Dum spiro, spero

— И это та пара, которую все боятся? — хихикнул одногруппник, наклонившись к уху, тёплое дыхание слегка потрепало волосы, спадавшие ниже ушей. В этот же момент острый взгляд преподавателя пронзил сердце блондина, который напряжённо следил за каждым движением мужчины, стоявшего у доски. «Рацио Веритас» гласила меловая надпись, от которой оторвался профессор, кидая взгляды-молнии на тех, кто шушукался за его спиной. Авантюрин резко выпрямился, стоило одной из молний коснуться его. Электрический разряд свёл ноги и напряг кулаки, когда Рацио развернулся к аудитории всем телом, не сводя глаз с того, кто чувствовал неожиданный стыд за обычный шепот на лекции. Стыд, который заставил щёки покраснеть, а голову вжать в плечи, пока ладони испариной теребили ручку и сжёвывали край листка бумаги тетрадки. Как он смотрит… — Я повторюсь ещё раз, уважаемая аудитория, — проговорил Рацио, выпиливая из Авантюрина настоящую фигуру из дерева, пока глаза-лазеры Веритаса водили по амфитеатру, но всё равно задерживались на пёстром студенте, словно металлоискатель на побрякушке в песке. — На моих занятиях вы обязаны соблюдать тишину. Если вам не нравится лекция - можете встать и уйти, но точно не шуметь, шептаться и, — он медленно повернул голову на кого-то, кто сидел на первом ряду. Авантюрин сощурился и чуть вытянул шею, рассматривая через чужие головы ту, которая обратила на себя внимание профессора. — Жевать жвачки. Попрошу вас выйти, — его резкий голос разносился по аудитории громом, пока в самом помещении стоял настоящий зной, как при летней грозе. Тучи нависали под потолком, пока быстрая рысь какой-то девушки разрезала тишину лекции. Авантюрин заёрзал на месте, недовольно поправляя плечи и разминая спину, пытаясь подобрать позу, при которой он сможет рассмотреть Рацио без проблем. Посмотри на меня. — Итак, вернёмся к занятию, — продолжил Веритас, оперевшись на кафедру, снова проходясь по аудитории пристальным взглядом, зацепившись на Авантюрине, который снова вжался, словно испугавшись пронизывающего взгляда исподлобья. Чёрт, надо было сесть ближе… «Что такое?» протянутая записка проскользнула под руку блондина, который буквально не мог найти себе места, усаживаясь то так, то сяк. Тюрин резко повернул голову к Сандею, но услышав грозное «тук-тук-тук» повернулся на источник звука. Рацио недовольно пялился на студента. Жёлтые глаза пронизывали Авантюрина насквозь. Он не мог объяснить, что вызывало в нём такую реакцию на обычное начало занятия, отчего его чувства вызывали всё больше эмоций внутри. Крепкий, уверенный мужчина лезвием распарывал нервные окончания студента, который будто слабел с каждой секундой, проведённой под пристальным наблюдением. Голова всё норовила откинуться назад, а тело так напрягалось, будто Рацио дёргал Авантюрина за лески, пришитые к его нервным узлам, где сосредотачивались все эмоции и чувства блондина. В его пальцах проступали колючие дрожь и смущение, а в ногах теплилось волнение, поднимающиеся до груди, где сердце так скакало, что красное лицо в отражении планшета Авантюрина казалось ему лучшим исходом из всех возможных. Но вместе с тем, когда Рацио отворачивался и отпускал тот пучок нитей, что держали Тюрина где-то над землёй, студент так хотел захныкать и привлечь его внимание снова, холодно, резко и бессердечно оставленный. В животе у Тюрина проносились бабочки, стоило их взглядам встретиться. Не важно, о чём Веритас рассказывает, не важно, как сложно будет в ночь перед зачётом, сейчас — это такой пустяк, ничто, вакуум, полное отсутствие чего-либо, настоящая бездна по сравнению с тем, как Авантюрин хочет, чтобы Рацио смотрел на него. Чтобы он снова проникал своими цепкими глазами ему под кожу, вызывая табун мурашек по спине, он хочет, чтобы его руки, которые упирались в кафедру, появились на столе перед ним, чтобы Авантюрин смог лучше рассмотреть вены, родинки, шрамы, вообще всё, что принадлежит коже преподавателя. Как он хочет, чтобы его присутствие ощущалось не только приятнейшим голосом, что мёдом обволакивает дрожащее тело, но и лавой прикосновений. Да, точно, он хочет, чтобы Веритас его тронул. «Бро, ты чё творишь» снова записка, на которую Авантюрин отреагировал уже спокойнее, притворившись, что записывает что-то в тетрадь. Ему так не хотелось отрываться от манящего преподавателя, который так удобно снова навис над кафедрой… «Что? Всё нормально» отвечает Тюрин, на что Сандей тихо щёлкает языком, повертев головой.

«Да ты на месте усидеть не можешь, что с тобой? Трусы жмут? Если тебе поправить что-то надо — давай, я пойму» шутник чёртов.

«Не смешно» не отвлекай меня.

«Ой, да это ты смеяться не умеешь. Расскажи, что не так? Ты так ведёшь себя только если тебе кто-то понравился» тц.

«Не замечал того, насколько ты заносчивый» ну и как ответишь на такое?

«О, узнаю тебя. Так я попал, да? ;)» бесит.

«Ну.»

«И кто же это? Девчонка на первом ряду ничего такая, юбка у неё короткая, красивая. Или это та, которая спереди нас, у неё ещё волосы очень приятно пахнут...»

«Нет. Ни одна из них»

«А кто?»

Авантюрин вернул записку одногруппнику, который озадаченно смотрел на блондина. Веритас отвернулся к доске, потянув на себя выдвигающееся крыло. Сильный. Интересно, а как его мышцы перебираются под рубашкой, пока он тянется рукой к верху доски, строгим почерком выводя букву за буквой... Пи-фа-гор… Точно, у нас же тема — античная философия. Философия — та наука, которую Авантюрин не считал важной для изучения. Он хорошо разбирается в манипуляциях с деньгами, хорошо понимает моменты упадка рынка и понимает что делают «большие дяденьки», удерживая на плаву мировую экономику. Если бы не обязательная программа, то Авантюрин непременно выбрал бы лишние часы по высшей математике, чем изучение каких-то изречений, религий и культуры. Деньги уже существовали на тот момент, и если бы курс философии включал историю валют, ценности денег, как менялись тенденции этой самой ценности — может быть эта наука и приглянулась ему. Но увидев Рацио на месте своего преподавателя — Авантюрин резко передумал. Что может быть интереснее религиозного культа, что может быть лучше обмена опыта среди мыслителей того времени, которые критиковали друг друга и не признавали теории о смысле жизни, опровергая труды своих коллег… — Я закрываю глаза, и мир перестаёт существовать, — раздаётся в аудитории, когда, после небольшой паузы, Рацио поворачивается к аудитории с закрытыми глазами и расставленными руками. — Значит, вы все существуете только тогда, когда я вас вижу, — улыбается он своим же мыслям, открытая глаза. — Вы! — показывает мелком на какого-то парня с первых рядов. Тот собирается встать, но Веритас его останавливает. — Закройте глаза, — парень послушно их закрывает. — Что вы видите? — подходит он ближе к парте. — Ничего, сэр… Всё темно, — говорит студент, когда Рацио заговорщически улыбается и прерывает шепот студентов одним лишь жестом, подняв руку. Он прикладывает палец к губам, а затем проходит вглубь аудитории, становится перед партой Авантюрина, но поворачивается к нему спиной. — Пошумите, — шепчет Веритас, наклонившись к студентам, пока Авантюрин заглядывается на рельеф его позвоночника, проглядывающего через рубашку. Студенты озадаченно переглядываются, но выполняют его просьбу, начиная шуршать учебниками, тетрадями и ручками. Рацио машет руками, как дирижёр, тихо проходя к парте студента, который всё сидит с закрытыми глазами. — Вы нас слышите? — спрашивает Рацио, когда гул нарастает всё больше. Получив утвердительный ответ, он улыбается, поднимает руку вверх и снова все замолкают. — Иногда, чтобы разбить теорию, нужно прибегнуть к объединению людей, — говорит Рацио, разрешая бедному парню раскрыть глаза. — Необязательно то, чего вы не видите — не существует вовсе, — заключает он. — Это высказывание - пример эгоцентризма, на котором завязаны многие суждения тех лет… Авантюрин, кажется, давно не здесь, он облизывает губы, смотря на профессора, который опёрся о свой стол, чуть присаживаясь на него. Бёдра… — Это и есть он? — спрашивает Сандей, проходясь своим дыханием по уху блондина, который лениво поворачивает голову, смотря на друга с раздражением. Хватит меня отвлекать.! — Он красивый, — оправдывается Авантюрин, вновь встречая взгляд Рацио на себе. Боже, сквозь меня, будто… — Повесились и хватит, — заключает профессор, унимая шепот в аудитории. — Попрошу соблюдать тишину, она вдохновляет меня на подобные эксперименты, — он складывает руки перед грудью, пока Авантюрин медленно поворачивается на Сандея. Видал? — Ну так ты точно его внимание не привлечёшь, — смеётся друг, сдерживая свой голос. — Попробуй что-то сделать, что сможет запечатлеть тебя в его памяти, — улыбается лисом Сандей. — Спорим, ты не можешь закрыть зачёт под его столом? — он пихает под рёбра Авантюрина, пока тот смотрит на Веритаса, что увлечённо рассказывает что-то по теме лекции. Голова тяжёлая, не могу сосредоточиться… — Говоришь, я не смогу влюбить его в себя? — Авантюрин понял правила игры по-своему.

— Спорим?

— Спорим.