Safety zone

Хосок всегда завороженно наблюдал за разговорами немых. То, как другие люди понимали друг друга без слов и одними руками объясняли иногда то, что Хосок не мог объяснить словами, пленило его. Он какое-то время искренне интересовался языком жестов и даже знал пару слов. Зачем? Просто так. Вдруг рядом окажется кто-то, для кого это будет важно. А может, и кто-то, кто захочет понимать его без слов. Наверное, дело было всё-таки не в альтруизме, а в его бесконечно одиноком желании быть понятым. Как угодно. Хоть на языке жестов. Однажды Хосок заметил молодую пару, которые разговаривали, смеясь и обмениваясь знаками. Они улыбались при каждом слове, и казалось, что в этом мире они не видели никого, кроме друг друга. Их связь выглядела настолько искренней, что Хосок невольно почувствовал зависть. Он вспомнил, как его собственные попытки связаться с окружающими часто обрывались на полуслове, оставляя только неловкую тишину и дискомфорт. — И что? — произнес один из них, наклонившись ближе к своему спутнику, с легким блеском в глазах. Хосок не понял всей сути, но более того, ему не нужно было углубляться в детали. Некрасиво всё-таки совать свой нос в чужие дела. Он лишь тихо улыбнулся сам себе. В другой раз он увидел двух женщин, которые горячо что-то обсуждали. Хосок не понял ни слова, но наблюдать за сменой знаков и выражений лиц было безумно интересно. Каждое движение рук было наполнено эмоцией, каждый жест словно пробуждал историю, которую он не мог расшифровать, но чувствовал её всей душой. Создавалось ощущение другой вселенной — такой яркой и насыщенной, что он едва мог поверить, что эта реальность существовала рядом с его собственным миром. Это напоминало ему о детских воспоминаниях, когда он маленьким заглядывал на кухню, где папа обнимал маму. Пока он ещё был папой, а не отцом. Когда всё казалось прекрасным и простым. Когда любовь была эталоном понимания. В эти моменты Хосок ловил себя на абсолютной зависти. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, мечтающим о тепле, о любви, о том, чтобы кто-то мог его понять так же, как эти люди понимали друг друга. Наблюдая за ними, он осознавал, что язык жестов был может даже действеннее любого другого языка. Ведь сколько всего он замалчивал, хотя прекрасно разговаривал. В конце концов, он всегда стремился к этой магии, к возможности быть услышанным и понятным, и пусть даже без слов — с помощью легкого движения рук. Это желание стало его несбыточной мечтой, с которой он продолжал тащиться по жизни.