Почему не китайцы?

Если вы соседи — вы не обязательно друзья. Эту простую истину Шикамару уяснил особенно хорошо, — и виной всему была не только внеплановая порча на понос, на которую пару дней назад невольно обрёк его Саске. Как-то раз на входной двери обнаружилось письмо от коменданта. В нем недвусмысленно сообщалось следующее: скоро наступали холода, в связи с чем было необходимо провести проверку кухонных батарей. Вследствие этого глава общежития настоятельно рекомендовал освободить от посуды, мусора и личных вещей вышеупомянутые батареи, а также все близлежащие и -стоящие к ним поверхности. Прочитав записку для верности ещё три раза — потому что сделать это его ленивой натуре было проще, чем поверить в её содержание — и на всякий случай прогнав через распознавание программы переводчика, Шикамару удручённо приложил ладонь к переносице. Потом обернулся и со вздохом заглянул на кухню, которая после прошедших недель, таких насыщенных на события, выглядела весьма и весьма плачевно для подобных новостей. Как и прежде, обеденный стол, два подоконника и рабочие столешницы занимало нагромождение посуды и кухонной утвари. Чашки, ложки, стаканы и палочки валялись во всех видимых глазу местах. Жестяной котёл рисоварки, который в исключительные моменты всё-таки тоже нуждался в чистке, соседствовал со стопкой сковород разных размеров, — те из-за габаритов не помещались в посудомоечную машину, так что приходилось постоянно замачивать их в раковине. Пол был завален пластиковыми бутылками и ящиками из-под пива — при прежних жильцах Шикамару как-то не особенно задумывался о том, чья очередь возвращать их в магазины и получать деньги наступала каждый месяц, но сейчас, когда по прошествии стольких недель груда залога с каждым днем становилась всё больше (чему только те банки из-под кем-то любимых имбирных шотов и разводимых йогуртов способствовали почти в семидесятипроцентном соотношении), необходимость обсудить его проблему с соседями так и росла на глазах. А ещё — всякие мелочи вроде кухонных инструментов, европейских столовых приборов (да кто вообще ими пользовался в квартире трёх азиатов?..), бесконечное количество мисок, блюдечек под соусы и подставок для палочек… Нет, чтобы при таком раскладе хотя бы просто добраться до батарей, следовало провести в кухне конкретную такую уборку. Генеральную. И да, мысленно признал Шикамару, рано или поздно это должно было случиться. Беда для него заключалась в том, что при данной степени захламления и его врождённой антипатии к очистительной деятельности во всех её проявлениях он один и в три смены не закончил бы клининг к указанному в бумаге сроку. Так что, предупредив о важных новостях через мессенджер, Шикамару собрал обоих соседей в кухне вечером того же дня и многозначительно продемонстрировал письмо от коменданта. — Рабочие придут проверять батареи послезавтра, и до тех пор мы должны предоставить к ним доступ, — подытожил Шикамару, без особого энтузиазма оглядывая кухонный бардак, из-за которого даже уборщица опасалась прибираться здесь основательно и вот уже который день ограничивала себя только тем, что наскоро вытирала плиту с раковиной да шваброй проходилась по уголку вокруг мусорных баков. Саске, осмотревший бумагу со всех сторон, но, вероятно, так и не найдя в ней ничего особо достойного его императорского интереса, с сомнением покосился туда, где, по его соображениям, должны были располагаться радиаторы. — Никогда бы не подумал, что в этой допотопной кухне существуют батареи. Итачи хмыкнул, сложив руки на груди. — Мы не можем сказать наверняка, что они всё ещё существуют — нет гарантий, что за время наличия этого ср… хм, беспорядка их никто не снял. Шикамару вздохнул, устало прислоняясь к столешнице. — Последний раз я видел их, когда заселялся, — задумчиво отозвался он, размышляя. — Но зимой в кухне было довольно тепло. Наверное, пока что они всё-таки на месте. Братья невесело переглянулись. — И что будем делать? Шикамару почесал лоб. — Нужно как-то к ним пробраться… То есть, расчистить путь от посуды, бутылок и прочего хлама. — …Иначе говоря, привести кухню в надлежащий вид, — в заключение протянул Итачи. Шикамару кивнул. — Одному мне до послезавтра точно не справиться, — с грустью признал он и с надеждой оглядел соседей. Должно быть, мысленно надеясь сделегировать нудное и бесконечно муторное бремя уборки кому-то из них. — Поможете? В конце концов, кухня была общая. Почему бы и не объединить усилия. Братья, тем не менее, не торопились проявлять особую сговорчивость. — У меня скоро защита практического модуля, — Итачи елейно заулыбался, помахивая ладонями, словно ему только что предложили попробовать мясной стейк. — Боюсь, здесь помочь я не успею. Шикамару печально ссутулился. Пока он придумывал, каким бы образом уговорить соседей вместе убраться в кухне, слово взял Саске, очевидно, всё так же охочий до их с братом междусобойчиков. — Или же ты просто боишься запачкать руки, — презрительно бросил он, отчего Итачи посуровел в мгновение ока. — После поступления я с год проработал в шиномонтажной, пачкать руки мне не привыкать, — не без гордости известил он и, прищурившись, смерил Саске ядовитым взглядом. — А вот тебе бы явно не помешало на опыте узнать, что такое «наводить чистоту». В конце концов, хоть раз представишь себе, каково приходилось прислуге в родительском доме. — У вас и прислуга в доме была?.. — Шикамару непроизвольно округлил глаза, но Саске только отмахнулся, словно в отместку устремив на брата испепеляющий взгляд. — Сам жил в этом доме до совершеннолетия и нисколько не жаловался, — сердито парировал он, но Итачи только развернулся, пятясь к выходу. — Я хотя бы помогал О-сан по мере сил и возможностей, — возразил он, стоя уже одной ногой за порогом кухни. — Ты же при мне всегда с ней максимум здоровался, и даже ни разу не спросил, как поживают её шиншиллы… — У кухарки О-сан есть шиншиллы?.. — Видимо, день новостей был сегодня не только для Шикамару. — И ты бы тоже знал об этом, если бы больше с ней общался, — с лёгким укором добавил Итачи и перед тем, как окончательно исчезнуть в коридоре, виновато кивнул соседу. — В любом случае, меня ждёт работа — стабилизаторы сами себя не замерят… Так что, Шикамару-кун, прошу прощения. И непринуждённо ретировался. Саске сморщился, надменно глядя ему вслед. Ни для кого не было секретом, кто всегда бежал первым с тонущего корабля. Что ж, один слит, оставался второй… Осторожно покосившись на Саске, Шикамару неуверенно начал: — Может быть… Тот, однако же, в добровольной охоте убираться явно не уступал старшему брату. — Я, конечно, был бы рад помочь, но от моей помощи много прока не будет. Всё равно ты знаешь лучше меня, где и что здесь лежит. К тому же, — Саске опустил глаза, глядя на травмированный прежде голеностоп, — когда я в последний раз был у хирурга, он сказал, что физические нагрузки мне пока что противопоказаны. Но ты наверняка справишься и без меня, — и ободряюще хлопнув Шикамару по плечу, младший Учиха тоже проследовал к выходу и исчез в коридоре. «Спасибо, удружили», — пронеслось в голове Шикамару, который этим вечером к внезапной уборке из всех вероятных событийных исходов был наименее готов. За отсутствием иных вариантов он с тяжёлым сердцем подтащился к заваленному столу. Мученически оглядел кучу кухонной утвари и прочего добра на нём. Стиснув зубы, одной рукой приподнял решётку для гриля, под которой к его отвращению обнаружился целый склад немытой посуды — от остатков еды аж несло, а приподнятая решётка лишила покоя рой фруктовых мух, которые всё это время беззаботно проживали на тарелках, словно в курортной резервации. «Мендокусе… Даже при эффективном алгоритме Дейкстры с трудоёмкостью квадрата операций я закончу копаться в этом завале самое раннее к зимним каникулам…» Поток сокрушённых размышлений Шикамару неожиданно прервал чей-то сдавленный хрип из коридора и следующий за ним грозный рокот, больше похожий на рычание раненой пантеры. Шикамару было вздрогнул, но дознаваться до происходящего поленился — вдобавок, мгновением позже в кухню с немного ошарашенным видом снова втёк Саске. Выглядел он поначалу чуть припугнуто, но почти сразу взял себя в руки и, чтобы унять смятение, пригладил малость растрепавшиеся волосы. — Саске-кун, ты… Не успел Шикамару досказать, как Саске оборвал его острым взглядом и деловито кивнул на загромождённый стол. — Ничего такого. Просто только что разговаривал с Итачи, и… В общем, думаю, смогу помочь тебе хотя бы в начале. Говори, что и куда убирать. Шикамару хмыкнул. Он почти догадывался о том, каким образом они с Итачи только что «разговаривали», и потому решил не ударяться в расспросы. В его положении ещё одна пара рук лишней не была уж точно, и за одно это он уже исполнился благодарности и к провидению, и к Итачи, и ко всем, кому следовало кланяться за неожиданное прибавление в помощниках. Саске упёр руки в бока, придирчиво осматриваясь. — С чего начнём? До составления точной стратегии Шикамару ещё не дошёл. Хорошо бы первым делом отделить хотя бы посуду от пустых бутылок и прочего бесполезного мусора, а не то… Тут в его мысли ворвался пронзительный скрежет чего-то металлического. Обернувшись, Шикамару увидел, что Саске уже стоял перед окном, намереваясь начать с самого сложного — разгребания прохода к батареям, — и крутил в руках алюминиевую ёмкость с изогнутым разделителем внутри. — Откуда у нас кастрюля для хого?.. — Вполне оправданный вопрос, особенно если учесть, что готовить в стиле китайской кухни никто из их троицы приучен не был. Шикамару, изумлённый находкой не меньше соседа, безразлично пожал плечами. — Наверное, осталась от прошлых жильцов… — А это что?.. — Очередной возглас удивления заставил Шикамару отойти от стола и приблизиться. Саске с завидным усердием вытаскивал из груды барахла нечто, похожее на кольцо из неправильно свёрнутой полоски. — О, кажется, я вижу батарею… Шикамару нагнулся. Ну да, Саске не врал — один из углов радиатора теперь просматривался в куче хлама очень хорошо. Разобравшись с неопознанным объектом, тот протянул его Шикамару — сосед-математик тотчас же приободрился. — А, это моя лента Мёбиуса… Саске беспомощно приподнял нижние веки, вероятно, до сей поры не ведавший о существовании подобных вещей в принципе. — Какая лента?.. — Мёбиуса. — Шикамару забрал фигурку у Саске и с любованием покрутил в руках. — Что лента Мёбиуса делает на кухне? — резонно поинтересовался тот. Хотя вообще им давно пора было привыкнуть, что в общажной коммунальной кухне могло появиться всё что угодно. Начиная от презервативов и заканчивая статуей Кайзера Вильгельма в полный рост. Шикамару растерянно потёр шею. — Наверное, я случайно забыл её здесь, когда мы в прошлом семаке отмечали закрытие курса по топологии… Пойду отнесу в комнату, — и он под неодобрительное цоканье Саске за спиной удалился к себе. Сложно предугадать, но обычно комната Шикамару была тем местом, которое вмещало в себе невообразимо много соблазнов. Например, мягкий стул, на коем позволялось полулёжа сидеть, покачиваясь. Или же широкая кровать, на которой — и того лучше! — можно было развалиться звездой. Многочисленные снеки, пиво и ноут для залипания, а также приставка рядом с телеком — сплошное искушение, куда ни глянь. Шикамару был человеком слабой воли. Только что заметив кровать, он подумал, что день выдался какой-то слишком долгий и напряжённый и что вполне рационально было бы чуток ускорить его течение, вздремнув часика на полтора. Бросив ленту на письменный стол, Шикамару с наслаждением упал на кровать. В конце концов, посуда в кухне, да и уборка никуда от него не убегут — а вот затраченные на них силы просто так не восстановятся. Сделав данное умозаключение, Шикамару беспечно заснул, а проснулся, увы, только на следующее утро, потому как по рассеянности забыл поставить будильник и вместо полутора часа случайно проспал вшестеро больше. Катастрофическое осознание прошило его мозг раньше, чем он даже успел подняться с постели: чёртовы батареи! Да ещё и Саске, оставленный против них один-на-один по его милости… Неизвестно, что было страшнее. Торопливо приведя себя со сна в порядок, Шикамару вскочил на ноги и направился в кухню, морально готовя себя к самым ужасным последствиям. Саске перевернёт всё верх дном, соорудив из кухни подобие собственной комнаты? Или же они с Итачи снова устроят бойню, разнеся всё в радиусе поражения, который у их дуэта был исключительно широк? А может, Саске после ухода Шикамару тоже придет в голову отправиться к себе, так что состояние кухни не улучшится ни на долю процента? Ведь такое положение дел хотя и было бы наименее безобидным, но всё равно напрягало — ремонтники батарей собирались нагрянуть уже завтра утром! Прошаркав на кухню, Шикамару даже оторопел, увидев на ней идеальный порядок. В смысле, абсолютную пустоту, при одном взгляде на которую сразу казалось, будто в квартире никто не бывал уже месяца полтора — никаких признаков обжитости не осталось в этих четырех девственно-белых стенах. Обеденный стол сверкал чистотой, кухонные поверхности пустовали, ни единой бутылки не каталось под ногами, и даже подоконники были идеально убраны и освобождены от всякого барахла. Шикамару не поверил своим глазам. Для верности протёр их и зашёл, наконец, в кухню, про себя полагая, что должен же был быть у этого безукоризненного порядка подвох. Поразительно, но соседей в поле досягаемости не наблюдалось. Как и вообще чего-либо, за исключением пустых кухонных шкафов и, слава Ками, батарей, предназначенных к скорой ревизии. «Допустим, Саске вчера всё убрал, — с сомнением подумал Шикамару и осторожно выдвинул один из верхних ящиков. Тот, к его ужасу, тоже оказался пуст — точно так же, как и все в зоне видимости этой кухни. — Но он же убрал вообще всё! Теперь даже доски разделочной не найти… И как теперь готовить?» На свой мысленный вопрос Шикамару ответить не успел — тревожное любопытство взыграло в нем раньше, и он суматошно бросился открывать остальные ящики. Как он и предполагал, в них тоже совершенно ничего не оказалось, и на лбу у Шикамару стал невольно проступать пот. «Не может же быть такого, чтобы он просто взял и выкинул отсюда совершенно всё?.. — лихорадочно соображал Шикамару, один за другим открывая дверцы навесных шкафчиков. К его счастью, хотя бы еда ещё оставалась на месте, но какой смысл в еде, которую нечем готовить? — Говорил же ему, нельзя уносить посуду с кухни!» Холодильник тоже оказался забит продуктами. Вытерев взмокший лоб, Шикамару приблизился к последней надежде — огромному кухонному шкафу до потолка, который они с соседями по умолчанию и предписанию коммуналки делили на троих. Приоткрыв верхнюю дверцу, он удивлённо нахмурился, когда из-за неё показалась пустая пластиковая бутылка. «Саске запихнул весь залог в этот шкаф? Странно». Не мудрствуя лукаво, Шикамару вытащил бутылку и бросил к мусорным бакам. Судя по всему, на этой бутылке что-то громоздилось, а сама она была, так сказать, несущим звеном, потому что, раз лишившись одной из опор, вся конструкция, как деревянные брусочки в дженга, стала понемногу обрушаться. Шикамару был не слишком высок, чтобы увидеть, что именно её составляло. Он только успел увернуться от ещё двух пустых бутылок и чудом умудрился поймать связку хаси и парочку фарфоровых мисок перед тем, как по плечу его стукнул пластиковый дуршлаг. Следом за дуршлагом, который словно открыл портал, вниз устремились и остальные предметы кухонного инвентаря, включающие в себя столовые приборы, чашки, кастрюли, наборы соусников, миксер и прочие вещи обихода, ранее наблюдаемые на обеденном столе и прилежащей к нему территории кухни. Оказавшись под их потоком, Шикамару только и мог, что смиренно стоять в ожидании, пока тот прекратится, и, в завершение получив по макушке металлическим ситом, лишь тогда осмелился поднять голову. А потом в ужасе прошептал паническое «нет-нет-нет!» и закрыл глаза. Сверху полетела широченная чугунная вок-сковорода, с характерным «бамс» ударила Шикамару по лбу и, громогласно звеня, благополучно спикировала на пол. Удар оказался сильнее Шикамару — не удержавшись на ногах, тот свалился на пол, да так и остался лежать в центре бардака, который, как оказалось, из кухонного пространства всего лишь целиком перекочевал в этот дурацкий шкаф. Рухнув наземь, Шикамару раздражённо клацнул зубами. А он уж было порадовался… Преждевременно, как и всегда. Выходит, Саске на самом деле ничего и не убирал, а только сгрёб весь мусор в шкаф, чтобы того не было видно, прямо как в дешёвых комедийных сериалах!.. Так глупо. Что называется, заставь баку ками молиться… Чертыхаться, однако же, было бессмысленно. В конце концов, Шикамару сам виноват, что ушёл вчера спать, даже не снабдив соседа ценными указаниями. Вот тот и сделал так, как, вероятно, считал нужным… Удивительно только, что весь хлам поместился в одном-единственном шкафу. Лежа на полу, Шикамару глядел в потолок и размышлял. А затем на его лицо опустилась полоса света, и он повернул голову вбок — под таким углом через окно просматривался кусочек синего октябрьского неба, по которому неторопливо плыли пушистые облака. Шикамару нравилось смотреть на облака. Глядя за их плавным, тягучим ходом, он даже перехотел вставать, суетиться, да и вообще хоть как-то принуждать себя к действию. К чёрту эти батареи и Саске. Почему бы просто не посозерцать природу? В конце концов, даже в этом Шикамару сейчас видел больше смысла, чем в извечной рутинной суматохе. Облака отсюда казались мягкими, почти плюшевыми, и их форма податливо менялась под порывами ветра, гуляющего в вышине. Одно из них было похоже на кошечку, другое — на морского ежа, ещё одно — на сердитую Темари, которая как будто собиралась огреть раскрытым веером очередного неугодного… В кухне было тихо, только холодильник временами начинал гудеть, да мошки над мусорным баком назойливо жужжали, но даже несмотря на это Шикамару чувствовал какое-то душевное умиротворение. Он бы, вероятно, так и уснул прямо на полу, если бы в какой-то момент романтичный вид облаков и неба в окне не загородила долговязая фигура старшего соседа. — Не лежи на полу. Простудишься, — порекомендовал Итачи, заходя в кухню с кофейной кружкой, и, обогнув ничком лежащего Шикамару, подошёл к холодильнику. От его открытой двери враз повеяло холодом, и Шикамару нехотя уселся, с удивлением обнаружив у себя на коленях фарфоровые миски, которые поймал перед падением. Итачи, закинув кружку в раковину, с печальным вздохом обвёл глазами кухню, сызнова заваленную посудой. — А я смотрю, мой брат-бездельник так тебе вчера и не помог?.. — простодушно предположил он, оглядывая сидевшего в скоплении утвари Шикамару. — Ведь я же сказал ему… — Да нет, когда я только вошёл, здесь было прибрано, — усмехнулся тот, потирая ушибленную при падении спину. — А потом открыл шкаф — и… Итачи понимающе качнул головой. Потом опустился на корточки, сочувственно забрав у Шикамару миски и повергнувшую его на пол сковороду. — А я думал, ты прилёг среди тарелок просто так. От отчаяния. Шикамару фыркнул. От отчаяния прилечь тоже хотелось, только не здесь, а где-нибудь в более удобном и приспособленном для этого месте. Итачи ещё раз вздохнул и, поднявшись, принялся подбирать с пола многочисленные обрушившиеся на него плошки. — Не думал, что мне придётся этим заниматься, но, как видно, выбора у нас нет… Шикамару кое-как встал на ноги следом, болезненно держась за поясницу. Потом в недоумении проводил глазами соседа, который вполне себе живенько юлил по кухне и невозмутимо расставлял по местам кухонную утварь. — Разве тебе не надо готовиться к защите? Итачи только отмахнулся, одну за другой закидывая сковороды в глубокий ящик. Делал он это легко и непринуждённо, так что, глядя на него, даже Шикамару ощутил в себе новый прилив сил. — Надо, — отозвался Итачи, не оборачиваясь. — Но один ты до завтра всё равно не справишься, а привлекать к этому делу Саске, как мы убедились… — он выпрямился, глубокомысленно поведя плечом, — погоды не делает. Шикамару склонил голову набок. В словах Итачи был смысл, как бы ни хотелось утверждать обратное. Шикамару и не хотелось. Глубоко вздохнув, он последовал примеру соседа и предпринял вторую попытку навести в кухне порядок. То ли оттого, что работали они вдвоём, то ли потому, что Итачи в искусстве уборки оказался куда расторопнее, чем его младший брат, а только справились оба с расстановкой всего чуть больше, чем за какой-то час. Украдкой Шикамару почти что с благоговением следил за действиями соседа — у того словно рука была счастливая: за что бы Итачи ни брался, всё давалось ему как будто без единого усилия. Собрать пустые бутылки — элементарно, раскидать по ящикам инструменты — без вопросов, отмыть с котла рисоварки двухлетнюю ржавчину, с которой не справлялись даже самые мощные чистящие средства и с которой именно поэтому Шикамару сдался бороться, — тоже никаких проблем! По кухне Итачи передвигался невесомо и почти что совсем без звука, как будто не было его здесь вовсе; вещи переставлял с исключительной аккуратностью, ничего по дороге не задевая и не роняя на пол; даже три слоя пыли с батарей оттёр, ухитрившись ни соринки вокруг не оставить! Глядя на него, Шикамару уверился: с такими умениями наводить чистоту никакие методы самых дорогих клининговых центров не сравнились бы… Да и сам он, кажется, в попытке хоть немного поспеть за соседом едва ли сумел заполнить больше двух кухонных ящиков — основную массу работы выполнил именно Итачи, хотя и жаловался так отчаянно на то, как ему не хватает времени. Словом, по окончании уборочного процесса Шикамару ощущал себя так, словно ничего не сделал, кухня вместе с батареями сверкала, как после свежего ремонта, а Итачи, который даже не вспотел, устало отряхнул руки и развернулся в сторону окна на пристрой. — Думаю, этого им будет достаточно, — высказался он напоследок, а Шикамару, с почти отсутствующим видом глядя на блестящие под светом из окна поверхности столешниц, подумал про себя, каким же идиотом надо быть, чтобы посчитать такое недостаточным. — Ну а с Саске я поговорю завтра. Надо же объяснить человеку, что понятия «убрать мусор» и «спрятать мусор в шкаф» — это не совсем одно и то же… И, на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет, выбрался на крышу через окно. Шикамару, с усмешкой глянув ему вслед, лениво поплелся к себе.

***

Тот, кому хоть когда-нибудь доводилось составлять протоколы хода обсуждения, может прекрасно представить себе глубину кризиса, который настиг Саске, когда участь заняться этим делом выпала на долю его и его извечных доставучих однокурсников. В первые минуты заседания он по совести конспектировал все обсуждаемые вопросы. Последовательно отмечал порядок аргументов и развитие главной мысли. В какой-то момент почувствовал ярое желание добавить пару тезисов в поддержку кем-то озвученной позиции и всего на минуточку — на минуточку! — попросил Сакуру записать слова за него, — и во что ему это обошлось? Сакура, хуже чем стенографист, составляющий транскрипции в дискурс-анализе, вперемешку настрочила в протокол всё, что услышала, и что не услышала, добавила туда тоже, так что Саске, после просматривая её записи, внутренне только и мог, что ужасаться, хотя внешне, разумеется, хранил леденящее душу спокойствие. Записи Сакуры больше были похожи на дневник сумасшедшего — только она сама, да разве что, возможно, тараканы в её голове смогли бы разобраться в логике сказанного. Саске же пришлось сперва расшифровывать предложения (на родном языке Сакура, безусловно, писала разборчивее, чем на английском), потом отделять бесчисленные зёрна от плевел — то есть, собственно важные заметки от каких-то приписок, комментариев и её персональных ремарок, и лишь после этого пытаться найти в искомой информации какой-то смысл, годный для переноса в основной протокол. На Наруто в плане возможных дополнений и привнесения структуры в этот хаос полагаться было бессмысленно — когнитивные способности добе всё ещё не позволяли ему осознать, что некоторые слова обладали многозначностью, так что словосочетание «consecutive sentence» он до сих пор переводил на японский, как «последовательное предложение», хотя вообще-то речь шла о приговоре, и они, чёрт возьми, сидели на курсе по основам судопроизводства! Короче говоря, по итогу Саске был вынужден разбираться с этим самостоятельно. Хуже всего оказалось то, что в дискуссии он вступал ещё несколько раз, и к концу того занятия запротоколировал чуть больше двух третей прозвучавшей информации. Остальную же треть ещё предстояло вычленить из беспорядочных конспектов Сакуры, которая, вероятно, настолько торопилась сделать всё идеально, что поставила себе целью задокументировать вообще всё происходящее, вплоть до визжания сирены за окном и жужжания мухи под потолком аудитории. Саске уронил голову на руку, в очередной раз спрашивая у Сакуры в мессенджере, что она имела в виду под «законодательством двойной опасности» и в ответ получая с десяток голосовых по минуте каждое. Честное слово, уж лучше бы он просто включил диктофон вместо того, чтобы полагаться на бестолковых однокурсников. В конце концов, Саске стало казаться, что если он попробует прочесть эту китайскую грамоту ещё хоть секундой дольше, то свихнется раньше времени. Напомнив себе, что лучший отдых — это смена деятельности, он закономерно решил эту деятельность сменить, а заодно и прогуляться до кухни. Нужно было немного растрясти в голове мысли, которые из-за спутанных записей Сакуры в точно том же спутанном виде переместились ему в мозг, и понять, наконец, в чём заключалась хотя бы суть обсуждаемой проблемы. Дохромав до кухни — хотя бандаж сняли пару дней назад, напрягать ногу посоветовали как можно реже, поэтому возможности много и долго перемещаться на своих двух он избегал, хотя и мог бы при желании — Саске заварил себе чай, по всем правилам дождался, пока тот настоится, после чего принялся долго и со смаком поглощать содержимое чашки, параллельно всё пытаясь обдумать, как бы поэлегантнее сформулировать агенду протокола. Вдохновение, как ни странно, посетило его только на обратном пути из кухни, и, как нарочно, ровно в этот момент дорогу к двери в комнату Саске преградил старший брат. — Вижу, ты не занят — а я как раз хотел кое-что тебе сообщить. Чёртова мысль, которая при должной обработка сулила перерасти в идеальное решение проблемы с протоколом, неуловимой бабочкой ускользала из сознания. Сосредоточенный на том, чтобы её поймать, Саске рассеянно попытался обойти препятствие. — Мне некогда. Итачи прямой рукой упёрся в стену, так что тот едва не ткнулся лбом в его локоть. — К родителям ты наверняка обращаешься с большим уважением, — бесстрастно заметил Итачи и склонил голову. — По какому поводу исключение для старшего брата? — По такому, что он стоит на дороге и не дает пройти! — теряя терпение, зашипел Саске. Проклятая идея протокола, она всё размывалась и размывалась среди других мельтешащих мыслей. — Подвинься, мне нужно записать кое-что, пока не забыл. — Очень странно слышать это от тебя, — хмыкнул Итачи. — Мне всегда казалось, ты живешь по обратному принципу. То есть, «забыть, пока не записал». Как вчера, например… Саске скорчил гримасу, передразнивая нарочито серьёзный тон брата. — А что было вчера? Я сделал всё, как ты сказал. — Ты сделал всё не как я сказал, а как тебе приспичило. Я велел тебе помочь Шикамару убраться… — Я и убрался! — взвился Саске. — Какие претензии? — Убраться — это не значит запихать весь мусор в шкаф! Ты даже не представляешь, во что нам с Шикамару обошлись последствия твоей «уборки»… — Вам с Шикамару?! Почему-то когда я убирался, Шикамару ушёл относить к себе в комнату какую-то ленту и больше не возвращался, — возмущённо отвернувшись, Саске в сторону пробурчал: — Мне пришлось делать всё одному. Итачи в недоумении приподнял брови. — То есть, он даже не объяснил тебе, что и куда убирать?.. — Нет! Хотя не то, чтобы я нуждался в объяснениях… Договорить Саске не дал неожиданный звук шагов за дверью — настолько громкий, как будто по ступеням за раз спускался целый батальон, чего в обычное время на лестнице не было слышно вообще. Шаги сопровождались оглушительным гвалтом, различимым даже из коридора, а в коротких перерывах между ними то и дело раздавались звонкие удары по створкам дверей — кто-то, видимо, беспорядочно стучал во все квартиры на пути к первому этажу. Братья на минуту прекратили зреющую перепалку и озадаченно переглянулись. — Что происходит?.. — спросил Саске. В этот же момент постучали и в их квартиру. Оставив брата в сердитом недоумении стоять в коридоре, Итачи бесшумно подошёл ко входу и открыл дверь. За ней показалась толпа студентов, которые шумной гурьбой шагали вниз по лестнице. На мгновение из неё вынырнул какой-то бородатый парень турецкой наружности и, взмахнув рукой так, будто приглашал за собой следовать, крикнул соседям: — Спускаемся, выходим на улицу! Саске, прихромав ближе, с недовольством высунулся из-за плеча брата. — Да что случилось? — Не читали сообщений в общем чате? — усмехнулся турок. — На третьем этаже пожар, всем эвакуироваться! — и спешно поскакал по ступеням, вновь сливаясь с толпой жильцов. — У нас есть общий чат? — эхом отозвался Саске, по обыкновению обращая внимание не совсем на то, что нужно. Итачи с секунду что-то пообдумывал, после чего вдруг развернулся и, оставляя вопросы брата без ответа, исчез у себя в комнате. Саске хмуро достал из кармана телефон в попытке найти в диалогах данные для входа в беседу. — Ну и почему никто меня не добавил?.. Пожар, эвакуация… Ну конечно! Смешные вещи. Если так поразмышлять — судя по реакции других жильцов, ничего серьёзного не случилось; наверняка кто-то вроде Итачи всего лишь покурил на кухне или забыл включить вытяжку и открыть окно во время готовки, так что сработал датчик дыма. Обычная ситуация. Пару секунд спустя из комнаты выскочил сам Итачи; вероятно, он заходил туда лишь затем, чтобы забрать ценные вещи, и, быстрым шагом пройдя по коридору, остановился перед Саске. Тот вопросительно поднял глаза, отрываясь от телефона. — Что? Итачи наклонил голову, так что хрустнули шейные позвонки; лицо его при этом было очерчено выражением такого страдания, точно в него вот-вот насильно должны были запихнуть кусок мяса. — И месяца не прошло, как мне снова приходится это делать… Саске из предосторожности сдвинулся на шаг назад. — Что делать?.. Вместо ответа Итачи сорвался с места и, пронёсшись мимо отото, как котенка, подхватил того на руки. Саске и слова выдавить не успел, как оказался закинутым ани на плечо, и, что несложно предвидеть, такому повороту изрядно возмутился. — А-а, куда ты меня тащишь?! — вскрикнул он, отчаянно замолотив руками по спине Итачи в попытке высвободиться. — Отпусти! Я должен писать протокол!.. Тот, однако же, словно не замечая его порываний, пулей вылетел из квартиры, наскоро заблокировав входную дверь картой-ключом, и рванул на лестницу. — Техника безопасности. Сказали же: пожар в доме, — односложно бросил он на ходу. — Эвакуация. — Какая, к чёрту, эвакуация?! — бушевал Саске, покачиваясь на его плече. — Горит даже не на нашем этаже! Да хватит меня тащить, я и сам могу идти!.. Итачи напрочь проигнорировал его возгласы и, сбежав по ступеням в холл, вместе с кучкой запоздавших эвакуирующихся проскользнул сквозь стеклянные двери общаги. — Если ты пойдешь сам, то до выхода доковыляешь только к вечеру, — вполне резонно напомнил Итачи, встряхивая сползающего с его плеча брата. — Пожарные не будут ждать, пока ты вылезешь на улицу. Саске фыркнул, спонтанно не находя контраргументов. Ну да, он из-за недавней травмы был слегка ограничен в передвижениях… Но всё равно же не настолько, чтобы его бесцеремонно срывали с места и позже волокли на одном плече!.. В конце концов, ехать у брата на закорках было гораздо удобнее. Оказавшись в прохладе осеннего воздуха, Итачи глазами отыскал относительно свободный угол между внутренним двором и парковкой и, добравшись до него, только тогда поставил Саске на ноги. Тот раздражённо пригладил растрепанные после перемещения волосы и в ту же секунду гневно зашипел на брата. — Ну и что ты сделал? Начерта вообще было выходить из дома? Мы могли бы просто переждать эту суматоху на крыше! Итачи, встав около него, многозначительно посмотрел по сторонам. — Не сказал бы. Ты глянь: дело, видимо, серьёзное. И впрямь — там, где они стояли, было не сказать, чтобы уж очень спокойно. Внутренний двор и площадку перед входом в корпус «К» общежития буквально наводняли жильцы — и выглядели при этом подчас ещё недовольнее, чем Саске в те минуты. Кажется, внезапный пожар в здании оторвал многих из них от дел прямо в разгар рабочего процесса; одни стояли, рассеявшись между машинами по периметру парковки, другие нервно мерили шагами газон у крыльца. Третьи, сбившись в группки, в ажиотаже обсуждали происходящее, четвертые, приложив к уху телефон и с жаром делясь новостями, успокаивали близких и друзей. У ближайшей стороны парковки красными боками поблескивали под солнцем два наряда пожарных машин, а сами сотрудники службы с катушками в руках то и дело шныряли мимо скопления студентов — вероятно, хотели быть точно уверенными, что длины шланга будет достаточно. Время от времени между жильцами ненадолго всплывала макушка приземистого коменданта — тот перебрасывался с пожарными парой реплик и, взволнованно жестикулируя, снова исчезал в толпе. Саске, глядя на суету вокруг, раздражённо цокнул. Затем посмотрел на Итачи, который по привычке вложил в зубы сигарету и как раз подносил к её концу зажигалку, чтобы закурить. — Ну и что теперь делать? — Подождем здесь, пока всё не уляжется, — Итачи щёлкнул зажигалкой и невозмутимо затянулся. — Думаю, нам сообщат, когда можно будет вернуться обратно. Саске фыркнул, складывая руки на груди. Хоть бы эта морока с пожаром не затянулась до глубокой ночи… Но с другой стороны, у него в этом случае появилась бы отличная отговорка. — Продолжая разговор об уборке… — Итачи вдруг вновь подал голос, и Саске, обернувшись, заметил, как тот опустился на корточки и теперь сидел, положив локти на согнутые колени, словно заправский главарь босодзоку. — Снова будешь меня критиковать? — вмиг ощерился Саске. Итачи вздохнул, покачав головой и рассеивая вокруг сизый сигаретный дым. — Просто в следующий раз будь ответственнее. Я же знаю, в детстве ты любил порядок. Саске, уже готовый отвернуться, неожиданно застыл — ему показалось, что Итачи в это мгновение смотрел ему прямо в глаза. Однако, повернув голову, он даже немного разочаровался — взгляд брата был устремлен куда-то поверх общажных корпусов, за автомобильную дорогу, которая уходила к станции. Недовольно вздохнув, Саске поежился на ветру. Зря он не захватил из комнаты хотя бы куртки, впрочем, рвение Итачи всё равно не оставило ему выбора. В это время где-то в стороне людской толпы обозначилось неопределённого вида шевеление. — Вы знаете, что случилось? — то и дело раздавалось в толпе с сильным акцентом кольхапурского английского, и совсем скоро Саске различил среди студентов тощую фигурку какого-то индуса, который сновал мимо жильцов и донимал всех и каждого одним и тем же вопросом. — А вы, вы знаете, что случилось? Нет? Кто-нибудь слышал, что они говорили? — По мере приближения индуса к братьям его гнусавый голос становился всё отчетливее, пока он сам, в конце концов, не подошёл к ним почти вплотную. А, оказавшись рядом, тотчас же не преминул обратиться к хмурому Саске, который по (не)счастливой случайности как раз стоял тут же. — А вы? Вы знаете, что случилось? Саске стиснул зубы, мысленно спрашивая себя в уме, почему всяк мимопроходящий считает своим долгом прицепиться именно к нему, а не, допустим, к тому же Итачи. А хотя, верно, это объяснялось тем, что чуть грозный вид Итачи на корточках с сигаретой попросту действовал на окружающих отторгающе. — Нет, я не знаю, что случилось, — буркнул Саске в сторону индуса, всё так же не размыкая рук на груди. Тот просиял, будто до глубины души осчастливленный его ответом. — А я знаю! — Рад за вас, — процедил Саске, молясь, чтобы его оставили в покое как можно скорее. — Хотите, расскажу? — всё никак не отставал индус. — Нет. — Я точно не понял, но поговаривают, что очаг возгорания был в квартире номер триста-три, — ну, той, которая частная! — индус огляделся, рукой махнув в сторону их корпуса. — В ней, кажется, оставили свечку зажжённой или забыли выключить плиту — вот квартира и загорелась. — Какой кошмар, — скептически отозвался Саске, ни капли не заинтересованный в предыстории. — Ага! Полтора часа уже, как горит. А потом огонь перекинулся, видимо, на дверь, и оттуда — к лестнице… — продолжал просвещать его вынужденный собеседник. — Даже коридор задымился, и вот тогда-то всех и попросили на выход. Какая-то светловолосая девушка, случайно проходившая мимо, ненароком услышала его слова и к радости Саске подошла ближе. — Просто ужасно! — она горестно покачала головой. Судя по уровню сердоболия, девушка эта была местной — а иначе откуда в ней столько сострадания к совершенно незнакомым людям? — Интересно, что произошло с жильцом той квартиры?.. Надеюсь, он в порядке! — Не переживайте, жилец не пострадал! — с достоинством ответил индус. — Правда? — Да, его, по слухам, в момент возгорания даже не было дома — а иначе стал бы он вообще допускать такое? Видя, что к поддержанию светской беседы его больше никто не принуждал, Саске незаметно попятился и на всякий случай встал позади Итачи, наблюдая за её ходом с уже почтительной дистанции. — Точно-точно! — поддакнула в это время девушка. — Вот поэтому лучше пять раз проверить квартиру, прежде чем выходить… — И это правильно! — согласился с ней индус. — Сам я тоже всегда смотрю перед уходом, выключены ли все электроприборы… Ками, а ведь кто-то из этих людей ещё бросал им записки в почтовый ящик и жаловался коменданту на то, что они с братом своими громкими скандалами якобы нарушали порядок в общежитии… Саске готов был закатить глаза, но не стал — и сам понимал, до чего это бессмысленно. А потом отвернулся и издали завидел вдруг неспешно бредущий силуэт — Шикамару, сложив руки в карманы, прогулочным шагом возвращался от железнодорожной станции. Поравнявшись с соседями, он оценил обстановку и глубокомысленно присвистнул. — Йо, а что здесь за столпотворение? Случилось чего? Итачи, который к тому моменту как раз докурил, устало поднялся и мельком затушил сигарету о подошву, после швырнув в ближайший мусорный бак. Затем повернулся к Шикамару и коротко известил: — Пожар. Тот удручённо вздохнул. — Ну, я предполагал, что когда-нибудь и это произойдёт… Надеюсь, когда всё потушат, в нашей квартире останется хоть что-то целое, — с надеждой пробормотал он, поворачиваясь в сторону общежития, перед входом в которое всё так же мельтешили пожарные, мешающиеся у них на дороге случайные жильцы и беспокойный комендант. — Мы ведь только недавно в ней прибрались!.. — Почему в нашей квартире? — хмуро спросил Саске. — Горит не у нас. — А, — Шикамару чуть обнадёженно вскинул брови. — Ну, это многое меняет. Тем временем, сутолока у крыльца малость прекратилась; недалеко от стеклянных дверей входа стало возможным различить фигуру коменданта с бумагами в руках, перед которым стоял какой-то человек в жёлтой куртке и с рюкзаком и смущённо кивал, пока тот что-то настойчиво ему втолковывал. — А вон, кажется, и виновник событий… — протянул Итачи, покосившись в сторону тех двоих, и Шикамару с Саске единовременно проследили за его взглядом. Комендант передал бумаги «нарушителю» на руки и, хлопнув того по плечу, устремился к одному из пожарных, что как раз разматывал шланг. — Да уж, не позавидуешь ему, — вздохнул Шикамару, глядя, как парень в жёлтой куртке сокрушённо переворачивал листы — должно быть, с крупной цифрой суммы к возмещению убытков. Не очень прикольно, наверное, вернуться домой после лекций и осознать, что, пока ты отсутствовал, в твоей квартире внезапно случился пожар. Но всё-таки, всё закончилось хорошо, ведь в итоге никто не пострадал. Секундой позже на крыльцо вышли двое пожарных. У одного из них был рупор, в который он незамедлительно принялся наговаривать какие-то указания, но, так как рупор в таких случаях обычно выполнял функцию, обратную подразумеваемой — то есть, делал сказанную речь не слышной, а, скорее, ещё более неразборчивой, суть его слов до половины присутствовавших во дворе так и не дошла. — Что он сказал? — Саске презрительно нахмурился. — Я ничерта не понял… — Сказал, что кому-то надо бы достать вату из ушей, — фыркнул Итачи, выходя у него из-за спины. — Завались!.. — Вроде всем, кроме жильцов четвёртого этажа, можно возвращаться обратно в квартиры, — передал Шикамару всё, что разобрал сам. — Только осторожно, на полу будут лежать шланги, лучше на них не наступать. — Наконец-то… — простонал Саске и с наслаждением потянулся. — Хотя бы смогу дописать этот чёртов протокол. И они, пропустив основную массу народа вперёд, чтобы не создавать толкотни, неторопливо побрели в общем потоке обратно в корпус. — Знаете, что меня больше всего поражает в этой ситуации? — по дороге вдруг поинтересовался Шикамару у соседей. Те вопросительно повернулись к нему. — Что? — Что пожар устроили не вы. Итачи усмехнулся, поднимаясь по ступеням. — Шикамару, ты плохо знаешь моего брата. — Эй! — рассердился Саске, медленно огибая полосы шланга следом за соседями. — Хочешь сказать, до этого ещё дойдет? — Шикамару безнадёжно приподнял брови. — Кто знает. Лучше не подавать ему идей. — Я же всё слышу, умник!..