杏林春暖 Весеннее тепло в саду абрикосов

— И как ты собираешься заставить поверить Цзян Чэна в то, что Сичэнь его любит? — раздражённо спросил Вэй Усянь, скрестив руки на груди. — Ты ведь знаешь, что он сейчас не в том настроении, чтобы слушать что-то подобное. Хуайсан лишь усмехнулся, наблюдая за Вэй Ином с хитростью в глазах. — Нужен повод, Вэй-сюн, повод, который заставит Цзян Чэна усомниться в своих убеждениях. Это будет сложно, но вполне выполнимо. — Хватит ходить вокруг да около! — возмутился Вэй Ин. — Говори, что за план ты придумал! — Спокойно, Вэй-сюн. Мы должны сделать так, чтобы они поговорили по душам. Нужно создать ситуацию, в которой они останутся один на один. — Запереть их где-нибудь? — предположил Вэй Ин, с интересом разглядывая Хуайсана. — Типа того, — согласился Хуайсан, улыбка ещё шире расцвела на его лице. — Но не просто запереть, а сделать так, чтобы они оказались вместе в нужном месте в нужное время. — И что дальше? В подвале куча комнат, их можно… Не-сюн, а что если позвать их в какую-нибудь комнату под каким-то предлогом, запереть их там. Они поговорят, они, может, и не помирятся, но это заставит Цзян Чэна задуматься! — Правильно мыслишь, — кивнул Хуайсан, удовлетворенно потягивая чай. — Доверься мне, ещё пара дней, и я всё организую в лучшем виде. — Пара дней? — Усянь нахмурился. — Неужели нельзя ускорить процесс? Цзян Чэн с каждым днём становится всё более угрюмым. Хуайсан, невозмутимо потягивая чай, покачал головой. — Не торопись, Вэй-сюн. Нужно всё продумать до мелочей, чтобы Цзян Чэнь поверил. А для этого необходима хитрая интрига. — Хорошо, хорошо, — Вэй Ин махнул рукой. — Я понял. Но всё же, я не уверен, что Цзян Чэн захочет говорить с Сичэнем после того, как тот… э-э… ну, в общем, после того, как всё произошло. Хуайсан загадочно улыбнулся. — Всё уже продумано. Я знаю, как заставить Цзян Чэна пойти на разговор. Ты только подожди и увидишь. Вэй Ин посмотрел на Хуайсана с недоверием, но он также чувствовал глубокое доверие к своему другу. Он знал, что Хуайсан никогда не подвел его раньше, и он уверен, что и в этот раз все будет хорошо. — Хорошо, — сказал Вэй Ин, улыбаясь. — Я доверяю тебе. Но я тебя предупреждаю: если что-то пойдет не так, я буду винить тебя за все беды. Хуайсан засмеялся. — Не волнуйся, — сказал он. — Все будет в порядке. Я уже все продумал. Вэй Ин покачал головой, но в его глазах блеснула надежда. Он знал, что Хуайсан сделает все возможное, чтобы помочь Цзян Чэну и Сичэню. Он мог только надеяться, что его план сработает.

***

Цзян Чэн и Лань Сичэнь сидели напротив друг друга, прижавшись спинами к холодным стенам. Цзян Чэн мрачно смотрел в пол, скрестив руки на груди, а Лань Хуань, повернув голову, заглядывал в окно, где ветер шелестел листьями. — Что за чертовщина происходит? — прорычал Цзян Чэн, не в силах больше терпеть молчание. Он чувствовал, как внутри него копится злость, словно ядовитый газ, готовый взорваться. — Мы… — начал Вэй Усянь из-за двери, но замолчал, не найдя слов. — Мы? — повторил Цзян Чэн ещё более злобно. — Что «мы»? Что вы хотите от нас? — Мы хотим, чтобы вы поговорили, — прозвучал спокойный голос Не Хуайсана. — Мы уверены, что вы многое хотите сказать друг другу. — И что, теперь у нас нет права на собственную жизнь? — огрызнулся Цзян Чэн. Он чувствовал себя загнанным в угол, словно зверь в клетке. — Идите к черту, — шепнул Сичэнь, покачивая головой. Он не хотел, чтобы кто-то вмешивался в их отношения. — Не ваше дело, — прошипел Цзян Чэн. — Выпустите меня и оставьте в покое. — Мы не выпустим, — сказал Вэй Ин, заглянув в комнату из-под двери. — Пока вы не поговорите друг с другом. А мы пойдём, не будем мешать вам. За дверью послышались удаляющиеся шаги. — ВЭЙ УСЯНЬ, ДА Я ТЕБЕ НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! — в ярости крикнул Цзян Чэн, но его слова были встречены лишь тишиной. — Раз уж мы здесь, стоит воспользоваться случаем и поговорить. — сказал Лань Хуань, повернувшись к Цзян Чэну лицом. — Нам не о чем разговаривать! — ответил Цзян Чэн, схватился за голову и попытался спрятать свои слезы. — Ты знаешь, о чём, — сказал Сичэнь. — Ты просто не хочешь признаваться в этом. Он подошел к Цзян Чэну и, нежно взяв его за руку, заставил его посмотреть себе в глаза. В его взгляде читалась любовь, забота и безграничная тоска. Цзян Чэн отшатнулся, его рука дёрнулась, словно от удара тока. Он не мог смотреть на Сичэня, на эти бесконечные глубины его глаз, которые видели его насквозь, которые знали все его тайны. — Не смей, — прошептал Цзян Чэн, его голос дрогнул, выдал всю его боль. — Что не сметь? — Сичэнь нежно провел большим пальцем по его лицу, стирая слезу, которая катилась по щеке Цзян Чэна. — Не смей так смотреть на меня, — взмолился Цзян Чэн, он чувствовал, как его сердце разрывается от боли и страха. Страха перед тем, что его чувства он снова всё не так понял, и теперь из-за него страдают другие люди. — Я не могу не смотреть на тебя, — ответил Лань Хуань, его голос был тихим, но полным решимости. — Я люблю тебя, Цзян Чэн. Люблю всей своей душой. Эти слова прозвучали, словно молния, разрезая тьму, которая висела между ними. Цзян Чэн застыл, словно пораженный, его глаза расширились от удивления и страха. Он не мог поверить своим ушам. — Ты… ты лжешь, — прошептал Цзян Чэн, его голос дрожал. — Нет, — ответил Хуань. — Я никогда не лгал тебе. Я люблю тебя, Цзян Чэн. — Прекрати, — тихо сказал Цзян Чэн. — Я не прекращу, — сказал Лань Сичэн, взяв Цзян Чэна за руку. — Ты страдаешь, как и я. И мы должны поговорить об этом. — Я… — Цзян Чэн попытался отдернуть руку, но Лань Сичэнь сжал её еще крепче. — Я не хочу об этом говорить. — Но ты должен, — сказал Лань Сичэн, вглядываясь в его глаза. — Ты должен сказать мне, что ты чувствуешь. Цзян Чэн молчал, но в его глазах были слезы. Он попытался отвести взгляд, но Лань Хуань притянул его ближе. — Посмотри на меня, — попросил он. Цзян Чэн поднял глаза. Он не мог отвести взгляд от Сичэня. — Я… — начал он, но не смог продолжить. — Говори, — сказал Сичэнь. — Говори, что ты чувствуешь. Внутри что-то словно сломалось, и Цзян Чэн заплакал. Он прижался к Лань Сичэню и уткнулся лицом в его грудь. — Это моя вина. Я, идиот, опять всё не так понял, я не заслуживаю твоего прощения. Если ты отвергаешь меня, я пойму, потому что я заслужил это. Он говорил, запинаясь, его голос был хриплым от сдерживаемых слез. Он чувствовал себя виноватым, он чувствовал себя недостойным любви Сичэня. — Не говори так, — прошептал Лань Хуань, крепче прижимая Цзян Чэна к себе. Он чувствовал, как сильно тот дрожит, как сильно он боится. — Никогда не говори так про себя. — Но это правда, — возразил Цзян Чэн, зарываясь лицом в грудь Сичэня. — Я уже так много раз портил всё, я не заслуживаю твоего прощения. — Я не виню тебя, — сказал Сичэнь твёрдо. — И я не отвергаю тебя. Ты можешь не понимать моих чувств, но я знаю, что ты чувствуешь ко мне. И я ценю это. — Но… — Цзян Чэн запнулся. — Я не заслуживаю твоей любви. После того, что я сделал… — Кто сказал, что ты должен заслуживать мою любовь? — спросил Сичэнь, немного отстраняясь, чтобы посмотреть Цзян Чэну в глаза. — Любовь не заслуживают. Любовь — это дар. И я даю тебе этот дар. Я много раз говорил тебе об этом, и скажу ещё раз. Он улыбнулся, и в его глазах была такая теплота и нежность, что Цзян Чэн затих. Он не мог опровергнуть Сичэня. Он никогда не думал о любви как о даре, но Хуань был прав. Любовь не заслуживают, ее даруют. — Я… — начал он, но снова замолчал. Он не знал, что сказать. Он был так счастлив, так расслаблен, что слова просто не шли. — Просто позволь мне обнять тебя, — сказал Сичэнь, и снова притянул Цзян Чэна к себе. Цзян Чэн прижался к нему, и в его душе царила спокойствие. Он знал, что он не один. У него есть Сичэнь, который любит его и никогда не отвернется от него. И это было все, что ему нужно. — Ты правда меня любишь? — спросил Цзян Чэн после длительного молчания Лань Хуань отстранился от Цзян Чэна и всмотрелся в его глаза. В них он видел не только слезы, но и сомнение, неуверенность. Он понял, что Цзян Чэн всё ещё не верит в его слова. — Конечно, я люблю тебя, — ответил он мягко, гладя Цзян Чэна по щеке. — Я люблю тебя всем сердцем. Люблю тебя таким, какой ты есть. Со всеми твоими недостатками и достоинствами. — Но я так груб, так нетерпелив, — сказал Цзян Чэн, опустив голову. — Я постоянно кричу на тебя, не умею выражать свои чувства. — И всё же, я люблю тебя, — ответил Сичэнь, и в его голосе прозвучали нотки уверенности. — Я люблю твою грубость, твою нетерпеливость. Я люблю всё в тебе. Он притянул Цзян Чэна к себе, и они стояли в тишине, обнимаясь. Цзян Чэн почувствовал, как его сомнения уходят, как в его душе расцветает надежда. Он не один. У него есть Сичэнь, который любит его таким, какой он есть. И это было все, что ему нужно. — Я тоже люблю тебя, — прошептал он, и его голос был едва слышен. — Я знаю, — ответил Сичэнь, улыбаясь. — Я чувствую это. Он поцеловал Цзян Чэна в лоб, и в этом поцелуе была вся его любовь, вся его нежность, вся его надежда. Цзян Чэн закрыл глаза и прижался к Сичэню, наслаждаясь этим моментом. Он чувствовал, как его сердце наполняется радостью и спокойствием. Он знал, что они вместе преодолеют все препятствия. Вместе они сильные. Вместе они счастливы. А за закрытой дверью раздался едва слышный звук удара двух стеклянных бутылок. Это Вэй Ин и Не Хуайсан праздновали победу.