Братья по магии. Точка отсчета

             Когда троица гриффиндорцев уже собралась в сопровождении старшекурсников Хаффлпаффа возвращаться в свое общежитие, в гостиную вошёл Джастин. Он был здесь с Эрни в самом начале, но потом уходил. В руках он держал магловский фотоаппарат и небольшой мешочек, тяжелый даже на вид.              Джастин подошёл к Поттеру и негромко заговорил с ним о чём-то. Энди и сопровождающие остановились на пороге, в ожидании глядя на Гарри, но тот сказал:              — Вы идите, мы вас догоним. Алекс, Джастин хочет сфотографироваться на свой фотоаппарат, и не только со мной, а с тобой тоже. — И, чтобы брат не успел отказаться, Гарри прибавил: — И с тобой за деньги, фотография — галеон.              У Алекса возникло много мыслей по поводу своего участия в фотосессии, но он, конечно, не стал их озвучивать. И как кому-то вообще пришла в голову такая странная идея — сфотографироваться с Алексом Греем? Финч-Флетчли был последним, кого можно было заподозрить в таком желании. Может, это из-за того, что он вместе с Эрни помогал Поттеру вытаскивать Алекса из озера?              Джастин, крупный для своего возраста кареглазый шатен с тяжелым подбородком, своей внешностью прочно ассоциировался с типичным британским аристократом, пусть магловским. Это Драко Малфой вопреки интересам семьи будет задирать такого полезного знакомого, как Гарри. Глядя на Финч-Флетчли, Алекс подумал, что тот, скорее всего, захотел сфотографироваться с ним для того, чтобы угодить знаменитому Гарри Поттеру. Ведь всем было известно, насколько Поттер ценил своего друга.              Так или иначе, отказ Алекса сфотографироваться вместе выглядел просто капризом, в то время как Гарри старался изо всех сил заработать для них побольше денег. Алекс прекрасно знал, что брат делает это не ради удовольствия и желания покрасоваться и погреться в лучах своей славы. Поэтому Грей кивнул в знак согласия — он тоже внесёт свою лепту в семейный «бизнес».              Энди, потоптавшись немного, шагнул к двери и сказал:              — Тогда мы пойдём, да?              Поттер крикнул ему вдогонку:              — Мы быстро! Иди уже, не заставляй старосту тебя ждать!              После их ухода толпа зевак окончательно рассосалась. Игги спокойно взял протянутый ему фотоаппарат. Похоже, он умел такими пользоваться. Дальше последовала серия фотографий: Джастин с Гарри, Джастин с Гарри и Алексом, Гарри с Алексом, Джастин только с Алексом, и почему-то несколько фотографий одного Алекса.              Когда, наконец, с фотографированием было покончено, Джастин подошёл к каминной полке и взял оттуда мешочек. Он положил его туда в самом начале, чтобы освободить руки.              — Здесь тридцать галеонов, хватит? — спросил он Поттера.              Алексу показалось, что Гарри стал похож на Скруджа Макдака, потому что в зелёных глазах, удваиваясь от отражения в стёклах очков, заплясали золотые галеоны.              — Да, вполне. А Эрни не хочет с нами сфотографироваться? Я его видел, он приходил с тобой в самом начале.              — Нет, — коротко ответил Финч-Флетчли, глядя, как Поттер пытается запихнуть мешочек с деньгами в карман мантии. — Проводить не предлагаю, уверен, что любой, кто вам повстречается с недобрыми намерениями, пожалеет.              Поттер ухмыльнулся и довольно посмотрел на Алекса — действительно, им бояться нечего. Теперь, когда у них есть Карта, Щит и небольшой арсенал из придуманных ими заклинаний практически на все случаи жизни, им не составит труда отразить любое посягательство на честно заработанные галеоны.              Поблагодарив Игги и заверив его, что Энди потом к нему зайдёт, чтобы обсудить оставшиеся вопросы, мальчики попрощались с гостеприимными барсуками.              — Для полного счастья не хватает пожелания: «Приходите ещё», — хмыкнул Поттер, когда за ними закрылась круглая дубовая дверь, имитирующая днище бочонка. — Даже думать боюсь, сколько нам сегодня дали. У Энди полный мешочек, и сейчас тридцать галеонов, деньжищи!              — Не забывай, что нужно отдать Игги за реактивы и бумагу. Попроси Энди, чтобы подкинул ему ещё пару галеонов, но только чтобы необидно было.              Мальчики не торопясь шли по коридору. В подземельях было темно, невзирая на время суток, поэтому здесь всегда горели редкие факелы.              — Скоро ужин, — сказал Поттер и взглянул на Карту. Посторонних сигналов не было. — Пойдём сразу в Большой зал или занесём деньги в общежитие?              — Не знаю, но ходить с ними небезопасно, — Алекс показал на мантию Гарри, которая перекосилось от тяжести золота.              — А в спальне — Рон Уизли, который в жизни больше галеона за раз не видел, — не согласился Поттер. — Надо потом обязательно придумать, куда спрятать все деньги.              — Ну раз так, пошли поужинаем, — решил Алекс.              Пройдя ещё немного по коридору, мальчики остановились как вкопанные: прямо перед ними на расстоянии пары шагов, как чертик из табакерки, с тихим хлопком материализовался только что упомянутый Рональд Уизли, который, едва заметив одноклассников, выпалил:              — Зарабатываешь на славе, Поттер? На что потратишь деньги? Снова купишь шмотки для Грея, чтобы стал еще неотразимей?              Поттер при виде своего извечного недруга автоматически сделал шаг вперёд, прикрывая Алекса.              — Заткни свой грязный рот… — начал он, но тут слева от него стена коридора заклубилась туманом и затянула Гарри внутрь.              

***

      

      Дамблдор разбирал бумаги в своём кабинете, когда раздался хлопок и кухонный эльф Спотти пропищал, низко кланяясь и теребя в тоненьких ручках полотенце, служившее ему одеждой:              — Директор Дамблдор, сэр, уже!              Это путанная речь была понятна Альбусу — ведь он ждал как раз это сообщение. «Уже» из уст домовика означало, что Гарри Поттер и его друг переступили порог гостиной Хаффлпаффа. Отпустив Спотти, Альбус, воспользовавшись своим правом директора аппарировать в школе, переместился глубоко в подземелье в ритуальный зал, где заранее подготовил необходимые предметы и зелья.              Теперь оставалось лишь ждать. Скоро Гермиона и её помощники — Рональд и Фэй — окажутся в месте, которое он указал. Сделать это они должны прежде, чем Гарри покинет подземелье, куда приходил ради всех желающих запечатлеться с Мальчиком-Который-Выжил.              Несмотря на то, что это Альбус дал девочке задание, он не знал, как именно будут действовать Гермиона и её помощники, которых он подсказал привлечь. Он поставил девочке задачу, разрешив выбирать самостоятельно способы её решения. Альбус поступал так довольно часто, и эта стратегия полностью оправдывалась — ведь, если что, он с полным правом даже сам себе мог сказать, что ничего не знал.              Хотя было очень важно, чтобы подготовленный ритуал прошёл без осложнений, Альбус преследовал дополнительные цели, давая возможность Гермионе полностью проявить себя, самостоятельно разработав детальный план действий. Таким образом он хотел узнать, насколько сможет в будущем на неё положиться. Рональд, которому он прежде давал поручение заманить Гарри к церберу, показал, что способен стратегически мыслить, но Уизли имел плохой характер и непредсказуемый нрав, что не давало использовать его в качестве лидера. А вот Гермиона, надёжная, умная, целеустремленная, и, самое главное, разделяющая убеждения Альбуса, могла, если всё получится, объединить под своим началом таких разных учеников. Тогда в распоряжении Альбуса окажется команда подрастающих волшебников, которая в дальнейшем сможет выполнять и другие его поручения.              Чтобы привести Гарри в ритуальный зал, Альбус дал Гермионе артефакт, позволяющий открывать порталы в Хогвартсе. Чтобы девочка не думала, что ей теперь по силам пройти сквозь любую стену, он сказал ей, что этот предмет будет действовать лишь в указанном месте подземелий, хотя это было не так. Место, где предстояло убрать стену, было выбрано не случайно. Именно там начинался туннель, ведущий в ритуальный зал Хогвартса. Сам Альбус собирался переместиться туда аппарацией.              Директор надеялся, что если с Гарри будут взаимодействовать его сверстники, то магия Поттера не почувствует угрозы, тогда как на самого Альбуса Гарри реагировал крайне негативно. Таким образом Дамблдор рассчитывал выиграть несколько минут, которые понадобятся, чтобы привести Гарри и уложить его в пентаграмму.              Настроившись на наблюдение за коридором (опять же особая связь с Хогвартсом), по которому Гарри будет возвращаться после посещения факультета барсуков, и ожидая момента, когда Гермиона начнёт действовать, Альбус, не торопясь, обновлял пентаграмму. Он её уже готовил, надеясь провести ритуал в начале учебного года, но с того времени линии немного стёрлись. Нужно было положить несколько предметов на концах пентаграммы. Зелья он предусмотрительно выливать не стал — сделать это нужно было в самый последний момент. Хотя он надеялся, что умница Гермиона сумеет выполнить данное ей поручение, никогда не знаешь, как всё обернется. Если всё-таки сегодня его опять ждёт неудача, зелье необходимо сохранить. На этот случай у него есть план «Б».       

***

      Гермиона, сопровождаемая Роном и Фэй, подошла к стене в коридоре, ведущим на Хаффлпафф. Место это было ничем не примечательное, но Гермиона хорошо его запомнила по одной ей известным приметам. Эльф Спотти по приказу директора перенёс девочку сюда накануне, чтобы она могла осмотреться и попрактиковаться. Раньше она и не догадывалась о их существовании.              Сейчас необходимо было убедиться, что в коридоре никого нет. Она стала чутко прислушиваться, не слышно ли шагов, но вокруг было тихо, лишь слышалось сопение Рона и шуршание мантии Фэй, стоящих позади. Гермиона уже знала от директора, что барсуки не ходят туда-сюда по коридорам и, в отличие от гриффиндорцев, не шныряют постоянно в свою гостиную и обратно. А кухня, которая, как оказалось, расположена поблизости, становится предметом паломничества голодных студентов гораздо позже.              Убедившись, что им никто не помешает, Гермиона достала из кармана артефакт и осторожно активировала его. Пока он настраивался, она невольно вспомнила, как получила его и задание от директора.              В свою первую встречу с Дамблдором Гермиона, рассказав все известные ей события факультета и школы, получила от мудрого волшебника поручение узнать, когда Гарри Поттер пойдёт на Хаффлпафф. По словам директора, Гарри стал в последнее время совсем неуправляемым и его следовало вразумить. Как именно — волшебник не уточнял, но это было совершенно не важно, ведь Дамблдор наверняка знает лучше. Гермиона была полностью согласна с великим волшебником и тут же предложила свою помощь, что бы он ни замыслил. Директор не стал отвергать её искреннее желание помочь. Он велел ей подойти к портрету Амброуза Свотта, тому, где тот изображен молодым, и сообщить ему точное время, когда Гарри Поттер отправится делать фотографии.              Гермионе совсем не трудно было выяснить это, потому что во вторник Поттер и Кейн, тот самый третьекурсник, которого она назначила виноватым в порче бладжера, громко обсуждали в гостиной поход а подземелья. Девочка нашла портрет «коллеги» и передала, что узнала.              А в среду после обеда один из старост вручил ей записку. В ней директор Дамблдор приглашал Гермиону в свой кабинет. Он дал ей особый предмет, который мог сделать проход в стене. Гермиона была поражена существованием таких вещей. Она завороженно разглядывала круглую металлическую баночку.              «Открой её, открой!» — предложил Дамблдор.              Девочка непонимающе повертела предмет в руках и обнаружила, что он не цельный — у него была откручивающаяся крышка. Дамблдор поощряюще улыбнулся, и она сняла её. «Что это?» — невольно спросила она. «Это румяна, — ответил старик. — Никто ничего не заподозрит, если случайно увидит у тебя этот предмет. Нет ничего более естественного, чем баночка румян у девочки».              Гермиона едва смогла сдержать волну возмущения, которая зародилась у неё от этих слов. Какая ерунда, румяна! Неужели директор думал, что она такая же недалекая, как Патил или Браун! «Попробуй», — ласково улыбался Дамблдор. Гермиона, не в силах отказать ему, слегка мазнула мизинцем по красивой блестящей поверхности румян. Её палец моментально окрасился в приятный персиковый цвет, и Гермиона на секунду представила себя наносящей его на скулы перед зеркалом. Но наваждение прошло, и девочка снова стала той здравомыслящий особой, какой привыкла себя считать. Фыркнув, она вытерла палец. Румяна — это прикрытие, чтобы её не заподозрили, только и всего.              Директор объяснил ей, как активировать артефакт. Чтобы выбранная заранее стена открылась, нужно было держать крышку от баночки на расстоянии не меньше фута в течении нескольких секунд. Он посоветовал ей как следует продумать задание, которое она даст Рону и Фэй, ведь одной ей не справиться. Когда она возмущенно сообщила ему, что вряд ли эти двое хоть на что-то способны, директор загадочно улыбнулся и сказал, что только от неё зависит, как именно зарекомендуют себя её друзья. Гермиона гордо выпрямилась и расправила плечи.              Наконец появился уже знакомый Гермионе туман, и девочка отогнала воспоминания. Туман быстро рассеялся, и открылся проход в небольшую — пять ярдов до противоположной стены — квадратную комнату, в которую она не мешкая вошла. За ней, озираясь по сторонам, шагнули помощники. Едва все трое оказались внутри, Гермиона соединила баночку с крышкой и проход исчез.              — Теперь ждём, — заговорила Грейнджер. — Вы помните, я сказала вам, что нам помогает эльф? Эльфы — это…              — Мы знаем, — перебила Фэй.              — Ах да, — Гермионе стало досадно — опять чистокровные знают то, о чём она раньше и понятия не имела. — Этот эльф следит за выходом из Хаффлпаффа.              До этого Гермиона, подражая директору, рассказала о предстоящем деле лишь в общих чертах. Сейчас пришло время точных инструкций.              — Рональд! Когда эльф перенесёт тебя, ты окажешься прямо перед Поттером. Ты должен будешь отвлечь его. Не обращай внимания на его друзей, главное, чтобы Поттер не заметил, что его затаскивают внутрь. Отвлекай его от нас, как хочешь, можешь обзываться или даже драться.              До этого момента Рон был недоволен тем, что новое задание поручили Гермионе, и подумывал, как бы сорвать её триумф. Где это видано, поручать такое девчонке, когда есть он! Он уже доказал, что ему можно поручать серьёзные дела, и теперь он готов быть главным. Однако сейчас, услышав, что он может, наконец, сказать и сделать всё, что захочет, и директор не будет против, Уизли передумал всё портить.              — А Грею можно вмазать? — с предвкушением спросил он.              Гермиона разрешила и перешла к наставлениям для Фэй.              — После того, как эльф перенесёт Рональда, я открою стену, а ты быстро выглянешь и схватишь Поттера за руку. Как только ты это сделаешь, я сразу же закрою проход в стене.              — Гермиона, — неуверенно проговорила Фэй. — Я не думаю, что смогу…              — Почему это? — сердито спросила «руководительница».              — Я его боюсь, — сказала Фэй, потупясь.              Грейнджер попыталась объяснить ей, что надо лишь воспользоваться внезапностью и затащить Поттера внутри комнаты, в которой его магия не подействует. Слабый свет, струящийся с потолка, подпитывается магией находящихся в комнате. Поэтому можно не бояться, что магия Гарри Поттера навредит Фэй или Гермионе. Как только мальчик окажется в этой комнате, он не сможет колдовать, потому что излишки его магической силы поглотятся. Чем больше он будет прилагать магических усилий, тем сильнее будет свечение. Это единственное, чем для них закончится его магический выброс, если такой последует. Но девочкам придётся справляться с Поттером без палочек, главное — действовать быстро и не сомневаться.              Но Данбар по-прежнему твердила одно: она не посмеет прикоснуться к Мальчику-Который-Выжил. Минуту Гермиона размышляла, едва сдерживая гнев. Она предпочла бы держать артефакт сама, но если придётся вместо струсившей Фэй затаскивать внутрь Поттера, то она не сможет удержать половинки артефакта на нужном расстоянии друг от друга, чтобы держать проход. Придётся поручить это Данбар.              Приняв такое решение, Гермиона ещё раз всё обдумала, с неудовольствием придя к выводу, что иного выхода нет. После этого она объяснила задачу каждому ещё раз, потребовала, чтобы они точно пересказали, что им поручено, после чего все трое стали ждать. Наконец, в комнатке с негромким хлопком появился домовик.              — Идут! Они идут! — заполошно прокричал он.              Гермиона подтолкнула к нему Уизли со словами:              — Спотти, ты должен перенести Рональда! Сделай так, чтобы он появился прямо перед Гарри Поттером!              Эльф повиновался. Он схватил Уизли за руку, и они оба исчезли.              Операция «Подземелье», как её для себя окрестила Гермиона, началась.       

      ***

             Гарри не успел ничего понять, и вот он уже внутри комнатки, в которую его, как оказалось, затащила Грейнджер. Там же стояла Данбар, что-то держащая в руках. Она таращилась на него, как на привидение, но подружке не помогала. Гарри оглянулся, чтобы проверить, где Алекс, но проход, сквозь который его протащили внутрь, клубился туманом, и ничего не было видно.              Грейнджер, пользуясь внезапностью, потащила Поттера к низенькой деревянной дверце. Чтобы это сделать, ей пришлось схватить его обеими руками.              Гарри не сопротивлялся, эти мгновения он потратил на попытку снова запустить Карту, которая ещё недавно прекрасно работала, пока они шли по коридору. Щит они с братом держали постоянно, но почему-то Грейнджер удалось его схватить. Вероятно, у неё в тот момент не было намерения ему навредить.              Грейнджер отцепила одну руку от предплечья Гарри, чтобы другой ухватиться за ручку двери. Сейчас ей оставалось только потянуть её на себя. Поттер ясно ощутил, что за этой дверью его не ждёт ничего хорошего. Он за неимением времени не задавался вопросом, почему это происходит. Сейчас он знал, что самое важное для него сейчас — освободиться и вернуться туда, где остался Алекс. Учитывая наличие там Уизли, брат был в опасности.              Гарри, воспользовавшись тем, что теперь у него свободна одна рука, отодрал от себя пальцы Гермионы и рванулся к проходу, но тумана больше не было: прямо перед Гарри возникла каменная кладка, такая же, как и другие стены комнаты.              — Грейнджер! — взревел Поттер. В бессильной ярости он бросился на неё, но девочка воспользовалась его рывком и потащила его к открытой двери, в которой виднелся тёмный туннель.              Гарри сообразил, что его задача — помешать ей это сделать. Он уже смирился с тем, что не может воспользоваться способностями, которые появлялись в присутствие Алекса. Но его магия должна была быть с ним, и приложить Грейнджер молнией или хотя бы придушить немножко, показалось ему прекрасной идеей. Поттер напрягся, но у него ничего не вышло. Чем больше он старался использовать свою магическую силу, тем ярче становилось вокруг, но других видимых изменений не наблюдалось.              Сначала борьба проходила молча, но потом Грейнджер, хотя и была выше ростом, стала выдыхаться. Гарри, хотя был более худощавым, но намного более выносливым, к тому же, в Хогвартсе он сытно питался и тренировался в полётах. Поэтому Гермиона решила убедить мальчика перестать сопротивляться.               — Прекрати! Ты не понимаешь! Это для твоего же блага. Тебе же будет лучше… Мне нужно проводить тебя туда, где тебе помогут… — твердила она, пытаясь ухватить юркого одноклассника.              Гарри не отвечал, отчаянно сопротивляясь. Сначала он думал, что Данбар придёт на помощь Гермионе, но та всё так же молча наблюдала за их борьбой. Хотя Гермиона не могла затащить Гарри в проход, чтобы закрыть за ним дверь (директор сказал, что открыть её изнутри будет нельзя), но и Гарри не мог выбраться из комнаты. Установилось хрупкое равновесие.              

***      

      Фэй Данбар выросла в Лютном. Давно, когда она была маленькой, — лет пять-шесть назад, она ещё помнила то время, когда в их семье сытно ели и носили новые вещи. Тогда её отец — Бенджамин Данбар — крышевал охранял один бар, но потом появились другие, более удачливые охранники в кавычках, и в результате Бенджамин с уцелевшими бойцами остался не у дел. После этого он стал промышлять в других, более бедных местах. Но денег стало меньше не только из-за этого — Бенджамин начал пить, пить по-чёрному. Он стал бить жену и дочь, в результате чего Фэй рано поняла, что ей придётся самой устраиваться в жизни, желательно подальше от собственной семьи, поскольку мать, робкая женщина, не могла её защитить.              Фэй с успехом совмещала детские игры, где она в основном предводительствовала в компании чумазых мальчишек, с вхождением во взрослую жизнь — она начала промышлять мелким воровством. Внезапная поездка в Хогвартс, хотя и была для обитательницы Лютного выходящим из ряда вон событием, всё же не казалась Фэй чем-то, что продлится долго, поэтому она старалась взять как можно больше, прежде чем её, спохватившись, изгонят и отправят туда, где ей самое место — в помойку Лютного.              Когда Фэй впервые увидела директора Дамблдора, она сразу его невзлюбила. И дело было совсем не в том, что он явился в их лачугу в ореоле славы и в сверкающих одеяниях, чтобы ещё больше подчеркнуть их убожество. Девочка не могла простить старому волшебнику то, что тот вытащил отца из каталажки. И пусть мать убивалась, ломая руки и причитая, как же и на что они будут жить без Бенджамина, Фэй была бы очень довольна, если бы того посадили. Конечно, денег стало бы меньше, но никто бы не колотил их, и тогда Фэй не боялась бы, когда скрипела входная дверь и входил отец. К тому же, девочка чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы найти себе пропитание.              Но она, разумеется, ни единым словом или жестом не показала, не выдала, что она на самом деле думает о директоре Хогвартса, пришедшем в их дом. Отец, раболепно склоняясь перед великим светлым волшебником, не потерпел бы неповиновения с её стороны, и Фэй привычно опускала глаза, чтобы скрыть обуревавшие её чувства. Эта тактика прекрасно работала как с могущественными и влиятельными волшебниками, изредка попадающими в Лютный в поисках запрещённого товара, так и с местными бандитами, если девочка попадалась им на пути.              Но больше всего на свете Фэй мечтала, что придёт день, когда она сможет, дерзко подняв глаза, отвечать так, как ей хочется, а не подстраиваться под сильных мира сего. Но сейчас даже мечтать об этом было рано.              Однако Альбус Дамблдор был не единственным волшебником, которого следовало уважать и бояться. Отправляясь в Хогвартс, Фэй Данбар с нетерпением ждала встречи с не менее прославленным магом. Это был Гарри Поттер.              Гарри Поттера знала вся магическая Британии, но и в Лютном о нём шла молва. Книжки о национальном герое, которыми зачитывалась чистая публика, в Лютном читали лишь глупые мамаши своим пятилетним карапузам. Взрослые, умудренные опытом волшебники предпочитали свои истории, которые в корне отличались от официальной версии. Фэй в числе других подростков слушала именно их.              В этих рассказах маленький Гарри не походил на героя многочисленных детских книжек, в изобилии продававшихся в Косом переулке. Там он, невзирая на юный возраст, приходил на помощь тогда, когда случалась несправедливость. А вот в фольклоре Лютного он вёл себя иначе. Обитатели трущоб прекрасно сознавали, что мальчик, победивший тёмного волшебника в младенчестве, не может уступать тому в силе. Настоящий, непридуманный Гарри Поттер ловил и карал тех магов, которые мешали жить нищим отщепенцам. Взмахом своей палочки самый известный мальчик страны заставлял трепетать аристократов и богачей, чиновников и авроров.              Этот образ берегли и лелеяли, а тот, официальный, обсмеивали, будучи твёрдо уверенными, что Гарри на самом деле именно такой, каким они его себе представляли. Это же нелепо, верить в то, что Мальчик-Который-Выжил придёт, чтобы усовестить нечестную торговку, присвоившую сдачу, причитающуюся маленькой девочке, или добавит сикль старушке на зелье от радикулита.              Фэй тоже воображала Гарри именно таким — сильным и независимым, презирающим авторитеты. Она, как и другие в Лютном, была уверена, что неважно каким — тёмным или светлым — волшебником является Поттер, он принадлежит к числу тех, с кем придётся считаться и против чьего мнения пойти нельзя. И хотя Альбус Дамблдор, под началом которого находится школа, в которую Фэй едет, по-прежнему является великим волшебником, но именно за Гарри Поттером великое будущее, и если придется выбирать, то выбор Фэй Данбар очевиден.              Когда Фэй увидела Гарри Поттера впервые, он её не впечатлил — худой и невысокий. Но она не стала торопиться с выводами и была права. Оказавшись рядом с Гарри, она, натренированная распознавать силу, чтобы выжить, почувствовала его мощь, о которой ей уже успели рассказать. Девочка сожалела, что не была в Хогвартсе в то время, когда Поттер своей магией устроил вихрь в Большом зале и придушил Рональда Уизли. И его друг, про которого все говорили, что он — лишь прилипала, ощущался ею точно так же.              И когда директор, сбросив с себя маску добренького и бескорыстного волшебника, потребовал от Данбар отработать зачисление в школу, она, хотя и не знала слово «саботаж», именно саботировала его приказы. Опыт у Фэй был богатый, она с успехом опробовала тактику — «делаю, что ты скажешь, но прости, ничего не вышло» — на отце, после чего тот зарёкся привлекать её для своих дел и давать поручения. И сейчас девочка надеялась, — нет, просто была уверена, что директор, поручив ей что-нибудь ещё пару раз, плюнет и отвяжется.              А уж на***ть Грейнджер сам Мерлин велел! Как там она сказала? Завинтить крышку, как только Поттер окажется внутри, чтобы закрылся проход? *** ей!       Нет, она не собирается ссориться с Гарри Поттером и помогать Дамблдору в его борьбе с конкурентом! Фэй бросила быстрый взгляд на борющихся Гарри и Гермиону и разжала пальцы. Банка ведь сама выскользнула! Артефакт со звоном ударился о каменный пол и раскрылся, его половинки откатились в дальний угол, а в стене медленно начал проявляться проход, ведущий в коридор.              

***

             Поттер, моментально сориентировавшись, выскочил в коридор. Он знал, что нужен брату. Гарри подоспел вовремя — Алекс и Рон катались по полу, нанося поочередно друг другу удары руками и ногами. Гарри рассвирепел, не заметив, что к нему вернулись способности, схватил рыжего за мантию и поднял на ноги. Пока Гарри абсолютно по-магловски целился рыжему кулаком между глаз, из прохода высунулась рука — теперь было ясно, чья она — и утянула Уизли внутрь, после чего проход закрылся.              Гарри кинулся к Алексу и помог ему подняться. На лице брата был огромный синяк в пол-лица.              Поттер с трудом подавил гнев: для чувств не было времени. Нужно было заняться безопасностью. Как Гарри и ожидал, стоило ему оказаться в коридоре рядом с братом, заработали и Щит, и Карта.              — Как ты? — спросил Гарри осторожно.              — Живой, — со стоном ответил Грей, ощупывая лицо. — Пошли скорей отсюда.              Мальчики, пристально вглядываясь в карту, медленно пошли по коридору. Они угрюмо молчали. Гарри активизировал Щит на сто процентов. Однако всё было тихо. Выбравшись из подземелий, братья почувствовали себя спокойнее. О посещении Большого зала не было и речи, поэтому они отправились в общежитие.              В пустой гостиной мальчики встретили Энди, про которого совершенно забыли. Кейн при виде их вскочил. Синяк Алекса он, занятый денежным вопросом, не заметил.              — Куда вы подевались? Я вас жду, чтобы отдать деньги. Вы не идёте на ужин? Если поторопиться, мы ещё успеем.              Алекс промолчал и пошёл к лестнице, а Гарри задержался.               — Иди сам. Деньги не отдавай, возьми их на оплату заказа. Можешь сразу написать отцу.              — Точно! Я так и сделаю, — Энди сразу же сообразил, что имеет в виду Поттер. — Я мигом!              Гарри кивнул. Сейчас ему было как-то не до подарков — сердце до сих пор бешено стучало. Он догнал Алекса, и они, невзирая на то, что в спальне тоже никого не было, залезли на кровать Гарри и плотно задёрнули балдахин. Гарри чувствовал, что Алекс, всегда такой спокойный, злится. Он и сам с трудом сдерживал себя.              После долгого молчания заговорил Алекс.              — Не могу понять, откуда они выскочили. Карта ничего не показывала. А кто там был с Грейнджер? Данбар?              Гарри рассказал, что Заучка пыталась затащить его в какой-то туннель, а Фэй, которую, наверное, притащили, чтобы та помогла, почему-то не стала этого делать.              — Я уверен, это Дамблдор, — сказал Гарри в заключение.              — Ты прав, — согласился Грей. — Вся семья Уизли — директорские прихвостни, Данбар рассказала девчонкам, что Дамблдор приходил к ним домой, а Грейнджер наверняка наслушалась сказок про всеобщее благо. Любит эта дура всех поучать.              — Расскажем кому-нибудь? — спросил Гарри.              — Нет, — отрезал Грей. — У меня нет ни малейшего желания снова почувствовать себя идиотом. Кто поверит, если мы скажем, что в коридоре Хаффлпаффа вдруг из тумана выпрыгнула Грейнджер и стала тебя куда-то затаскивать?              — Никто.              Снова помолчали. Алекс не стал впустую сотрясать воздух, обещая кару на голову Дамблдора и его шакалов. Он просто сцепил зубы и посмотрел на Гарри. В полутьме его глаза казались огромными серыми брильянтами. Гарри увидел в них именно то, что ожидал, то, что сам хотел сделать со своими врагами.              

***      

      Северус засиделся допоздна. По своему обыкновению он сначала выполнял более сложные дела, а проверку работ оставлял на потом, ведь исправлять идиотские ошибки первокурсников он мог бы и во сне. Сейчас он проверял эссе гриффиндорцев и слизеринцев, чтобы раздать на завтрашнем занятии.              Полностью перечеркнув писанину Лонгботтома и написав пару язвительных замечаний под бреднями Уизли, Снейп развернул следующий пергамент. Это была работа Алекса Грея.              Водя глазами по строчкам, написанным каллиграфическим почерком, Снейп невольно вспомнил Люциуса, который пока даже не подозревал, что он получит долгожданное известие уже на рождественские праздники. Однако, Северус себя не обманывал, он прекрасно знал, что Малфой надеялся снять проклятие с рода, а не обзавестись неучтенным ребенком. Это означало, что просто не будет. Северус предвидел бурную реакцию, даже попытки оспорить договор. Может, написать Люцию письмо, чтобы хоть немного подготовить?              Нет, это, конечно, плохая идея. Но если сочинить, но не отправлять? Чем не повод оторваться от утомительной проверки? Снейп хмыкнул. Как насчет такого? Если начать в стиле Тёмного лорда:              Мой скользкий друг! Спешу обрадовать — зелье родства показало, что проклятие снято. У тебя два сына. К Рождеству ты, возможно, узнаешь, кто это, и сможешь познакомиться. Твой сын…              Нет, никаких имен, пусть помучается! Продолжим так:              Твои сыновья знакомы. У них нейтральные отношения.              Да, именно нейтральные. Потому как военные действия у Драко с Поттером, а не с Греем.              Они с разных факультетов. Угадай, с какого твой второй сын. Я подскажу. Он умён как орёл, дружелюбен, как барсук, но он не там, и не там.              Нет, даже если бы он действительно захотел написать Люциусу письмо с таким известием, он ни за что не стал бы намекать, что мальчик с Гриффиндора, если Северус ещё хочет получить обещанные книги. А то, что остаётся только Гриффиндор, и так понятно, ведь Малфой знает всех на Слизерине. А завершить нужно напоминанием о приятном.              И я надеюсь, что ты откроешь всю библиотеку мне в награду, а не один жалкий стеллаж, как подсказывает тебе твоя обычная прижимистость. Думаю, я смогу сопровождать твоего новоиспеченного сына на Рождество…              «Нет, не думаю. Здесь в игру вступает Альбус, и шансов у меня сделать это просто нет. Дамблдор не отпустит мальчика из Хогвартса, если обо всём узнает, ведь тот — друг самого Поттера. Нам с Люцем ещё предстоит придумать, что с этим делать и как подступиться к мальчику, чтобы не спугнуть его, и чтобы ни у кого не было претензий».              Назвать его имя? Вряд ли оно что-то скажет Люциусу, а учитывая, что мальчик ничего не помнит, будет очень трудно выяснить, каким образом у сиятельного лорда появился ещё один ребенок.              Снейп вздрогнул — из камина, как будто почувствовав, что Северус думает о нём, выглянул Малфой, которой имел доступ в покои зельевара:               — Северус, я вхожу! — Люциус не любил разговаривать по камину, поскольку считал позу, необходимую для этого, слишком компрометирующей. Как ни странно, Снейп его в этом полностью поддерживал.              И, не дожидаясь разрешения хозяина, Малфой ступил на пол, грациозно выпорхнув из камина.               — Не отвлеку?               Северус внутренне скривился. Если он скажет, что да, Малфой всё равно войдет и вывалит на него то, ради чего пришёл. Хотя проверка работ первокурсников — это не самое интересное занятие, можно и отвлечься. Единственное, он бы предпочел дочитать работу Грея, тот иногда выдавал если не гениальные, то довольно интересные и неожиданные мысли. Надо же, как совпало! Но он успеет прочитать его работу потом, когда Люциус уйдёт.              — Конечно, проходи. Присаживайся.              С легкой гримасой брезгливости Люциус прошёл мимо дивана, заваленного книгами — Северусу потребовалось кое-что уточнить, и он не успел убрать их в шкаф. Выбрав конечной целью пустое кресло рядом с письменным столом, Люциус, проходя мимо него, заметил лежащий там пергамент.              — «Особенности спиртовой настойки щелелистника, Алекс Грей», — прочитал Малфой, беря пергамент в руки. — Северус, ты ничего не хочешь мне рассказать?