О золотых крыльях

Одним из первых дел, которые Кайлира сделала после того, как связь с Махтом, как с архидемоном, появилась, так это сняла с его руки браслет–артефакт. На её взгляд, Махту такую штуку на себе носить совершенно не стоило. Тем более теперь, когда между ними работает магическая связь, способная передавать эмоции. Не дай Тьма сработает артефакт, если Махт почувствует её злость. Правда, демон был не слишком доволен таким решением Кайлиры. И откровенно не верил, что браслет власти она сможет снять. Возможно, только поэтому и дал ей попробовать, а потом уже поздно было. Сам браслет было жаль отдавать обратно людям. Вдруг пригодится ещё? Артефакт ценный, интересный. Штучный, можно сказать. Вторым делом было изучение состояния Махта через магическую связь. Для демона подобного рода магия была явно в новинку, и закрывать свой разум и чувства он не умел. Кайлире это было только на руку. А ещё они много говорили, даже очень. Демон явно истосковался по общению за столько лет полного одиночества и был очень рад компании, которая не пытается его убить, а Кайлира была и не против поболтать, рассказать о своих приключениях и побольше узнать о мире. А ещё Махт умел готовить совершенно потрясающий чай. Кайлира же в благодарность готовила разную еду на расколдованной кухне. Благо, запас продуктов был у демоницы всегда под рукой, а сам Махт был совсем не против разнообразной еды. Скорее только за, съедая практически всё, что Кайлира готовила. К блюдам с корицей только относился с большим подозрением по какой–то причине. На этот раз на завтрак была яичница с варёными сосисками и поджаренным хлебом. А разговор же зашёл на тему понимания людей и их чувств. – Ну, если тебе интересно лично моё мнение, то на мой взгляд понять человека до конца в любом случае затруднительно. И дело тут даже не в том, что мы слишком разные. Люди друг друга и сами себя не понимают до конца, что уж говорить про сторонних наблюдателей? – Кайлира улыбнулась и покачала головой. – Но это не значит, что стоит бросать попытки их понять. Мы не можем в точности ощутить их эмоции, как они не могут ощутить в точности эмоции, скажем, кошки. Можем только судить исходя из своих чувств. – Но ведь мы не можем чувствовать то, что чувствуют они. Мы не знаем злости или вины, любви и заботы, – возразил Махт. – Часть эмоций нам попросту недоступна. Кайлира покачала головой.  – Вообще это не совсем так. Мы можем это чувствовать. Я не знаю, почему у вас проблемы с ощущением эмоций, но я попытаюсь в этом разобраться, – пообещала Кайлира. – А так, безусловно, наше ощущение подобных эмоций отличается от людских. У демонов есть целые направления магии, основанные на чувствах и эмоциях. – Можем чувствовать… – задумчиво повторил Махт, пытливо глядя на демоницу. – Значит, ты можешь рассказать, каково это? Какие они, злость и вина? Как их ощутить? – Злость и вина… – Задумчиво протянула Кайлира. – Да, я понимаю, о чём ты. На самом деле злость – это довольно простое чувство, которое может вызываться разными вещами. Например, неудача в чём–то. Или когда дёргают с чем–то, что не нравится. Похоже на раздражение, но сильнее. Можно сказать, что это базовое чувство. Думаю, ты на самом деле испытывал это чувство, просто сам себя останавливал и одёргивал. Возможно, неосознанно. Махт задумчиво поглядел на собственные руки. – То есть затаить злобу на кого–то это испытывать сильное раздражение? – уточнил он спустя некоторое время размышлений. – Не совсем. Затаить злость обычно означает желание отомстить за что–то и ненависть, – поправила Кайлира. – В большинстве случаев имеется ввиду именно отложенная месть. Так что затаить злость к самому себе ты вряд ли смог бы. – Почему? – не понял Махт. – Махт… Давай будем честны, ты ведь с самого начала планировал уничтожить город, так? – Да. – Поэтому ты с самого начала уже простил себе всё. Это как выращивать курицу для приготовления супа. Заботишься о ней, ухаживаешь, но потом всё равно забиваешь и за это себя заранее прощаешь, – пояснила Кайлира. – И заранее готов к этому. – Но разве тогда я не должен был испытать чувство вины? – Мог. А мог и не испытать. Я думаю, ты с самого начала выбрал не совсем верную тактику для понимания. Наблюдение и жизнь среди людей отличный способ лучше их понять, в этом ты был прав. Но вот уничтожение, чтобы почувствовать вину – это вряд ли. Вот если бы кто–то их уничтожил, не ставя тебя в известность, от кого ты бы не смог никого защитить, тогда вероятность испытать такие чувства выше. – Это… Сложный сценарий, – Махт нахмурился. – Да, весьма. – Что же тогда вина? – Это более сложное и многогранное чувство. Как бы пояснить… – Кайлира задумалась. – Это чувства возникает при разных обстоятельствах. Оно жжёт изнутри. Желание изменить то, что нельзя уже изменить. Как смерть. Или как неблагоприятный разворот событий, в который ты теоретически или практически мог вмешаться и изменить. – Господин Глюк говорил похожее, но я не совсем понимаю… – Хм, – Кайлира задумалась. – Я могу попробовать передать тебе ощущение от вины и всего сопутствующего по связи. Оно будет не особо ярким, конечно, но ты примерно хотя бы поймёшь. Попробуем? Махт неожиданно уверенно кивнул. – Хорошо… Сейчас, дай-ка подумать, – Кайлира задумалась, перебирая свои воспоминания. Какие вызывали наиболее сильное чувство вины..? … Это был мир, погибающий от скверны. А вместе с ним умирали все, кого она обещала спасти. Это не была мгновенная смерть, она была бы милосердна. Скверна забирала жизнь из всего, капля за каплей. Кто мог предположить, что обезумевший бог перед смертью решит захватить с собой и весь мир? Что вместо освобождения от нескончаемых несчастий и болезней придёт медленная неотвратимая ужасная смерть? Кто мог подумать, что из желания помочь она приведёт к неотвратимой гибели целый мир… Махт невольно напрягся, глядя на задумавшуюся демоницу и не зная, чего ожидать. Внутри всё замерло от предвкушения и волнения. Неужели он, наконец, поймёт, какого это, испытывать вину? Или почувствует это, хоть и со стороны? Каково это будет? На что похоже? Сначала он уловил смутные чувства по магической связи и застыл, стараясь их разобрать. Он всё ещё не привык к такому варианту взаимодействий, через магическую связь. Было чертовски странно ощущать через неё чужие эмоции и состояние. Постепенно чувства стали более ясными, яркими, а после обрушились целой волной. Махт едва не подавился на вдохе, хватаясь за край стола. Иначе ему казалось, что он просто свалится на пол от переполняющих ощущений, которые затягивали, словно водоворот. Словно он тонет в глубоком–глубоком озере зимой, не в силах всплыть, как бы ни старался. Задыхается, а внутри всё огнём горит. Будто чьи–то холодные скользкие руки хватают и тянут его на самое дно, хватают за горло, забираются внутрь, разрывая на части, создавая в груди дыру. Забирая через неё всё, что было бы ему дорого, всё без остатка, оставляя лишь холодную пустоту, ужас и неприятие. Если бы только он мог всё изменить, если бы только смог сделать хоть что–то, если бы смог… Всё закончилось так же резко, как и началось. Махт моргнул, пытаясь понять, что происходит. Внутри всё ещё сжималось и болело, но постепенно проходило. Махт с трудом разжал руки, которыми вцепился в столешницу и обнаружил, что на той остались глубокие вмятины. Демон перевёл на Кайлиру совершенно ошалевший взгляд. – Больно… – прошептал он, сжимая руку на груди, словно желая удостоверится, что там нет дыры на самом деле. – Больно, – согласилась Кайлира и грустно улыбнулась. – Вина - это болезненное чувство, которое может сожрать. С ним надо уметь справляться. – И люди справляются? – Махт рвано выдохнул, пытаясь прийти в себя. – Это не похоже на то, что можно взять под контроль. – Ты прав. Не все это могут, – покачала головой Кайлира. – Далеко не все. Чувство вины съедает изнутри. Потихоньку, минута за минутой, час за часом, день за днём… Порой это становится топливом для действий, но всё равно потихоньку убивает. Идти за примерами далеко не надо, ты и сам знаешь. – Господин Глюк..? – предположил Махт. – Он так и не простил себя за то, что произошло с его сыном. Кайлира согласно кивнула. – Ты тоже погибаешь от этого? – Махт обеспокоенно поглядел на демоницу, нахмурившись и прислушиваясь к тому, что доносилось по связи. Неожиданно женщина показалась ему очень хрупкой. Он бы не хотел, чтобы новая знакомая и его новая госпожа закончила свою жизнь вот от этого жуткого чувства. – Нет. По крайней мере, я смогла найти в себе силы простить себя за то, что случилось, – ответила Кайлира, успокаивающе улыбнувшись. – Не беспокойся. А возвращаясь к чувству вины… Оно тоже бывает разным по силе, как и злость. Это может быть мимолётный укол за что–то незначительное, а может длиться всю жизнь. – Я… Понимаю, почему господин Глюк был готов умереть в нашу первую встречу, – помолчав, признал Махт. Скривился, потирая грудь. – Это кажется хорошим способ сбежать от таких чувств. – Да, есть такое, – кивнула Кайлира. – Поэтому порой оставлять в живых куда более жестокое наказание, чем убивать. Жить с чувством вины, не имея сил простить себя… Очень изощрённая пытка. – Действительно, – Махт криво усмехнулся. – Милосердие, которое им не является. Из-за чего ты испытывала это чувство вины? Оно очень сильное. – Я наблюдала гибель мира, – ответила та честно, не видя причин скрывать. – Мира, который мне нравился, и который я, возможно, могла спасти, если бы была сильнее. И он погибал, в том числе, из-за меня.  Махт посмотрел на свои руки и вмятины на столе. Чтобы он сам почувствовал, если бы наблюдал гибель мира, который ему нравится? Всё же, как ни крути, а мир вокруг ему действительно нравился, он не желал его уничтожения. И Махт честно признавал, что он бы не хотел видеть, как всё превращается в пыль и абсолютно ничего не остаётся, а сам он совершенно бессилен.