раскалённой любовью зажгу твоё сердце

Клуб буквально искрил от светодиодов. Музыка била по ушам, но сейчас, когда Лютик, Йеннифэр и Трисс уже были пьяны, это приносило только удовольствие. – Удивительный год, – произнесла Трисс, вздохнув и улыбнувшись. – Мы с вами наконец обзавелись парнями и просто счастливы с ними. Они сидели за столиком и пили крепкие коктейли. Йеннифэр, разумеется, была против того, что они пошли в университет в четверг. Но, учитывая, что завтра не к первой паре, она выдохнула и сдалась. Лютик чрезвычайно настаивал. Да и когда такое было, чтобы они втроём пошли в клуб? Вместе они были только в кофейне. И теперь, напившись, пообещали друг другу встречаться втроём не только на работе Трисс. – Да, по одиночке всё ходили, а тут – бац! – и любовь, – глаза Лютика были прикрыты не то от алкоголя, не то от блаженства. Улыбка не сходила с лица. – Я уже хочу гулять на ваших свадьбах, – хихикнула Йеннифэр, завалившись на спинку диванчика с бокалом в руке. – И на своей, конечно же. Обещайте меня позвать! – Ты будешь в числе самых почётных гостей, – улыбнулся Лютик лучезарно и потрепал подругу по вороным волосам, та поморщилась и поругала его за то, что он испортил причёску. Трисс, наблюдая за друзьями, улыбнулась и позвала их на танцпол. Там была толпа пьяных и не совсем приятных людей, но им уже было плевать, и они отрывались как никогда раньше. Даже милая и застенчивая Трисс кружилась и прыгала так, что Йеннифэр и Лютик были в шоке. Чьи-то руки коснулись плеча Лютика. Он ощутил приятный запах духов, что-то с цветами жасмина. – Красавчик, – послышался над ухом приятный голос, – не хочешь потанцевать? Лютик обернулся и перед его взором предстала красивая девушка лет двадцати в обтягивающем платье и глубоким декольте. Он, улыбаясь, притянул её за талию. Она одобрительно приобняла его, впечатавшись в него всем телом. Лютик приблизился к её уху и заправил русые волосы. – У меня есть парень, – оповестил он её и, чуть отстранившись, увидел недоумённый взгляд. Девушка, фыркнув, скрылась в толпе, а Лютик, смеясь, повернулся к шокированным подругам. – Что это за херня была? – воскликнула Йеннифэр. – Не беспокойся, я лишь сказал ей, что занят самым прекрасным мужчиной на свете. Пошли пить, девочки мои, – хихикая, Лютик скрылся в толпе. Трисс и Йеннифэр переглянулись и последовали за другом. Пили они ещё долго. А, когда глубокой ночью Лютик решил, что больше не выдержит такого приключения, написал Геральту.

Лютик, 3:23

«лббимый звбнри меея пжпжпж»

Геральт, 3:24 «Лютик, ты в курсе, который час? Мне к первой паре»

Лютик, 3:24

«а мнк нет :D»

Лютик попросил более-менее трезвую Йеннифэр отправить геолокацию Геральту, потому что сам он вряд ли бы справился. Трисс предложила выпить ещё, и Лютик, как ни странно, согласился. Не зная, сколько прошло времени, он увидел входящий звонок. С трудом смог прочитать, что звонил Геральт. – Алло? В трубке послышался голос, но Лютик совершенно ничего не понимал, что он говорил. Юлиан решил выйти из клуба. – Милый, что случилось? – спросил он. Лишь выйдя за дверь, Лютик увидел Геральта. Чуть нервного, невыспавшегося. – Ой, а зачем ты приехал? – Ты же сам мне написал. – Ну да, признайся же, что соскучился. Лютик улыбнулся (старался соблазнительно, но по понятным причинам не вышло) и продолжил говорить в трубку, когда как Геральт уже отключился от звонка и убрал телефон в карман пальто. – Вот так просто посреди ночи не срываются, если не любят. – Ну и кто сказал тебе, что я тебя не люблю? – Геральт приподнял бровь. – Никто. Но могли. Знаешь, не посмели. Геральт понимающе кивнул, усмехаясь. – Поехали домой? – Поехали, – вздохнув, кивнул Лютик. Он решил подойти к Геральту поближе, но оступился. Его прекрасное лицо могло встретиться с асфальтом, если бы не реакция Геральта. Беллегард подхватил юношу и закинул себе на плечо. – Я тебя так люблю, – умиротворённо произнёс Лютик. Геральт усадил Лютика на заднее сидение своего автомобиля и получил сексуальный взгляд, намекающий на что-то большее. – Ну что, залезай ко мне теперь, – глупо хихикнул он и повалился на сидение. Геральт, хмыкнув, закрыл дверь. В следующеее мгновение к нему подбежала Йеннифэр. – Профессор Беллегард, здравствуйте. – Да Боже, зови меня Геральтом вне университета, – уставше попросил он. – Вы... Ты сейчас Лютика куда повезёшь? К себе? – спросила чуть сконфуженно Йеннифэр. – Не заслужил, – опустил взгляд Геральт, а после поднял, смотря на Йен. – Тебя подбросить до общежития? Хотя бы приглядишь за горем моим лютиковым... Ты, кажется, не так пьяна. Йеннифэр хихикнула от прозвища и благодарно кивнула. Она залезла на переднее пассажирское сидение и обернулась. Лютик уже спал, где-то найдя подушку. Рядом сел Геральт. Он завёл автомобиль, и Йеннифэр увидела, как недалеко от них тронулась с места машина Ламберта, который приехал за Трисс.

***

Весь следующий день Лютик мучился от головной боли. Его спасала только таблетка обезболивающего от Йен. Девушка почему-то хихикала, вспоминая пьяненького Лютика. А ему же было не до смеха. Его возлюбленный, как он помнил, точно подвозил его до общежития. Но на утро не отвечал на звонки. Сообщения были даже не прочитаны. На вопросы о состоянии Геральта минувшей ночью Йен пожимала плечами и лишь отвечала, что всё было хорошо. Было ли так действительно, Лютик решил выяснить после пар. К тому же, и у Геральта, и у Лютика они заканчивались одинаково. И последней парой была как раз-таки английская журналистика у группы Лютика. – Ты обиделся? – спросил, склонив голову, Лютик, когда все студенты скрылись за дверью после пары. – Из-за того, что я разбудил тебя в полчетвёртого утра? – Нет, Лютик, – Геральт даже не поднимал взгляда от каких-то тетрадей. – А... Что тогда? – Разбуди меня хоть во сколько, я всё равно приеду к тебе, – выдохнул Геральт, сжав в кулаке ручку. – Мне не нравится, что ты напился. – Ох, кажется, я начинаю понимать. Не связано ли это с тем самым днём, когда ты буквально набросился на меня, увидев меня с сигаретой? – хитро прищурился Лютик. – Связано, – бросил Геральт. – Гер, я просто веселился вчера. А сигареты я давно бросил, к тому же, у меня не было зависимости, курил раз в месяц или даже реже. Чуть чаще в моменты депрессии. И, о Боже, милый, не говори, что ты уже через пару дней после нашего знакомства влюбился в меня! – Не влюбился. Это была забота. – Ну да, рассказывай, ни один преподаватель не подходил ко мне, увидев с сигаретой. – Потому что им безразлична судьба наших студентов, – начиная раздражаться от игривого тона Лютика, проговорил Геральт. – И что, твоя сегодняшняя обида – тоже часть заботы? – Это уже другая забота, Лютик. Я люблю тебя, и я не хочу, чтобы в конечном итоге ты спился. – О, – рассмеялся Лютик. – Рассуждаешь как дед с головой, набитой стереотипами и абсолютными глупостями. К тому же, это совсем лишние думы, любимый. Ты весь день ходишь такой злой и загруженный. Я приношу извинения за свою глупую выходку сегодняшней ночью и хочу понести наказание, – он понизил голос до интимного и сел рядом с Геральтом на стол. – Накажите меня, профессор Беллегард. Рука скользнула по подбородку мужчины, и Лютик наконец заставил Геральта посмотреть в его глаза. Геральт сглотнул. И Лютик восторженно прижался губами к губам профессора. Геральт укусил Лютика за губу за его очередную выходку и, отстранив его от себя, поднялся. Он еле как нашёл за до боли сексуальным Лютиком ключ и пошёл к двери, чтобы закрыть её изнутри. Удовлетворённо хмыкнув на щелчок в замочной скважине, Геральт направился обратно к Лютику и, закинув ключ снова куда-то за юношу и раставив руки по обеим сторонам от него, наклонился к его лицу. – Теперь я готов перейти к наказанию. Снова их губы слились в дурманящем поцелуе. Геральт стал поспешно расстёгивать рубашку на Лютике, его губы скользнули от губ к ключицам мелкой дорожкой горячих поцелуев. Лютик от удовольствия закинул голову назад и распустил волосы Геральта, чтобы запустить в них пятерню и почувствовать их мягкость. – Ах, профессор, – раздался стон над ухом Геральта. Мужчина вновь впился в губы цвета красной розы в период пика цветения и словно почувствовал этот цветочный аромат, исходящий от тела Лютика. Его руки скользнули по раскалённому телу юноши и спустились на бёдра, чтобы сжать их и раздвинуть ещё больше. Лишь отстранившись, Геральт увидел ошалевший взгляд Юлиана, его взъерошенные волосы и россыпь поцелуев на оголённых участках кожи. – Вы не будете против, если Ваш самый непослушный студент доставит Вам превосходное удовольствие? – спросил Лютик и приоткрыл припухшие губы. Геральт от такого вида и заявления потерял дар речи и смог лишь кивнуть. Только он согласился, как Лютик спрыгнул со стола и усадил его на кресло. – Чёрт возьми, Леттенхоф, – хриплым голосом проговорил Геральт, когда понял, о каком именно удовольствии говорил Лютик. Он с ухмылкой на губах сел перед ним на колени и почти что нежно раздвинул его ноги. А дальше, не обрывая зрительного контакта, Лютик высвободил его член и припал к нему губами. Геральт громко простонал. – О, профессор Беллегард, не выдавайте нас. От Вашего восхитительного стона у нас могут быть крупные проблемы, – сказал Лютик и провёл ладонью по члену мужчины. – Меньше говори, – Геральт рыкнул и запустил ладонь в волосы Лютика, слегка надавив, чтобы тот наконец занялся делом. Лютик воспринял это как приказ к действиям. Он взял в рот член Геральта и стал медленно двигаться вверх-вниз, сильно не заглатывая. Удивительно, но факт: это был его первый в жизни минет. Но сегодня Лютик строил из себя чертовски соблазнительного юнца, который мог сотворить с Геральтом любые сексуальные вещи. Языком Лютик провёл по стволу и обвёл головку, чтобы снова взять член в рот. Геральт втянул воздух и усилил хватку на волосах Юлиана. Он чуть толкнулся бёдрами, не желая причинить Лютику дискомфорт. И Лютик взял чуть больше, посасывая и двигая рукой. Лютик, слушая стоны и вздохи Геральта, через некоторое время понял, что щёки нещадно устали. С характерным звуком выпустил член Геральта изо рта и встал с колен, чтобы наконец почувствовать губы возлюбленного на своих. Лютик очень жаждал получить наказание и сел на стол перед Геральтом. Его руки отодвинули мешающие вещи, указательный палец поманил мужчину, и губы растянулись в усмешке. Геральт слишком быстро оказался рядом с Лютиком. Он стал стягивать с него джинсы и шептать на ухо, какой он прекрасный. Лютик млел, растворялся и жаждал Геральта так сильно, что перед глазами плыли блики. – Не поверишь, но у меня нет с собой масла, – Геральт сообщил прискорбнейшую новость и куснул Лютика за мочку уха. Лютик без слов вложил в ладонь Геральта масло, секундами ранее вытащенное из кармана джинс. – И снова у тебя был план, – хмыкнул Геральт. Лютик самодовольно усмехнулся. Геральт заставил Лютика перевернуться. Он провёл по спине юноши ладонью, чтобы тот наконец лёг на стол. Его пальцы стали входить в Лютика под его дивные стоны. Геральту пришлось наклониться, прошептать на ухо: – Будь тише, дорогой, – и шлёпнуть по ягодице ладонью. Лютик снова простонал, но убавив тон. Геральт, достаточно растянув Лютика под его сбившееся дыхание, стал входить и на всякий случай вновь наклонился, чтобы зажать рот Лютика ладонью. Лютик издал стон, но с закрытым ртом, а Геральт от этого урчания стал двигать бёдрами быстрее. Лютик, не желая оставаться с закрытым ртом в столь прекрасный момент, приоткрыл губы и облизнул пальцы Геральта. И Геральт, усмехнувшись, провёл ими по алым губам юноши, и тот с удовольствием взял один в рот. – О чёрт, Лютик. Он стал буквально вколачиваться в тело Юлиана. Лютик, выпустив палец Геральта изо рта, стал тихо постанывать. Даже в такие моменты не стоило забывать, что они были в университете. – О да, профессор, пожалуйста, быстрее, – негромко произнёс Лютик, стараясь не срываться на сильно заметный стон. Геральт не стал отказывать. Он сжимал талию Лютика и чувствовал, как это нравится Лютику. Геральт стал пьяно целовать каждый участок кожи Юлиана и не сбавлял темп. Лютик старался сильно не кричать, когда излился. Он сдержался и попытался ухватиться за стол, чтобы не рухнуть с него. Но крепкие руки Геральта продолжали его держать. Через несколько толчков Геральт вышел и, предчувствуя скорую разрядку, стал сам доводить себя до оргазма. – Нет, профессор Беллегард, это совсем неправильно. У Лютика где-то взялись силы, и он чуть ли не упал на колени, чтобы томно проговорить: – Трахните меня в рот. Геральт, уже на грани, вновь взял Лютика за волосы и вставил ему в рот, чтобы и там продолжить быстрые толчки. Но не такие сильные и глубокие. Как бы не хотел Лютик такого экспириенса, Геральт не мог себе позволить принести любимому боль. К тому же, как потом эта птичка будет петь? И наконец Геральт излился в рот Юлиана и простонал. Лютик, отстранившись, проглотил всё и улыбнулся. Он постарался стереть остатки с губ и подбородка, но вместо этого Геральт поднял его и снова усадил на многострадальный стол. Из задвижки достал влажные салфетки и одной из них умыл лицо Лютика. И Лютик, млея от такого разного Геральта, ткнулся в его губы нежным поцелуем. – Поехали домой? Теперь точно... Домой, – произнёс Геральт шёпотом и провёл носом по щеке юноши. – Только для начала приберёмся здесь, – хихикнул Лютик. – Хорошая идея.

***

Час спустя Геральт и Лютик приехали к первому домой и, приведя себя в порядок после изнурительного рабочего дня и не менее изнурительного (но уже в хорошем смысле) его окончания, устроились на диванчике в гостиной. Геральт заказал пиццу, и за разговорами, приправленными звонким смехом Лютика и искрящимся от любви взгляда Геральта, они не заметили, как приехал курьер. Пообедав, Лютик торжествующе поднял палец вверх и попросил мужчину подождать минутку. Геральт лишь кивнул, ожидая своего возлюбленного. Лютик вернулся с гитарой в обнимку. – Я рад, что она теперь не пылится, – улыбнулся Геральт, смотря, как Лютик снова садится рядом. – Хорошо, что я появился в этом доме, а то бы эта малышка скучала, – Лютик словил умилённый взгляд и послал воздушный поцелуй. – Я тут о тебе песню написал. Вчера. Хочешь послушать? – Ещё спрашиваешь, – усмехнулся Геральт. – Никогда не спрашивай. Я люблю, когда ты поёшь. Только мне. Лютик улыбнулся, занеженный словно котёнок, и поудобнее устроил гитару на коленях. Его голос вкупе с мелодией гитары полился как солнечный свет из окна.

Собака на привязи,

На лестнице в магазин,

Никто не услышит твой,

Твой тихий лай.

Мы едем по городам.

Я жду тебя по углам.

Любовь тихо по ногам.

Шум фонограмм.

Спать. Плакать. Пить. Падать.

Геральт слушал и вникал до боли сильно. Он не двигался, словно вплавился в этот диван, не слыша ничего вокруг. За окном дул сильный ветер так, что трещали ветки деревьев в саду. Но у них словно был свой мир, загораживающий от всех неприятностей.

Загадай мне желание,

И в этот раз

Всё сбудется,

Может быть.

Всё закончится правильно,

И вся любовь,

Что между нас, победит.

Лютик верил, что у них всё ещё впереди, и вся любовь, что между ними, победит. Любой даже случайный взгляд всегда приносил только тепло, и Лютик уже не мог ни без взглядов, ни без касаний, ни без поцелуев, ни без Геральта. Его любимого профессора, что перевернул его мир вверх ногами. В песню он вложил именно их смысл, где любовь, преодолевающая все препятствия, чувства, не смолкаемые ни на секунду и готовые жить ещё множество лет. И сама жизнь Лютика, когда и было только Спать. Плакать. Пить. Падать. Когда и жить не хотелось, когда Геральта не было рядом. И только желание быть ближе, откровеннее, раскалёнее, сильнее помогло дойти до этого момента и понять, как этого всего недоставало. Под конец песни ни Лютик, ни Геральт не сдержались. Из глаз Юлиана брызнули слёзы, и он прижался к мужчине так близко, как позволяла гитара. Геральт обнял его крепко и мягко поцеловал в макушку, успокаивая. Лютик, содрогаясь от слёз, поднял взгляд на Геральта и уловил его взволнованное лицо. В светло-карих глазах шелестела печальная осень, но нежная и полная любви. Геральт коснулся губ Лютика осторожным поцелуем, но словно выстраданным и уже горящим от чувств. – Я люблю тебя, – прошептал он на ухо юноши, и увидел кроткую улыбку напротив. – Я так хотел быть с тобой, так горячо любил, и мои чувства стали только больше и ярче, – зашептал раскалённо Лютик. Прижавшись лбами друг к другу, они просидели так неизвестно сколько, пока не сработала физиология тела, и оно, пребываемое так долго в одной позе, не затекло. Лютик отстранился, ловя мимолётную улыбку Геральта. – Может, что-то ещё сыграть? – размяв пальцы и убрав с щёк уже высохшие слёзы, обратился к Геральту Лютик. – Спой мне песни, которые писал в записках. Я очень хочу услышать их твоим голосом, – ответил Геральт и провёл ладонью по щеке Лютика. – Вау, – выдохнул обескураженно Лютик. Его немного сбила такая просьба Геральта, но всё же он стал петь. В том порядке, в котором писал. И даже многострадальное «Электричество» спел снова и будто погрузился в тот день, когда стоял, дрожа на сцене, и пел срывающимся голосом это чёртово признание, тягучее как болото. Пел о том, как безнадёжна его любовь; о том, как Геральт был чертовски близко, но всегда был неприкасаем, беспрекословен; как подумал, что у него есть девушка, и Лютику было так удушающе не легко между водой и грозой, пополам поделите меня; и о том, как мечтал покорить, Лютик просыпался и вновь дышал и жил одним лишь Геральтом, как и сейчас, только это чувство усилилось в тысячекратном объёме лишь благодаря тому, что Геральт теперь был так рядом. После каждой песни Геральт, будто чувствуя каждой клеточкой своего тела эмоции возлюбленного в момент написания, целовал его в уголок губ, либо нежно проводил по руке и сопровождал эти действия разрывающей сердце от нежности улыбкой. – Ты так много писал обо мне, – заключил Геральт после минутного молчания. – И это же явно ещё не всё. Я прав? – Да, у меня есть ещё пару песен для тебя, которые были написаны тогда, когда я и не знал о твоих чувствах, а сам плавился от твоего взгляда каждый грёбаный день. – Пообещай мне их исполнить сегодня, – попросил Геральт. – А пока извини, Лютик просит кушать. Юлиан, утонувший в своих песнях, не заметил, как рядом с боком Геральта прилёг котёнок. Он мурлыкнул и поднял голову. Заснув под голос юноши, Лютик смотрел на них сонным взглядом, но некоторое время назад пришёл именно выпрашивать еды у хозяина. Юлиан потрепал его между ушей. Геральт успел поцеловать своего возлюбленного в щёку и получить пламенный взгляд. Мужчина, взяв котёнка на руки, понёс кормить под громкое мурлыкание. А Лютик, не переставая улыбаться, схватился за рюкзак и выудил оттуда скетчбук с ручкой. В голове всплыли строчки стихотворения, и – о боже – даже не песни. Словно Лютик хотел оставить слова такими, какими они и должны быть. Без мелодии, без лишних напевов. Только для них. Только про Геральта. Их любовь пылает и будет пылать ещё долго, пока бьются их сердца.

раскалённой любовью зажгу твоё сердце,

воспарю над тобой я жар-птицей.

и, пока не найду я тебя, не отворю твою дверцу,

не прошепчу слова:

«не нужны мне другие лица,

только твоё, чтоб пылало,

чтоб грело,

одуряло волной колдовства».

и брошусь я в ноги твои,

захлебнусь, растворюсь.

одурманен.

ведь тебе подчинюсь.

и не надо нелепых прощаний,

когда ночь, смотря в глаза твои смело,

зажжёт все звёзды на небе,

подарит их мне,

твоему менестрелю.