Букинистическая лавка «Антагонист»

      Чонгук никогда прежде не был в Мейсон Лейк. На первый взгляд этот серый город близ озера Мейсон не слишком отличался от Имбертон Грофа: такие же угрюмые улицы с нависшим над ними тяжелым небом, позабытые полуразрушенные особняки на окраинах, давно засохшие фонтаны, некогда отличавшиеся красотой и изысканностью. Но было в этом месте что-то еще более отталкивающее, несравнимое с Имбертон Грофом, к которому Чонгук уже привык. Что-то едва осязаемое, оставлявшее тонкую вуаль дрожи на коже. Что-то, что заставляло желать убраться оттуда поскорее, стоило лишь пересечь черту города. И лишь озеро Мейсон поблескивало своими мрачными подтаявшими водами, когда с поверхности вздымали вверх кряквы и огари, создавая видимость жизни.       У Чонгука была мысль немного подождать, не бросаться сразу в Мейсон Лейк на поиски Ким Джесока. Он думал, что, возможно, стоит отвести от себя пристальные взгляды Сокджина, не дать себя заподозрить в том, что он откровенно копает под него и его старшего брата, но больше всего Чонгук боялся, что если затянет, если не предпримет что-то в ближайшее время, то потом может быть попросту поздно. Ведь чем меньше времени у преступников, тем больше это на руку следствию. Чонгук, конечно, не следствие, но как много за прошедшие месяцы смогли разузнать органы? Сильно ли больше Чонгука? Он очень в этом сомневается. Ведь никто из них не подобрался к Спенсерской пятерке так близко, как смог это сделать он.       А Джин чувствовал. Чонгук по его глазам видел, что находится у него на карандаше. И это пугало и будоражило настолько же, насколько еще более отчаянно хотелось двигаться вперед, наплевав на слишком едкие взгляды Сокджина. Казалось, что терять все равно уже нечего. Он будет последним трусом, если бросит все прямо сейчас, испугавшись его. Испугавшись тихо стелющейся угрозы, исходящей от Сокджина. И чем дальше, тем безумнее его взгляд, направленный на Чонгука. Тот факт, что Джину и его брату есть что скрывать, стал слишком очевидным для Чонгука. Осталось лишь вывести их на чистую воду. И первым делом он узнает о Джесоке все, что сможет.       Он вышел из общежития ранним утром субботы. Тэхён еще спал, лежа на животе, а его одеяло сползло почти на пол, раскрыв обнаженную поясницу с россыпью мелких родинок, словно кто-то высыпал на нее корицу. Чонгук ушел бесшумно, воровато оглядываясь всю дорогу от своего корпуса и до вокзала Имбертон Гроф, где купил билет на ближайшую электричку, идущую до Мейсон Лейк. Чуть больше полутора часов в пути, и вот он уже сошел на нужной ему станции.       Сунув во внутренний карман руку, он извлек из него сложенный вдвое листок:       «Мейсон Лейк, Болдейн стрит, 17»       Накануне он провел целый час в библиотеке, вертя карту Мейсон Лейк и пытаясь запомнить путь от станции до нужной улицы. Купить или взять библиотечную карту с собой Чонгук не решился, опасаясь случайно быть пойманным: и если не самим Сокджином, то Тэхёном или близняшками. А уж в том, что Тэхён способен пошариться по его вещам в поисках чего-нибудь интересного, он даже не сомневался. Пришлось пользоваться тем, куда залезть попросту невозможно: собственной памятью.       Дом Джесока оказался совсем не близко. Чонгук шел к северной части городка, чувствуя, как тот становится все мрачнее и мрачнее, и всерьез не мог представить, как кто-то мог добровольно выбрать жить в настолько захудалом и унылом месте. Разве что этот кто-то выбрал его неспроста. Например, скрываясь. В таком случае подобное место могло быть оправдано.       Чем дальше Чонгук шел, тем больше его оплетало ощущение опасности. Периодически он оборачивался, ощущая на себе липкий взгляд, но из раза в раз не находил его источника. Он вглядывался в нечасто проезжающие машины, чувствуя, как каждый раз на мгновение замирает его сердце. Казалось, что о его визите в Мейсон Лейк знали абсолютно все. Что, если он все же где-то прокололся? Что, если кто-то был в курсе, что он сейчас здесь?       Когда Чонгуку показалось, что он увидел знакомый серебристый Астон Мартин, он напугался настолько, что шмыгнул в ближайший проулок и прижался к обшарпанной стене спиной, пытаясь унять колотящееся в груди сердце и сбившееся дыхание. «Господи, какая глупость? Что Джину здесь делать?» — пытался успокоить он сам себя.       Выглянув из-за угла, он увидел лишь край серебристого автомобиля, скрывающийся за ближайшим поворотом. Ну вот, и никакой это не Сокджин. Будь это и правда он, не стал бы уезжать. Обязательно бы остановился и поинтересовался, что Чонгук здесь забыл. Подозрительно прищурился бы, изучил его взглядом. Прямо как тогда, у психиатрической лечебницы. Прямо как тогда, когда Чонгук так неосторожно попался.       Второй раз Чонгук увидел серебристый Астон Мартин, когда свернул по памяти на очередную улицу, ведущую к дому Джесока. Словно кипятком ошпаренный, он нырнул в ближайшую парадную, пытаясь осознать, что на этот раз ему и правда не померещилось.       Это был чертов серебристый Астон Мартин.       Сколько еще таких машин в стране? Какова вероятность, что этот Астон Мартин не принадлежит Сокджину? И… какова вероятность, что этот Астон Мартин не следует за Чонгуком по пятам от самого вокзала?..       Он ощущал, как подрагивают кончики пальцев, пока он, уперевшись ладонями в колени, стоял в тени парадной, единственная лампочка в которой была кем-то разбита вместе с пыльным узорчатым плафоном. Он пытался договориться с самим собой, что то мог быть не Джин, а если даже и он, то почему сразу по его душу? Был у Чонгука и еще один вариант: тот, в котором Джин прибыл сюда по своим грязным делам, которые, вероятно, мог делить вместе в братом. Но назойливое чувство страха так и нашептывало, что неспроста он видит его уже второй раз.       Джин ехал по его следам.       Он за ним следил.       Он его искал.       На то, чтобы выйти из парадной и отправиться дальше, Чонгуку понадобилось не меньше пятнадцати минут, во время которых он придумывал пути отступления, оправдания и причины на случай реальной встречи с Сокджином. Так толком ничего и не выдумав, он пришел к мысли, что терять ему уже и нечего. Или все, или ничего. Ему просто нужно сделать это. Дойти до дома Джесока и попытаться выведать хоть что-нибудь. Благо, сегодня выходной. У него были большие надежды застать дома его соседей, которые наверняка могли помочь узнать хоть что-то. Хоть крупицу, за которую Чонгук мог бы вновь зацепиться.       Домом, в котором жил Джесок, оказалось двухэтажное здание из бордового кирпича с темно-серой крышей и коваными поручнями на короткой лестнице, ведущей к единственной парадной. Чонгук оглядел окна, большинство из которых были скрыты изнутри занавесками, и подошел ближе. На двери висел указатель, значительно выцветший от времени и дождей, но фамилии и номера квартир еще угадывались.       «Ким, Джесок ……. квартира 6».       Чонгук снова поднял голову и оглядел окна, прикинув, что на этаже, наверное, по четыре квартиры. Стало быть, ему на второй.       Ощущение, что за ним наблюдают, никак не проходило. Он чувствовал его лопатками, ощущал, как шевелятся волосы на затылке, и вздрагивал на каждый шорох, словно ветра попросту не существовало. Чонгук огляделся вновь и, не увидев никого и ничего подозрительного, толкнул тяжелую дверь и очутился в парадной. Пути назад все равно нет. Да и с каких это пор он из слабаков?       В парадной было тихо и нелюдимо, будто здесь и вовсе никто не жил. Местами сколотая грязная плитка на полу, старые двери с потрескавшейся краской и запах затхлости. Неприятное место.       Чонгук поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж и осмотрелся. Четыре такие же двери, как и на первом, с одним лишь отличием: одна из них была со взломанным замком и опечатана. Он подошел поближе и рассмотрел на печати эмблему полицейского управления. Разумеется, квартиру Джесока уже обыскали. Нашли ли там что-нибудь существенное? Может, улики? Что-нибудь, доказывающее его причастность к смерти Хосока? Но еще более интересно было, где сейчас сам Джесок.       Бросив беглый взгляд на другие три двери на этаже, Чонгук решил попытать счастье и постучаться. Однако никто не открыл. За ней было тихо, словно дома никого нет.       Постучав в следующую квартиру, Чонгук также не дождался никакого ответа. Он постучал снова, надеясь, что кто-нибудь все же откроет, но вместо этого с тихим скрежетом приоткрылась дверь позади него, до которой он еще не дошел. В проеме показалась худая невысокая фигура парня, внимательно уставившегося на Чонгука.       — О, э-э, здравствуйте, — дружелюбно спохватился он.       — Там никого нет. — Парень сухо кивнул на дверь, возле которой стоял Чонгук.       — На самом деле, я просто искал хоть кого-нибудь, кто откажется дома, — честно признался Чонгук и выжал из себя подобие улыбки. — Вы случайно не знакомы с Ким Джесоком?       Парень, помолчав немного и оглядев Чонгука с головы до ног, едва заметно кивнул:       — Вроде того.       — Он мой старый друг. Я ищу его, но, вижу, его дверь опечатана властями… давно его здесь нет?       — С позапрошлого октября, — пожал плечами парень и привалился к дверному косяку. — В Имбертон Гроф уехал, к брату.       — И не возвращался? — осторожно уточнил Чонгук.       Тот покачал головой:       — Я думал, он у него и остался. Кажется, у них там дом общий, что-то вроде того. Но, судя по тому, как усиленно Джесока разыскивают, там его тоже нет. — Парень хмыкнул. — Наверное, пришили давно где-нибудь. Может, маньяк какой в Имбертон Грофе объявился?       Лестница скрипнула где-то в районе первого этажа.       У Чонгука по телу расползлись ледяные мурашки.       Дверь в парадную хлопнула.       Чонгук сглотнул вязкую слюну и вновь посмотрел на парнишку.       — Я-ясно. Да… может быть, — просипел он. — Спасибо за информацию.       В ответ парень кивнул и поспешил закрыть дверь, словно звуки с первого этажа заставили насторожиться и его.       Прежде чем спуститься, Чонгук перекинулся через перила и посмотрел вниз, но никого там не обнаружил. Кто бы ни был там парой мгновений назад, его уже след простыл.       Стараясь не создавать много шума, Чонгук как можно осторожнее спустился по лестнице вниз. Та все равно предательски скрипнула в самом конце.       Тревога внутри никак не желала униматься. Чонгук толкнул дверь и оказался на улице. Вокруг никого не было. Он пытался решить, куда двигаться и что делать дальше, но в голове не было никаких мыслей, кроме бесконечно повторяющихся слов соседа Джесока.       Джесок уехал в Имбертон Гроф в том же октябре, когда исчез Хосок.       Из Имбертон Грофа Джесок больше не возвращался.       Никто его больше не видел.       Его искали.       Что их с Хосоком связывало?       Какое отношение имеет к этой связи Сокджин?       И самое важное: Кто. Убил. Хосока.       Чонгук брел обратно по направлению к станции Мейсон Лейк. Голова гудела от мыслей, что были одна ужаснее другой. Он перебирал варианты развития событий, варианты ролей в этой таинственной истории и не забывал оборачиваться: ощущение, что за ним следят, никак не уходило. Оно лишь нарастало с каждым шагом. Чонгук вглядывался в прохожих, в проезжающие машины и никак не мог избавиться от душащего чувства страха. Казалось, что еще немного и он сорвется на бег в попытках спрятаться от невидимого ока, преследующего его уже не первый час.       Серебристый Астон Мартин вывернул из-за угла внезапно. У Чонгука перехватило дыхание. Бросило в пот. Он успел лишь свернуть в ближайший переулок. Ускорив шаг в такт бешеному пульсу, он поторопился совсем в другую сторону от вокзала. Он бежал куда глаза глядят. Последнее, о чем он думал, так это через сколько минут он сядет в электричку. Ему бы просто улизнуть.       В том, что его преследовал Сокджин, никаких сомнений не оставалось.       Таких совпадений не бывает.       Джин поймал его на крючок.       Насколько безумен он был? Насколько боялся, что Чонгук раскроет его тайны? Насколько сильно Чонгуку следовало сейчас бояться? Насколько большая опасность ему сейчас угрожала?       Он спешил по узкому переулку, не зная, где выйдет и куда пойдет дальше. Он понятия не имел, что ему делать и где скрыться, если очевидно, что он на мушке. Он был в западне. Ему здесь никто не поможет. И что, черт возьми, Сокджин от него хотел?       Переулок закончился слишком быстро. Чонгук оказался на широком перекрестке с куда более плотным потоком машин. Проигнорировав неприятную сухость в глотке, он осмотрелся, пытаясь быстро принять решение, в какую из четырех сторон ему бежать. Устремив взгляд прямо, Чонгук пересек дорогу на зеленый свет светофора и, ни на мгновение не останавливаясь, шагал только вперед, быстро перебирая ногами по тонкой корке подтаявшего льда. Одна рука была в кармане, нервно теребила часы на цепочке. Вторая придерживала ворот пальто, в который задувал совсем не теплый ветер. Чонгук почти бежал.       Автомобиль Сокджина почти настиг его в конце улицы, но Чонгуку снова удалось скрыться в проулке. Не найдя ничего лучше, как забежать в кабинку таксофона, видневшуюся за углом, Чонгук добежал до нее и юркнул внутрь, захлопнув за собой дверь.       Ему нужна была помощь. Ему было страшно. Действительно страшно. Как еще никогда не было.       Он судорожно думал, что делать и куда звонить, и в голове всплыл лишь один вариант: звонить домой. Звонить в надежде, что отец дома.       Но длинные гудки звучали слишком долго. Звучали, не сменяясь на голоса. Дома никого не было. Никто ему не поможет. Никто не заберет его, никто не успокоит.       Неужели, если Джин что-то сделает с ним, никто не узнает, что это был именно он? Ведь никто не знает, куда отправился Чонгук. Он никому не сказал. Напротив, он сделал все возможное, чтобы засекретить свой визит в Мейсон Лейк. Ото всех, кроме Сокджина, видимо. О том, как он узнал, Чонгук предпочел не думать. Иначе паника захлестнет его с головой.       Ведь очевидно, что за ним следили не один день.       Он пробовал набрать домашний номер снова, использовав второй жетон из трех, завалявшихся на дне кармана, но ему вновь никто не ответил.       Когда жетон остался всего один, как последний шанс на спасение, Чонгук вынул из другого кармана часы. Те самые, старые, на длинной цепочке. Другого выбора у него все равно не было. Он нажал на механическую кнопку сбоку и открыл крышку часов.       «5192712» — все так же было выгравировано под ней.       Он не думал, что когда-нибудь всерьез будет делать это.       Чонгук перевел дыхание и занес палец над диском циферблата:       5-19-27-12.       Затаив дыхание, он прижал трубку таксофона к уху. В висках отражалось биение пульса. Он слышал только его и монотонные гудки, пока не послышался звук снятия трубки и голос… отца?..       — Говорите.       — Пап?.. — выдохнул он.       — Чонгук? — не менее обескуражено спросил отец. — Что происходит?       Чонгук сглотнул. Задавать вопросы и удивляться было некогда. Он обернулся, вглядываясь сквозь грязные стекла телефонной будки, и как на духу выпалил:       — Я в Мейсон Лейк. Меня преследует Джин. Я думаю… я думаю, он замешан в убийстве Хосока. Или его брат. Или они оба. Он следит за мной, отец! Он следит, — на грани истерики повторил он.       — Чонгук, — оборвал его отец. — Оставайся на месте. Я выезжаю за тобой. Откуда ты звонишь?       — Я… из таксофона, — выдохнул Чонгук. — Как ты меня найдешь?..       — На весь Мейсон Лейк не больше двух таксофонов. Просто будь поблизости.       — Л-ладно.       — Все нормально, Чонгук. Жди.       В трубке снова раздались гудки. Чонгук прижался к таксофону лбом и попытался выровнять дыхание, но ничего не получалось. Его трясло от страха.       Уму непостижимо: он скрывается от приятеля, который негласно объявил на него охоту. Неужели Хосок испытал все то же самое тогда, в октябре восемьдесят четвертого?..       У Чонгука еще никогда прежде от жуткого ожидания так не скручивало живот. Еще никогда он не трясся от мысли быть обнаруженным и пойманным. Еще никогда над ним такой черной тучей не висела угроза. Он на мгновение прикрыл глаза, опустил голову и постарался медленно выдохнуть, выпуская из себя скопившееся напряжение.       По стеклу кабинки раздался стук. Чонгук едва не подпрыгнул. Он распахнул глаза, вздернул голову…       …и увидел перед собой Сокджина.       Грудь сдавило так, что Чонгук не мог сделать вдох. Скользким страхом покрылось все тело. Сокджин стоял по другую сторону кабинки. Он вытянул в улыбке губы и снова стукнул костяшками пальцев по стеклу.       Чонгук не разговаривал по таксофону, он просто стоял в кабинке, и все, что ему оставалось — это выйти, напустив на себя самый неподозрительный вид.       — А я думаю, ты или не ты, — добродушно улыбнулся Джин, когда Чонгук оказался перед ним.       — Я, — кивнул он и с усилием отзеркалил улыбку.       — Я тебя еще на той улице увидел, — махнул он рукой в сторону. — Дай, думаю, подвезу, но ты так быстро скрылся из виду.       — Да… торопился, позвонить нужно было.       — Позвонил?       — Н-не дозвонился, — мотнул головой Чонгук. — А ты чего тут?..       — Да у меня брат тут живет. — Колкий взгляд Джина заглянул Чонгуку в глаза. — Ну, в Мейсон Лейк. Да ты, наверное, знаешь.       Чонгук неуверенно пожал плечами, не зная, как ему реагировать.       — По делам, в общем, заезжал.       — А, ясно, — кивнул он.       — Ну, поехали? — поинтересовался Джин, заставив мурашки ещё плотнее покрыть тело Чонгука.       — Куда? — Он нахмурил лоб.       — Ты же в кампус? Я тоже. Поехали, подвезу.       — Да нет, все нормально, — попытался отказаться Чонгук, но губы Джина расползлись в улыбке снова.       — Да брось. Не на электричке же ехать. Садись. За полчаса домчим.       Чонгук покосился на будку таксофона. Что ему делать?.. Как отвязаться от Сокджина так, чтобы не выглядеть подозрительным?       И пока Чонгук судорожно пытался придумать хоть что-то, Джин уже открыл для него дверцу со стороны пассажирского сиденья его Астон Мартин, приглашая сесть.       Хорошо. Ладно. Отец знал, что Чонгук в Мейсон Лейк. Отец знал, что Джин его преследовал. У Сокджина узнаваемый автомобиль. Не в лес же он его увезет?..       — Ладно, спасибо, — кивнул Чонгук неуверенно и уселся на переднее пассажирское сиденье.       Джин, посмотрев по сторонам, обошел автомобиль и опустился за руль. Он выглядел как и всегда дергано, даже несмотря на периодически появлявшуюся на его лице улыбку, которая, впрочем, тоже не сулила ничего хорошего.       Хмурые малоэтажные постройки замелькали в окнах, как только автомобиль тронулся с места и Джин набрал скорость. Они ехали по направлению выезда из города, и чем дальше, тем беспокойнее становилось Чонгуку. Он надеялся, что их перехватят где-нибудь по пути, ведь дорога между Мейсон Лейк и Имбертон Грофом была одна. Если отец выехал сразу после его звонка, стало быть, долго его ждать не придется. Если, конечно, они не разминутся.       Джин бросал на Чонгука взгляды, пока он, изо всех сил изображая непринужденность, глазел в окно. Только колено нервно дергалось от его притаптываний ногой. Дома сменились лесополосой, полуголой от начавшего таять снега. Автомобиль гнал все дальше от города.       — Что ты делал в Мейсон Лейк, Чонгук? — спросил вдруг хрипло и совсем не дружелюбно Сокджин, не отрывая взгляда от дороги.       У Чонгука вмиг все внутри похолодело.       — Я… я же сказал, — сбившись, ответил он, повернувшись к Сокджину.       — Нет. Ты ничего не говорил, Чонгук.       Он притих. В голове образовался вакуум, не позволяющий выдать хоть что-то отдаленно похожее на правду.       — Что ты делал в доме Джесока? — задал свой следующий вопрос Джин.       Чонгук вжался в сиденье. Ему совершенно некуда было деваться.       — Ты его искал? — Джин повернул голову и вцепился в Чонгука взглядом.       Он медленно кивнул.       — И зачем он тебе?       Сглотнув соленый ком, стоявший поперек глотки, Чонгук просипел:       — Он был в Рысьей Пади в том октябре. Возможно, он видел Хосока.       В ответ было лишь молчание. Джин ничего не сказал на его предположение. Чонгук изучал его выражение лица, но ничего не мог по нему прочитать. На нем застыло что-то необъяснимое. Сокджин комментировать не спешил.       Они уже приближались к Имбертон Грофу, когда Джин низко спросил:       — Хочешь знать, где мой брат?       Чувствуя, как невидимые ледяные щупальца проникают под кожу, Чонгук кивнул.       Автомобиль свернул на объездную дорогу. Ухабистую, извилистую, темную от высоких крон деревьев. Необъезженную и пустую, с едва заметной колеей. Ту, по которой можно доехать до Рысьей Пади с совсем другой стороны. Куда обычно никто кроме Джина и не ездил.       Чонгук озирался по сторонам. Они едут в Рысью Падь? Он ничего не понимает. Джесок прячется там? Но поместье обыскивали еще на ранних стадиях следствия — это всем известно. Это самое небезопасное место для укрытия, ведь копы могли нагрянуть туда в любой момент.       А Сокджин все давил педаль газа в пол, и машина подпрыгивала на многочисленных кочках.       — Куда мы едем?..       — Ты же хотел узнать, где мой брат.       — Он в Рысьей Пади?       Сокджин проигнорировал вопрос.       Они остановились посреди леса. В глухой тишине. Сокджин открыл дверь и выбрался из-за руля, после чего обернулся на Чонгука:       — Ты хотел узнать, где он? Пошли.       Чонгук с трудом заставил себя выйти из машины. Он осмотрелся. Небо было совсем низким, глубоко-серым. Вдалеке было слышно, как пронзительно среди тишины каркала ворона. Чонгук не понимал, почему они остановились здесь и куда могут отсюда дойти. До Рысьей Пади было еще далеко.       Под ногами хрустел рыхлый снег. Чонгук брел за Сокджином, уверенно идущим прямо, буравил взглядом его спину и надеялся, что не совершает сейчас самую большую ошибку в своей жизни. Но не бросаться же ему бежать?..       — Джин, куда мы идем? — снова попробовал поинтересоваться он, но Сокджин непреклонно молчал, продолжая идти дальше. Он не оборачивался, не проверял, следует ли за ним Чонгук, словно и без того знал, что тот никуда не денется. Будет идти, пока не выяснит, что все это значит.       Они шли по меньшей мере минут двадцать, пока ноги проваливались в снег и намокали. Джин остановился у невысокого оврага, не больше двух метров в глубину. Чонгук встал рядом, осматриваясь, но не видя перед собой ничего, кроме полотен серого снега, который вот-вот должен был сойти, обнажив землю для тусклых лучей солнца, что, может быть, попадут сюда.       — Ты хотел узнать, где мой брат, — вновь повторил Джин, звуча так загробно, что Чонгук невольно съежился. — Мы оставили его здесь.       Чонгук пытался осмыслить услышанное.       «Мы оставили его здесь».       Он проследил за взглядом Сокджина. Тот смотрел прямо на овраг под их ногами и не моргал.       — Оставили его здесь?.. Что это значит? — прохрипел Чонгук и снова поднял взгляд на Джина. У того по щекам стекали влажные дорожки.       — Я не хотел, — выдохнул он, подняв руку и вытерев лицо рукавом своего пальто, но слезы все продолжали течь по щекам, заставляя глаза воспаляться. — Я не хотел его убивать. Это вышло случайно.       В лесной тишине раздался судорожный всхлип.       Чонгук растерянно смотрел на Джина, лицо которого было бледным, а губы дрожали от плача, и ничего не понимал.       — Ты убил брата по заданию Антагониста?.. — не веря в произнесенное им, спросил Чонгук.       — Что? — Джин по-сумасшедшему рассмеялся, смахивая льющиеся бесконечным потоком слезы. — Этот гребаный Антагонист… я похож на сумасшедшего? Похож на того, кто по идиотскому заданию будет убивать?! Как я ненавижу… ненавижу все это.       — Тогда я не понимаю, — покачал головой Чонгук, вновь уставившись на обрыв.       — Это вышло случайно! Я никого не хотел убивать, понятно тебе?! Джесок, он… это была случайность! Этого не должно было произойти!       — Хосока ты тоже не хотел убивать?.. — выдавил из себя он, пытаясь осознать, что стоит перед убийцей. Перед самым настоящим убийцей.       — Хосока? — снова рассмеялся тот на грани истерики. — Я понятия не имею, где твой Хосок! Я его и пальцем не тронул! Он превратил мою жизнь в ад и продолжает превращать до сих пор! Этот псих засчитал мне за пройденное задание убийство Джесока! Засчитал, а после помог притащить тело сюда и сбросить в этот овраг! Он ненормальный! Он гребаный психопат!       У Чонгука зашумело в голове. Найденные в овраге кости никогда не принадлежали Хосоку?.. Все это время они ходили на могилу к Джесоку? Все это время…       — Значит… значит, Хосок жив? — на грани слышимости пролепетал Чонгук.       — Моя жизнь была бы легче, будь этот мудак мертв, так же, как и Джесок, но нет. Я уверен, что этот урод жив! Он наблюдал за мной эти чертовы полтора года! Я чувствую его каждый день! Он ходит за мной по пятам, он дышит мне в затылок! Он хочет, чтобы я наложил на себя руки! Он сводит меня с ума!       Чонгук не верил своим ушам. Он смотрел на Джина, совершенно безумного и упивающегося своей паранойей, и не мог сопоставить это в своей голове. Сумасшествие. Это все какое-то сумасшествие.       — Ты должен пойти в полицию. Слышишь? Джин, ты должен пойти в полицию.       Сокджин заулыбался. Заулыбался и вновь вытер мокрое от слез лицо грубыми драповыми рукавами.       — Нет. Нет, Чонгук. Я не пойду в полицию. Я не для этого тебе рассказал. Мою тайну ты унесешь за собой на тот свет.       Он говорил так спокойно, будто не угрожал ему убийством прямо сейчас. Будто не говорил эти дикие вещи как само собой разумеющееся. И самое жуткое было то, каким ненормальным был в этот момент его взгляд, впившийся прямо в него.       Чонгук попятился назад. Весь воздух словно выкачали из груди.       Джин ринулся к нему внезапно. Кинулся так резко, что Чонгук едва не полетел на землю, цепляясь ботинками за оледенелые сучья и корни, торчащие из земли. Он было бросился бежать, не соображая от нахлынувшей паники, но Джин оказался неожиданно ловким. Чонгук только и почувствовал, как со всей дури дернули его воротник. Едва устоял на ногах.       Горло уже драло от частого дыхания и холодного воздуха. Он втягивал его с отчаянием. Грудь горела от страха.       Джин тянул к нему руки и пытался завалить его на землю. Будь Чонгук мельче и слабее, у того бы это сразу получилось, но он слишком отчаянно хватался за свободу и жизнь. Отбивался, пытался напасть первым, сбить его с ног. Но и Джин был не из слабаков. Сил были почти на равных. Но у Сокджина было кое-что еще. Безумие.       Чонгук не успел понять, как Джин, которого он смог толкнуть достаточно сильно для падения, схватил его за край пальто и рванул на себя. Он свалился на спину, приложившись затылком обо что-то твердое. Голову пронзила боль. Перед глазами на мгновение потемнело. Он пытался встать. Пытался отползти. Сделать хоть что-нибудь.       Но чужие руки оказались на его шее.       Они сжимали.       Чонгук дергался. Он кричал, пытался скинуть с себя навалившегося Джина. Все без толку. Тот вдруг оказался куда сильнее.       — Отец… Мой отец знает… — сипел Чонгук, пытаясь оторвать вцепившиеся в кожу пальцы. Он раздирал его кожу ногтями, но Джин не отступал. Даже не ослабил хватку. Ему все было нипочем. — Мой отец знает… где я…       Сокджин лишь сильнее сдавил его горло:       — Ты блефуешь. Ни одна душа не знает, где ты. Тебя найдут так же, как Джесока, когда от тебя останутся лишь кости.       Дышать становилось нечем. Сил было все меньше. Он вдруг подумал, что Сокджин и правда сможет его задушить. Тело сковало ужасом. Чонгук никогда не был слабым, но он и подумать не мог, что так сложно сопротивляться, когда тебя душат. Когда чужие руки так сильно сдавливают твою шею, что перед тобой все плывет, а глаза наливаются кровью. Он чувствовал, как в них лопаются капилляры. Чувствовал, как непроизвольно дергаются конечности. Он сделал еще несколько слабых попыток вырваться, но был слишком слаб. У него не хватало сил. Перед ним опускалась пелена.       Вдалеке зазвучали сирены. Совсем тихие, будто и не здесь. А может, оно и вовсе Чонгуку только казалось. Может, их не существовало. Может, никто не пришел ему на помощь, и он закончит так же, как Джесок. Расстроился бы Хосок, узнав, как именно умер Чонгук? Расстроился бы Тэхён, если бы узнал, что так и не дал Чонгуку себя поцеловать? Расстроились бы родители? Да, наверняка.       И прежде, чем отключиться, Чонгук почувствовал, как хватка исчезает с его шеи и он может сделать судорожный вдох. Тяжесть исчезла с его тела.       Перед глазами был Тэхён.       А после — темнота.

***

      Кажется, он бредил.       Саднящее горло и давящая головная боль заставляли ощущать себя так, будто по Чонгуку проехал поезд. Может, так и было? Он просто об этом забыл? Но нет, он помнил, как пальцы Сокджина смыкались на его шее. Как стискивали ее до тех пор, пока дышать стало совсем нечем, а затем он… потерял сознание? Умер?       Наверное, он все же был жив, раз чувствовал, как тяжело открывались глаза — словно на веки свинца налили. Неужели его глаза так сильно опухли?       Кажется, он все же бредил.       Потому что первым, кого он увидел, когда смог наконец открыть глаза и сглотнуть сухость во рту и горле, был… Хосок. Живой. Осязаемый. Из плоти и крови. Настоящий.       Он сидел в кресле в углу больничной палаты, надвинув на глаза затемненные очки в круглой оправе, и читал газету с усмешкой на губах. Услышав вздох Чонгука, он отложил газету на подлокотник, громко ею прошелестев, и расплылся в плутоватой улыбке.       — Я думал, что уже не дождусь тебя сегодня, — произнес он, сложив руки на груди и внимательно разглядывая Чонгука.       Губы Чонгука приоткрылись. На них застыло столько вопросов, так и оставшихся не сорванными, но все, что он мог — это смотреть на Хосока, сидящего в метре от него, и пытаться заставить себя поверить собственным глазам. Хосок сидел перед ним, живой, и улыбался так, словно как минимум отдыхал все это время на островах, а не числился мертвым. Он был здесь, а Чонгук не мог уложить это в голове. У него было так много вопросов.       Чонгук не мог произнести ни слова. В груди поднимался ураган. Аппарат, считавший его пульс, пищал быстрее и быстрее от участившегося сердцебиения. В ушах шумела кровь. Бросало в жар. Чонгуку было дурно.       — У тебя, наверное, горло болит? — предположил Хосок, нарушив молчание между ними. — Говорят, ты почти сутки провалялся с трубкой в рту. Жуть, да? — хмыкнул он и придвинул кресло поближе.       Хосок оказался совсем близко к нему и принялся разглядывать так, будто впервые видел.       Горло и правда саднило. Но это все было слишком незначительно в этот момент. В голове только и крутилось: «Не может этого быть».       Чонгук нервно облизал сухие губы. Хосок, поняв его без слов, потянулся к тумбе, стоявшей в изголовье кровати. На ней нашлась бутылка воды и стакан.       — Батя твой оставил, — прокомментировал он, наливая воду, после поднеся ее к губам Чонгука. — Приподняться хочешь?       Хотелось назло отказаться от всего. Вообще-то, Чонгук был в гневе. Он был в бешенстве от того, как Хосок как ни в чем не бывало сидел здесь. Как будто это не он испарился без предупреждений и не из-за него Чонгук влез в самое большое дерьмо в своей жизни. Но пить хотелось сильнее. Поэтому он коротко кивнул, и Хосок заботливо помог подложить подушку под его головой и плечами повыше.       — Сойдет? — уточнил он.       Чонгук снова кивнул, и Хосок вручил ему стакан в руку, не занятую пульсоксиметром.       Прохладная вода смочила горло, и Чонгук закашлялся, но продолжил жадно пить.       — Ты бы полегче, — посоветовал Хосок.       Он продолжал изучающе разглядывать Чонгука, пока он пил, и Чонгук делал то же самое. Новые вопросы возникали в голове один за другим: что произошло? Где Джин? Он правда попытался убить его? И как здесь оказался Хосок? Где он был все это время? Полиция знает? А что об этом знал отец? Правда ли Чонгук видел Тэхёна перед тем, как потерять сознание? И Чонгук не знал, с какого из них начать. Они все превращали его мозг в пудинг. У него начинало быстрее биться сердце от мысли, как сильно ему необходимо во всем этом разобраться.       — Ты живой, — прохрипел Чонгук, когда вода закончилась. Хосок забрал стакан из его рук и поставил на тумбу.       — Как видишь, — весело подметил тот.       Только Чонгук совсем не разделял его веселья.       — Как?..       Хосок отмахнулся:       — Потом все расскажу. Когда тебя выпустят из этого убогого места. — Он обвел палату взглядом и вновь разулыбался, глядя на Чонгука. — Не думаю, что ты сейчас в состоянии переваривать информацию.       — Я в состоянии, — стал возражать Чонгук. Он с ума сходит от неизвестности. Не для того он все эти месяцы из кожи вон лез, черт возьми, чтобы остаться без правды, когда она буквально сидит у него перед носом. Уму непостижимо!       Хосок лукаво прищурился:       — А я и не думал, что ты такой. И был приятно удивлен. Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким прытким.       Пропустив мимо ушей сомнительные комплименты, Чонгук буравил Хосока взглядом в ожидании ответов на все незаданные вопросы. Он был уверен, что ему не нужно произносить их вслух: Хосок и так прекрасно осведомлен, что Чонгук хочет знать.       — Ладно. Ты же все равно не выпустишь меня, пока я не расскажу, да? — хохотнул он.       О да, если бы Чонгук только мог. Но он в больничной койке с невероятной слабостью и дерущим горлом. Только Хосок все равно не уходит. Ни из палаты, ни от ответов.       — Что ж. Кто-то все равно должен тебе все рассказать, раз уж вышло так, что из всех, кто был в это ввязан, ты пострадал сильнее всех. Полагаю, нужно начать с самого начала? — Хосок сложил ногу на ногу и поправил белый халат на плечах. — Про Антагониста ты уже знаешь сам, здесь сильно мусолить не буду. Только сразу оговорю: ни я, ни кто-либо еще из нас не знал ничего про твоего батю. Ни то, что он причастен к Антагонисту, ни то, что ты его сын. Но, кстати, мы могли бы и догадаться о его причастности к Клубу. Видимо, проницательности нам всем еще нужно поучиться. Но ладно, это мелочи.       — Подожди, — качнул головой Чонгук, устало прикрыв глаза. — Я не понял, как он причастен.       — Все очень просто, как выяснилось. Он некто вроде смотрящего за новенькими. То есть когда-то он так же, как мы, попал в Антагонист. Ты же знаешь, что все находят в нем свое место? Вот и твой отец нашел. Он следит за «цыплятами», как он выразился.       — Ты разговаривал с ним?.. Он… тебя видел?       — Ага, — кивнул Хосок.       — Но… если он причастен к Антагонисту, значит, он знал, что ты жив?       — Нет. Он не знал. Об этом знали лишь несколько человек. Мистер Ким не входил в их число.       — Он здесь сейчас?       — Недавно отправился домой. Последние несколько суток у всех были не из легких, знаешь ли. Не только у тебя. Они с твоей матерью отсюда не уходили с тех пор, как тебя доставили. В реанимацию их никто не пустил, конечно, но сегодня они здесь целый день торчали с того момента, как тебя с утра перевели в палату. Ты не помнишь?       — Не помню что?       — Ты приходил в себя утром.       Чонгук качает головой. Последнее, что он помнит, это руки Джина на его шее и лицо Тэхёна.       — Ну да ладно. Вспомнишь еще. Твои наверняка с утра к тебе снова приедут. Их выпроводили только с час назад.       — А сейчас сколько? — Чонгук покосился на старые массивные окна с темной деревянной раскладкой. На улице было совсем темно.       — Почти девять. — Хосок сверкнул часами на цепочке, такими же, как у Чонгука.       — Кто-нибудь. знает, что ты здесь?       — Мистер Ким, Тэхён, Алекс, Софи, Юнги, Чимин. Полиция, — перечислил он.       — Все, — прошептал Чонгук.       — Все, — кивнул Хосок.       Слова давались тяжело, но Чонгук продолжал спрашивать. Он не хотел признаваться себе, но на самом деле боялся, что Хосок вновь исчезнет, а он так и не успеет с ним поговорить. А он ведь… скучал, на самом деле. Он ведь столько о нем думал. Пусть и злился до стиснутых зубов.       — Так… что произошло?       Хосок ему улыбнулся, поправил очки на переносице и продолжил:       — Ты знаешь механизм попадания в Антагонист. Скорее всего, тебе известно, что я был проводником Сокджина. Его заданием было лишение жизни. Убийство. Это ты, вроде как, тоже знаешь? — Он приподнял бровь. Чонгук утвердительно кивнул. — Никто не собирался убивать человека, если что. Он должен был заколоть петуха. Только и всего. Мы условились на этом. В то же время в Рысью Падь наведался Джесок. У них с Джином всегда были жуткие нелады. То деньги делили, то поместье, то землю, то еще чего. Я уж не знаю подробностей той их ссоры, в ходе которой они подрались, но в итоге Сокджин нехило приложил Джесока головой об угол кухонного стола. К тому моменту, когда я приехал в Падь, Джесок уже не дышал. Джин был в истерике. Что было делать? Джесока вряд ли кто-то стал бы искать, он же совсем в отшельники ушел. Ну, мы и решили, что оставим его в лесу. Учитывая, какой образ жизни он вел, вряд ли кто-то стал бы сильно горевать о нем и искать причины смерти. Разве что те, кому он денег задолжал. Ты же знаешь, как это делается. Нет скандала — нет расследования. Списали бы его как несчастный случай или самоубийство да закрыли бы дело. На том и порешали. Отвезли его поглубже в лес да скинули в овраг.       Чонгуку хотелось потереть лицо руками. Мозги начинали кипеть, собирая мозаику из новых фактов, из которых совсем скоро сложится реальная картина. Та, которую он так отчаянно хотел увидеть все это время. И чем больше Хосок рассказывал, тем больше Чонгук не хотел этого слышать. Не хотел видеть, что Хосок, которого он знал, совсем не такой, каким был в его памяти.       — А потом Джин с катушек слетел. Может, и моя вина, конечно, тоже там была: наверное не стоило мне шутить на эту тему. — Хосок криво ухмыльнулся. — Но что мне, плакать теперь? Дело сделано. А Джесок не был лучшим человеком на Земле. Чего уж расстраиваться? Одним придурком меньше. Только Джин, похоже, вбил себе в голову, что я раскрою то, что он натворил. Знаешь, будь он поумнее, то додумался бы, что мне нет никакого резона сдавать его полиции: мы ж повязаны. Я буквально соучастник. Я помогал спрятать труп. Но оказалось, что Джин у нас не из умных.       — И что потом?..       — А потом Джин решил, что проще меня убрать. Убить. Ну, знаешь, лучший свидетель — мертвый свидетель. Хотя кому я рассказываю, — хохотнул он и кивнул на шею Чонгука. — Следы просто жуткие. Ты как экспонат из отдела судмедэкспертизы.       Чонгук мрачно покривил губами. Даже знать не хотелось, как он сейчас выглядит.       — Так вот. Сначала казалось, что все это несерьезно. Пару раз Джина видели в лавке с ядами. Знаешь такую? На окраине Имбертон Грофа которая. Не знаешь? Ну, и не нужно тебе. В общем, вскоре я понял, что Джин вовсе не шутил. Он всерьез планировал меня убить. Он стал очень странно себя вести. Постоянно старался остаться со мной наедине, постоянно озирался. Предлагал мне что-нибудь съесть — наверняка с цианистым калием. И чем дальше, тем маниакальнее он выглядел. И тогда я решил, что нужно уносить ноги. Я набрал тот же номер, что и ты два дня назад. И, знаешь, это сработало. Мне помогли. Мы все подстроили вместе с Тэхёном и Алекс. Джин тогда в нее влюблен был дико. Алекс в него, конечно, тоже, но… В общем, пришлось упросить ее отвлечь его той ночью. И все тогда сложилось наилучшим образом: Сокджин ушел трахать Сашу, Чимин слинял из Пади, чтобы потрахаться с… э… твоим отцом. Прости. Юнги отправился, видимо, мастурбировать на то, как трахается Чимин, ну, а меня в лесу ждал автомобиль, который за мной отправил Антагонист. Тэхён помог мне незаметно покинуть Падь. Таким образом, я избежал того, чтобы быть отравленным или убитым нашим сумасшедшим Джином. И, знаешь, ни о чем не жалею.       Чонгук нахмурился. Головная боль усилилась от количества полученной информации, но вопросов оставалось все так же много.       — Подожди, — попросил он, поморщившись и потерев висок. — Ты сказал, что позвонил по номеру? Но, когда по нему позвонил я, мне ответил…       — Мистер Ким, — опередил его Хосок, поддакивая. — Я уже в курсе. Но это многоканальный номер. Ты мог попасть на кого угодно. И тебе все равно бы помогли.       — Понятно. — Чонгук выдохнул. — И что было потом? Что было после того, как ты исчез? Где ты был все это время?       — Это не столь важно. Мне помогли спрятаться. Сначала мы думали, что с этим делать. Предполагали, что все вскроется достаточно быстро, но вместе с тем надежного плана не было, и мы не торопились. Да и снег в том ноябре выпал так рано, что кости Джесока нашли только через год. А потом все закрутилось: полиция решила, что кости принадлежат мне. Мы не сразу поняли, что нам это на руку. Оставалась проблема в виде Сокджина. Нам было нужно, чтобы он признался в убийстве брата.       — Но почему вы просто не сообщили в полицию? — не мог понять Чонгук.       — Чтобы стать соучастниками? Нет уж, увольте. — Хосок ухмыльнулся. — Джин его прихлопнул, Джин пускай и расхлебывает. Именно поэтому нам было нужно, чтобы он признался во всем сам. Впрочем, мы этого и добились. Не без жертв, конечно, — кивнул он вновь на Чонгука.       — Джин сознался?..       — Как миленький. Повязали его прям в том же овраге. Клянусь, хоть кино снимай.       — Я все еще не понимаю…       — Все не так уж сложно: мы спланировали, как довести его до такого состояния, когда он сам сдастся властям. Это не должно было быть слишком сложно. Ты же видел Джина. Он же одной ногой в психушке. Вообще-то это все придумала Софи. Ты ведь уже знаком с ней, да? — Хосок засиял. — Потрясающая девушка. И очень кстати вернулась в Имбертон Гроф как раз примерно в то же время. Алекс нас познакомила. Все сложилось просто идеально. Жаль только, что так затянулось.       — То есть все, что происходило с Джином, было по вашему плану?       — Верно. Который ты всячески пытался сорвать.       — Что? — опешил Чонгук. — Но я…       — Тебя вообще не должно было там быть. Когда Тэхён сказал, что ты перевелся в Спенсер и заявился на факультатив, я ушам своим не поверил! Скажи, ты настолько скучал по мне? — расплылся в улыбке Хосок.       Чонгук раздраженно фыркнул, никак не прокомментировав.       — Ладно, не психуй. Знаю я все, — поиграл он бровями, и Чонгук вновь нахмурил лоб. — Но ты заставил нас понервничать. Знал бы ты, как мы обосрались, когда ты свистнул у Тэхёна открытку от меня. Я ему сразу сказал, чтобы сжег ее, так нет же.       Дверь в палату приоткрылась. В проеме показался тот, кого Чонгук, наверное, меньше всех надеялся здесь увидеть. Но стоило ему столкнуться с Тэхёном взглядами, как пульс сорвался на тахикардию.       — О, Рахманинов. Явился. — Хосок обернулся на него.       — Очухался? — скупо поинтересовался Тэхён, но прошелся по Чонгуку внимательным взглядом.       — А я тут рассказываю, какого черта вообще произошло, — говорит Тэхёну Хосок. — Кстати, спасибо, что приглядел за Чонгуком.       Хосок протянул ему ладонь, и Тэхён без энтузиазма ее пожал.       — …только я не имел в виду, что его нужно трахать, когда просил приглядеть, — добавляет елейно Хосок.       — Тогда нечего было оставлять. Я тебе не нянька.       Чонгук вспыхнул стыдом, перемешавшимся с гневом:       — С чего ты взял, что это он меня, а не я его?       Хосок рассмеялся:       — Чтобы Тэхён подставил кому-то свою драгоценную задницу?       Чонгук приподнял брови. Он мог поклясться, что в тот момент впервые видел, как по щекам Тэхёна пятнами расползался румянец. Тэхён краснел. Он смущенно краснел, сжав челюсть и отведя взгляд.       Следом за Тэхёном спустя считанные минуты в палату вошли близняшки, удостоив Чонгука поцелуями в щеки. Сегодня они были совсем не похожи друг на друга, и он их с легкостью отличал. Было до жути странно видеть их здесь.       — Нам пора ехать, — сказала Софи Хосоку, положив аккуратную ладошку на его плечо. Ладонь того тут же обвилась вокруг ее бедер, прижав к себе. — Поезд отходит через час.       — Выздоравливай, Чонгук. — Саша грустно улыбнулась и погладила его по щеке. — Мы очень волновались за тебя. Я зайду к тебе на днях, ты же не против?       Она выглядела куда бледнее и тише чем обычно, и в голове всплыли недавние слова Хосока о том, что она была влюблена в Сокджина. Что, если она все еще?..       Чонгуку стало ее жаль. Глупо, наверное, но все же.       — Конечно, — тихо ответил он ей. Он совсем не против увидеть Алекс еще раз.       Хосок поднялся с кресла, переложив газету на постель Чонгука, и приблизился.       — Рад был тебя увидеть. — Он потрепал его по волосам и улыбнулся. — Как хорошо, что я не ошибся, когда подошел тогда именно к тебе, да?       — Тэхён бы с тобой поспорил, — парировал Чонгук.       — Ты еще не понял, что он в тебя по самые яйца, да? — довольно растянул губы Хосок, и тут же ему в спину прилетел толчок от Тэхёна.       — Катись уже. На поезд опоздаешь, — процедил Тэхён.       — И правда.       Вместе с Хосоком палату покинули и Алекс с Софи, оставив их с Тэхёном наедине. Тот уселся в кресло, старательно смотря куда угодно, только не на Чонгука. Он как всегда отлично выглядел в темных тонах и грубых тканях, сдержанный и холодный. И у Чонгука тепло в животе оттого, что он сидел сейчас в его палате. Да, изображал безразличие и отстраненность, но был здесь.       Молчание затянулось, повиснув в палате густым напряжением, пока Тэхён громко не цокнул:       — Сказал же тебе никуда не соваться.       Чонгук невольно заулыбался, рассматривая его сердитое лицо, которое тот вновь отвернул.       — Наверное, не слишком убедительно говорил.       — Да что ты?       — Ага, — продолжал улыбаться Чонгук, а румянец все не сходил со щек Тэхёна. — Могу я задать вопрос?       Тэхён посмотрел на него и, немного подумав, ответил:       — Валяй.       — Ты был там? Я видел твое лицо. Перед тем, как отключиться.       — А кто по-твоему тебя вытаскивал? — вопросом на вопрос ответил Тэхён.       — А отец?..       — Тоже был там. Мы приехали вместе. И полиция следом.       — Как ты узнал?       — Я был у него в кабинете, когда ты позвонил. И учитывая, что Алекс с самого утра не могла найти Сокджина, сложил два плюс два. Ну, а потом мы поехали в Мейсон Лейк и не нашли тебя там. Помчали в сторону Пади. А там машина Джина, брошенная посреди дороги.       Чонгук прикусил губу, а потом совершенно искренне произнес:       — Спасибо.       Тэхён кивнул:       — Будешь должен.       — Хорошо, — легко согласился Чонгук. — Так что теперь с Джином?       — Он под следствием. Но я не думаю, что ему дадут реальный срок. Скорее всего, признают невменяемым и отправят к матери в дурку.       Взгляд Чонгука беспокойно забегал. Не дадут реальный срок?..       — Тебе не о чем переживать. Даже если его определят в психиатрическую больницу, он вряд ли выйдет из нее на свободу.       — Я и не переживаю, — прошептал он.       — Ну да, конечно.       — А Юнги и Чимин?       — Чимин и Юнги ночью покинули город.       — Что? Зачем?       Тэхён протянул руку к газете и переложил ее поближе к Чонгуку:       — Видимо, решили покончить с Антагонистом. Что ж, удачи им. Вот, почитаешь на досуге.       В дверь палаты постучались.       — Время посещений вышло, — скомандовала заглянувшая медсестра.       Тэхён вновь цокнул, в этот раз куда более раздраженно.       — Ты еще придешь? — Чонгук, прикусив изнутри щеку и поникнув, наблюдал, как тот отодвигает кресло и встает.       Тэхён молчал. Долго молчал, стоя возле постели Чонгука, словно что-то мысленно взвешивал.       Чонгук не сразу сообразил, когда он успел оказаться так близко. Когда успел нависнуть над ним, а затем прижаться к его губам. Что-то перевернулось внутри Чонгука, распускаясь в нем кроваво-алыми цветами и взрываясь ослепляющими фейерверками.       Он получил его.       Поцелуй.       Тэхён целовал его, держа ладонью его лицо. Целовал осторожно. Гладил щеку подушечкой большого пальца. Целовал так непохоже на все то, что между ними было. Заставлял Чонгука трепетать и тянуться вслед за его губами. И, когда спустя тягуче-сладкие мгновения попытался отстраниться, Чонгук ухватился за лацканы его блейзера, притягивая к себе ближе и целуя глубже. Он слишком долго ждал этого поцелуя и слишком яростно желал, чтобы прекращать его так быстро. Тэхён целовал его и сквозь поцелуй улыбался. Чонгук таял и млел.       Их прервал вновь раздавшийся стук в дверь и голос медсестры, грозящей выгнать Тэхёна за шкирку.       — Приду, — ответил Тэхён ему в губы, отстранился и направился к выходу.       Взгляд Чонгука невольно опустился на газету, лежащую на его бедрах, скрытых больничной простыней.       «Старейшая в стране букинистическая лавка «Антагонист» была сожжена прошлой ночью», — гласил заголовок первой полосы.       Внутри неприятно сдавило.       — Тэхён, — окликнул Чонгук Тэхёна уже в дверях.       Тот остановился и обернулся.       — Что теперь будет с Антагонистом?..       — Ничего. Он продолжит существовать. Как видишь, слабым в нем не место. У руля остаются такие как мы.       …и что-то в этом было.

***

      Осень царапала окно в амфитеатре сухими ветками с разноцветными листьями. Намджун отвлекался на них, отрывая внимание от тетрадей и поворачиваясь к окну. Взгляд цеплялся за краски, разбавляющие привычную серость города. Он следил за каплями дождя, стекающими вниз, и каждый раз забывался. Небольшая стопка тетрадей на проверку все еще лежала перед ним, ожидая, когда профессор перестанет отвлекаться.       В дверь уверенно постучали.       — Войдите, — откликнулся он и отвернулся от окна.       На пороге амфитеатра возник молодой человек. Высокий, приятный на лицо, с пронзительными черными глазами и красивыми резкими чертами лица.       — На факультатив можно записаться здесь? — поинтересовался он глубоким низким голосом, похожим на шорох той самой осенней листвы.       Намджун вновь оглядел его с ног до головы, отмечая хорошо сложенную фигуру и высокий рост, и медленно кивнул:       — Да. На факультатив можно записаться здесь.