Букинистическая лавка «Антагонист»

      До слуха доносились звуки музыки. Чьи-то пальцы ловко перебирали клавиши. Чонгук с трудом приоткрыл глаза, тихо выдохнул и попытался пошевелиться на кровати. Тело болело, голова раскалывалась, зад горел, метка на ребрах ныла. Чонгук чувствовал себя так, словно его переехала машина.       Потерев глаза кончиками пальцев, он обнаружил себя во все той же оранжерейной спальне, в которой уснул ночью. Он не планировал в ней оставаться, но шевелиться после ухода Тэхёна больше не хотелось. Он долго лежал распластанным на постели, ощущая чужую сперму между своих ягодиц, и вглядывался в окно, ожидая, что увиденная им фигура проплывет мимо него вновь, но больше за ночь ничего не произошло. Больше он никого не видел, сколько бы ни всматривался и сколько бы ни ждал, и то, кем был тот человек, так и осталось для него загадкой. А потом он, совершенно вымотанный агрессивным сексом, отключился, так и не дойдя до предоставленной ему Сокджином спальни.       В свете утреннего солнца эта комната больше не выглядела ужасающей: скорее, просто запустелой и мрачной. И теперь грязной, благодаря им с Тэхёном. Несколько книг, упавших со стеллажей, валялись на полу, а рядом с ними — разбитые горшки, земля из которых рассыпалась вокруг, создав еще больший беспорядок. Комната походила на хаос. Чонгук, лежа обнаженным в развороченной постели, пахнущей стариной, с засохшим семенем на ягодицах, мошонке, бедрах и животе, с размазанными по груди алыми разводами чувствовал себя таким же грязным и был в таком же раздрае. Спальня была отражением того, что было у него внутри.       Он провел пальцами по телу, ощущая под ними следы высохшей спермы, своей и Тэхёна, и снова прислушался к звукам. Музыка не смолкала. Оставаться в оранжерее никакого желания не было, и он неторопливо выбрался из постели, игнорируя боль во всем теле, и нащупал на полу свою пижаму и трусы. Натянув их на себя, он вышел в коридор, осторожно переступая через осколки и землю.       Мелодия наполняла, казалось, весь дом. Тихо шагая, Чонгук последовал на звук. Тот раздавался из глубины противоположного крыла. Источник он нашел за одной из дверей, обе створки которой были настежь распахнутыми, приглашая в старую полупустую залу, где стоял лишь рояль. За ним сидел совершенно обнаженный Тэхён. Его спина была чуть сгорбившейся, с длинными дорожками царапин от чужих ногтей. Пальцы порхали над клавишами легко и умело, создавая музыку, а во рту была сигарета, дым от которой поднимался вверх, к потолку, украшенному лепниной. Прервавшись, он стряхнул пепел в пепельницу, стоящую перед ним прямо на рояле, после чего продолжил.       Тэхён не видел замершего в дверях непрошеного свидетеля его игры, а Чонгук не смел себя выдать. Едва дыша, он блуждал взглядом по чужой спине, по ягодицам, и жадно вслушивался в звук.       Ему пришлось оторваться от зрелища и выскользнуть из залы, когда послышались чужие шаги и голоса в противоположной стороне. Чонгук сделал вид, что вовсе не наблюдал за Тэхёном и понятия не имел, откуда звучит мелодия.       На лестнице показались Юнги и Чимин, еще немного сонные, но уже одетые.       — Этот долбанный Рахманинов в девять утра — сущее наказание, — простонал Чимин. — Доброе, Чонгук.       — Привет, — кивнул им он.       — Тебе стоит привести себя в порядок к завтраку. — Юнги оглядел его помятый и не самый презентабельный вид. — Переоденься и спускайся. Тэхён как раз закончит свои этюды, и мы сядем за стол.       — Да, я сейчас.       Поднявшись в комнату, Чонгук наспех ополоснулся в ванной, смыв с себя следы прошлой ночи. По крайней мере те, которые можно было смыть. На его багровеющие засосы и ссадины это не распространялось. Он долго рассматривал свое отражение в зеркале, прежде чем одеться и покинуть ванную комнату. Выглядел он так, словно его пускали по кругу, и он представить не мог, как в таком виде покажется отцу. Оставалось лишь надеяться, что вся эта красота сойдет как можно скорее.       Из столовой пахло свежесваренным кофе, и Чонгук шел на запах. Оказалось, все уже собрались за столом и ждали лишь его.       — Доброе утро, — прохрипел Чонгук, остановившись в проходе.       Несколько пар глаз оглядели его с макушки до пят. Все, кроме Тэхёна, который тоже успел одеться.       — Присаживайся завтракать, — кивнул Джин на свободный стул напротив Тэхёна.       Чонгук прошел в столовую осторожно, пытаясь не выдать то, как болезненно в заднице ему отзывался каждый шаг.       Он уселся за стол и оглядел его. Ничего необычного на нем не было: кофе, тосты с маслом и джемом, оставшиеся с ночи фрукты и сыр.       Тэхён, на удивление заметивший его присутствие, с ухмылкой рассматривал его лицо. Чонгук его игнорировал, но знал, что у того физиономия выглядела ничуть не лучше.       — Так вы, значит, трахаетесь? — поинтересовался Джин тогда, когда Чонгук поднес чашку с кофе к губам и сделал глоток. Закашлявшись, он едва им не подавился, и Чимин, сидящий рядом, заботливо протянул ему салфетку и похлопал по спине. На глазах выступили слёзы.       Тэхён бархатисто рассмеялся.       — Что? — просипел Чонгук, уставившись на Сокджина.       — Я точно слышал, как вы трахались прошлой ночью.       — С чего ты взял, что это не еще одна твоя галлюцинация? — с улыбкой поинтересовался у него Тэхён.       — Я бы списал все на нее, — закивал Джин. — Потому что ночью Саши снова как будто было две. Но под утро я проснулся от сушняка и спустился попить на кухню. По пути заглянул в оранжерейную спальню. Ночью звуки доносились точно из нее.       Джин повернулся к Чонгуку, и его губы тронула улыбка, совсем не пошлая и не насмехающаяся, но от нее все равно стало не по себе. Унизительно и мерзко.       — И что там? — спросил у Джина Чимин.       — Чонгук там спал голышом. Кстати, насчет разбитых кашпо — не переживай. Ничего страшного.       — Вот это страсть, — усмехнулся Чимин и поиграл бровями, смотря то на Чонгука, то на Тэхёна.       — Я не знаю, о чем вы, — процедил Чонгук.       — Да ну? — Тэхён зацепился за него взглядом и наклонился вперед. — Но я точно помню, как мы премило потрахались ночью. Если вдруг у тебя проблемы с памятью, то я с удовольствием трахну тебя снова.       Психанув, Чонгук подскочил со стула, готовый броситься на Тэхёна вновь и задев коленями стол, отчего тот пошатнулся.       — Заткнись, пока я тебе не разбил лицо еще больше.       — Воу-воу, — выставил вперед ладони Тэхён. Усмешка не стиралась с его лица ни на секунду.       — Чонгук, он специально провоцирует. — Юнги похлопал его по спине. — Просто не ведись на его провокации. Он всегда мелет всякую ерунду, заставляя людей злиться.       — Он любит всех задирать, — кивнула Саша. — Не обращай на него внимания, правда.       — Меня просто заводит, когда он выходит из себя, — парировал Тэхён так, словно Чонгук не находился за одним столом с ним. — Вы не замечали, каким горячим он становится? У меня сразу встает, я ничего не могу с собой поделать. Это рефлексы. Или инстинкты. Как там правильно. Физиология, короче.       — Тэ, замолчи. — Саша прикрыла улыбку ладонью.       Чонгук медленно выдохнул, пытаясь игнорировать все, что летит изо рта Тэхёна. В конце концов, он ничего не может поделать с тем, что ночью их слышали. Они не были осторожными и не особо пытались скрыть то, чем занимались. Да и положа руку на сердце, Чонгук должен признаться, что это было последнее, о чем он мог подумать. Ему просто сорвало крышу. Он сам себя не узнавал. Его вело от всего, что касалось Тэхёна, и он искренне не понимал, как возможно, что он его так сильно ненавидит, но при этом так сильно хочет. Его сшибало с ног тем, что происходило между ними. Накрывало с головой неконтролируемым вожделением. Его заводила грубость, откровенность, нарциссизм Тэхёна. Он чувствовал себя слабым и сам себя за это ненавидел.       — Так что там с твоими галлюцинациями? — Юнги перевел разговор снова на Джина.       — Я на них не жалуюсь. — Сокджин пожал плечами.       — Снова тебе одновременно сосали и член, и яйца? — Тэхён подпер голову рукой.       Джин покачал головой, прожевывая тост:       — Это тоже, но на этот раз одна Саша лизала ниже, а другая делала мне горловой. А после они скакали на мне по очереди.       — А сама Саша в это время, ничего не подозревая, преспокойно себе спала и понятия не имела, что происходит в твоих галлюцинациях, — посмеялся Юнги.       — Это точно, — подтвердила Алекс, ласково запустив пальцы в волосы Джина на затылке.       Они продолжали обсуждать и шутить над галлюцинациями Сокджина, пока Чонгук, задумчиво кусая свой тост, думал, стоит ли сказать всем о фигуре за окном. Это не давало покоя. Кто это мог быть? Что он делал там, за пределами поместья? Был ли это кто-то из них? Другой вопрос был в том, стоило ли это вообще произносить вслух? Повлечет ли это за собой последствия? Что, если это действительно был кто-то из них и это лишь навредит Чонгуку? Мысли кипели в его голове тревогой и зудящей нервозностью. Он потряхивал ногой и кусал губы, пытаясь принять решение, но все же решил, что если обо всём молчать и не задавать неудобных вопросов, он так ничего и не сможет выяснить.       — Ночью я видел фигуру за окном, — произнес он, обратив внимание всех на себя.       Ребята переглянулись, но эти взгляды не выглядели заговорщическими и подозрительными.       — Чью? — спросил Юнги.       — Не знаю. Кажется, она была в черном. Я не успел рассмотреть. Она просто пролетела мимо поместья.       — И это еще вы мне говорите о галлюцинациях, — фыркнул Сокджин.       — Я серьезно, — с нажимом сказал Чонгук. — На территории кто-то был.       — Чонгук, — смущенно обратился к нему Чимин и улыбнулся. — Думаю, ты видел меня. Я выходил ночью с территории, потому что мой… мужчина приезжал и мы встречались за воротами. Только и всего.       Чонгук раздосадованно смотрел на Чимина, в то время как остальные загудели и принялись улюлюкать на его признания.       — Стало быть, у Чимина ночью был секс, — ухмыльнулся Джин. — Что же ты сразу не сказал.       — Да мы… — Чимин почесал затылок, продолжая глупо и влюбленно улыбаться. — Он приехал, чтобы поговорить. Мы договаривались.       — И? Помирились? — Тэхён приподнял бровь.       — Мы, в общем-то, и не ссорились, но вроде бы да. Вроде он оставил эту тупую идею о том, что нам нужно расстаться. Надеюсь, не потому, что я этой ночью дважды взял у него по яйца, а потому что он чувствует то же, что и я.       — Романтик в тебе еще не умер, да? — подмигнула Саша.       — Это все он, я клянусь. Из-за него я превращаюсь в желе.

***

      «Рахманинов», — крутилось в голове Чонгука уже не первый час.       Тэхёна в комнате не было, и он мог насладиться минутами, когда не нужно было напрягаться каждое мгновение и ощущать, как сердце уходит в пятки, но вместо этого назойливые размышления никак не покидали его. Впрочем, он думал об этом с того утра, когда проснулся в Рысьей Пади и с ранья лицезрел совершенно нагого Тэхёна, исполняющего что-то из репертуара небезызвестного классика. Картина врезалась в память и не собиралась выходить у него из головы, то и дело всплывая и заставляя закусить губу.       Небо за окном было тяжелым и мутным — явно собиралось присыпать землю первым снегом. Чонгук вглядывался в его серость, лёжа на своей кровати, и пытался заставить себя отправиться в библиотеку. Часы тем временем приблизились к вечеру, и ему стоило поторопиться, чтобы успеть подготовиться к занятиям. К тому же, это был шанс хотя бы на несколько часов отвлечься на что-то действительно полезное, ведь он знал, что позже, когда он перед сном пойдет в душ, все эти картинки опять заполонят его сознание.       «Рахманинов», — в очередной раз прокатил он на языке.       Чонгук поднялся с кровати, подошел к двери и приоткрыл ее, прислушавшись: в общежитии стояла тишина. Подождав еще немного и убедившись, что никто внезапно не войдет, он прикрыл дверь и подошел к постели Тэхёна. Точно помня, с какого края под его матрасом лежала открытка, Чонгук приподнял его, но ничего не обнаружил. Открытки на прежнем месте не было. Тэхён переложил ее?       Просунув под матрас ладонь, он исследовал на ощупь всю поверхность. Ничего. Тэхён перепрятал ее.       Чонгук задумчиво поджал губы, сложил руки на груди и оглядел комнату. Насколько будет заметно, если он пороется в вещах Тэхёна? Насколько высоки шансы, что в это время в комнату не войдет Тэхён?       Осознавая все риски, Чонгук принялся открывать каждый выдвижной ящик его письменного стола. Ну, что он ему сделает? Изобьет? Было, проходили. И пусть у него еще предыдущие следы их драк не сошли — это было не самым пугающим. Пожалуй, гораздо сильнее тревожило то, что рядом с ним у Чонгука совершенно не получается себя контролировать. Вот это было по-настоящему страшно.       В столе он ничего не нашел. Перевернул каждый ящик, пролистал каждую тетрадь, каждую записную книжку. Поправив все и придав первозданный вид, Чонгук полез в шкаф, в котором ему по доброте душевной Тэхён предоставил целых две полки после его официального вступления в клуб. Привилегии высшего уровня, так сказать. Клубные бонусы.       Зато самому Тэхёну в шкафу принадлежали многочисленные полки и тремпели, и Чонгук принялся перебирать каждую. Прощупал полку с нижним бельем, с носками, засунул руку в зазор между нижней полкой и полом. Ничего.       Через оставленную им щель входной двери послышались голоса и шаги. Кто-то зашел в общежитие и поднимался на второй этаж. Чонгук закрыл шкаф и отошел от него. Голоса и шаги вскоре стихли.       Так ничего и не найдя, он принялся собираться в библиотеку, попутно размышляя, куда Тэхён мог деть открытку. Очевидно, что она исчезла из-под матраса не просто так. Тэхён избавился от нее или спрятал в другое место, и сделал это после того, как понял, что Чонгук шарился по его вещам.       Значит, Тэхёну есть что скрывать.       Уже выходя из комнаты, Чонгук зацепился взглядом за край рукава драпового блейзера Тэхёна, торчащий из-за дверцы второй половины шкафа, куда тот вешал свои тремпели. Проверить карманы он не догадался.       Открытка нашлась во внутреннем кармане одного из идеально отутюженных пиджаков.       «Порядок, Рахманинов. Твой должник», — перечитал Чонгук шепотом.       Спрятав открытку в сумку, он покинул комнату, заперев ее на замок, и отправился в библиотеку.

***

      — Эй, садись к нам.       Чонгук, держа стопку книг, обернулся и увидел приветливо махнувшую ему Алекс. Остальные четверо сидели за одним столом с ней. Одно место пустовало.       Подтянув ремешок сумки на плече, Чонгук двинулся к ним.       Он замечал взгляды, которыми его провожали теперь все в университете. Каждый раз, стоило ему оказаться рядом с пятеркой — а это стало происходить все чаще, — на него смотрели точно так же, как и на них всех. Разве что в этих взглядах также были зависть и недоумение.       — Тоже к контрольной по факультативу готовишься? — Джин кивнул на библиотечные книги, которые Чонгук положил на стол перед собой.       — Нет, вообще-то, — покачал он головой. — Это по следующей теме. В теме контрольной я разбираюсь.       Джин приподнял брови, уставившись на него.       — А третий блок?       — Эссе я уже написал.       — Где ты так хорошо выучил историю? — прищурился он.       — Просто много читаю. — Чонгук пожал плечами.       — Синий чулок, — насмешливо бросил Тэхён, не отрываясь от своей писанины. Он сидел, склонившись над тетрадью, что-то конспектируя в нее из учебника, и даже не поднял на Чонгука взгляда.       — Серьезно? Синий чулок? Ничего более остроумного в твою тупую голову не пришло? — поинтересовался Чонгук.       Тэхён поднял голову, перестав писать, и они встретились взглядами.       — О, я что-то не то сказал? — Тэхён состроил невинное выражение лица, но о его взгляд можно было обжечься.       — Будь ты поумнее, то знал бы, к кому применимо это обозначение. Хотя о чем я вообще говорю? Ты и поумнее? В одном предложении произносить неприлично, — выплюнул Чонгук.       — Будь у тебя чувство юмора, — передразнил Тэхён, — не реагировал бы на любую фразу истерикой.       — Парни, — прокашлялся Чимин и продолжил на полтона ниже: — если вам нужно потрахаться, то это можно сделать в уборной. А то у нас сейчас стол задымится.       Чимин указал в сторону двери своим пером и улыбнулся. Остальные, подавив смешки, но не стерев с лиц улыбок, уткнулись обратно в свои тетради.       — Упаси господь, — огрызнулся Чонгук.       Тэхён довольно расплылся, глядя на него.       Чонгук выбрал тактику дальнейшего игнорирования. Продолжи они перепалку — без новых гематом они домой не вернутся.        Или без новых засосов.       — Слушай, Чонгук, — вновь обратился к нему Сокджин, покрутив в руке ручку. — Если ты понимаешь тему, может, сможешь помочь мне с эссе?       Чонгук удивился его просьбе, учитывая, что прежде Джин смотрел на него едва ли с меньшим пренебрежением, чем Тэхён. В то же время в памяти всплыли разбитые кашпо в особняке Джина, наверняка стоящие уйму денег, и Чонгук, ощутив укол вины и стыда, медленно кивнул. Наладить с ним общение тоже было бы не лишним — у него все еще очень много вопросов, получить ответы на которые можно лишь подобравшись ближе, втеревшись в доверие.       — Да, без проблем.       — Спасибо, друг. — Джин приподнял уголок губ практически дружелюбно.       Сдавалось Чонгуку, что он мог все сделать и сам, но был слишком увлечен рассматриванием своей подружки. До учебы ему не было дела. Саша, в отличие от него, листала учебники и вела плечом каждый раз, когда пальцы Джина поддевали бретельку ее вельветового сарафана, надетого поверх темно-вишневой рубашки.       — В этом учебнике ни черта конкретного нет по теме, — буркнул Тэхён спустя время, нарушая тишину. Захлопнув книгу, он поднялся вместе с ней из-за стола.       — Захвати мне тоже что-нибудь, — попросил Юнги, перелистывая учебник.       Тэхён кивнул и направился к стеллажу с книгами по истории. Чонгук невольно краем глаза заметил, как из-за соседнего стола вышла девчонка и последовала за ним.       «Мне нет до этого никакого дела», — убеждал он сам себя, но любопытство брало верх.       Он приподнял учебник, сделав вид, будто очень увлечен его изучением, наблюдая, как девчонка подошла к Тэхёну и что-то негромко ему сказала. Она нервничала: закусывала губы, заламывала собственные пальцы, смотрела на Тэхёна снизу вверх оленьим глазами. Чонгуку было плохо видно выражение лица Тэхёна — тот стоял к нему между книжных рядов вполоборота, — но осанка, расправленные плечи и то, как он опирался плечом о стеллаж, выдавало все его высокомерие. Девчонка продолжала говорить шепотом, неразличимо, словно опасаясь, что кто-то услышит, но Тэхёна это, похоже, совсем не заботило:       — И? — раздался его голос громче, чем следовало бы его повышать в библиотеке.       Остальные четверо за столом, помимо Чонгука, подняли головы и обернулись на них. То же самое сделали почти все, кто находился в зале.       Девчонка снова что-то пролепетала, еще тише, и Чонгук почувствовал едва ли не кожей, что Тэхён усмехнулся ей в ответ.       — То, что ты дала себя трахнуть в зад, еще не значит, что мы теперь встречаемся, милая, — елейно произнес Тэхён, сложив на груди руки.       — Тэхён… — прочитал по ее губам Чонгук, и глаза девушки наполнились слезами. Она воровато обернулась, проверяя, слышал ли кто-нибудь то, что сказал Тэхён.       Чонгук опустил взгляд в книгу.       — Послушай, дорогуша, — вздохнул Тэхён. — Если ты думаешь, что раз уж мы пару раз потрахались под кайфом, то теперь встречаемся, ты живешь иллюзиями. Ни твоя задница, ни вагина, ни прелестный ротик ничем не отличаются от других. Так с чего ты взяла, что ты какая-то особенная? Может, ты еще и решила, что я тебя теперь под венец поведу?       Ее губы дрожали, а грудь ходила ходуном от учащенного дыхания:       — Тэхён, ты же знаешь, что мой отец…       — Только не надо пугать меня отцом, — рассмеялся Тэхён. — Что ты ему скажешь? Что парень, которому ты упоенно сосала, а потом отдалась на столе, как опытная шлюшка, не хочет вести тебя на свидание? Ну какое недоразумение, уму непостижимо.       Из её глаз брызнули слезы. Она замахнулась ладонью, но Тэхён перехватил ее до того, как она ударила его по щеке.       — Даже не думай, — прорычал Тэхён, сжав сильнее ее запястье. Девчонка пискнула, что-то невнятно буркнув. — Прекрати действовать мне на нервы по-хорошему и не вздумай мне угрожать, иначе весь город будет знать о твоих похождениях и папочке не удастся хорошо пристроить тебя замуж.       Она вырвала запястье из его хватки и поспешила покинуть библиотеку, на ходу вытирая слезы ладонями. Казалось, что все, кто находился в зале, слушали удаляющийся стук каблуков и провожали ее взглядами. И только после того, как хрупкая девичья фигура скрылась за двустворчатой дверью зала, они переключились за Тэхёна.       Как ни в чем ни бывало, тот взял с полки нужные книги и вернулся за стол.       — Ну ты и ублюдок, — ухмыльнулся Чимин.       — Выбесила, — без энтузиазма бросил ему в ответ Тэхён.       — А чего она хотела? — спросил Юнги.       — Чтобы кто-нибудь взял ответственность за ее потерянную честь. Ты знаешь, как эти девицы умеют манипулировать, когда им нужно. Может, пора уже с ними завязать. — Взгляд Тэхёна изучающе проплыл по периметру читального зала, словно высматривая, кто мог бы стать его новой жертвой не женского пола.       — У некоторых неплохо получается, между прочим, — подметила Саша. — Ну, а что? Как еще вас на себе женить в наш свободолюбивый век? Либо так, либо папенька подберет в женихи престарелого овдовевшего зануду из сената.       — Вот так? — заинтересовался Джин. — Значит, у тебя тоже есть план?       — Мой план давно сработал, — посмеялась она и чмокнула его в губы, волшебным образом успокоив. У Саши была удивительная способность управлять настроением Джина, что уже не впервые отмечал Чонгук.       Пятерка продолжала обсуждать девушек и нравы, в то время как Чонгук к их беседе потерял всякий интерес и попытался абстрагироваться, переключившись на историю. Только взгляд его то и дело касался Тэхёна, а мысли прокручивали увиденную сцену. На месте девчонки он, наверное, не сбежал бы так трусливо. Таким, как Тэхён, нужно показывать их место, иначе они будут вести себя именно так, как он повел себя с ней. Его невероятно удивляло, откуда в том столько убежденности в собственной исключительности и безнаказанности, но, может быть, это и не было удивительным, если взять во внимание то, что на спенсерскую пятерку смотрят, капая слюной. Девушки хотят быть с Тэхёном, Чимином, Юнги или Сокджином, и неважно, даже если ими просто воспользуются единоразово. Это все равно было способом коснуться недосягаемого. Парни же не упускали возможности поглазеть на Алекс. Она казалась волшебной феей, но с тяжелой темной аурой, способной подавить любого из этих слизняков, облизывающих ее вожделенными взглядами. И, конечно, тайна. Именно она придавала пятерке — или теперь вновь шестерке? — этого мистического шарма.       Что их объединяет? Почему они никого к себе не подпускают, но приняли Чонгука? Правда ли они устраивают оргии? Спят ли они друг с другом или все трахают одну девчонку? Существует ли тайное сообщество на самом деле?       Чонгук слышал все эти вопросы в тихих перешептываниях, видел в их глазах, которыми они пожирали их жадно и неустанно. И не мог не признаться, что в какой-то степени ему это даже льстило. Нет, он не забывал ни на час, что он здесь вовсе не для этого, не забывал о своих целях. Но была в нем другая, более темная сторона. Он был уверен, что именно ее разглядели они все. Именно ее в нем разглядел Тэхён. Именно она заставляла что-то внутри трепетать от осознания, что он тоже теперь элита. И она же заставляла черное кислотное пламя заполнять сосуды, когда его касался Тэхён. Это была она. Та самая темная сторона, которая есть у каждого в меньшей или большей степени. Какой она была у Чонгука? Он пока не мог ответить.       За большими окнами стемнело. Снежинки все так же оседали на рейках деревянной раскладки, разгоняя студентов по общежитиям. Библиотека постепенно пустела.       Первым из-за их стола вышел Тэхён. Часы показывали не больше десяти, когда Чонгук заметил, что тот поглядывает на сидящего у самого дальнего окна парня. Он пытался не обращать внимания на их переглядывания — а это были именно они, — но это получалось у него весьма плохо. Чонгук раздражался.       Вскоре Тэхён со скрежетом отодвинул свой стул, одним движением руки собрал учебник и тетрадь и пошел на выход, бросив друзьям небрежное «увидимся позже». Парень за дальним столом последовал за ним спустя секунд тридцать. Чонгук был не глуп и понимал, что пойдут эти двое в их с Чонгуком комнату. А еще он был уверен, что Тэхён делает это назло ему, ведь теперь у Чонгука нет абсолютно никакого желания возвращаться. Он мог бы, конечно, пойти туда наперекор ему, сделав вид, что его все это вообще не волнует, игнорировать его. Так было бы даже правильнее, ведь тем самым он показал бы, что Тэхён не на того напал. Но Чонгук не хотел. Не было желания сдвигаться с места, не было желания идти в общежитие, не было желания плясать под дудку этой самодовольной мрази. Потому что Чонгук ощущал внутри себя нечто мерзкое, липкое, расползавшееся трясиной и утягивавшее его за собой. Нечто черное, похожее на ревность.       Следующим ушел Юнги, сказав, что не помнит, закрыл ли Лавку на замок, когда уходил со смены, и прогуляется до нее, прежде чем возвращаться в комнату. Чонгук не был уверен, была ли у кого-нибудь надобность красть старые книги, не представляющие никакой ценности, — а денег там на ночь не оставляли, — но спрашивать ничего не стал.       Саша и Джин засобирались сразу после Юнги, и только Чимин все еще сидел над учебниками, так же, как и Чонгук. Кроме них в зале оставались заняты лишь пара столов с сонными студентами за ними, из последних сил готовящимися к занятиям и экзаменам.       — А ты чего не идешь? — спросил Чимин, подперев голову рукой.       — Посижу еще, — без энтузиазма ответил Чонгук, перелистнув очередную страницу, в которую смотрел совершенно бездумно.       Он уже давно перестал вникать в то, что читает. Взгляд блуждал по строчкам, считывал слова, но ни одно предложение не складывалось в полноценную картину. Память снова окунала его в тот уикенд, что он провел в Рысьей Пади. Разум настойчиво давил, что он должен подумать, проанализировать все, что наверняка он мог упустить что-нибудь важное… но воспоминания подкидывали задушенные мокрые звуки, с которыми Тэхён его вылизывал. Чонгук цепенел, вспоминая это все, и не мог поверить, что и правда позволил такому случиться. Позволил трахнуть себя. Жестко, агрессивно, до дрожи горячо. Так, как еще никогда у него прежде не было. И ему хотелось вопить оттого, что он жаждал еще, как бы мысленно себя ни костерил за эту бесхребетность. Ему нужно было еще. Казалось, что секс с Тэхёном — это наркотик. Чонгук попробовал и теперь не может ничего с собой сделать. У него ломка.       — Ты из-за Тэхёна что ли? — хмыкнул Чимин.       Чонгук замер, держа страницу книги пальцами, и поднял на Чимина голову:       — Что?       — Слушай, — расплылся Чимин в кошачьем оскале. — Я знаю, Тэхён чересчур темпераментный и иногда просто псих, но, по-моему, он конкретно запал на тебя.       — Ты несешь бред, — отчеканил Чонгук, челюсть которого напрягалась от негодования. Это так теперь симпатию проявляют?       — Я тебе точно говорю. Он пытается вызвать твою ревность. Все эти спектакли, что он устраивает, — они не для нас, ты же понимаешь это? Мы-то его как облупленного знаем. Вы же трахаетесь, верно?       — Мы не… — кулаки Чонгука непроизвольно сжались.       — О, да брось. Вас двоих и правда слышал весь дом.       — Ты сказал, что выходил. — Чонгук свел брови. — Сказал, что это тебя я видел.       — Ну да. Но остальные же слышали. — Он улыбнулся. — Если хочешь знать мое мнение, то я считаю, что вы с Тэхёном очень горячая парочка. Мне даже жаль, что я не слышал вас сам.       — Чимин, послушай. Меня с Тэхёном ничего кроме совместного проживания не связывает, ясно? И ничего общего с этим мудаком я иметь не желаю. Меня передергивает от одного только его вида. Я бы предпочел, чтобы он вообще не раскрывал своего рта, а лучше и вовсе не попадался мне на глаза, потому что в его присутствии я не могу контролировать кулаки, понял? — выпалил Чонгук.       — Воу, — продолжал улыбаться Чимин, словно знал и понимал больше, чем Чонгук. — Как скажешь, конечно, но бьюсь об заклад, что трахаетесь вы как кролики.       — Чимин.       — Все, все. Я молчу. — Он хихикнул и принялся собирать со стола свои принадлежности. — Не хочешь вместе в душ пойти?       Ходить в душ вместе было обыкновенной практикой для всех, кто жил в кампусах, но только в случае с пятеркой Чонгука это выводило из равновесия. Однако отказываться он не стал: Чимин к нему никаких поползновений не делал и был вполне дружелюбным. Он выглядел как человек, к которому можно подойти с вопросом, и Чонгук планировал этим пользоваться.       Собравшись, они вдвоем вышли из библиотеки и побрели в сторону дома. До их корпуса было недалеко, но они шли неспешным шагом, кутаясь в свои пальто и закрученные вокруг шей шарфы. Пушистые хлопья падали на их макушки и заставляли намокать ткань пальто. Казалось, что Имбертон Гроф снимает свой душный, дырявый старый плащ и накидывает совсем легкую меховую шубу. Вряд ли она пролежит на земле долго — подтает на полуденном тусклом солнце уже завтра, но сейчас Чонгук чувствовал облегчение. Дышалось легче.       На территории кампуса уже почти никого не было, лишь пара студентов встретилась им по пути. И каждый из них проводил странным взглядом, направленным на Чонгука. Они рассматривали его, будто желая понять, что в нем было такого особенного, что, едва переведясь в Спенсер, он примкнул к самой недоступной и самой таинственной компании, приблизиться к которой в тайне, судя по всему, мечтал каждый из них.       — Чимин, — обратился Чонгук к нему.       — М?       — А были те, кто не проходил испытание?       Чимин приподнял брови, помолчав, но затем кивнул:       — Были, разумеется.       — И что с ними стало?       — Я не знаю. Обычно они забирали документы из Спенсера и больше их не видели.       — Забирали документы? Просто из-за того, что не прошли в клуб? — продолжил допытываться он.       Чимин остановился. Обернувшись, он покрутил головой и, убедившись, что они одни, тихо заговорил:       — Чонгук, я думаю, ты все еще не совсем понимаешь всю серьезность происходящего. Твой проводник, видимо, не сильно был этим озабочен. Так вот. Послушай меня. Выходцы из Антагониста вершат судьбы, понимаешь? Это все высокопоставленные лица в стране. Все они показали преданность своему делу, начиная со студенческих лет. И они держат в руках государство. Обычные люди могут свято верить, что они есть власть, что у нас демократия. Никому не нужно знать, что миром управляют лишь избранные. Элита, Чонгук. Мы есть власть. Так было, и так будет.       — Как «Череп и Кости»?..       — Вроде того.       — Звучит как… всемирный заговор.       — Так и есть. Мы кукловоды. И ты теперь один из нас.       — Но почему я? Получается, кто угодно, пришедший на факультатив, может оказаться в Клубе? Я не понимаю.       — Ты так и не понял, что ты — не кто угодно. Ты бы и шагу дальше не сделал, если бы мы тебя не приняли. Если бы не посчитали, что ты сможешь. Для того, чтобы управлять, нужно иметь сплочение. Мы все будем заниматься одним общим делом в этой стране.       — А если мне не нужна власть? Если я не хочу управлять государством?       Чимин пожал одним плечом, и они продолжили идти:       — Выходцы из Антагониста есть и на других должностях. Ты найдешь свое место в мире, не волнуйся. И Антагонист тебе не враг в этом деле, а помощник. Единственное, чего ты сделать не можешь — это покинуть его. Маленькую тайну мироустройства придется забрать в могилу.       Чонгук рассеянно кивнул.       Они вдвоем вошли в дом, звуки в котором уже стихли — на часах перевалило за полночь. Разделившись с Чимином, чтобы зайти за чистыми вещами и полотенцем, Чонгук побрел на второй этаж. Чимин направился к себе, в комнату, которую делил с Юнги на первом этаже, напротив кабинета коменданта.       Стоны и шлепки Чонгук услышал еще из коридора. Он остановился возле двери и замер, не решаясь войти. Сердце неприятно трепыхалось внутри, пока он стоял и слушал, не смея повернуть ручку вниз. Ему потребовалось не меньше пяти медленных вдохов и выдохов, чтобы нацепить на лицо безразличие и войти так, словно его совершенно не волнует, что и с кем делает Тэхён.       Он брал его у шкафа. Вжимал парня в дверцу грудью, входя в него сзади со шлепками влажной кожи. В комнате пахло сексом. Чонгука затошнило. Вены на шее вздулись от злости, когда Тэхён усмехнулся, встретившись с ним взглядом. Парень в его руках в этот момент простонал особенно чувственно, прогибаясь в пояснице навстречу чужому члену и не обращая никакого внимания на то, что у их соития появился свидетель.       Чонгук поморщился, прошел мимо них и взял с края постели сложенные стопкой вещи, даже не посмотрев, что именно схватил. Полотенца среди них не оказалось, но это он понял, уже когда вылетел из комнаты, захлопнув дверь.       Чимин ждал его в раздевалке душевых. Чонгук зашел дерганный и принялся раздеваться, скинув чистые вещи на скамью. Вытираться придется футболкой.       — Ты чего такой? — хмыкнул Чимин, глянув на него.       — Ничего. — Чонгук снял трусы и отправился в душ. Чимин последовал за ним.       — Он там с кем-то, что ли? — Чимин встал в соседней кабинке, скрывающей его лишь наполовину, и принялся настраивать температуру воды.       — Ага, — произнес Чонгук как можно безразличнее.       Он надеялся, что на этом разговор о Тэхёне свернется, но Чимин продолжил говорить, пока намыливал тело.       — Тогда вам стоит это обсудить. Тэхён не из тех, кто предпочитает стабильность. Он спит разными людьми, ему это нравится. И люди ему нравятся разные. Но в этом же нет ничего такого, верно? — рассуждал он, говоря словно сам с собой. — Все люди занимаются сексом в том или ином виде. Но если тебе дискомфортно от того, что он делает это в вашей комнате, то ты должен ему об этом сказать, чтобы найти компромисс. У нас с Юнги это оговорено с самого первого дня, как мы заселились: никакого секса в комнате. Но не потому, что мы брезгуем или что-то ещё. Скорее, из-за того, что комната — это наше место для тишины. Не очень весело вернуться домой с головной болью, чтобы отдохнуть, если там кто-то совокупляется, да?       Чимин хохотнул и глянул на него, замолчав. Чонгук стоял под душем и слушал, так и не начав мыться.       — Или… ты ревнуешь?       — Не неси бред. Я его не перевариваю. Мне плевать, с кем он спит, — отрезал Чонгук и замолчал.       Тихо вздохнув, он решил перевести разговор в другое русло. Это будет для него куда полезнее, чем бестолковое обсуждение его соседа по комнате. И к тому же, можно воспользоваться тем, что они с Чимином наедине.       — Кстати, — повернулся он к нему, начиная неспешно намыливаться. — Ты тогда сказал в Рысьей Пади, что Хосок был засранцем. Что ты имел в виду?       Чимин вонзился в него острым взглядом. Чонгуку стало не по себе.       — С какой стати интересуешься? — спросил он, и это прозвучало нервно и грубо.       — Просто. Стало интересно. О нем много говорят. Пытаюсь сложить свое мнение, можно так сказать.       Челюсть Чимина напрягалась так, словно его передергивало от злости. От хорошего настроения не осталось и следа.       — Я скажу тебе. Раз уж ты пытаешься сложить свое мнение. Так вот, как думаешь, можно ли назвать большим засранцем друга, который узнал о том, что ты спишь с мужчиной, и пытался тебя этим шантажировать? Не открыто, нет, но всеми силами намекая, что мог бы. Зная, что это непременно повлечет огромное количество проблем. Ты прекрасно знаешь, Чонгук, как подобные связи порицаются и сколько неприятностей может повлечь попадание в такой скандал. И, обладая такой информацией, зная имена, места встреч — зная все, он может в мгновение ока разрушить жизнь нескольких людей. И знаешь, его это забавляло. Он получал удовольствие, зная, что чужие судьбы в его руках. Ну, что скажешь?       Чонгук обескураженно смотрел на Чимина, впервые видя на его лице столько неприкрытого гнева. Всегда улыбчивый и дружелюбный, Чимин сейчас смотрел на него пронзительно, а Чонгук изучал его заострившиеся в миг черты лица, больше не выглядевшие кукольно. Ему открылась его темная сторона. Черная, уродливая, способная на ненависть.       Он пытался уложить его слова в голове, пытался сопоставить их с тем, что знал о Хосоке сам. Казалось, что они говорили о двух совершенно разных людях. Его Хосок был чутким, нежным, очаровательным. Хосок Чимина был скользким и расчетливым.       В голове заново прокручивался разговор в гостиной Рысьей Пади. Чонгук выстраивал у себя в голове схему, распределяя в ней то, кто и где был в момент исчезновения Хосока.       Сокджин и Саша занимались сексом в спальне.       Юнги и Тэхён спали и ничего подозрительного не слышали. По их словам, разумеется. Доподлинно, конечно, неизвестно.       Чимин, если верить ему, трахался в машине со своим любовником за воротами поместья.       Пока Чонгук складывал в своей голове версию о том, мог ли Чимин вместе с любовником что-то сделать с Хосоком, сам Чимин закрутил вентиль душа, взял полотенце с крючка и направился в раздевалку.       Чонгук остался стоять под стекающей по нему водой, осознавая, что у Чимина был мотив. У его любовника был мотив.       Что-то крошилось внутри Чонгука. Мерзко липло к нему щупальцами, обволакивая холодной дрожью от мысли, что все могло быть настолько просто. Убийство из мести? Убийство из страха? Убийство из опасения быть раскрытым?       Ни для кого не было секретом, что однополые связи порицались. Мир не стоял на месте, человек не так давно вышел в открытый космос, а люди все еще считали себя правыми диктовать, кому и кого любить. Считали возможным судить, осуждать, выносить приговоры тем, кто отличался. Не внешне, нет. И Чонгук прекрасно понимал, что такие вещи не пройдут бесследно, однажды коснувшись твоей репутации. Именно поэтому о таком принято молчать. Именно поэтому для Чонгука невероятно дико видеть, когда они все целуют друг друга, не заботясь ни о чем.       В раздевалке хлопнула дверь. Чонгук, выйдя из оцепенения, сделал воду теплее и принялся смывать с себя остатки мыла. За спиной послышались тихие шаги.       — Вот ты где, — прозвучал голос Тэхёна, заставляя напрячься. — Ты зря не остался. Меня хватило бы и на тебя тоже.       Игнорируя, Чонгук перекрыл воду и развернулся, встречаясь с полностью обнаженным Тэхёном взглядами.       — Но можем и здесь, по-быстрому. — Тэхён скользнул взглядом по влажному телу Чонгука, изучая его, и сделал шаг в его сторону.       — Исчезни, — выплюнул Чонгук.       Он вышел из кабинки и направился к раздевалке, больше не смотря на Тэхёна.       Тот его не останавливал, но смотрел вслед, и Чонгук ощущал это своими голыми лопатками.

***

      Идти на факультатив, проходящий последней парой, не было никакого желания. Чонгук плохо спал вот уже который день из-за роем вьющихся мыслей и догадок, не оставляющих его ни на секунду. Он присматривался, каждый день изучал и анализировал, а ночью в постели вертел свои наблюдения так и эдак. Ничего нового ему в голову не приходило. Его подозрения метались от Чимина и его любовника к Тэхёну и обратно. И если Тэхён вел себя странно почти всегда и явно что-то скрывал, то Чимин выглядел подозрительно лишь однажды, когда поведал о том, что Хосок вовсе не был душкой. Но в то же время это был мотив. Был ли мотив у Тэхёна, Чонгук не знал.       Уже подходя к башне, Чонгук поравнялся с Сокджином и Алекс, и наверх они понимались втроем, обсуждая предстоящую контрольную. Чонгук, как и обещал, помог Сокджину с эссе, и кажется, что это немного расположило того к нему. По крайней мере, Чонгук на это надеялся.       — О, этот все не устает захаживать к своему любимому профессору Киму, — усмехнулась Саша, когда они поднялись на этаж и увидели выходящего из профессорского кабинета Тэхёна.       — Медом ему там намазано, что ли, — усмехнулся Джин. — Знаете, после его слов о том, что профессор Ким горяч, у меня начинают закрадываться весьма интересные предположения.       Саша рассмеялась и поиграла бровями. Чонгук с трудом подавил в себе нарастающую волну гнева, но бросил на Тэхёна испепеляющий взгляд, когда они вошли в аудиторию следом за ним.       Чонгук занял место, с которого ему открывался отличный обзор на Тэхёна, и задумчиво его рассматривал. Волосы у того были в легком беспорядке — впрочем, как и всегда. Одежда идеально выглаженная, в неизменно темных тонах и натуральных грубых тканях. На шее россыпь свежих засосов. Чонгук потряхивал ногой под столом амфитеатра и пытался вспомнить, были ли эти засосы на шее Тэхёна вчера. Ему кажется, что не было, пусть они и виделись лишь мельком.       Чонгук думал. Думал, могло ли Тэхёна что-то связывать с его отцом, что-то неправильное и грязное. Думал, был ли способен на такое отец. Он склонялся, что нет. Его отец не был таким. Он не связался бы со студентом. С парнем. Да, Чонгук не сомневался, что отец имел роман на стороне, но со студентом?.. Нет, это был полный бред. Его отец бы никогда…       В дверном проеме возник незнакомец. Все, кто находились в аудитории — а собралась уже вся их малочисленная группа, — уставились на него.       Он выглядел обрюзгшим, хотя на вид не старым. Вряд ли ему было больше сорока. Его лицо было сероватого оттенка, словно он выкуривал по две пачки в день, а щетина выглядела неопрятно. Он явно не был ни студентом, ни преподавателем.       — Вы что-то хотели? — едва заметно прищурив внимательный взгляд, спросил Юнги, как и всегда приняв на себя лидерство.       — Кто из вас Ким Сокджин? — спросил мужчина, обведя их всех тяжелым неприятным взглядом.       Повисла короткая пауза, после которой Джин подал голос:       — Я.       Мужчина взглянул на него и кивнул в сторону коридора.       — Выходи, есть разговор.       Сокджин сбитым с толку взглядом оглядел их всех. Юнги еле заметно отрицательно качнул головой.       — Говорите здесь, — почти ровно произнес Джин. — И представьтесь.       Незнакомец прошел в аудиторию и остановился напротив него. Он оперся руками на нижний стол и посмотрел прямо на Сокджина.       — Мне нужен твой брат. Где он?       — А мне почем знать? Я его с прошлого года не видел. Объявится через пару лет, как обычно. — Джин сложил на груди руки.       — Видишь ли, твой родственничек задолжал мне очень крупную сумму больше года назад и исчез. И удивительным образом я нигде не могу его найти. Как сквозь землю провалился. А мне такое не по душе, — осклабился тот. — Нужно с этим что-то делать, не думаешь?       — Меня его дела не касаются. Я вам ничего не должен. Вы пришли не по адресу.       — Послушай, малец, — начал было он куда более агрессивно, но в этот момент в аудиторию вошел профессор.       — Что здесь происходит? Кто вы такой? — голос его прогремел на всю аудиторию, заставив вздрогнуть даже Чонгука, которого даже самый грозный тон отца никогда не пугал.       — Никто, — усмехнулся мужчина, повернувшись к профессору и оттолкнувшись от края стола. — Просто заходил вернуть старый должок. Уже ухожу. — Он снова глянул на Сокджина и указал на него пальцем: — Я найду тебя позже.       Чонгук видел, как Джина еле уловимо колотило, пока остальные смотрели в спину удаляющемуся незнакомцу. Как только он вышел из аудитории и звуки его шагов приглушенно раздались с лестницы, профессор Ким оставил их и направился обратно в свой кабинет, чтобы позвонить и сообщить, что на территории постороннее лицо. Саша, Юнги, Тэхён и Чимин тут же собрались вокруг Джина, нашептывая ему что-то подбадривающе и гладя его по спине. До Чонгука лишь доносились обрывки фраз о том, что брат Сокджина всегда был мудаком, доставляющим одни проблемы.       В висках Чонгука шумело. Новые теории рождались в его голове вспышками. Факты сопоставлялись друг с другом, прокручиваясь в памяти как кассеты.       Выходит, брат Сокджина исчез больше года назад.       И Хосок исчез больше года назад.       Любовника Чимина никто не видел, лишь только слышали о нём.       Мог ли брат Сокджина быть любовником Чимина? Мог ли возраст его любовника быть легендой для отвода подозрений?       Скрывался ли брат Сокджина не потому, что задолжал денег, а потому, что был причастен к убийству?       Они сделали это вместе с Чимином? Или Чимин его лишь покрывает?       Причастен ли к этому Тэхён, который прямо сейчас стоял рядом с Чимином и ласково поглаживал кончиками пальцев его шею, пока они все ворковали над все еще подавленным Сокджином?       У Чонгука шла кругом голова.

***

      Оставаться на уикенд в общежитии, а уж тем более ехать со всеми в Рысью Падь у Чонгука не было желания, хотя его звали, разумеется. Он ведь теперь их часть. Часть Антагониста. Часть тайны.       Сославшись на то, что пообещал родителям приехать на выходные, он отправился домой. Хотелось оказаться как можно дальше от всей грязи, в которой он крутился вот уже которую неделю. Они сменяли друг друга так же быстро, как менялись парни и девушки в постели Тэхёна. Он — еще одна причина, почему Чонгук просто не мог вынести уикенд с ними. То и дело он возвращался в ту ночь, когда они с Тэхёном занялись сексом в оранжерейной спальне. Вспоминал, как ощущался его язык, его пальцы и его член внутри. Вспоминал боль, граничащую с наслаждением, и пытался понять, что же с ним не так, если ему все это понравилось. Эта грубость, дерзость, текущий по венам адреналин. Он не понимал, почему жаждет еще, и не знал, как с этим бороться. И то, как Тэхён его оставил той ночью — Чонгука вело от ярости всякий раз, когда он воспроизводил в памяти это небрежно брошенное «не целуюсь».       Дома было спокойно. Мама окружала его заботой и любовью, приготовив его любимую еду в честь приезда. Искренне интересовалась и расспрашивала, как у него дела, подружился ли он с кем-нибудь. Как обстоят успехи с учебой, не тяжело ли ему после перевода и чем он занимается в свободное время. Говорит, что звонил Луи и просил передать Чонгуку, что они давно не виделись. И это было правдой — Чонгук так ни разу ему не позвонил и не встретился с ним с тех пор, как перевелся в Спенсер, ведь все его мысли были заняты лишь тем, что произошло с Хосоком. И Тэхёном. Он даже почувствовал укол совести, обещая себе обязательно связаться с Луи.       Отца, как и всегда, не было до поздней ночи. Мама уже легла спать, а Чонгук недавно вышел из ванной. Разложив перед собой папку с вырезками из газет о Хосоке и спенсерской пятерке, он в который раз раз перечитал их все. А после добавил к ним ещё кое что. Открытку, на обороте которой аккуратным почерком было подписано: «Порядок, Рахманинов».       Он спустился вниз, чтобы налить себе воды перед сном, когда входная дверь хлопнула. Чонгук вышел из кухни со стаканом, наблюдая за раздевающимся отцом. Он стряхнул на пороге снег со своих плеч, и тот хлопьями упал на придверный коврик.       — Ты дома? — Отец заметил его, стоящего оперевшись плечом на стену. Он поставил свой кожаный портфель на комод и принялся расстегивать пальто.       — Дома, — ответил Чонгук. — А ты чего так поздно?       — Как всегда. Работал. — Он повесил пальто в шкаф и наклонился, снимая ботинки. Его кашемировый шарф чуть сполз, являя налившийся засос на шее. Чонгук тихо хмыкнул.       — Понятно.       — У тебя все нормально?       Отец прошел мимо, собираясь подняться наверх, но остановился возле лестницы и обернулся на него.       — Да, конечно, — пожал Чонгук плечами.       — Ты бы сказал мне, если бы был не в порядке?       — Что за странный вопрос, пап? У меня все отлично.       — Просто хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь обратиться ко мне в случае чего.       Фраза отца прозвучала странно — Чонгук прежде не слышал от него подобных вещей. Однако развивать тему и расспрашивать не стал, лишь кивнул. Отец кивнул ему в ответ, показав, что они друг друга поняли, и продолжил путь наверх.       Чонгук задавался вопросом, смотря ему вслед: был бы отец с ним честен, если бы он спросил у него как есть? Рассказал бы о любовнице? О том, где он задерживается по вечерам? Рассказал бы, где был той самой ночью? Он в этом сильно сомневался, ведь когда Чонгук спросил отца о Хосоке, тот ничего конкретного ему не ответил.       Шаги на втором этаже затихли, а следом закрылась дверь родительской спальни. Чонгук так и продолжил стоять между гостиной и прихожей, смотря на шкаф, в который отец повесил свое пальто. Чонгук никогда прежде не шарился по его карманам, даже когда начал подозревать о наличии любовницы, но сейчас желание проверить их было почти непреодолимым. Он не знал, обнаружит ли в них что-то, но хотел найти хоть что-нибудь: чек с заправки, находившейся совсем не по пути, билет в кино, квитанцию за оплату мотеля. Хоть что-нибудь.       Глянув на лестницу, Чонгук тихо подошел и открыл дверцу шкафа. Пальто отца висело у самого края. Он осторожно просунул ладонь в ближайший к нему карман и ощупал его. Внутри ничего не было. Аккуратно сдвинув тремпель в бок, он дотянулся до другого кармана и сунул туда руку. Тоже ничего.       Уже собираясь закрыть шкаф, Чонгук решил проверить и внутренний карман тоже, хотя никто никогда не кладет туда билеты или чеки. Но там мог бы лежать бумажник, если, конечно, отец, не убрал его в свой портфель.       Бумажника во внутреннем кармане не оказалось, лишь только старые отцовские часы на цепочке. Вздохнув, Чонгук разочарованно поджал губы и закрыл шкаф.       Странное ощущение настигло его, когда он уже дошел до своей спальни и протянул ладонь к дверной ручке. Часы. Отцовские часы. Чонгук никогда не открывал их, не рассматривал, но отец всегда неизменно носил их с собой, сколько он себя помнил. Часы всегда были при нем.       Чонгук не помнит, как вновь спустился вниз, не включая основной свет, и подошел к шкафу, целиком поглощенный своим необъяснимым предчувствием. В ушах стоял шум. Сердце предвкушающе колотилось.       Он быстро достал часы из внутреннего кармана и включил стоявший на комоде торшер. Часы все такие же, какими Чонгук помнил их с детства. Все тот же шершавый выпуклый узор сверху, холодящий кожу металл и длинная цепочка.       Затаив дыхание, он поднес их ближе к свету и нажал на кнопку сбоку, заставляя открыться. Раздалось еле уловимое тиканье.       Под крышкой часов было выгравировано:

«5192712»

***

      Возвращаясь в общежитие в конце уикенда, Чонгук чувствовал себя еще более помятым и выжатым, чем когда отправлялся домой двумя днями ранее. Голова пухла от мыслей и бессонных ночей. Он чувствовал себя так, будто его пришибло всеми теми вещами, о которых он узнал за последнее время. Он пришел в Спенсер за ответами, но казалось, что на него обрушивается лишь больше тайн и загадок, и это выбивало его из колеи. Чонгук ощущал отчаяние.       По общежитию слонялись студенты, было шумно и везде горел свет. Чонгук устало поднялся на второй этаж и толкнул дверь в свою комнату. Оказалось не заперто, и уже только это разочаровывало — Чонгук надеялся, что Тэхёна не будет в комнате, когда он вернется из дома.       Войдя, он обомлел.       Повсюду были разбросаны его вещи. Все было перевернуто, включая его стол и постель. Комната выглядела так, словно ее обокрали или как минимум обыскала полиция.       Тэхён вальяжно лежал на своей кровати с книгой в руках и изменился в лице, как только Чонгук остановился посреди комнаты.       — Явился, — процедил он и подорвался с постели. — А я как раз тебя жду.       Его голос звучал как угроза, а грудь гневно вздымалась. Чонгук выдержал прожигающий взгляд и не сдвинулся с места, даже когда Тэхён надвинулся на него.       — Где она? — зашипел тот.       — Кто?       — Тебя в детстве не учили, что брать чужое — не хорошо? Не учили? Значит я тебя сейчас буду учить. — Тэхён схватил его за воротник и встряхнул. — Отдай сейчас же то, что ты украл.       — Не понимаю, о чем ты. — Чонгук попытался выбраться из хватки, но Тэхён сжимал его одежду до побеления пальцев, в то время как его глаза от гнева наливались кровью.       — Все ты понимаешь, сучонок, — злобно ухмыльнулся он и вжал Чонгука спиной в дверцу платяного шкафа. — Ты же у нас тут все вынюхиваешь, играешь в маленького сыщика. Только вот брать чужие вещи без спросу я тебе не позволю. Немедленно отдай мне, иначе я найду ее сам, а потом засуну тебе в задницу, и, поверь мне, удовольствия ты не получишь.       — Ты на что-нибудь другое способен, кроме своих смешных угроз? — Чонгук, осмелев, выгнул бровь.       Тэхёну это не понравилось. В следующую же секунду он приложил Чонгука спиной и затылком о шкаф, заставив тот скрипуче содрогнуться.       — Не зли меня, Чонгук. Или ты думаешь, что я буду долго терпеть твои игры в полицейского? Мы с тобой по-другому сыграем, если продолжишь. Либо ты отдаешь мне долбанную открытку сейчас, либо я превращу твою жизнь в твой самый худший кошмар, маленькая мразь.       — Так сильно боишься, что я узнаю о том, что ты причастен к смерти Хосока? — Чонгук толкнул Тэхёна в грудь, но тот даже не пошатнулся. — Что, если я отдал открытку в полицию? Что ты тогда скажешь?       — Ты блефуешь, — расхохотался Тэхён. Он рывком сжал его нижнюю челюсть и приблизил к нему свое лицо. — Я успел хорошо тебя изучить, Чонгуки, и я вижу тебя насквозь. Все твои мысли, страхи, желания — я все это читаю в твоих глазах. Что, так скучаешь по Хосоку? Может быть, я недостаточно хорошо тебя трахнул, чтобы выбить из тебя эту херню? Что ты все никак не успокоишься и не поймешь, что не следует совать свой нос туда, куда тебе настоятельно рекомендуют не соваться? Ты не думал о том, стоит ли вообще он того? Стоит ли твоих рисков человек, который трахал тебя лишь потому, что ты был его заданием?       Что-то разбилось внутри Чонгука.       Он смотрел на Тэхёна, прямо в его разгневанные глаза, и пытался осознать, послышалось ему или нет. Но Тэхён выглядел так, будто имел в виду именно то, что сказал.       Плечи Чонгука опустились. В голове было пусто. Тэхён смотрел на него с триумфом, и даже его пальцы, сжимающие одежду на Чонгуке, едва не вырывая пуговицы с корнем, ослабили хватку.       — Ты лжешь, — просипел Чонгук.       — Я лгу? — усмехнулся он. — Давай спросим у Юнги. Он был проводником Хосока. Он знает о его здании все.       — Тогда откуда можешь знать ты, если о задании знает только проводник?       — Мы с Хосоком — соседи по комнате и друзья. Как думаешь, откуда я мог знать?       — Я не верю ни единому твоему слову.       — Хорошо. Как тебе тогда такие подробности? Он трахнул тебя впервые спустя неделю знакомства в мотеле, на выезде из Имбертон Грофа. Ты кончил дважды, а после он учил тебя сосать — ты подавился, когда проглатывал. Так что подумай дважды, за того ли ты здесь так впрягаешься, подставляя задницу. И если еще хоть раз ты тронешь мои вещи, я не знаю, что сделаю с тобой, Чонгук. И ты знаешь, что я не шучу.       Тэхён оттолкнулся рукой от шкафа, в который вжимал Чонгука, а затем вышел, напоследок хлопнув дверью.       Чонгук осел бы на пол, потрясенно смотря вперед, сквозь стену, но не было сил даже пошевелиться.       Он был для Хосока заданием. Все было ложью.