцией, побуждающей мускулы программиста напрячься. Тянет, растягивает время, словно дырявую резину, уже попахивающую жареным. Поправляет очки на переносице, откидывается на кресле назад, все не отрывая взора от Уолтера: комнату прорезает мелкий скрип.               — Посмотришь? В последнее время часто зависает, — вкрадчиво говорит Болтон так, что прозвучавший вопрос звучит как-то сказочно — ведь это приказ, а не дружеская просьба.                     Аарон несдержанно кивает, встрепенувшись с места, но тут же притормозив, потому как начальник не торопился вставать, испытующе смотря прямо в глаза неловко стоявшему напротив сотруднику. Болтон нарочито долго вглядывается в лицо программиста, проникает внутрь, сея что-то такое, что берет за грудки, смыкая пальцы все ближе к шее — медленно, несмертельно, лишь только чтобы запугать и потом выйти сухим из воды. И Уолтер чувствует эту прожигающую властную тяжесть, порывистым ветром расшатывающую опорные балки самообладания, она слишком сильна, чтобы ей можно было морально сопротивляться.       Наконец мужчина встает с кресла, любезно предоставляя место специалисту, сам он отходит к кулеру, наполняя пластиковый стаканчик прохладной водой. Похожий ритуал онколог уже проводил пару раз, когда так же вызывал сотрудника 186 к себе ровно с той же проблемой. И не суть совсем, что замедление работы компьютера словно было вызвано нарочно, а у пользователя всегда наготове была папка по типу «скачать вирусы онлайн без регистрации».               — Алекс не говорил тебе случайно, когда вернется? — вопрос, будто прозвучавший невзначай, имел ключевую роль в вызове Аарона в этот кабинет. И, конечно же, Уолтер не был намерен выдавать планы своего товарища. Сам Алекс не испытывал особого желания рассказывать Болтону о сроках своего возвращения.                     Зрачки программиста лихорадочно бегают по строках в системных папках, всеми фибрами души силясь не подняться через верхний край экрана, не встретиться с настойчиво сосредоточенным отражением стекол, искрящих ожиданием ответа. Как же хочется, чтобы Алекс вернулся поскорее…               — Не говорил, — хмыкает Уолтер, уже запустив очистку мусора на диске. Хотелось утилизироваться отсюда точно так же — быстро и равнодушно.               — Не говорил… — он понижает тон, изображая поддельное понимание и оставляя продолжительную паузу для размышлений: своих спокойных и учащенных у программиста. — Вы, наверное, с ним и не общаетесь совсем? И совсем не ты надоумил Алекса на эту командировку? — Аарон, даже не смотря на него, чувствует, как мужчина, уже вполоборота облокотившийся на стол и вгрызшийся вглядом в макушку подчиненного, начинает накаляться, как злость и отвращение к Уолтеру наконец выходят наружу из-под задернутой шторы, а Болтон уже и не думает над подбором витиеватых слов.                     Это лишь очередная вспышка негодования у начальника, в ней нет ничего необычного, в конце концов, Аарон знал, на что шел, неумышленно объявив ему открытую войну. Он перебесится и все станет, как прежде. Парень в это очень верил, как и в то, что программист он незаменимый. Как и в то, что Болтон остановится на скверных вопросах и завуалированных обвинениях.               — Все. Теперь все должно работать без задержек, — отчеканил Уолтер, чуть ли не вскакивая из-за стола, чтобы поскорее уйти восвояси. Было бы здорово больше никогда не бывать в этом кабинете. А Аарон обыкновенно был удачлив, его мысли имели специфичность материализоваться.                     Его проводили похоронным молчанием, глазами все так же прожигая силуэт с широкими плечами. Он давно не был в спортзале: всему виной обострившаяся астма. Вот и сейчас, по выходе за дверь, в груди что-то заклокотало, защекотало, забирая воздух и вызывая протяжный свистящий хрип, трудно скрываемый от окружающих ушей. Благо глава центра его не слышал — наверняка бы позлорадствовал. Уолтер похлопывает себя по карманам, тут же выуживает спейсер с препаратом, предусмотрительно встряхивая. Осталось совсем немного, а впереди выходные. Вдох. Облегчение накрывает его волной кислородной эйфории, гипоксия больше не бьет по вискам, не подступает тяжелой хваткой к шее. Надо зайти за лекарством в аптечный пункт. Было очень удобно, что он находился непосредственно у них в центре.       Алекс уехал больше, чем полгода назад, но все равно казалось, будто это было вчера. Теперь глава онкоцентра ходил вечно хмурый, а вечером с парковки не уезжала серебристая BMW, вызывающая у сотрудников тихую зависть вкупе с непристойными перешептываниями о том, какими усилиями их генетик заработал на такое. О том, насколько близко нужно знать начальника, чтобы после работы отвозить его домой. Насколько глубоко надо быть верующим, чтобы оказаться допущенным до святилища науки, где божеством был Болтон.       Он был довольно притягателен для своего возраста: ему отмерилось еще не пятьдесят, но уже и не сорок. Благородная проседь в смольных волосах лишь добавляла шарма к не менее статному образу ученого человека. Острый ум, холодная уравновешенность и рассудительное спокойствие — так его бы описало большинство тех, кто видел его издалека, ослепленный аурой неприкосновенности. А те, кто по каким-то причинам взаимодействовали с ученым, могли добавить к этому еще и азартность. Точно умелый картежник, он был не столько удачлив, сколько расчетлив. В обществе бытовала мысль о том, что каждый ход, каждую погрешность в своих делах ученый просчитывал наперед. Каждый выпад в его сторону парировался, как в фехтовании, остроконечной рапирой — и чиста она была далеко не всегда, однако победа как на блюдечке ложилась рядом с ученым, укрывая его развевающейся вуалью безнаказанности. Болтон был человеком с большой буквы. Иногда настолько большой, что придавливал неугодных ему людей, как надоедливых букашек, своим едким пространством, пропитанным кислотой.       Рабочее время еще держало Уолтера за воротник, делать что-либо желание поубавилось, общее недомогание волнообразно, то с приливами, то с отливами накрывало программиста, пока его цепкие пальцы щелкали по стершимся засаленным клавишам. Получив еще одну ударную дозу сальбутамола, вселившую чуть больше уверенности Аарону в завтрашний день, парень, все еще пытающийся выравнять дыхание, встал с шатающегося кресла, для пущей устойчивости ухватился за край стола, делая разминочный вдох. Нужно было сходить в аптечный пункт сейчас, чтобы потом не тратить время после конца рабочего дня.       Проходя мимо регистратуры, в поле зрения которой насчитывалось не так много людей, он ненароком загляделся в отражающую поверхность сломанного интерактивного стенда, темным зеркалом захватывающего блондинистую челку, падающую набекрень и едва не достающую до глаза, чей карий оттенок отсвечивался потусторонней чернотой. Его внимание переметнулось на женщину, очередную пациентку, ждущую своего приема — сеанс лучевого облучения. Ее волосы, а точнее их остатки, висели безжизненными запутанными паклями, и не везде, они выборочно расползлись по голове, слепляя имитацию прически, пока она аккуратно складывала пастельную косынку, чтобы снова спрятать следы недуга. Третья степень, не меньше — глаз Уолтера был наметан за эти несколько лет работы в центре с онкобольными. Кто знает, какой день для нее станет последним? Убьет ли ее лучевая терапия, метастазы опухоли или потеря надежды на выздоровление? От рака не было лекарства. И страшно было считать, сколько людей должно умереть, прежде чем оно появится. Может быть, его создаст даже Болтон, хотелось верить, что ему это будет по силам.       Аарон наконец ожидает фармацевта, забирающего из отдельного лотка препарат от астмы. Казалось, за последние пару месяцев качество лекарства поубавилось, однако Аарон прекрасно понимал, как стресс может влиять на человека, и было глупо отрицать, что за это время его не прибавилось.       Программист только сейчас на собственной шкуре ощутил, что усталость имеет свойство накапливаться. И это ощущалось очень непривычно, потому как Аарон не уставал в прямом понимании этого слова. Работа не отличалась повышенной сложностью, и спал он тоже достаточно, но синяки под глазами отчего-то все равно появлялись, да такие, будто его во сне красили профессиональные визажисты. И аппетит заметно снизился: Уолтер медленно, но верно сбрасывал килограммы. Как человек, имеющий лишний вес и долгие годы упорно борящийся с ним тренировками и однодневными голодовками на кефире, он даже был рад такому раскладу. Тем более его оптимизм всегда настраивал искать плюсы во всем. Даже в самом скверном.       Дорога на автобусе тянется целую вечность, сердце в своем тахикардическом обыкновении пробивается через грудину, однако нет, такое биение далеко не всегда преследовало Уолтера. Это было более беспокойным, отчаянным, точно желало предупредить о чем-то, что было важно. Уведомление ненадолго отвлекает его от прислушивания к собственному ритму. Алекс 19:34 Он тебе ничего не сделает, это мне надо бояться. Алекс 19:35 Кстати, я тебе тут сувенир купил. Отдам, как только увидимся.       Так тепло становится от этих сообщений. Аарон и правда соскучился по приятелю, по их посиделкам в кафетерии центра, в баре неподалеку, где Уолтер не брал ничего крепче эспрессо, в то время как Алекс мог накидаться самым разным до состояния овоща. Они все собирались сходить в новый фастфуд в паре кварталов отсюда, теперь программист, захваченный чувством долга, ждал друга, потому что одному ходить вовсе не хотелось. И грех было не сознаться, что не столько он хотел поесть фирменных бургеров, сколько услышать очередную интересную новость от генетика, распаляющегося, когда его слушали с таким искренним интересом. Аарон 19:37 Пусть тебя там как можно раньше отпустят. Сувенир буду ждать лично. Береги себя.       Это было последним сообщением, отправленным Аароном Уолтером. В понедельник на работу он не вышел. И во вторник тоже. Мужчина двадцати шести лет пропал без вести. И следов того, что в тот злосчастный пятничный вечер он все-таки дошел до своей пустующей квартиры, не было.