Вселенная в его глазах

—

      Парни встают только через пару часов, после того, как просыпаются. День сегодня настраивал лениться и нежиться в постели. Мин неуверенно тянется к телефону и включает его.       — Ки-ис, сколько время? — тянет Чан и прижимает парнишку к себе, укладываясь у него на груди.       Сынмин хмурится и пробегает взглядом по уведомлениям. Он не заходил в телефон со вчерашнего вчера, а сейчас уже половина первого. Юноша удивляется всему, что настрочил Хан, пока они с Крисом посапывали в объятиях друг друга. Всё что Ким понял в полной мере это то, что они с Хёнджином решили заявиться к ним примерно к обеду.       — Кис? — Бан поднимает сонный взгляд на брюнета и ластится, чтобы поцеловать его.       — Скоро час, цветик, — Мин не придаёт этому значения и бросает телефон обратно на тумбочку. Он разворачивается к возлюбленному и обхватывает его бёдрами, зацеловывая его макушку и лоб. — Кто это к меня тут такой тёплый?       Бан Чан смеётся и прижимает Сынмина к себе, выпрашивая ещё поцелуев. Но скоро они успокаиваются, и тянутся за объятиями друг друга. Ким обнимает рыжеволосого и спускает одну руку на ягодицу парня, сжимая её. Он смотрит на невинное и удивлённое личико Чана и широко улыбается, хлопая ресницами. Сынмо гладит кожу ягодицы и прижимает Криса к себе, а после наклоняется к его уху.       — Ты вчера так мило себя вёл, а твоя задница так и жаждала моего члена, не так ли? — Мин смеётся и смотрит на покрасневшего Чана.       Казалось, тот покраснел перед Кимом впервые, ибо обычно всё совсем наоборот. Крис вздыхает и несильно толкает Сынмина в грудь, будто тот в чём-то провинился. Хотя верно, он засмущал Бан Чана.       — У тебя там случаем нет утреннего стояка? — Ким норовит приподнять одеяло и посмотреть на член Чана, но тот мнёт одеяло, скрываясь за ним. — Не уж то есть?       — Блять, Сынмин! — Крис скручивается, прижимая колени к себе. — Перестань или тебе придётся снова усаживаться на мой член, понял?       — Ну цветик, дай посмотрю, — Сынмин запускает руку под одеяло, а после старается протиснуть её между чужих ног.       — Где ты такому разврату научился? — Крис вздыхает и расслабляется, вытягивая ноги. Скоро он чувствует чужие пальцы на пульсирующем члене. — Доволен?       — Нет, мне этого не хватает, милый, — Ким улыбается и тянется к Чану, начиная проводить по члену кольцом из пальцев. Он смеётся и заглядывает под одеяло, наблюдая за своими руками.       — Сынмин, перестань, — Чан немного хнычет и сжимается, стараясь уйти от рук Кима. Это мало выходило, и рыжеволосый предпочёл смириться.       Мин опускает туда вторую руку и прокручивает ими в разные стороны на члене. Он хочет снять одеяло с их тел и уже намеревается это сделать, немного привставая, но ручка двери щёлкает и в комнату входит Хан. Но как только он открывает глаза, вскрикивает и толкает Хёнджина обратно, закрывая дверь. Через неё слышно, как Джисон злится и почти кричит что-то по типу: «Сынмин, сука! Я же предупреждал!». Чан после этого всего встаёт и хмурится, смотря на Кима. А тот отдёргивает руки и поднимает брови, а перед глазами пролетает сообщения от Джи.       — Блять, Сынмин, не говори, что он тебе писал, что придёт…       Тот пожимает губы и опускает глаза, стыдливо мыча, что это так. А Крис вздыхает и трёт лицо ладонью, вылезая из-под одеяла. Чан встаёт с кровати, оставляя Мина в этом неприятном чувстве и идёт к шкафу, надевая бельё и домашнюю одежду. Рыжеволосый смотрит на Сынмо и понимает, что не стоит ругаться на него. Он садится рядом и целует его губы, поднимая его голову.       — Кис, всё хорошо, давай одевайся, и мы их запустим, — Бан понимает, что всё ещё сидит с эрекцией, но она, должно быть, скоро пройдёт. Он трепет его волосы и как только Сын встаёт, начинает застилать постель.       Парни быстро со всем управились, и Чан открыл дверь друзьям. Они прошли в комнату, и Джисон сразу посмотрел на Сынмина в огромной белой футболке.       — Сынмин, скажи мне, как это теперь забыть… — Хан жмурится и начинает снимать пальто.       Брюнет пожимает плечами и поджимает губы, садясь на кровать. Крис садится рядом и наблюдает за их небольшой перепалкой так же, как и Хван. Хёнджин не видел всех прелестей, ведь стоял за Джи.

—

      Между собой все парни точно поладили, точнее Сынмин со всеми. Они болтали о своих планах и о учёбе. Ким даже снова смог потрогать руки Хёна, правда потом тихо добавил, что даже не помыл их после мастурбации Чану. Тот этому не был рад и начал трясти ими в воздухе, будто коснулся чего-то слишком грязного. Хотя, это было вполне нормально и ожидаемо, ведь Крис был ему другом. Спасибо, это быстро забылось, и они продолжили разговоры.       Сначала они сидели в комнате Чана и Кима, а после Джисон вспомнил, что именно хотел от друзей.       — Стоп, стоп, стоп. Я, это, хотел вас пообедать сводить, сблизиться с Мином. А мы тут уже пол часа торчим, — Хан посматривает на Джина, а после на остальных парней.       — Это не я! — восклицает Сынмин — тот, кто разговорил всех и быстро принял их за друзей.       Хван засмеялся, прикрыв рот рукой в своей манере; Крис вздохнул, будто Ким его ребёнок и натворил что-то несусветное; а Джисон начал хлопать Хвана по плечу, чтобы тот скорее успокоился. Правда за это всё время, Ким убежал к шкафу и стал выбирать себе вещи, чтобы сходить пообедать с новыми друзьями.       Все пришли в норму, но Мин так и остался выбирать одежду. Он перебирал и свои вещи, и вещи Чана, в надежде найти что-то супер удобное и тёплое. Его выбор падает на персиковое худи и он напяливает её на домашнюю футболку. На низ он натягивает серые джинсы и садится на кровать, продолжая мимолётно болтать с парнями. Они разговаривали о многом: о музыке, что въелась в их сердце; о преподавателях и о том, что классов катастрофически не хватает; о планах и, наконец, друг о друге. Сынмин расспрашивал Хёнджина про руки, а Джисона про Чана. Сам его кудрявый партнёр, конечно, не сильно возражал, но поправлял Хана.       Когда все были собраны, парни своей, четвёркой направились к кафе. Вся инициатива легла на Джи: он выбирал заведение, он собирал всех, он грозится платить за всех, кто намеревается уйти. Но это было что-то из разряда «хороший абьюз», и никто из остальных не старался кинуть такую приятную компанию. Лишь в шутку Ким мог пролепетать: «Давайте, пока-пока, Ханни и Джинни, я забираю Чана». Правда из-за этого Хан начинал спорить кто же именно заплатит за Мина, пока тот, взявшись за руки с Хваном, шли вперёд, словно два кота. Они прижимаются друг к другу и быстро шагают к заветному зданию, чтобы скорее отогреть румяные щёки. Двое брюнетов заходят в кафе первыми и приветливая девушка проводит их к столику на четверых по их просьбе.       Они удобно устраиваются и после смотрят в окно. Там ходят другие студенты с их потока, незнакомые люди и иногда пробегают собаки и кошки. Зимняя атмосфера поглощала всё вокруг и в том числе Кима. Он старался открываться всему и всем, без боязни касаться тел друзей, осязать каждую мелочь в помещении и в своих руках. Он старался любить и жить с ребячьей радостью в груди. Потихоньку у него это получалось, и Сынмин смеялся в компании, не скрывал любовь к рукам Хёна и его шедеврам. Ему всегда хотелось почувствовать это так же, как и Хван, но он мог чувствовать только музыкой. Мин мог чувствовать только тем, что играет на фортепиано и записывает свои маленькие, но нежные и чувственные пьески. А Хвану, как оказывается, хотелось почувствовать это музыкой и никак иначе. Парни смеялись с этого и даже продолжали греть руки друг друга, терпеливо ожидая безобразных друзей. Точнее для Сынмо это были друг и его цветик-Крис.       — Хён, так почему ты пошёл на класс фортепиано? Я уверен, что тебе больше подошёл бы художественный факультет, — Мин уже отлипает от чужой руки, чтобы его касание не показалось Джину навязчивым.       — Совсем не отрицаю, но… меня больше тянуло к музыке. Безусловно, я хорошо рисую, но это лишь мои эмоции и ничего более. А вот музыка — в ней есть всё, что угодно: техника, труд, искренность, забота, звук, в конце концов, — Хван говорит всё настолько влюблённо, что во рту появляется приторный вкус, похожий на цветочные духи.       Сынмин вздыхает и, будто чувствует вовсе не надоедливый аромат зефира и выпечки. Чувство спокойствия теплится во всём теле, и глаза ненароком закрываются. Ему приятно от всего происходящего и от голоса Хёнджина. Он словно слегка тревожная колыбельная, но всё такая же родная и красивая. Но такая умиротворённость царит недолго — к их столику подходят друзья всей жизни, которые в шутку собачатся по всем причинам.       — Можно и подумать, что у вас тут свидание. Сидите такие оба спокойные, романтичные, — Хан смеётся и падает на стул, хлопая по замёрзнувшим щекам.       — Получается двойное свидание? — Крис смеётся и садится на стул, который ближе к Сынмо и берёт его за руку. Он не перестаёт улыбаться, когда Хан бурлит и продолжает доказывать, что с Хваном он в жизни не стал бы встречаться.       — И вообще, не забывай, что у меня девушка есть! Это ты, обольститель мужских задниц, давай своему Минни, иначе его уведёт какой-нибудь Хёнджин и всё.       — У тебя девушка? — Хён и Чан оба прыскают со смеху, и кудрявый продолжает, только немного успокоившись. — Ты за ней ухлёстываешь со старшей школы, а она тебя даже слушать не хочет. А про соулмейта даже думать не хочешь.       После таких подробностей, Ким тоже усмехается и сжимает руку Бана.       — Кстати, Джисон. Чан-то не такой уж и обольститель. Он снизу.       Брюнет сразу получает хлопок по ляжке сцепленными руками. Он смеётся, а Хан накидывается на Криса с ухмылкой и подколами.       День прошёл отлично и приятно, будто он был вырван из детской мечты Мина. Его руки остались зацелованными так же, как и губы. Ему нравилось это, но при остальных Ким не показывал своей любви к такому нежному и красивому жесту. Чан сегодня много смеялся и говорил, заставляя всех улыбаться. Но улыбка его самого мерцала в сумерках больше всего. Кажись, никакая другая улыбка не сможет затмить чанову. В этот день Крис открылся Мину с другой стороны: он много шутил и отвечал на подколы Джисона, а также «успокаивал» Хёнджина словами о том, что ему никогда не стать таким же шумным в какой-либо другой компании; без стеснения целовал Сынмо и дразнил остальных, что они так не могут; и в конце прогулки, Бан спокойно шёл с умиротворением и искренней влюблённостью, когда Хан и Джин пошли в магазин, оставив их наедине. Бан Чан, вообще, очень разносторонний и прекрасный человек, каким он сейчас кажется. Сынмин совсем его не боится, и даже сам напирает на кудрявого с просьбами или действиями.       В комнате общежития жарко и даже душно, но по приходе парней там становится более свежо. Ким открывает окно, стягивает с себя одежду и остаётся в домашней футболке. Он валится на кровать и растягивается по ней с громким зевком. Крис делает всё немного медленнее, а после тащит своего парня за ногу на пол.       — Эй! Крис! — Ким хлопает его по ноге и тянет его вниз за штанину. — А ну ко мне давай.       Бан Чан сюсюкается с Сынмином, но опускается к нему и сразу целует в лоб. Он гладит его затылок и слегка улыбается, пропадая в чужих глазах. Крис снова умещает в чужих глазах всё: любовь, тихонько таящуюся в укромных уголках; плывущие облака, которые укутывают небо и закрывают солнце; стрекотание цикад и кузнечиков на маковом поле; пение птиц, мяуканье уличных котов, отдалённый лай собак и сокровенные ночные разговоры. Чан искренне любит эти глаза и всегда видит в них вселенную, полную маленькими кристальными деталями. Он всегда разыскивает там что-то новое, но не менее созерцающее и светящееся. Как только он засматривается и чувствует, как по груди разливается истома, то готов раскаяться и прильнуть к приоткрытым губам напротив, что он и делает. Крис аккуратно сжимает их своими, немного напирает и прижимается ближе, только чтобы почувствовать всю идеальность тела и образа Кима. Чан любит Сынмина за всё и за просто так; за глаза и руки; за нежность и язвительность; за простоту и искренность, что больше всего отзывалось в Крисе. А ещё он любит за красоту его сердца и души.       Бан слегка отстраняется и кладёт большой палец на его губы. Он проводит по ним, ощущает немного волнительную пульсацию, которая проходит сквозь губы. Крис открывает глаза и поднимается с пола, протягивая тому руку. Сынмо берёт её и сразу оказывается в тёплых объятиях, которые напоминали те, что были после того, когда они поняли, что соулмейты. Но после Чан берёт его руку и кладёт другую на талию, шепча: «станцуешь со мной?». Ким невольно тает в ласке Криса и укладывает свободную руку на крепкое плечо. Кудрявый ступает первый и начинает медленно кружиться с Сынмином в таком романтичном танце — вальс. Мин не отводит взгляд ни на секунду и двигается по инерции, ничего не замечая вокруг. В его голове наступает тишина, а в груди взрывается буря эмоций и чувств. Он ощущает, как руки Криса потеют от лёгкого волнения и сам он дрожит. Но Сынмин успокаивает его нежным поцелуем в щёку и продолжает затягивать его в танец. Всем своим видом он показывает Чану, что стоит расслабиться и наслаждаться моментом, особенно моментом, который они проводят вот так вот вместе.       С этого времени прошло порядка нескольких месяцев. За этот период Сынмин научился любить всё, что делает Бан Чан и самого его; научился любить себя; подружился с Ханом и Хёнджином, которые оказались не такие плохие ребята, точнее очень даже хорошие. Ким научился ценить свою жизнь и не бояться своих эмоций. Даже если они, по его мнению, глупые и несуразные. Наконец, он понял, что нужно взять от молодости всё что можно и нельзя. Пора гулять и наслаждаться каждым лучом солнца; любить и совершать ошибки, в чём помогает ему целая орава парней: Джисон, Хёнджин и Крис; вытворять всякие гадости и смеяться с этого. Сынмину пора чувствовать себя проказливым ребёнком, который никак не может насытиться тем, что делает. Но от ребёнка его отличает то, что ещё он не может насытиться Чаном.       Именно поэтому, сейчас он совсем без стеснения прижимает рыжеволосого к стенке в туалете напротив двери. Ким проводит рукой по его подбородку, облизыват свои губы, после чего целует пухлые и мягкие рядом. Он полюбил их ещё с первым поцелуем. Эти губы всё такие же вишнёвые, как и раньше. Ещё этот вкус напомнил любимые конфеты, чьи фантики так и таятся в карманах сумки. От этого Сынмо ещё упрямее целует Чана, точно не желая думать о какой-то там паре по актёрскому мастерству. Мин готов кусать и терзать любимые губы и ни за что не отпускать их. Да даже Крис не хотел останавливаться, но отстраниться приходится. Последний разум, что остался между ними — разум Чана.       — Кис, прекращай, мы на актёрское опаздываем, — Чан обхватывает талию Сынмо и гладит её, в надежде успокоить бушующий пыл брюнета. Хотя он и сам не желает идти в аудиторию, Бан точно знает, что преподаватель отругает их по полной, так ещё и куратору нажалуется.       Мин, в своей манере, ещё раз коротко поцеловал губы Бана и взяв его за руку, повёл в аудиторию. Когда они уже подходили к нужному из помещений, парни отпустили руки и вошли внутрь. Преподаватель, как и ожидалось, начинает из расспрашивать и ругаться, что не было свойственно никому другому. Но в конечном итоге, она пропускает их и парни усаживаются за парту. Сынмин улыбается и укладывает голову на поверхность, начиная хихикать и ластиться к Чану, а тот вздыхает и рассматривает милую мордашку Кима. И в его голове творится многое, но то, что неизменно уже давно, это:       «Когда же ты, мой милый мальчик, поймёшь, что любить друг друга можно не только на парах, а хотя бы между ними. Всегда накрываешь мои губы и не оставляешь на них не зацелованного места. Всегда вот так за руку тянешь, когда не успеваем. Всегда настаиваешь на поцелуе и кротости. Моё исповедание не может остановиться на этом, ибо ты, ненасытный парнишка, любишь меня до безумия и головокружения. Никак ты не можешь остановиться при виде моих рук и губ — лезешь, любуешься, целуешь и… любишь. Но знай, мы снова опоздали. И всё из-за тебя, мой ненасытный мальчик, — Ким-Бог-с-ним-Сынмин.»