杏林春暖 Весеннее тепло в саду абрикосов

— А-Чэн, пойдём поговорим, — Цзян Яньли взяла брата за руку и увела его подальше от посторонних глаз. — Я слышала, на днях у вас была очень сложная операция. Цзян Чэн кивнул, пока ещё не понимая, что сестре понадобилась от него. — Сколько сигарет ты тогда выкурил? — прямо спросила девушка, заглядывая в глаза брата. — Три, — после минутного молчания признался Цзян Чэн. — А-Чэн, месяц назад ты говорил мне, что бросил! — Прости, шицзе, — Цзян Чэн опустил голову. — Я обманул тебя. Не хочу, чтобы ты переживала из-за меня. — Переживала?! А-Чэн, сам себя губишь! — Я знаю, что виноват, — сказал Цзян Чэн, опуская голову. — Я просто не мог справиться со стрессом и нервами. — Стресс и нервы — это не оправдание, А-Чэн, — мягко ответила Цзян Яньли. — Ты взрослый мужчина и должен уметь контролировать свои эмоции. Курение не решит твоих проблем, а только усугубит их. — Я понимаю, — пробормотал Цзян Чэн, не поднимая головы. Глаза заблестели от навернувшихся слёз. — Мне пора идти, подумай над моими словами. Как только сестра ушла, Цзян Чэн опустился на колени, спрятав лицо в сгибе локтя. Цзян Чэн сидел на коленях, спрятав лицо в сгибе локтя, и рыдал. Он знал, что сестра права, но не мог справиться со своим гневом, разочарованием и страхом. Он просидел так довольно долго, пока не замёрз и у него не начали затекать ноги. — Ваньинь? — раздался за спиной голос. Цзян Чэн быстро встал, разгладил складки на халате и судорожно начал вытирать лицо, по прежнему стоя спиной к человеку. Он по голосу узнал Лань Сичэня. — Мы можем поговорить? — Нет, не можем, уходи! Я не хочу ни с кем разговаривать! Лань Хуань стоял в дверях, наблюдая за Цзян Чэном, который упорно пытался сохранить спокойствие. Он видел, как Цзян Чэн судорожно вытирает следы слез и старается спрятать свою боль. — Ваньинь, я знаю, что тебе сейчас тяжело, — сказал Сичэнь мягким голосом. — Но пожалуйста, не отталкивай меня. Я хочу тебе помочь. — Не надо мне помогать! Засунь свою помощь куда подальше! — ответил Цзян Чэн, его голос был хриплым от слёз. — Я не хочу видеть никого! Сичэнь подошёл ближе и осторожно положил руку на плечо Цзян Чэна. Он чувствовал напряжение в его плечах, видел, как Цзян Чэн сжимает кулаки. — Ваньинь, я знаю, что ты не хочешь разговаривать, но пожалуйста, позволь мне побыть рядом. Цзян Чэн замер, не отводя взгляда от пола. Он чувствовал, что у него нет сил продолжать отталкивать Лань Сичэня. — Оставайся, — пробормотал Цзян Чэн. — Но не надо трогать меня. Хуань убрал руку, но остался рядом. Он понимал, что Цзян Чэн нуждается в поддержке, но ему нужно дать время. — Я буду здесь, — сказал он, тихо и спокойно. — Когда ты будешь готов, мы поговорим. Цзян Чэн кивнул и опустился на скамейку. Он не был уверен, что когда-нибудь будет готов говорить, но он чувствовал, что присутствие Лань Сичэня успокаивает его. Сичэнь сел рядом и осторожно положил руку на спину Цзян Чэна. Он не хотел принуждать его к разговору, но хотел, чтобы Цзян Чэн чувствовал, что он не одинок. — Почему? — глухо спросил Цзян Чэн. — Почему ты так хочешь помочь мне? Цзян Чэн, привыкший со всем справиться сам, не мог принять тот факт, что ему предлагают помощь. — Мои проблемы — мои. Не нужно вмешиваться. Я сам справлюсь… — пробурчал он, отвернувшись от Лань Сичэня. — А-Чэн, позволь помочь тебе, и ты увидишь, как поменяется жизнь. — Что я буду тебе должен? — Ты мне? Ничего. Я просто хочу помочь, от тебя мне нужно только твоё доверие. В глубине души Цзян Чэн, несмотря на свою гордость и независимость, знал, что Лань Хуань прав. Он устал бороться в одиночку, но страх перед зависимостью от кого-либо был слишком силен. — Доверие? — произнёс он, с сомнением глядя на собеседника. — Как я могу быть уверен, что ты не используешь мою слабость против меня? Сичэнь мягко улыбнулся. — Я не буду использовать тебя, А-Чэн, обещаю. Я хочу помочь тебе потому, что ты мой друг, и я вижу, как тяжело тебе приходится. Доверяешь ли ты мне? Цзян Чэн задумался. Лань Сичэнь никогда не причинял ему вреда, наоборот, он всегда оказывал поддержку, даже когда это было неудобно. Но страх всё ещё был силен. — Хорошо, — сказал он наконец, — но если ты окажешься не тем, за кого себя выдаешь, ты пожалеешь. Лань Сичэнь кивнул, его глаза светились пониманием. — Ты можешь рассчитывать на меня, А-Чэн. — Кто тебе рассказал о моих проблемах? Сестра? Вэй Ин? — поинтересовался Цзян Чэн после нескольких минут молчания. — Никто, я сам вижу и чувствую. Цзян Чэн нахмурился, его глаза сузились. — Сам видишь? Чувствуешь? Не смеши меня! Сичэнь спокойно поднял руку, останавливая гневный выпад. — Я не пытаюсь тебя обмануть, А-Чэн. Твоя грусть, твоя боль, твоя усталость — всё это заметно. Я не могу не заметить, как ты борешься, как ты изо всех сил пытаешься держаться, хотя внутри тебя бушует шторм. Раздался щелчок фотокамеры и Цзян Чэн резко поднял голову. — Цзян Чэн! — перед ними стоял Вэй Ин с довольной ухмылкой на лице. — Почему ты не сказал мне, что вы встречаетесь? — Вэй Усянь! — Цзян Чэн начал вставать, и Лань Сичэнь не препятствовал этому, но Вэй Усянь уже успел сделать несколько фото. — Теперь о ваших отношениях узнают все! Боюсь только, что мадам Юй не будет в восторге. — Да я тебе ноги переломаю! — крикнул Цзян Чэн, но Вэй Усянь уже смылся с места преступления. — Вот урод. Теперь все будут думать, что я гей. Лань Сичэнь тихо засмеялся. — Не волнуйся, А-Чэн. Между нами только дружба, почему ты так переживаешь? — Ты не на столько хорошо знаешь Вэй Усяня. Он теперь будет шантажировать меня этими фотографиями. — Шантажировать тебя? — Лань Сичэнь рассмеялся, его глаза блестели от веселья. — Вряд ли. Вэй Усянь любит тебя, А-Чэн. Он никогда не станет использовать тебя или твои чувства для собственной выгоды.

***

Посреди ночи резко заработала система оповещения. Экстренная операция, на которую были назначены Цзян Чэн, Цзинь Цзысюань и Лань Чжань. Все трое спокойно спали в ординаторской, но пришлось быстро проснуться и, наскоро умывшись холодной водой, бежать в операционную. Мыв руки, Ванцзи ощутил, как у него начинают дрожать руки. Это было первый раз, и он сильно удивился. «Главное, успокоиться и не допустить ошибки» успокаивал себя Лань Чжань. Пациент, молодая девушка, поступил с острым аппендицитом. Состояние было чрезвычайно тяжелым, с высокой температурой и резкой болью в животе. В операционной, освещенной холодным светом ламп, царила тишина, нарушаемая лишь тихим шипением кислородного баллона и мерным биением сердца пациента на мониторе. Цзян Чэн, с хмурым выражением лица, наблюдал за показателями на мониторах. Цзысюань подавал инструменты, не сводя взгляда с операционного поля. Взяв скальпель в руки, Лань Чжань сделал надрез. Но рука дрогнула, и он случайно задел артерию. Кровь хлынула фонтаном, окрасив всё вокруг в яркий красный цвет. Лань Чжань резко отдернул руку, в глазах его отражался ужас. Лань Ванцзи был в панике. Руки его тряслись, и он не мог поверить, что допустил такую ошибку. Он знал, что нужно успокоиться, но страх перед последствиями его поступка заставлял его сердце биться быстрее. «Я должен был быть внимательнее,» — пронеслось в голове Лань Чжаня. Он прекрасно помнил слова учителя: «В медицине нет места ошибкам, каждая минута драгоценна». Но сейчас, глядя на фонтан крови, Лань Чжань чувствовал себя полным неудачником. Он понимал, что его ошибка могла стоить жизни пациенту. — Зажим, быстро! — снова крикнул главный врач. Его голос был строг, но в нем слышалась и тревога. Лань Чжань заставил себя взять себя в руки. Он должен был исправить свою ошибку, он должен был спасти пациента. Снова вглядываясь в рану, Лань Ванцзи старательно зажимал кровотечение, а его разум лихорадочно искал решение. Он знал, что время работает против него, и он должен действовать быстро. Лань Чжань замер на мгновение, но его отодвинули в сторону и кто-то сказал ему: — Иди, мы тебя заменим. Лань Чжань послушно отступил назад, чувствуя, как его тело дрожит от стыда и страха. Он не мог поверить, что его отстранили от операции. Он чувствовал себя полным неудачником, которого отвергли. Он слышал, как врач даёт указания своим помощникам. Слова его были неразборчивы, но в них слышалась уверенность, которая в этот момент казалась Лань Чжаню чужой. Он хотел было что-то сказать, может быть, попытаться объяснить свою ошибку, но слова застряли в горле. Что он мог сказать? Что он просто нервничал? Что его руки тряслись? Это звучало бы как оправдание. А он хотел только одного — исправить свою ошибку. Лань Ванцзи вышел из операционной и сел прямо на холодный пол. В голове его мелькали образы отца, который всегда говорил ему: «Не бойся неудач, Лань Чжань. Ошибки — это уроки, которые делают тебя сильнее». Он знал, что отец был прав. Но сейчас Лань Чжань чувствовал себя слабым и беспомощным. Он хотел доказать, что может быть хорошим врачом, но его ошибка поставила под сомнение все его способности. Он закрыл глаза, стараясь успокоиться. Сердце всё ещё бешенно стучало, и казалось, что оно сейчас сломает грудную клетку. Руки дрожали, и Ванцзи изо всех сил пытался найти этому достойное объяснение. Что скажет дядя, когда узнает об этом? Наверняка, разочаруется в своём племяннике, в его способностях. Лань Чжань чувствовал себя так, будто его мир рухнул. Он всегда стремился к совершенству, к безупречному выполнению каждого действия. Его отец был лучшим врачом в их роду, и Ванцзи с детства мечтал пойти по его стопам. Он усердно учился, оттачивал навыки, но, кажется, всё было напрасно. Он был уверен, что дядя разочаруется в нём. Ванцзи всегда был его любимым учеником, но сейчас он чувствовал себя недостойным такого доверия. Он всегда старался быть послушным, следовать всем правилам, не допускать ошибок. Но сейчас его руки дрожали от страха, и он не мог справиться с нервами. «Я опозорил наш род,» — думал Лань Чжань. Он представлял, как дядя, с его всегда строгим, но справедливым взглядом, будет смотреть на него с разочарованием. Он чувствовал себя несчастным, одиноким. Он так хотел доказать своё право на уважение, на признание. Но теперь, кажется, все его старания были сведены на нет. Он закрыл глаза, пытаясь найти в себе силы. Он знал, что должен успокоиться, собраться с мыслями. Но мысли о разочаровании дяди, о том, как он будет объяснять свой промах, не давали ему покоя. — Лань Чжань, ты чего тут сидишь? — раздался голос Вэй Ина. — Холодно же. Почему ты не на операции? Что случилось? Тебе не хорошо? Проводить до врача? — Вэй Ин. Уходи. — безэмоционально ответил Лань Чжань. — Эй, ты чего? Что случилось то? Айя, Лань Чжань, да вставай ты. Застудишься, детей не будет! Вэй Усянь, опустившись на корточки перед Лань Ванцзи, приподнял его голову и заглянул в глаза. — Лань Чжань, ты чего такой бледный? Ты на себя посмотри! — Вэй Ин положил ладонь на лоб Лань Чжаня, ощущая жар, пробежавший по коже. — Ты горячий! Что случилось? Лань Чжань не мог смотреть Вэй Ину в глаза. Он чувствовал себя таким униженным, таким беспомощным. Он должен был уметь справляться с трудностями, но сейчас он был слабее ребенка. Вэй Ин, не дожидаясь ответа, обнял его, прижимая к себе. Он был такой тёплый, такой живой, что Лань Чжань почувствовал, как его сердце успокаивается. Он утонул в этом тепле, словно в оазисе после долгой пустыни. — Вэй Ин, я… я не справился, — прошептал он, чувствуя, как его голос дрожит. Неприязнь к Усяню сейчас была забыта. Вэй Ин отстранился, с тревогой глядя на него. — Не справился? С чем? — С операцией, — Лань Чжань повернулся головой, стараясь не смотреть Вэй Ину в глаза. — Я сделал ошибку, и мне сказали уйти. Вэй Ин с недоумением хмыкнул. — Сказали уйти? Как так? Ты же Лань Чжань! Ты лучший! Лань Ванцзи просто кивнул, не имея сил спорить. Он чувствовал себя таким беспомощным, таким бесполезным. Вэй Усянь, ощутив его отчаяние, вновь прижал его к себе. — Не волнуйся, Лань Чжань, я тебя защищу. Я не допущу, чтобы тебя обижали. Ты всё делаешь правильно, а ошибки… Ошибаются все, даже такие люди как твой брат или дядя. Лань Чжань, уткнувшись в плечо Вэй Ина, почувствовал, как волна тепла разливается по его телу. Он был так измотан, так подавлен, что слова Вэй Ина прозвучали как музыка, как обещание надежды. — Я не допущу, чтобы тебя обижали. Эти слова, сказанные так просто, так искренне, словно омыли его душу, убрали всю боль и отчаяние. Он так привык к тому, что его семья всегда была сильной, всегда была права, что забыл, как это — быть слабым, быть нуждающимся в защите. Вэй Усянь, ощущая его слабость, сжал его еще крепче. — Ты такой сильный, Лань Чжань, — шептал он, словно успокаивая его. — Ты всегда был сильным, ты справлялся со всем. И сейчас справишься. Он знал, что Лань Ванцзи нужна не просто поддержка, нужна уверенность в себе, нужна вера в свои силы. Он верил в Лань Чжаня, верил, что он сможет преодолеть эту трудность, и он хотел, чтобы Лань Чжань поверил в себя. — Я буду рядом, — продолжал Вэй Ин, поглаживая его по спине. — Всегда буду рядом. Он знал, что Лань Чжань привык полагаться только на себя, что ему трудно было принять помощь, но он не мог его бросить. Он был единственным, кто мог поддержать Лань Чжаня в этот сложный момент. Ванцзи, слушая его слова, словно успокоился. Он всё еще чувствовал себя слабым, всё еще боялся, но рядом с Вэй Ином он чувствовал себя защищенным. — Вэй Ин… — прошептал он, поднимая голову. — Спасибо. В его глазах, тусклых и усталых, теперь светилась надежда. Он знал, что теперь Вэй Ин станет его самым лучшим другом.

***

— Вы чего такие грустные? — спросил Сюэ Ян, заходя в комнату со стаканом кипятка в руках. — Как ни приду, вы всё время грустите. — Это у вас постоянно хорошее настроение, — хмуро ответил Цзян Чэн, взглядои прожигая дыру на спине Вэй Усяня. Несколько дней назад Вэй Ин начал сильно общаться с Лань Ванцзи, и Цзян Чэн не понимал, что произошло между ними. То Лань Чжань называл Вэй Ина «убожеством», то теперь они вместе чуть ли не за ручку ходят. — Сейчас будет весело, — ответил Сюэ Ян, садясь прямо на стол и окидывая взглядом притихших студентов. — Добровольцы есть? — Смотря для чего, — лениво отозвался Цзысюань. — Один есть, мне нужно ещё двое! — В смысле? — Цзысюань сразу выпрямился. — Я вообще-то не соглашался! — Мне до лампочки, веришь, нет? Если я сказал, что пойдёшь — значит пойдёшь! Впервые студенты видели такого Сюэ Яна. — Если никто не хочет, я выберу сам, — без тени улыбки припечатал Сюэ Ян. — Желающих нет? Отлично! Лань Ванцзи и Вэнь Цин. Завтра в 6:00 быть у главного входа. Свободны. Лань Чжань и Вэнь Цин переглянулись, оба с одинаковым выражением недоумения на лицах. — В смысле, «быть у главного входа»? — Вэнь Цин не могла удержаться от вопроса. — Будете в моих планах участвовать, — Сюэ Ян откинулся назад, наблюдая за реакцией своих подопечных. — Не беспокойтесь, ничего страшного не будет. Лань Чжань не мог удержаться от критического взгляда, направленного на Сюэ Яна. Вэнь Цин, однако, была более практична. — Что нам предстоит делать? — спросила она, понимая, что от Сюэ Яна ничего хорошего ожидать не стоит. — А это секрет, — ответил Сюэ Ян, таинственно улыбнувшись. — До завтра! Студенты остались в полном смятении. Никто не понимал, что им готовится Сюэ Ян. Все знали, что он не предсказуем, но что могло бы заставить его выбрать именно Лань Чжаня и Вэнь Цин? — Лань Чжань, — Вэй Ин обратился к нему, чувствуя, что его интуиция подсказывает, что что-то не так. — Ты что думаешь? — Не знаю, — ответил Лань Чжань, хотя в его голосе звучала не только неуверенность, но и какое-то непонятное беспокойство. Вэнь Цин пожала плечами. — Ладно, поживём — увидим, — сказала она, решив не заморачиваться.