Трудности совместного проживания

26 октября, пн, 13:12 

Корпус общих лекций 

      Дождь тихо барабанил по окнам, но за общим шумом широкого коридора полного студентов его было почти не слышно. День объективно гадкий и невзрачный, погружающий в апатию и тоску, но в толпе серых силуэтов ее рыжие короткие волосы мило вьются и как будто переливаются летним солнечный светом. Санджи догоняет ее, попутно задевая мимо проходящих и совсем не важных в этот момент людей.        — Милая принцесса, можно узнать, как началось Ваше утро?        Она немного заторможенно поднимает взгляд, очаровательно промаргивается перед тем, как сдержанно улыбнуться.        — А, это ты... На самом деле голова что-то кружится, — потирая висок, медленно начинает Нами, — из-за погоды, наверное...        — Если будешь чувствовать себя нехорошо, знай, что я всегда рядом, чтобы помочь тебе...        — Эй! Куда в столовку без меня?! — Санджи не знает, хорошо ли, что Луффи врезался в него, или он предпочел бы, чтобы друг в целом стал немного аккуратней, но благо в этот раз милой Нами не прилетело.         — Да какая “столовка”? Есть дела поважнее твоей столовки! — стягивает резиновое безобразие за шиворот Блеклег, не желая тащить его тушу на себе.         — Что может быть важнее столовки?!        — То, что будет в конце недели, кретин! — Санджи медленно начинает выходить из себя, ведь в его голове вся эта сцена должна была стать романтичным и загадочным предложением, а выходит театром абсурда, но, тяжело вздохнув, продолжает уже спокойнее. — Вообще я хотел пригласить только девушек, но вы бы все равно об этом узнали, так что слушай. Милая Нами, в самую мрачную ночь с тридцать первого числа на первое мне бы хотелось быть с Вами, прогуливаться под полной Луной и наслаждаться мероприятием в честь Хэллоуина.        — Что? Реально?! Хочу-хочу-хочу! — парень выдает реакцию, которую блондину хотелось бы увидеть от Нами. — Круть! Вот это мы оторвемся! Там же будет еда?        — Черт, Луффи... Потише... — шипит девушка, отодвигая от себя слишком взволнованного парня.        — Принцесса, тебе не здоровится?        — Ох, не волнуйся. Я же говорю, из-за погоды, наверное, — повторно отмахивается девушка, — мне Виви написала, что у нее с собой был обезбол. Выпью и снова буду бодрячком.         — Не болей, Нами! Нам надо хорошо затусить на выходных, — продолжает гнуть свою линию Луффи, благо чуть менее активно. — Я хочу быть демоном! А ты ведьмой, как Зоро говорит.    

27 октября, вт, 13:31 

Исследовательский корпус прикладной физики и инженерии 

      Хоукинс хорошо знал аудитории, кабинеты и длинные коридоры, обычно полные каким-то техническим шумом, инженерского корпуса. По воле судьбы он захаживал сюда, по этой же причине ему приходилось иметь дело с людьми из этой сферы. Иногда Бэзил заходил по делам исследовательским: спроектировать что-то схематично он мог и сам, но убивать на создание вечность совсем не хотелось, обслуживание и технические осмотры аппаратуры входили в тот же список вещей, которые было легче делегировать людям, привыкшим работать с цифрами, болтами и маслом; иногда, как сейчас, заглядывал по делам более творческим и утонченным.         Первый этаж, свободный ангар в самом конце коридора, стильные, хотя, на взгляд Хоукинса, слишком дерзкие и пестрые, стикеры на больших дверях, невыносимо заводная и кричащая песня, которая разносится по помещению, смешиваясь со звуками бурной деятельности. Бэзил не любит врать, но врать приходится, и сейчас он врет самому себе, что сможет выдержать весь этот шум, умноженный на эхо. Ему бы хотелось поехать на горячие источники и нежиться в теплой воде, пока кожа не превратится в невнятное месиво, выкинуть из головы все, что в ней крутилось и трещало бракованной пластинкой, но приходилось думать о сортировке данных с забегов и грядущем празднике, который он не может пропустить и не может отметить чем-то более расслабляющим.         Он давно привык к своему статусу колдуна, провидца или, как любили называть некоторые скептически настроенные личности, фокусника, но каждый год картина остается неизменной. Приближаются экзамены, и десятки студентов выстраиваются в кривые очереди, чтобы спросить про свою судьбу, и какой бы злобный взгляд не выдавал в ответ мужчина, на них это срабатывало не на долго, поэтому, скрепя зубами, ему приходилось по двадцатому кругу повторять, что всю информацию можно найти в его блоге. Обычно эта суматоха в неделю перед Хэллоуином не так выматывает, раздражает, но не изводит до такого состояния. Ответ, скорее всего, скрывался в том, что Росинанта надо было уговаривать перенести мероприятие на другое время, а не на ловушки, которые все равно “обезвредил” сумасшедший первогодка. Однако жаловаться на стресс в такое время все равно, что бубнить из-за грязного и пыльного воздуха в центре мегаполиса.         Бэзил больше делает вид, что сдержанно прочищает горло кашлем, стараясь уже привлечь к себе внимание, и спустя несколько не особо успешных попыток это выходит. Вставая с места, высокий мужчина поднимает защитную маску с лица и улыбается, как будто действительно рад видеть психолога со слишком высокими запросами.         — Сразу к делу. — опуская формальные приветствия, начинает Хоукинс, протягивая папку с бумагами.  — Вот план моей лавки. Дрейк уже скорректировал его под ваши законы физики. Все материалы прописаны. Сроки ты знаешь. Проверь и подпиши.        Он пробегает взглядом по тексу и схемам, придерживая край листов и быстро пролистывая их. Обычный человек ничего бы не понял, но этот мужчина далеко не обычный.        — О-о! Смотрю все на прежнем уровне. Супер точно и супер прописано.  

28 октября, ср, 13:22 

Парк возле корпуса общих лекций 

      Привычные для отдыха лавки были мокрыми от дождя, разгулявшегося после выходных, но сейчас погода радовала освежающим запахом озона и земли, поэтому просто пройтись в перерыве между парами было не такой уж плохой идеей. Тем более у ребят оказались лекции в соседнем корпусе, и отдых можно было провести с пользой, обсуждая кто какие костюмы выберет.       Бепо хрустел чем-то негромко, особо не вступая в дискуссию, потому что для него это достаточно больная тема. С Шачи и Пенгвином, а также с Хоукинсом и Дрейком, уже давно было установлено правило, что во избежание проблем и выяснения отношений никто не берет костюм Соры, поэтому приходилось выбирать что-то из списка нечисти. Пенгвин собирается, как и в прошлых годах, накинуть на себя лохмотья и сказать, что он зомби. Шачи говорил, что припахал с этим всем разбираться Иккаку, их общую подругу, так как девушка проиграла какой-то дурацкий спор рыжего. Ло, в свою очередь, планировал покопаться на антресоли, в надежде найти что-то приличное и не напрягаться, потому что приближался срок сдачи работы на конференцию, а ее надо было доработать, обмозговать все еще раз и проверить. Голова и без этой дилеммы выбора кипела. Там же столько деталей и моментов, которые он мог упустить или не заметить, и времени на другие мысли совсем не находилось. Где тут вообще можно найти место на другие мысли? Забот по самые гланды, и ни о чем другом думать совсем не выходит.        — Эй, Шачи, а как ты относишься к обезглавливанию?         — Иди нахуй, Трафальгар! — тут же взрывается друг в ответ. — Я не собираюсь быть реквизитом для твоего хэллоуинского костюма!        — Тц, не в этом дело, — закатив глаза, пытается донести мысль, но его перебивают.        — Я не хочу даже знать, в чем дело! Нет! И еще раз нет, блять! Я собираюсь хорошо оттянуться. Всем телом! А не по частям!        Ло хмуро переводит взгляд на Пенгвина в мнимой надежде на понимание.         — На меня даже не смотри. Ответ такой же.         — Хватит сыпать соль на рану... — тяжело вздыхая, подает голос Бепо. — Я тоже хочу на Хэллоуин...        Белый медведь может храбриться и говорить, что уже забил на дела прошедшие, но это не так. Бепо слишком мягкий и внутри, и снаружи. Полная луна далекая, пленительная и загадочно красивая, но не для него. Время идет, а он все еще побаивается своего сулонга из-за той глупой ситуации. Он чувствует себя виновато, но во всем произошедшем нет и капли его вины. Просто особо не выдавалось случая, чтобы хорошо освоить эту форму, или предрасположенности к этому вовсе нет, но это ни в коем случае не повод отказывать себе в веселье. Однако каждое полнолуние он чувствует себя лишним, обузой и недостойным выходить из комнаты.        — Не глупи, хотя бы в этом году, — серьезно и хмуро отрезает Ло.        — Да-да! Мы будем за тобой следить! — перенаправляет свою энергию в нужное русло Шачи.        — Ты у нас на Луну даже в очках не глянешь, — добавляет Пенгвин, — и до блока мы тебя проводим.        — Спасибо, — его белоснежный мех почти краснеет, — извините... 

29 октября, чт, 17:15 

Художественный и дизайнерский корпус 

      Просторное помещение заполнено остатками солнечного света с улицы, и, наблюдая за парочкой активных девчонок, которые крутились вокруг манекенов, Дрейк, ухмыляясь, включает основное освещение.         — Привет... Как делишки? — немного неуверенно начинает рыжий, замечая сразу три пары девичьих глаз, впялившихся в него.        — О, это ты! Наконец-то, — почти в припрыжку к нему подбегает блондинка, и ее высокий хвост забавно виляет за ней следом. — Мы как раз думали, будет ли костюм подходить по размеру, или ты снова вырос!        — Дядя Дрейк, — другая девушка со светлыми волосами подходит ближе, но в более вальяжной и даже немного дерзкой манере, — давно не виделись. Что-то ты перестал ко мне захаживать, негодяй.        — Хм... Ты все еще не стал и на капельку милее, — в привычном ей экстравагантном, готическом прикиде язвительно говорит подлетевшая розоволосая, — а вот твой новый шоппер мне нравится. Он хорошенький, — обращает она внимание на еще одну блондинку. То есть блондина. Хоукинс тоже решил зайти к дизайнерам после пар.        — Мы с Пероной отойдем обсудить детали, не будем вам мешать, — устало сообщает Бэзил, переглянувшись с призраком девушки, которая, плавно развернувшись в воздухе, полетела за ним следом в другую часть аудитории.         — Ой, не смотри ты им так в след. — ухмыляется одна из блондинок, властно складывая руки на груди. — Она ничего не понимает. То, что ты два метра ростом, не значит, что из тебя нельзя сделать милашку.        — Кудзяку, прекращай. Иначе твоей бабушке расскажу, чем ты тут занимаешься.        На самом деле, Дрейк не собирался доставать из дебрей телефонной книжки номер бывшей коллеги Цуру. С этой пожилой леди вообще лучше встречаться только по праздникам, каким бы приятным собеседником она ни была. Жесткая, где-то холодная, хотя обожает и пьет только горячий чай, а также слишком расчетливая. Во всем внешнем виде, в манере говорить и держать себя читается, что любой человек для нее раскрытая книга с заурядным сюжетом, поэтому, когда Цуру невзначай намекнула проследить за своей внучкой, чтобы она никого не обижала, Дрейк сразу согласился и только потом задался вопросом. Чтобы она никого не обижала? При первой встрече с Кудзяку этот вопрос отпал. Блондинка оказалась даже слишком дерзкой, и никакая разница в возрасте или росте ее не пугала, от этого было немного странно, что она нашла общий язык и сдружилась с такой милой девушкой как Хибари. Но как там говорят... Противоположности притягиваются. Хотя Дрейк мог быть уверен в этой фразе, только когда речь идет о полюсах магнитов.        Тем не менее, Кудзяку уже более, чем освоилась в университете, и рыжий заглядывал к ней намного реже и обычно по какому-то делу. Сейчас этим делом был костюм на Хэллоуин. Дрейк не считал себя хорошим манекенщиком, но в задаче постоять ровно нет ничего сложного, особенно, когда после этого девочки так пищат от счастья, что смогли его “симпатично” приодеть. Мужчина не понимал, насколько это симпатично, но знал, что надевается трудно, и можно случайно порвать каким-то резким движением, однако наблюдать за увлеченной работой других, за блеском в глазах казалось достаточной наградой за все неудобства. Ему не трудно потерпеть случайные уколы булавкой в бок ради чужой искренней радости. А может в глубине души просто хотелось на несколько часов представить, что у тебя есть пара младших сестер, которые очень любят играть в куклы. 

30 октября, пт, 20:21 

Блок 366, комната А 

      С минимальным энтузиазмом взгляд Трафальгара пробегает вдоль написанного им текста на экране ноутбука. На десятое прочтение кажется, что это уже не предложения, а винегрет из несвязанных друг с другом слов. Смысл написанного теряется, как будто Ло его туда и не закладывал, и не штудировал до этого внушительный пласт литературы, и даже не пытался выродить из себя что-то умное и научное.         К черту. Нужно хотя бы подобие перерыва. Он запрокидывает голову назад, прикрывая глаза, и слышит, как с ним в унисон тяжело вздыхает и Санджи. Аккуратно, совсем краем глаза, Ло смотрит в его сторону. Сосед очень сосредоточенно уткнулся в экран своего ноута, но зрачки не скачут, а значит ничего не читает. Подпер голову и просто смотрит в экран, вздыхая. Может, схему какую-то рассматривает или диаграмму, но зачем так долго? Неужели такая сложная? Трафальгар не сказал бы, что его сосед глупый, хотя в его голове иногда определенно гуляет ветер. Голова. Да. Должно же в ней что-то быть. Мозг с отделами, к примеру. Глазные яблоки. Слуховой отдел. Мышцы лица. Зубы. Язык. Хрящи в носу и ушах. В голове на самом деле много чего есть, и голова Санджи от других голов, по всей логике, особенными комплектующими не отличается и остается все такой же головой, в которой иногда гуляет ветер и которая тяжело вздыхает над ноутбуком.         Он вздыхает еще раз, и Ло немного нервно старается потереть лицо руками, массирует переносицу и виски. Работать лучше всего в полной тишине, без всяких раздражителей. К испугу для себя, Трафальгар начинает понимать слова Хоукинса о том, что кто-то может громко дышать. Теперь это не кажется настолько смешным. Дышать громко действительно возможно. И это действительно может мешать. А на выходных надо хорошо отдохнуть, чтобы не забивать голову такой ерундой, как сейчас. 

31 октября, сб, 20:02 

Блок 366, комната Б 

      У Санджи сегодня в планах блистать ярче Луны, но не ярче девушек. Хотя быть красивее этих удивительных нимф звучит слишком невозможным, но все же приблизиться к идеалу и выдержать атмосферу праздника хотелось, поэтому он сидит смирно и делает все, что от него просит Бэзил, который скрючился и что-то колдовал на его лице.         Санджи не привык к тому, что часть его лица не закрывает челка. Она уже стала его вечной спутницей, и сейчас, глядя в безэмоциональную рожу над собой, казалось странным, что в глаза ничего не лезет.         — У тебя довольно красивое симметричное лицо, — Бэзил расправляет плечи, немного щурясь, наклоняет голову на бок, оценивая свою работу. — Жаль только эти брови все портят. — Он делает шаг к столу, меняя кисточку для макияжа, а Санджи сдерживает себя от лишнего комментария, потому что сосед еще не закончил свою работу. — Не думал сбривать эти завитки? Мог бы тогда и челку убрать. Ты же с ней ходишь только из-за бровей, — старший наклоняется обратно и продолжает елозить пушистым ворсом по лицу, — не хмурься.        — Кстати, да, — подает голос Дрейк с другого конца комнаты, — мне сначала показались они очень странными, а потом как-то привык. Это какая-то фишка твоей семьи?        — Хуишка, — наконец отвечает Санджи, стреляя взглядом сначала в одного, а потом в другого, — как быть двухметровым у ваших семей.        — Может тебе тогда генетический тест сделать? — после закатывания глаз за орбиту, величаво продолжил Бэзил. — Это бы многое прояснило.        Нет уж. Это точно в планы не входило. Сначала терпеть эту кисточку, которая так и норовит в глаз попасть и распыляет эту вонючую пудру, из-за которой то и дело хочется чихать, а теперь выслушивать замечательные, непрошенные советы? Спасибо, но нет. Санджи сидел на стуле смирно только с одной целью — принарядиться, другого не надо. А во взгляде Хоукинса так и читается, что в его котелке уже смешивается ядовитое варево в виде коварного плана по нарушению всех норм приличия, этики и прочих мешающих соседу вещей. Однако Санджи не пропустил ни одну лекцию по психологии и внимательно слушал, как нежный голосок доктора Нико зачитывал абзац про личные границы из учебника.        — Если я замечу, как ты пытаешься у меня волос вырвать, обещаю, ты заебешься мясо из еды выколупывать.        Хоукинс отвечает на гневный взгляд Санджи скептическим прищуром, заметно ухмыляясь показательно снисходительно.        — Ты же понимаешь, что он просто сделает это так, чтобы ты не заметил? — нарушает игру в гляделки Дрейк, и младший тут же впяливается в него не менее серьезным взглядом.        — А ты будешь есть одни яйца, если допустишь это. 

31 октября, сб, 22:10 

Место проведения фестивалей 

      Санджи не особо хотел сейчас отходить от ребят, но ему нужно было покурить, а Нами уверила, что они с Виви немного посидят на лавочке, и ей станет лучше. Она говорила, что голова разболелась из-за толпы и шума вокруг, но звучало это безумно неубедительно. Однако Санджи решил не налегать со своей заботой и волнением: сопроводил девушек в место поспокойней и отошел подальше, чтобы ненароком не сделать хуже табачным дымом.        Подкурив сигарету, он остановил себя от привычного взъерошивания волос, потому что Хоукинс может все еще остается мудаком, но челку аккуратно уложил, и дамы оценили, и портить образ из-за собственных нервов не хотелось. Людей было много, музыка доносилась то от одной, то от другой лавки, ряды ларьков с едой и напитками, какие-то конкурсы, и от такой суматохи голова действительно могла разболеться. Тем более в последние дни стало прохладнее, в начале недели был дождь, а с такой погодой простудиться проще простого. Но Санджи упорно старался отогнать негативные мысли подальше, рассматривая разные виды нечисти в попытке узнать, кто скрывается за нарядом.         Фильтр обжигает губы. Длинные ноги в черных чулках с узором. Короткое бархатное платье, идеально ласкающее каждый элегантный изгиб. Рукава, которые расширяются к кисти, приоткрывая вид на аккуратные запястья. Высокий ворот, подчеркивающий тонкую шею, палые плечи, на которых мирно покоится массивная шуба. Черная смоль прямых локонов чуть ниже лопаток, блестящих от мягкого и теплого освещения. Санджи узнает ее в любом амплуа. Доктор Нико. Милая Робин. Лучшая преподавательница. Он кидает бычок в урну неподалеку, уже обдумывает, как будет лучше поздороваться и стоит ли предложить Робин присоединиться к их немного шумной компании. Но ее нежного плеча грубо касается мужская рука, усыпанная пестрыми кольцами.        Уебок, блять. Вечно ошивается рядом с ней. Вечно донимает бедную Робин. Вечно что-то пиздит и не дает ей спокойно жить. Он даже не постарался для праздника принарядиться, черт дотошный. И главное, ничего не слышно, что он там ей пытается прокрякать, из-за этой потрясающей зловещей музыки. Санджи уже готов забить на все нормы приличия и просто влезть в их разговор только с одной целью — дать понять этому мистеру-сэру-профессору долбаебу, что Робин с ним неинтересно, и видеть она его явно не желает.         Однако момент ускользает. Кто-то другой занимает роль в пьесе, которую Санджи лелеял для себя. Волосы дебильные, голубые, похож не пойми на что, и совсем не ясно, это костюм монстра Франкенштейна, или он без него так странно выглядит. Но в любом случае, этот тип уводит Робин подальше от чертового Крокодайла, а это не так плохо, хотя Санджи все еще предпочел бы занять его место. Казалось, что угроза миновала, но она просто сменила свой вектор и теперь направлялась в сторону импровизированной курилки.        Санджи передергивает, и он делает вид, что совсем не был свидетелем недавней сцены и вот только что пришел сигаретку скурить, чиркает зажигалкой и прячется за облаком дыма. Неловкая ситуация. В голове только искренние благодарности и триады похвалы Бэзилу, потому что профессор стоит в стороне и даже виду не подает, что как-то заметил своего студента. Да. Это не Блеклег с задней парты. Это какая-то нечисть шмалит в перерыве между злодеяниями. Но напряжение растет с каждой новой неудачной попыткой Крокодайла подкурить. Вся сцена отзывается неприятным дежавю, и Санджи начинает молиться, чтобы этот тип также не оказался каким-то родственником одного из его друзей, и чтобы его тупорылая зажигалка наконец высекла хотя бы искру.        — Эй, вампирчик, огонька не найдется? — и Санджи понимает, что хотя он не один вампир на всем фестивале, но точно единственный, к которому обращается сэр долбаеб.        Скрипя зубами и натягивая дружелюбную улыбку, он протягивает зажигалку и забирает ее обратно, когда Крокохуй подкурил свою пафосную сигару.        — И когда женщины успели стать такими проблемными? — бросает, выдыхая тяжелые клубы дыма.        Сдерживая все внутренние порывы орать, Санджи прикрывает глаза, потому что чертов недопрепод обращается именно к нему, видимо рассчитывая на незамысловатый разговор в курилке. Знакомое чувство еще больше впивается в горло с никотином, и, затягиваясь, парень многозначительно мычит, давая понять, что услышал. Ситуация полная дрянь, но Санджи пережил не один час пик на кухне Баратти. Вокруг все взрывается, шипит, горит и пытается тебя убить? Не удивили. Надо просто знать, что готовится при таких температурах, и какое вино будет лучше подать на аперитив. Кризис — это новые возможности.         — Понимаю, раньше я тоже сталкивался с подобными проблемами, — задумчиво начинает, рассматривая истлевший табак на своей сигарете. — Если расскажете поподробнее, попробую дать мнение со стороны или совет, если это нужно, — он аккуратно переводит взгляд на старшего, вылавливая его заинтересованный прищур, и продолжает с мягкой улыбкой, обнажающей небольшие клыки. — Скажу по секрету, может я выгляжу сейчас, как вампир, но женщины называют меня принцем, потому что даже без белого коня все проблемы я решаю по щелчку пальцев.        Сигарета в руке щелкает, а пепел с мелкими искрами медленно падает вниз. Крокодайл прячет ухмылку в новой затяжке, но в его надменном взгляде сверху вниз виднеется неподдельный интерес к предстоящей беседе и готовность поделиться чуть ли не всеми волнующими проблемами.  

31 октября, сб, 22:40 

Место проведения фестивалей 

      Трафальгар заметно темнеет, когда в толпе замечает высокую тощую фигуру преподавателя. Доктор Куреха. Старая ведьма. Сейчас даже не в переносном смысле. Она передает небольшой простынке яблоко в карамели, и внутреннее ощущение подсказывает, что это не странное приведение, а Тони Тони. Чоппера часто можно было найти на кафедре фармакологии. Ло не знал, откуда у мелкого столько сил, чтобы вытерпеть все заскоки Курехи, но, в отличие от прочих студентов, он назвал ее Докториной, а значит отношения у них точно были теплыми. С Ло ситуация немного отличалась, поэтому буркнув ребятам, что он скоро вернется, парень вяло ползет поздороваться, потому что хорошо разглядел взгляд Курехи, которая заметила его. И тут есть только один стул: быть вежливым студентом. Этой старухе еще принимать его писанину, и было бы отлично, если бы она делала это с хорошим настроением, не придираясь к каждой букве.         — Доброй ночи, — Ло смотрит в глаза преподавателю, пока по ее лицу не расползается довольная ухмылка, а затем переводит взгляд вниз на Чоппера, — много уже таких съел?        — Три! Очень вкусные! — радостно сообщает младший, отгрызая кусок.        — А олени также подвержены кариесу? — начинает ехидничать, не в силах устоять от добавления ложки дёгтя. — Хотя за это, наверное, отвечает твой дьявольский фрукт. Интересно просто какая у тебя предрасположенность к заболеваниям.         — Это тебе надо было давно посмотреть в учебнике, Трафальгар, — одергивает Куреха, — и меня больше интересует, как поживает твоя работа на конференцию. Ты же помнишь, что я жду ее в понедельник?        Как за спасательный круг, Трафальгар хватается за карман своей черной мантии, в котором тихо начал вибрировать телефон. Экран немного ослепляет, но, разглядывая номер, Ло недоверчиво хмурится и отвечает за звонок.        — Ты где? — быстро проговаривает голос Санджи из динамиков, и Трафальгар опасливо оглядывает преподавателя, студента и окрестности.        — Возле прилавка с яблоками на северной стороне...        — Луффи, нам туда, — доносится менее различимо вперемешку с каким-то шумом и громыханием, которое, кажется, начало доноситься откуда-то со спины.        Телефонный разговор завершается, и через неприлично короткое время появляются его участники. Тот самый Луффи, сумасшедший в соломенной шляпе, запыхавшийся несет на спине рыжую девушку со скверным внешним видом, а подмышкой, как барсетку, держит Санджи, который как будто находится в максимально комфортном для себя положении, указывая первому дорогу.        — Кто тут врач?! — нарушает повисшую паузу взбалмошный брюнет, — Ты? Ты в белом! Ты должен быть врачом!        Чоппер испуганно взвизгивает, когда Луффи, освободив одну руку от Санджи, тычет в простыню пальцем.         — Я?! Я? Я врач?! — теряется олененок, бегая взглядом из стороны в сторону, в попытке найти ответ. — Точно я же будущий врач!        — Я врач, а вы идиоты, — грубо отсекает Куреха, после того как приложила ко лбу девушки ладонь, — За мной быстро. 

31 октября, сб, 23:51 

Место проведения фестивалей 

      Единственная ночь в году, когда Бэзил готов раскладывать карты на судьбу каждого идиота, когда он переступает через себя и нарушает свой привычный режим дня, захлебываясь горьким кофеином, в попытке поддержать голову в относительно рабочем состоянии. Он закрыл свой шатер на перерыв до нулей, повесил табличку и сказал Пероне, что та может вводить в глубокую апатию и депрессию любого, кто попытается войти. Сойтись когда-то с этой девушкой на почве хорошего вкуса и возможностей ее дьявольского фрукта было наилучшим решением в его жизни. Сначала Бэзила интересовал принцип воздействия ее призраков на организм, потому что довести человека до суицидальных мыслей за секунду звучит достаточно весело, потом он понял, что это еще и очень удобно в некоторых случаях.         Кто-то скажет: “Неэтично”. А что вообще “этично”? Этично ли, когда в голове уже крутится вопрос, который собираются задать? Этично ли, когда пытаются задать дополнительный вопрос, если везде красным подчеркнуто, что не больше одного за сеанс? Этично ли, когда начинают возмущаться и просить посмотреть еще раз, ведь может Хоукинс что-то не так прочитал? Все так. Ошибки нет. Вы ленивые животные, которые не учатся и хотят по всем предметам хорошие отметки. Та девчонка даже не посмотрит в твою сторону, потому что ты социальный инвалид. А еще Хоукинс не собирается гадать, кто следующий победитель в Раздаче Дейви, идите прочь, лудоманы. Некоторым из них надо было не узнать будущее, а прийти на кафедру психологии в качестве подопытных, потому что такие случаи еще надо было поискать. Может они, конечно, и не были так уникальны, но Хоукинсу искреннее хотелось превратить их жизнь в ад, выжимая хотя бы капли пользы для общества и своей диссертации.           Вытягивая ноги, он запрокидывает голову назад, прикрывая лицо ведьминской шляпой, чтобы в темноте сделать попытку прийти в себя. Глаза слипаются, веки тяжелые, в сон клонит, но провалиться не выходит из-за гудящих висков, даже до дремы далеко. Остается только тешить уставшую голову мнимым моментом спокойствия в прозрачной дымке надежды, что это как-то поможет продержаться часов до двух ночи, а затем доплестись до блока и отсыпаться. Пробивает чувство черной зависти, потому что хотелось, как Перона, покинуть бренную оболочку своего туловища и находиться тут только в форме призрака, готового в любой момент испариться в воздухе, чтобы больше ни с кем не контактировать, никого не видеть и не слышать. Мерзкое тело ныло. Конечности почти выкручивало от скопившейся кандалами тяжести. Голову было легче отрубить, чем попытаться ослабить мигрень.       Теплое освещение с улицы проскальзывает в почти кромешную темноту полосой, стремительно достигая сначала ног, а потом лица, раздражая даже прикрытые глаза.  Несчастное, смертное, глупое существо, решившее, что ему позволено тревожить человека в его законные крупицы относительного покоя и умиротворения. Перона могла отойти или не заметить наглого вторженца. Ей простительно, а ему — нет. Но Бэзил не держит зла или обиды. Эти чувства далеки от тех, которые он испытывает, жмурясь, протирая глаза и перебирая все способы расправы, которые ему сейчас доступны.         — Расслабься. Это всего лишь я. Тонна сахара и еще немного. Как ты любишь.        Ожидавший увидеть любую другую наглую рожу Хоукинс, промаргиваясь по второму кругу, глупо смотрит на вошедшего. И видит его.         Сам факт того, что ширму шатра отодвинул именно он, а не кто-то другой. Он не раздражает, не бесит, находиться рядом с ним приятно. Его уникальная способность появляться в нужных местах в правильное время. Умение так легко и прямолинейно говорить все, что у него на уме и на сердце. Смеяться от души и быть серьезным, когда этого требует ситуация. Его забота о мелких, кому-то неважных, деталях, внимание к остальным, как будто он главный персонаж героического романа, готовый пожертвовать собой ради целого мира, а не обычный человек, который может устать, разозлиться или быть не в настроении.        Это не свойственно их отношениям. Они давно жили вместе, но ни один не стремился к большей тактильности, чем положено, большей, чем разрешали рамки соседства или обстоятельства. Сейчас эти обстоятельства говорили, что можно спокойно взять кофе из чужих рук или, даже не вставая места, забрать его силой дьявольского фрукта. Но сколько раз за последнее время Бэзил нарушал эти постулаты? Поэтому он встает с места и в пару шагов подходит к нему, роняя треугольную шляпу где-то в пути. Чувство глубокой необходимости толкает в спину, и руки самостоятельно заползают под массивный кожаный плащ, проводя от лопаток до поясницы, а лицо утыкается в широкую грудь, обтянутую черной водолазкой, пахнущую колючим одеколоном.         — Дрейк, я люблю тебя. 

1 ноября, вс, 02:52 

Медицинский корпус 

      Трафальгар чувствовал себя больше, чем отвратительно, хотя он слабо представлял, как это вообще возможно. А представлял он многое, и ничего из этого не сбылось в эту ночь. Думал, что сможет отдохнуть и очистить голову от всех этих медицинских вещей, а по итогу пришлось только глубже в них закопаться. Хотя стоило сделать пометку, что выполнял он роль банального инструмента вроде калькулятора и нужен был только для того, чтобы облегчить диагностику. Основную работу выполнили Куреха и Чоппер, а Трафальгар оперативно позволял заглянуть им в пазухи, гланды, легкие и остальные потаенные места девушки.        В палате наконец-то повисла относительная тишина, и только раздраженный голос Курехи доносился из-за прикрытой двери. Пациентка мирно спала, восстанавливая силы, и Чоппер задремал рядом на койке, тихо сопя, явно вымотанный непредвиденной врачебной практикой. Младший хорошо постарался и показал, что по уровню он далеко не первогодка и отлично держится в стрессовых ситуациях. Трафальгар даже сам ему купит парочку яблок в карамели без приправы в виде своих язвительных комментариев. Более, чем заслужил. Также как и Ло заслужил поддержку своей работы для конференции. Однако Куреха все еще остается требовательной старой ведьмой, и парень даже не хочет думать, какие конкретно круги ада будут его ждать в понедельник, хотя преподавательница называла это мозговым штурмом и репетицией вопросов от комиссии и слушателей.         Проверив помещение, он все же выходит, тихо закрывая дверь в палату, и направляется к источнику шума. Дальше по коридору над непоседливой троицей нависает Куреха, сложив руки на груди, и по десятому кругу толдычит им, какие они бездари, неучи и слабоумные. На скамье подсудимых между Блеклегом, который виновато смотрел в пол, и голубоволосой девчонкой, которая подошла позже и также не пестрила спокойствием, сидел сумасшедший парнишка и с каким-то глупым лицом выслушивал тираду в свой адрес.         — Идиоты, как вы вообще смогли до такого докатиться? Молодежь совсем из ума выжила. Признавайтесь, лазили в закрытую оранжерею? Других объяснений я не нахожу.        — Извините... Это моя вина... — слабо тянет девушка в ответ. — Я студентка по обмену и всех правил не знаю. Я просто хотела посмотреть на что-то необычное...        — Нет! Это моя вина! — резко перебивает Санджи. — Я должен был это предвидеть и не позволить девушкам туда идти. Это я виноват.         Куреха не спешит разбавлять повисшее молчание, но своей очереди явно дожидается Соломенная шляпа. Хмурясь возмущенно на друзей, он только почесывает затылок, выдавая точно первое пришедшее ему в голову:        — Вы дураки совсем? Это же я предложил туда сходить.        Девушка почти вжимается в лавку, а Санджи мог бы пробить череп таким громким ударом себе по лицу. Куреха тяжело вздыхает, потирая переносицу и поправляя очки.        — Так, малышня, в первый и последний раз, — скорее смерившись с непробиваемостью студентов, отрезает Кухера, — Рыжая останется тут на несколько дней, будет под наблюдением Чоппера. И чтобы я больше такого не видела, — она наклоняется к девушке, указывая пальцем прямо ей в нос, — тебя отправлю туда, откуда ты приехала, — переводит на следующего, — тебя в море скину, резиновый, — и заканчивает на последнем виновном, — а для тебя, кровопиец, придумаю микстуру от бессмертия. Свободны, и чтобы не тревожили больную.        Она еще раз впивается прищуром в каждого и, качая головой, с бубнежем под нос уходит в палату к Чопперу, кивая по пути Трафальгару в знак признательности за помощь во всем этом бардаке. Ло отвечает тем же и утыкается в экран телефона, пролистывая групповой чат с друзьями. Бепо уже провели до корпуса, и все прошло хорошо, но обидно. Он надеялся быть рядом, повеселиться, а не убегать с праздника, в суматохе печатая извинительные сообщения о внезапном срочном деле. Отвлекает звонкий голос Соломенной Шляпы, который обиженно ныл о том, как теперь они будут собираться “тусить” без Нами. Девушка с обеспокоенным видом пыталась ему что-то объяснить, но это больше походило на разговор со стеной.         — Виви, милая, не пытайся ему что-то доказать. Это бесполезно, — безнадежно вздыхает Санджи, аккуратно положив руку девушке на плечо. — Уже поздно, а ты, наверное, очень устала. Давай я тебя провожу, а то мало ли какая нечисть на улицы выползла.         Она натянуто улыбается в ответ, принимая предложение, и компания разворачивается к выходу, а Ло молчаливо смотрит в чужие затылки. Присоединиться к ним нет смысла или желания. Он там явно ни к месту, лишний и лучше пойдет отсыпаться, чем потратит лишний час на блуждания от одного корпуса к другому. Но взгляд цепляется за аккуратный профиль. Трафальгар ловит движения губ с торчащими клыками, которые собираются в простое беззвучное “спасибо”, и отмахивается, разворачиваясь к палате, чтобы забрать забытые вещи. 

1 ноября, вс, 12:52 

Блок 366, комната Б 

      За окном пасмурно, и нетеплое, рассеянное освещение мягко озаряло комнату. Хотелось достать пистолет из “спрятанной” коробки в шкафу Дрейка и всадить себе в голову примерно с десяток пуль, но не позволят. Желаний был целый океан, а сил хватало только на банальное раскисание в постели. Фауст, осторожно переставляя лапы, пробирается по одеялу от ног ближе к рукам, неприятно давит на бедро и живот, когда забирается на тело, но все же укладывается в аккуратный калачик, выжидающе зыркая на хозяина. Хоукинс поджимает губы, поднимаясь из лежачего положения, и вяло тянется к коту, чтобы почесать тому за ухом.         Дверь тихо скрепит, и в комнату заходит Дрейк, держа в руках столик-поднос с супом и закусками. Бэзил даже не пытается взглянуть на него и молча стягивает Фауса в сторону, чтобы освободить место.         — Слушай, — неуверенно начинает Дрейк, — я бы хотел поговорить о том, что вчера произошло...        Ложка почти выпадает из рук, но Бэзил берет ее крепче и наконец поднимает взгляд.       — Ты про то, как ты убежал?...        — Ох, блин! Который час уже? Черт, я же обещал, что утром занесу девочкам все эти штуки, и говорил, что заскочу помочь с этим, ну, разбором этих. Как там? Ну, лавок, короче. Вот это... незадача! Ага. Ладно, потом, в общем, это обсудим. Да.         Прихватив сумку со своей кровати, Дрейк позорно выбегает из комнаты, а Хоукинс не предпринимает даже малейшей попытки его остановить. Смысла нет. Соседу все равно придется сюда вернуться, а если его что-то волнует, то и поговорить об этом также придется.         Еда без особого энтузиазма проваливается в желудок. И к чему это вообще было? Какая-то глупость, вызванная идиотским стечением обстоятельств и отвратительным самочувствием. Секундное импульсивное желание. Бессмысленное и бесполезное. Но появляется новое — чтобы Санджи готовил похуже, и какая-то гадость могла застрять в горле. Основательно и бесповоротно. Потому что сил на разговор и объяснения своих поступков нет.