Колода карт

Утро понедельника Эно начинает в странном напряжении. Он ждет реакции и вопросов, и они есть: — Почему мы ничего не делаем? — Какой план? — Что за бред, и отчего мы терпим? — Свергнуть короля? Слова сыпятся со всех сторон — Эно окружен, но все еще… очень опасен. Пока это все еще вопросы, и Эно уговаривает, обводит их вокруг пальца, отвлекает. — Вы же видели их Девятку… Чудо послушания просто. И… я сделаю так, что они сами свергнут своего Короля. Так же интереснее, — Эно улыбается. — А потом он достанется… нам? — голос не дрожит и жесты уверенны — Эно ловит восхищенные взгляды. — Ты… просто чудовище, — говорит Король 3-4 — Вако… — Сокровище, — поправляет его Король Эно. А Эно вдруг страшно запутывается в хитросплетении собственных интриг: паутина повсюду, и она душит. Эно не знает, как долго сможет играть в эту игру. Как понимает: никто в классе 2-1 не тронет Азусу. Своим объяснением Эно внезапно развязывает себе руки, хотя это было чертовым наитием, а не продуманным ходом. Но… в ловушке всегда просыпаются силы и способности. Теперь они все замирают, боготворят, ждут — жаждут: дают Эно время и кучу свободы. Теперь он может даже… изобразить, что встречается с Оками — никто не спросит и не помешает. Эно так часто дарил им игры, предугадывая ожидания, что в нем не сомневаются. Но если обычно можно сместить фокус, то увести его от класса Азусы трудно: все слишком ярко и слишком выделяется. А их Десятка — Ацуму, водит дружбу с анимешниками, и за эту недалекость отвечать Азусе. Эно хочется побиться головой о стену. Не на Татсуми же их всех переключать?! Эно хрустит леденцом, тот распадается во рту на части, но Эно не просит у Оками новый до обеда.

***

Кагура планомерно выбирает учебники из шкафчика. Последние дни неожиданно спокойны, и Кагура доволен. Даже Эно будто притих. Так странно, но он не делает с ситуацией ничего, и Кагура лелеет надежду. Но когда он закрывает шкафчик, перед ним вдруг Король 2-1. Он выглядит почти ангелом, но вот взгляд цепкий, холодный. А еще Азуса Юя странно один, хотя обычно за ним следуют: на крайний случай, Валет и Десятка, а чаще заметно более крепкие и ловкие Туз и Девятка. Кагура понимает отчего это так: все уже оценили бесстрашие Азусы, а теперь имеют возможность заценить и то, что кто-то стоит за его спиной. Азуса реальный отщепенец в школе, но последнее время за ним приезжает машина не многим уступающая машине Карино. Кагура старается обо всем этом не думать, но знает — об этом думают все остальные. — Привет, — улыбается Азуса располагающе. — Знаешь, у меня трудности… И я хотел попросить помощи… Поговорим? Чувствуя за спиной Масами, Азуса щетинится все меньше и становится все сильнее, это больше не отчаянные рывки, это уверенность, и так Азусе очень нравится. — Привет, Азуса. Отлично выглядишь и хорошо правишь, так держать. Не скажу, что я к твоим услугам, но я всегда рад помочь. Что случилось? Дело касается школьного совета? Кагура очень в этом сомневается, для таких дел Азусе бы хватило Татсуми, с которым они явно приятельствуют. Кагура чует какой-то подвох, но не знает, в чем он, и выбирает оставаться дружелюбным и вежливым. Тем более, что Азуса его пока никак не тревожит. Он просто достаточно хорош на своем месте — Кагура хотел бы, чтобы на нем он и оставался. Так школа начинает приобретать хотя бы что-то на подобие нормальности. Вроде как есть владения Эно и класс Татсуми, и вот сейчас класс Азусы, куда можно приходить и отдыхать. Там все кажется простым и человеческим. Кагура не нарушает правил игры, но ему все же нравится, когда есть место, чтобы дышать. Эно же чтит правила игры и хранит их ревностно. Играет ими. Кагура с трудом не морщится, видя его. Потому что Королевам положено улыбаться. Но Кагура не выдает никаких эмоций. Ему не нравится способ Эно справляться. — Эм, ну почти, — выдает Азуса. Из всех их обсуждений он понял, что Кагура ни за что не подставит Эно. Их отношения странные — их будто и не существует, но все же между Эно и Кагурой есть связь, только в этой связи Кагура не делает ни хрена. Во всей полноте смысла: ни хорошего, ни плохого. Только смотрит. Вроде бы осуждает Эно, но не пытается его свалить, а значит с ним можно поделиться некоторой информацией вполне безопасно. И на эту информацию Кагуру… поймать. Их не должны засечь вместе, потому Азуса начинает говорить в коридоре, просто довольно тихо. — Понимаешь… — Азуса делает вид, что запинается, тяжело вздыхает. — Я бы хотел понять кое-что… про игру. — Азуса трогательно пялит глаза в пол, а потом вскидывает голову и говорит еще тише: — Про Эно. Кагура не ведется, хотя Азуса впечатляющ: — Желание понимать про игру — это похвально. На это я готов. Но Эно не трогай. Не нужно подходить к нему, а лучше забудь о нем думать. Лучше бы он и вовсе никогда не заметил тебя. Но ты видный, и это печалит, — Кагура легонько вздыхает. — Не связывайся, не переходи ему дорогу, не зли, оставайся вежлив, но уходи от контакта. И это точно все, что я могу тебе сказать об Эно. Свяжешься с ним и потонешь. А вот теперь я готов ответить на любые твои вопросы об игре, на те… на которые еще не ответил Татсуми. Он ведь давно уже мастер. И тоже Король. Вполне заслуженно, между прочим. И, о чудо, он и парой слов не перемолвился с Эно за все время. Может, в том и секрет успеха? Азуса слушает, запоминает, а потом приоткрывает свои карты: — Я так и делаю, но дело в том, что он… заинтересован в моей Девятке, а я должен защищать своих людей. И мне бы очень помогло… если бы я понял… — здесь Азуса запинается вполне искренне, понимая, что это будет последний его вопрос и выбрать его надо правильно. — Есть ли в Эно что-то… от того парня, с которым ты дружил? — Татсуми много болтает, я понял. Нет. В Эно нет больше ничего. Он изменился до неузнаваемости. Скажи своему Льстецу игнорировать его, ни во что не верить, держаться подальше. Очень плохо, что Эно заметил его. Очень. Всегда чревато, — Кагура вздыхает, ему не нравится смотреть. — Эно всегда был очень подвержен влиянию. Тогда он дружил со мной. Но теперь мы больше не друзья. И он сделает, на самом деле, все, что они ему скажут. Эно… очень слабый. Он никогда не может справиться. Кагура сам пугается собственных слов. — Он больше не тот, кого помнит Татсуми. Он тот, кто выбрал дурную компанию. И на этом все. Я и так сказал очень много, Король. Распорядись этой информацией верно. Кагура закидывает сумку на плечо и стремительно уходит, почти сбегает. Ему все это ужасно не нравится. Он бы предпочел и вовсе ничего не знать. И проклинает тот день, когда Эно зачем-то зачислился в эту школу. Азуса провожает Кагуру взглядом, не вздрагивает, слыша движение за спиной, хотя собирается. Но ничего не происходит, мимо него проходят всего лишь несколько пятерок. Не из его класса, но и эти уже перешептываются и оборачиваются без страха, и Азуса улыбается им. «Он больше не тот, кого помнит Татсуми. Он сделает все, что они ему скажут. И этот сушенный фрукт ему помогать не собирается,» — пишет он в чат. Татсуми читает сообщение с опозданием, только когда они Сендзаки разрывают поцелуй. «Дерьмовая формулировка,» — отвечает он. «Очень, — дописывает Сендзаки, хотя они рядом. — Потому что бред. Либо он не тот, либо сделает все, что ему скажут. Это не работает вместе. Он либо правит бал, либо исполняет желания. Так кто же перед нами: злодейский злодей или дешевая… О нет, очень дорогая, но безвольная шлюха? Ставки?» «Кагура странный. Почему он не хочет ему помочь? Чем Эно так обидел его, так… напугал? Хотя… иногда мне кажется, что он и правда сушеный фрукт, — Кузэ читает чат и поражается: — Вот это поворот. Я за ставки. И… пусть мне оторвет язык, но он слишком… Наигран и жалок для того, кто все придумал. А вот для распорядителя подходит. Нужно использовать его и снести голову гидры.» Ацуму легонько бьет Кузэ по рукам: «Перестаньте называть человека шлюхой! Он же… ну… человек же? Меня, кстати, никогда не обижал!» Азуса читает, привалившись спиной к стене, и думает, что Ацуму-то прав. Эно и его не обижал. Но вот только… «Он указывает им цель, потому что им нужна цель. И мы можем верить, что он отводит прицел от себя. А можем нет. Но это не очень важно, ведь мы охотимся на охотников. И неважно в каком порядке убирать их: начать с Эно, или дать ему небольшой шанс.» «Слова не мальчика, но мужа, Азуса. Действуй, Таку. Делай так, как считаешь нужным и к черту Кагуру. Но помни, Эно не нежная фиалка, и все может быть игрой. И не ходи с ним в сомнительные места. Я… беспокоюсь, что Эно подставит тебя,» — пишет Татсуми. «Тогда он не злодей, а клинический идиот. Или самоубийца. Хотя… может так и есть, — отвечает Сендзаки. — Но мало ли. Лучше напиши, когда Королева позовет на свидание,» — Сендзаки почему-то уверен, что Эно позовет. Как бы странно это не выглядело. Азуса морщится и фыркает от комментария Татсуми, но это приятно, конечно. Азуса поднимает взгляд от экрана и видит Мито — Короля Эно, тот смотрит… Ну, прямо откровенно с ненавистью. Азуса отвечает лишь улыбкой, отрывается от стены и идет в сторону бассейна. Сейчас он и правда один, без своих, но в коридорах полно тех, кого не видят Короли, привыкшие, что им не возражают. Но это лишь пока. Заигрываясь, Короли и правда совсем позабыли о том, что их-то со всей свитой наберется пару десятков, всего один класс, а вот остальных ребят гораздо больше, и дым революции уже поднимается над школой. Азуса не совсем может собрать картинку, но чем больше он думает, тем понятнее ему параллель, что невольно провели Сендзаки и Татсуми. И это значит примерно, что они могут рискнуть и поверить Эно.

***

Эно теперь может не таиться — встречаться с Оками открыто, принимать от него леденцы и даже не только. Лучше бы Оками сумел изобразить влюбленность — Эно такое можно. Ради игры ему позволяют все, и Эно захлебывается свободой. Он может просто выдать Оками указания, но не спешит. Зато приходит на его тренировку в сопровождении своих Шестерок, но все они — не помеха. Эно усаживается в первый ряд и, вытянув ноги, таращится на Таку, позволяя себе глядеть во все глаза. Ему так странно нравится, а Таку идет первым. И плевать, что это тренировка. Эно встает и идет к краю бассейна. Он ждет, когда Оками доплывет, и тренер его не гонит. Таку соревнуется со временем и водой — это нравится ему неизменно. Он касается борта и жадно вдыхает воздух. А потом видит кеды Эно, чуть запрокидывает голову и выдает через вдохи: — Не боишься поскользнуться? — Я ловкий, — Эно смеется. — Поцелуй Королевы для героя этого заплыва? Сразу как окажешься на берегу… — Эно придыхает, и это так просто. Он уже жалеет, что не успел написать Оками, чтобы тот подыграл. Жалость какая, ведь может быть так красиво. Эно любит многоходовки, и эта будет лучшей. Они умеют ждать, а теперь Эно создаст им все возможные иллюзии. — Не парься, теперь можно, — Эно говорит с интонацией тяночки из аниме, и этот эффект для тренера, а не для Оками. — Так что я здесь подожду. Эно разувается и садится на край бассейна, широко расставляя ноги и опуская их в воду, а потом пишет Кузэ: «Ты должен мне улыбаться и радоваться всему что происходит, что бы ни было. Можешь заразить своего блаженного настроением. И смотри на своего Короля не то чтобы недружелюбно, но подозрительно. Исполняй.» Эно не любит полагаться на других, но это будет просто его новая игра. Игра на время, потому что ценной вдруг становится каждая минута. Эно не верит, что выиграет сейчас, но собирается откладывать до упора. Пусть это время просто будет. А тренер командует пловцам снова приготовиться. Таку не сразу отводит взгляд от Эно, не до конца понимая, потом кидает взгляд на трибуну, где торчат Ацуму и Кузэ, хрен два разглядишь их, но те никуда не бегут в панике, и то хлеб. Таку натягивает очки для плавания и разворачивается. Следующие сто метров он плывет чуть хуже, и приходит вторым, и какой-то, кажется, Король ликует на своей дорожке и машет Эно — хочет поцелуй, наверное. Таку хмурится — он не ревнует, но понимает, что игра пошла. Ну, что же, в его руке и флэш-роял, и даже две пары. И уж во что, а в покер дети Оками играют хорошо. Эно отрывается, он позволяет себе болеть от души и безнаказанно. Он ждет и уверен: Оками будет первым. Потому что… неважно, какая у него карта, здесь и сейчас он король. А Эно можно все, даже неприкрыто соблазнять его, и вот это ему ужасно нравится.

***

Кузэ пересылает сообщение Эно в общий чат с комментарием: «Мне приказывает Королева, и лучше бы наверное исполнить, верно? Он же не топит Оками.» «Что за херня?» — вопрошает Сендзаки. «Подыграем ему, нужно понять, чего он хочет,» — пишет Татсуми задумчиво. «Я не понял, а мне-то что делать? Радоваться этому или пугаться и бежать на помощь?» — Ацуму отправляет сообщение в чат, но смотрит на Кузэ: — Я ничего не понимаю… — в голосе Ацуму недоумение. «Он точно псих, — пишет Юно. — Вопрос лишь в том, говорим ли мы психам об этом или опасаемся?» — Юно радуется, что Кейоко нет в чате — не стоит ей знать таких подробностей. Татсуми вздыхает и приваливается к Сендзаки. «Пока это безопасно, мы делаем вид, что тоже ненормальные,» — отвечает он просто и ждет лишь отклика Азусы. Потому что он, на самом деле, будет решать. Азуса читает чат, уже сидя на скамейке перед Кузэ и Ацуму, и спрашивает сперва у Кузэ: «Ты уже смотришь на меня соответствующе? — и даже расщедривается на смайлы, а потом дописывает, чтобы у Кузэ точно вышло: Ацуму такой хорошенький.» Азусе тут же прилетает легким ударом по спине, и он отправляет несколько скобочек. «Этот тоже рехнулся,» — ржет Сендзаки. «Посмотрим, что скажет Аквамен, — дописывает Азуса. — Я так понимаю, у него будет главная роль в игре Эно.» «Может Эно не совсем ненормальный, и Таку понимает больше, — Татсуми ужасно надеется, потому что это уже какой-то эпикфейл. — Королева на наших глазах соблазняет Девятку. Мир рушится. Эно совсем того… Но никто не бежит бить его ногами. У меня один вариант: он планирует свергнуть Азусу и заменить на Таку, чтобы все было по правилам.» Татсуми разбирает нервный смех, и Сендзаки обнимает его. — Знаешь, двое сумасшедших — это слишком. Я начинаю сомневаться в себе. — Но я-то в тебя верю. И я настоящий. И нормальный, — напоминает Сендзаки. Эно идет ва-банк и пишет прямо Татсуми: «Ну-ка, все дружно болеем за будущего победителя и не вафлим. Это важно. Вы… должны его обожать.» Эно еще не знает, зачем, но уже уверен. Татсуми прячет лицо у Сендзаки на груди, уже не сдерживая свой истерический смех. Он тоже пересылает сообщение в чат, а потом громко кричит, вскакивая: — Вперед, Оками! Вперед! А Эно отправляет честное: «Да ты ебанутый.» Эно ему не возражает, лишь шлет сперва средний, а потом и большой исчезающий палец. Татсуми держит лицо из последних сил. Азуса задумывается над сообщением Татсуми и, кроме ржача на тему «что со мной не так?», в этом бездна смысла. И неприятных флешбеков. Азуса ведь верил именно Кехею… Азуса думает даже, что смотреть на Таку с тревогой у него получится уже без всякой игры. Просто… это так легко попадает в самое сердце. И чтобы это самое сердце успокоить Азуса ползет в чат с Масами и записывает ему видео с дорожки, ловя в кадр и Эно, и вопящего Татсуми, а потом бросает страдать фигней и орет во все горло: — Таку! Короли — идиоты, им будет запросто посчитать Азусу за еще одного такого. Парень, который явно ни на что не способен без свиты… ну что ж, в этом есть свой смысл, только это ведь не свита — это друзья. «Слушайте, может нам сделать чат с цербером и добавить туда Эно, что он так распаляется то…» — Сендзаки добавляет смайлов и отправляет. «В школе всегда так весело? Как же я раньше-то не понял…» — Юно всталяет смайл с ладонями на глазах, но зато тоже с радостью орет Таку, что он должен идти вперед. Оками получает сообщение и вмиг оценивает ситуацию: «Вы любите Таку — это классно, но что это у него за чирлидер в леопардовом?» Оками чует подвох. «Что не так? — прямо спрашивает он. — Хочешь, я приеду?» Азуса садится на место и отвечает: «Да нет, все так. Мы, кажется, поняли задумку чирлидера в леопардовом. Просто… очень не хочется играть, но выбора пока нет. И я, конечно, хочу, чтобы ты приехал. Но торопиться не нужно. Еще никто не знает, что скажет на этот суперплан Таку.» «Я всегда готов. Ты важнее любых дел, Юя. Это еще один ваш друг?» Оками уже чует, что нет. Но надеется, что у Таку, Сендзаки и Юно все под контролем. Даже если Азуса слишком доверчив, Сендзаки зато недоверчив без меры, да и Таку совсем не простак. Таку не слышит и не видит ничего, он злится на самом-то деле, потому что не все понимает, и это всегда добавляет ему в скорости. Он обходит противников почти на полбассейна, а потом и видит, и слышит. И в этом точно что-то не так, особенно в сочетании с кошачьей улыбкой Эно. — Привет, — Эно улыбается ему, — победитель. Таку еще восстанавливает дыхание, а Эно склоняется и шепчет ему: — Поцелуй меня! Таку уточняет: — Это приказ? Эно кивает, и вот тут Таку оскорбляется по-настоящему, он легко ловит Эно за щиколотки и роняет в бассейн, на себя, но не целует, зато сгребает за шкирку и гневно шепчет: — Никто не смеет давать мне таких приказов! Эно внезапно захлебывается, хотя Оками поначалу не дает ему притонуть. Его голос режет по венам, вскрывая кожу. Эно так странно сопротивляется воде, пока она тянет его на дно, зовет и… Было бы так просто согласиться. Но Эно отчего-то думает, что сдаваться еще не время и находит выход. Он вообще-то умеет плавать и недурно. А потом Оками выбирается из бассейна. Один. Победитель. Но трибуны молчат, и это пиздец, как плохо. Эно любит грандиозные представления, но это больше прежних: Эно идет ко дну во всех смыслах. Но понимает, что это хорошо. Так даже интереснее. Пусть они думают, что Эно стоит труда влюбить. Время растягивается еще, распадаясь на атомы. Игра вдруг отходит на второй план, ступни Оками маячат на расстоянии всплывающих глаз. Никто не двигается с места. Эно скидывает прямо в воде кофту, так сразу становится легче. Но Эно все равно тонет, и никто, как всегда, не бросается его спасать. Он расстегивает джинсы, отдает их в дань воде и, всплывая, хватается за борт, вытаскивая себя на берег к ногам Оками, но быстро поднимается. — Мой… леденец утонул, — выдает Эно, а потом вдруг понимает, что на него смотрят все, и он словно под обстрелом. Это страшно и больно. Эно смотрит в Оками и говорит ему вдруг странное и едва слышное: — Спрячь меня. А тренер, как по команде, подает Оками полотенце и, отмерев, объявляет победителя. Азуса не знает пока, как реагировать. Это, кончено, с одной стороны, очень смешно, а с другой, мгновенно повышает ставки, а Таку ведь пока не видел их обсуждения. И Азуса пишет Масами: «Нет, это Эно Широ. Тот, который Екатерина вторая. И твой брат только что утопил его в бассейне, перехватив вымпел самого ебанутого парня сразу и у меня, и у Сендзаки, и у самого Эно.» «Для Екатерины второй он слишком не уверен в себе. Слишком много деталей, — пишет Оками. — И я все еще могу приехать в любой момент. Мне пятнадцать минут, Юя.» Оками все это очень не нравится. Он хочет быть там и контролировать все, но с Азусой и его братьями все эти планы по пизде. Оками закуривает прямо в машине, хотя старается обходиться без этого. Он и правда хочет развернуться в пути, хочет держать Юю за руку и заступать собой. «Я люблю тебя,» — пишет Оками словно это что-то решает. И это буквальное решает все. Оками приходит в такое напряжение, словно у них там сходка якудза. Оками помнит, что это только школьники. Но это ведь… их настоящая жизнь. Оками еще помнит об этом и не считает чем-то несерьезным. Таку, теперь без возражений, оборачивает Эно полотенцем. Оно достаточно большое, чтобы скрыть его невысокую фигуру от плеч до задницы. — Леденец? — уточняет Таку, достаточно громко, а потом отпускает плечи Эно. С этой стороны бассейна мелко, и Таку не может картинно нырнуть, но он садится на борт, надевает очки и спрыгивает, а потом исчезает под водой, складывая к ногам Эно его шмотки и даже леденец, после чего снова вытаскивает себя из воды. С трибуны слышен свист и хлопки — Азуса стоит на трибуне и вовсе не уверен, что у него подобающее лицо, как не совсем уверен, что делает сейчас правильно, но времени консультироваться нет. Зато он точно знает, чат с цербером им нужен — Масами должен знать. И может это глупость и детство, но Азуса уже позвал его на помощь, и теперь в игре уже его младший брат, а значит они должны выиграть. Ацуму первым присоединяется к аплодисментам. — С победителя хватит тренировок, — говорит Кузэ из-за их спин: Эно словно в полусне, и Кузэ понимает это. — Уведи меня, — просит Эно чуть слышно, цепляясь за руку Оками. Тот и правда прячет его, и, кажется, отдает почести, хотя все это уже не имеет значения. Эно чуть дрожит, ему холодно, он не позволяет себе цепляться за Оками больше, но так… хочется? Голова у Эно кружится, а с мокрых волос стекает вода. Эно знает, что лучше бы был поцелуй — эффектнее. Но больше не рискует говорить о таком. Тем более, что никаких таких поцелуев он не заслуживает. Эно не отходит от шока, ему все еще пиздец, как страшно. Он очень боится оказаться с вещами и почестями, но один — без Таку. А больше чем это НЕодиночество ему ничего не нужно. Хотя леденец он с пола подбирает и пихает в рот.