Трикстер

      Как бы Вайс ни пытался строить из себя недотрогу и строптивую суку, Чонгук теперь знает: всё это дешёвый спектакль с весьма посредственной игрой актёра. Если ещё жалкую неделю назад он не понимал, что подразумевал Лаки под фразой «он смотрит на тебя, как на мясо», то сейчас он считает, что был безобразно слеп и глуп.       Очевидно же — Вайс его хочет.       Чонгук чувствует себя победителем по жизни. Ему даже кажется, что сама судьба ему благоволит и даёт понять, что он всё делает правильно. И совесть немного утихает, поскольку Вайс сам хочет этого внимания. Чонгук ему его даст.       С лихвой.       В университет он едет в отличном расположении духа, не забыв отправить Вайсу пожелание доброго утра и хорошего дня, как настоящий джентельмен, заинтересованный в отношениях. Со стороны выглядит забавно: стоя в битком набитом автобусе, злясь на какую-то отвратительную женщину, пихающую его острым локтем по рёбрам, он шлёт Вайсу весёлые эмоджи, делая вид, что любит утро, жизнь и самого Вайса.       На самом деле же — ненавидит.       По крайней мере, ему так кажется.              Чимина он встречает в университетском коридоре в таком же расположении духа, отчего сразу напрягается. Всё становится только хуже, когда из уст лучшего друга срывается болезненное:       — Кажется, у меня рецидив.       Какой-то студент, проходящий мимо, любопытно вытягивает лицо и почти что сворачивает шею, чтобы расслышать подробности чужого горя.       Чонгуку хочется ему врезать.       К счастью, у Чимина не рак в обычном понимании этого страшного слова. Но своеобразные метастазы тоже распространяются по его телу вот уже несколько долгих, тянущихся серой вереницей лет. Они поселяются в его сердце, голове, душе, мыслях и травят, травят, травят.       — Ты плохо себя чувствуешь? — тупой вопрос вылетает изо рта рефлекторно.       — Я чувствую себя никак, — слишком пресно в ответ.       — Снова сядешь на антидепрессанты? — Чонгук сегодня в ударе.       — Нет, блядь, пойду вскроюсь, — агрессирует Чимин.       Чонгук не обижается. Он знает, что когда у лучшего друга наступает очередной депрессивный эпизод, стоит его слова делить на два. Чонгук знает его с детства и совсем не удивлён, что с теми условиями и обстоятельствами, в которых тот рос, по итогу всё сложилось именно так.       — Мне даже лень на тебя злиться из-за Вайса, — Чимин удивляет. Если это действительно так, значит, всё реально плохо.       — И ты меня не осуждаешь больше?       — Гу, — Чимин останавливается и бросает на него усталый взгляд. — Ты же знаешь, что я всегда, при любых условиях, на твоей стороне? Что бы ты ни сделал. Даже если ты убьёшь бедолагу Вайса, я помогу тебе спрятать труп. Да, дам пиздюлей перед этим, но… Любить тебя от этого меньше не стану.       Чонгук не такой уж и сентиментальный человек, но сейчас ему действительно сложно сдерживаться, чтобы не всплакнуть от любви к лучшему другу. Для него очень важно знать, что в этой вселенной есть тот, кто никогда не бросит и при любых раскладах останется рядом. Не уйдёт ни в сложный период, ни в моменты счастья, ни-ко-гда.       — Но ты всё равно осуждаешь меня? — по правде говоря, это ранит Чонгука, хоть он и пытается делать вид, что не.       — Это не имеет никакого значения. Я понимаю, почему ты так поступаешь.       На этом их разговор прерывается, потому что они заходят в наполненную студентами аудиторию. Садятся на самый последний ряд, и Чонгук достаёт из кармана телефон, чтобы написать Вайсу. Сейчас, услышав такие нужные слова от Чимина, он чувствует прилив сил. Gooffy:
 Как поживает самый красивый парень на свете? vice:
 А я ебу? У него и спроси       Мда. Кто-то явно не умеет принимать комплименты. Gooffy: Так я и спрашиваю :) vice: Разговаривать самому с собой — такое себе. Надеюсь, ты это делаешь хотя бы не вслух       Вау. Серьёзно?.. Gooffy: Ты так не шути, я и влюбиться могу vice: Не советую Gooffy: Почему? vice: Влюбишься — узнаешь       Это вызов? Или очередная попытка показаться не таким, как все?       — Занятненько, — слышится сбоку.       — Что? — Чонгук поворачивается к Чимину и вздёргивает вопросительно бровь.       — Ты улыбаешься.       — И что?       — Ты улыбаешься, когда переписываешься с ним.              Разве? Не может этого быть. А даже если и может, то лишь потому что:       — Он просто нелепый, — звучит не совсем убедительно, и Чимин это явно чувствует.       Только вот любопытно — кого Чонгук пытается наебать: себя или всё же Чимина?

***

      На этот раз Чонгук к планированию свидания подходит с тщательностью, толком и расстановкой. Он бесконечное количество раз прокручивает в голове слова Вайса об идеальном свидании и пытается понять, как ему действовать. Что-то вычурное — не хочется; что-то слишком простое — нельзя. Грёбаный Вайс — птица высокого полёта.       Не удивительно, что у него на голове настоящее птичье гнездо.       Когда отчаяние подбирается слишком близко, Чонгук решает забить хер и сыграть всё же по-простому, но с капелькой индивидуальности. Он берёт из ящика письменного стола два маленьких блокнота, две ручки и закидывает их в рюкзак, предварительно проверив, не взял ли случайно тот самый блокнот со своим гениальным планом. Было бы неловко, попади он к Вайсу в руки. Кому понравится, когда на тебя строят такие планы?       Для того, чтобы не облажаться в самый ответственный момент, пишет ему: Gooffy: Любишь кошек? vice: Очень Gooffy: Нет аллергии на них? vice:
 К счастью, нет       И это замечательно. Чонгук остаётся довольным, как и ответом, так и своим внешним видом: на то, чтобы выглядеть изумительно, он потратил грёбаные два часа, не считая времени, проведённого в душе.       И, блядь, если Вайс снова придёт в своих стрёмных шмотках уличного барыги, Чонгук за себя не ручается.       Всю дорогу до дома своего будущего лже-бойфренда он продумывает остроумное, но не слишком обидное замечание о внешнем виде, но, оказывается, только зря тратил время.       Вайс выглядит… неплохо. И это откровенно обескураживает.       Никаких тебе растянутых худи, потёртых штанов и безобразия на голове. Только утончённый уличный стиль и небрежная укладка, выглядящая даже впечатляюще.       Чонгук находит себя немного зависшим, а когда отмирает, чувствует, как внутри накапливается злость. Ему не угодишь. Вайс в обычных шмотках раздражает, но Вайс, который принарядился, оказывается ещё более бесячим, потому что вызывает чувство неполноценности. Чонгуку нравилось чувствовать себя рядом с ним словно выше по статусу. Красивее. Богаче.       Лучше.       А теперь он ощущает себя блеклой имитацией крутого парня. Паршиво.       — Я впечатлён, — и он даже не врёт, когда произносит это.       — Тем, что я не слился и вышел к тебе? — Вайс подходит ближе, держа руки в карманах голубой джинсовки на меху, и кокетливо склоняет голову набок.       Во всяком случае, Чонгуку кажется, что кокетливо.       — Тем, как ты выглядишь, — поясняет.       — Ну, я же на свидание собирался.       — А в прошлый раз?..       — В прошлый раз я вышел со знакомым попить пива.       Чонгук не знает, за какую эмоцию ухватиться: ехидно потирать лапки из-за того, что сегодняшний вечер ознаменуется как свидание, или раздражаться, что его назвали простым «знакомым». Он решает, что не будет заострять на этом внимание, поэтому не удосуживается в ответ даже улыбнуться. Просто уходит вперёд, как бы намекая Вайсу идти за ним.       По его плану сейчас они должны идти близко друг к другу, случайно соприкасаться мизинчиками и глупо хихикать — в случае Чонгука притворно, — но по факту: между ними столько свободного пространства, что становится неловко, а молчание повисло затяжное и давящее до такой степени, что хочется сморозить любую глупость, лишь бы прекратить это.       — Знаешь, что кошки мурлыкают, потому что вибрируют их голосовые связки? — впрочем, Чонгук именно это и делает — несёт откровенную хуйню.       — А когда люди имитируют мурлыканье? — а Вайс, к удивлению, проявляет будто бы искренний интерес.       — Думаю, звук происходит за счёт вибрации языка?       — Мурлыкни, — просит Вайс.       — Что?.. Не буду я мурлыкать, — Чонгук кривится. Какого чёрта вообще…       — Мы должны разобраться, Гуфи. Мурлыкай, давай.       Блядь. Чонгук в откровенном ахуе как минимум потому, что согласен это сделать, лишь бы ещё больше подлизаться к Вайсу. Но он решает, если уж позориться, то делать это с пользой для себя. Он останавливается, ждёт, пока Вайс остановится тоже, после чего подходит максимально близко. Настолько, что видит, как трепещут его ресницы. К слову, они удивительно длинные и красивые.       — Что ты?.. — Вайс явно ошеломлён — совсем одеревенел от растерянности.       — Тихо, — Чонгук не просит — требует. А после наклоняется к его уху и сладко мурлычет. Как грёбаный кот.       Умора.       Эффект превосходит все ожидания — даже под светом фонарей видно, как кожа на шее Вайса покрывается мурашками. Идеально. Тот не выдерживает такого внезапного нарушения личных границ и быстро отходит назад, после чего разворачивается и идёт дальше, взлохматив волосы на затылке. Нервничающий Вайс — это настолько прекрасно, что улыбка на лице Чонгука расплывается сама по себе.       Когда он приводит их к нужному месту, глаза Вайса загораются восторгом. Именно на такую реакцию Чонгук и рассчитывал.       — Это?..       — Да, — перебивает он. — Это кото-кафе.       Чонгук посчитал, что будет здорово провести свидание в небольшом заведении, набитом прекрасными пушистыми котиками. Это должно располагать и навевать умиротворение, что вроде как срабатывает. Вайс расслабленно садится на корточки практически у самого входа и гладит всех котов, попавшихся под руку. А пушистые только и рады ласке — трутся о ноги, выстраиваются в очередь и мурлычут. Чонгук за этим наблюдает с неким скептицизмом: не верит, что кто-то может любить животных настолько же сильно, насколько любит он.       — Что будешь пить? — тоже присаживается на корточки, чтобы быть на одном уровне с лицом Вайса. — Я пойду закажу нам, а ты пока развлекайся.       — Матча-латте, пожалуйста.       Матча… что? Интересно, если Вайс хотя бы день не повыёбывается, у него жопа отвалится?       Чонгук вновь сдерживается, чтобы демонстративно не закатить глаза и не выпалить какое-то изощрённое оскорбление прямо под стать этому вычурному петуху, и уходит к бару — заказывать ебучий матча-латте. А когда возвращается, Вайс уже сидит за столиком и гладит чёрного кота, сидящего у него на коленях.       — Его зовут Блэки, — и лыбится так довольно, словно кот лично ему представился.       — Миленько, — Чонгук ставит на стол напитки и садится рядом, бросив на пол возле ног рюкзак. В кафе людей совсем немного, больше кошек, в глазах-бусинах которых отражается свет от гирлянд и уличных фонарей, виднеющихся через панорамное окно. Атмосфера поистине уютная и располагающая к романтике.       — Всегда мечтал, чтобы у меня дома жил кот, — внезапно признаётся Вайс.       — Почему не заведёшь?       — Не знаю… Страшно брать на себя такую ответственность. С кем я его оставлять буду, когда турнир в другой стране?       — С родителями? — предлагает Чонгук, а сам глубоко в душе надеется, что киберспортивная карьера Вайса прямо сейчас находится на своём закате.       Благодаря ему, Чонгуку.       — Не уверен, что они согласятся, — Вайс поджимает губы, выглядя при этом безобразно мило. Словно обиженный ребёнок, которому не разрешают завести такого желанного котёнка.       — Отлично. Теперь я знаю как минимум ещё один факт о тебе, — не то чтобы Чонгуку и впрямь было интересно, но это часть его плана, поэтому придётся сделать вид, что да, интересно.       — Собираешь на меня информацию? — Вайс отшучивается.       — Что-то вроде того, — Чонгук наклоняется к рюкзаку и достаёт оттуда два блокнота и две ручки. — Вот, держи, — протягивает один комплект Вайсу. — Не уверен, что тебе он нужен, но вот мне мой — да.       — Зачем? — хмурится, но, тем не менее, блокнот забирает и вертит его в руках, разглядывая.       — Сейчас поймёшь, — Чонгук подмигивает и сам едва не кривится от такого корявого флирта. Но что есть, то есть. — Какой твой любимый цвет? — он открывает блокнот на первой странице и готовится записывать.       — Ты серьёзно? — Вайса этот факт очень смешит: тот хохочет так громко, что Блэки не выдерживает и сбегает с его коленей. Чонгук же остаётся непроницаемым.       — Вполне. Хочу знать о тебе всё.       — Начиная от цвета?       — Начиная от цвета.       Вайс хмыкает.       — Хорошо. Серый и фиолетовый.       — Мой… — Чонгук серьёзно аккуратным почерком записывает ответ Вайса. — Мой чёрный и зелёный.       К его удивлению, Вайс щёлкает ручкой и тоже записывает. Хороший знак.       — Любимая книга?       — «Пролетая над гнездом кукушки». Твоя?       — «Цветы для Элджернона».       — Что больше любишь: чай или кофе? — Вайс проявляет инициативу и задаёт вопрос сам.       — Кофе, а ты?       — Чай.       Ага, поэтому пьёт сраную матча-латте… Позер.       — Любимая карта в CS? — Чонгук снова играет не по правилам, поскольку ответ на этот вопрос даст понимание, на какой из карт Вайс сильнее всего.       — Все люблю, — но Вайс ловко отбивает атаку. — Во сколько первый раз поцеловался? — и повышает градус диалога.       — В четырнадцать, а ты?       — В двенадцать.       Ух. Ким Тэхён — ранний цветочек, а Чонгук вновь чувствует себя пасущим задних.       — С девушкой или парнем? — задаёт свой вопрос. Ответ на него крайне важен, к слову.       — С девочкой. С парнем в восемнадцать.       Вот оно. Признание. Вайс сдался. Дал понять, что их свидание — действительно свидание, а не просто проигранный спор. Иначе зачем ему говорить о таком?       — Я в шестнадцать, — раскрывает карты в ответ.       — Тяжело перенёс кризис ориентации? — Вайс спрашивает таким тоном, словно интересуется, любит ли Чонгук горох.       Не любит.       — Очень. У меня отец военный.       — Я наоборот — легко. А отец бизнесмен.       О да. Почему бы в очередной раз не ткнуть носом в своё богатство? Чонгук подавляет в себе раздражение и желание выплюнуть что-то грубое, потому что бесит. Потому что попросту, по-человечески, завидно. Может, ему тоже хотелось расти в семье, где подтираются долларовыми купюрами вместо туалетной бумаги, и не переживать о том, что предпочитаешь любить кого-то своего пола, вместо нормальных, традиционных отношений. Вайсу с самого детства, видимо, всё достаётся на блюдечке. Даже свобода выбора. Мерзость.       Хочется покончить с этим как можно скорее. Нет сил на ухаживания и хождение вокруг да около, по крайней мере сейчас, когда внутри всё бурлит желчью. Остаток вечера Чонгук задаёт дурацкие вопросы, которые якобы его очень интересуют, и никак не может расслабиться. В отличие от Вайса, который даже слишком расслаблен. Чешет себе вернувшегося к нему на колени Блэки за ухом и с энтузиазмом отвечает на вопросы. Будто видит, как всё это раздражает Чонгука, и наслаждается этим.       Когда делать вид, что вечер проходит прекрасно и идеально, надоедает, Чонгук предлагает Вайсу проводить его домой и настаивает на том, чтобы оплатить счёт. Да, он даже за грёбаную матчу влетит в копеечку, но раз решил играть роль невъебись-себе-джентельмена, то надо уж идти до конца.       По дороге к комплексу Вайса они говорят о всякой ерунде, вроде:       — …и потом он достал кролика из шляпы, весь зал замер от удивления буквально на секунду, но я успел от восторга завизжать как девчонка так, что это услышали все.       И Чонгук, к собственному удивлению, расслабляется от глупой болтовни и совершенно искренне посмеивается. По правде говоря, он давно вот так ни с кем не общался, чтобы просто разговаривать, а не пытаться заполнить время до того, как ляжет с кем-то в постель.       Хотя лечь в постель с Вайсом было бы неплохо. Но только ради дела. Никакого удовольствия.       Это же Вайс.       Чем ближе к комплексу они подходят, тем меньше между ними остаётся расстояния. Чонгук даже подумывает о том, чтобы взять Вайса за руку, но как только касается своим мизинцем его, чтобы прощупать почву, тот отходит на полшага в сторону, словно думает, что это произошло случайно.       Или на самом деле не думает, а просто не хочет этих касаний?..       Возможно, это так и есть, но Чонгуку верится с трудом, поскольку он прекрасно видит в чужих радужках желание. Он слишком хорошо знает этот взгляд. И отчётливо видит его в глазах напротив, когда они подходят к подъезду.       Вайс хочет, чтобы его поцеловали.       Но как бы Чонгук ни хотел ускорить процесс зарождения их отношений, в этот раз он решает отомстить. Потомить ещё. А потому делает вид, что не замечает этого голодного взгляда.       Лишь подогревает и без того раскалённый между ними воздух, произнося:       — У меня есть ещё один вопрос, — и достаёт блокнот с ручкой из рюкзака.       — Спрашивай, — Вайс тоже тянется за блокнотом в карман.       — Ты бы стал… встречаться со мной?       В глазах Вайса вспыхивают мириады вопросов, сомнений и страхов — слишком заметно. А с губ срывается хриплое:       — Ч-что?..       Чонгук прочищает горло:       — Говорю: встречаться со мной хочешь?       — Не хочу, — словно обухом по голове. Чонгук надеялся, что прокатит с первого раза. К чему тогда все эти взгляды и флирт?       — Почему? — всё же решается спросить. Ответ услышать боится — не хочет, чтобы задели его самолюбие.       Но Вайсу на это плевать — тот хмыкает, длинными пальцами взлохмачивает чёлку, после чего отводит взгляд в сторону, словно даже в глаза смотреть не хочет.       — Потому что не доверяю тебе.       Вот так проницательность. Он мысли читать умеет, что ли? Вряд ли. Иначе, если бы умел, уже давно бы как минимум врезал.       — В процессе начнёшь. Я докажу, что мне можно верить, — наглая, отвратительная ложь.       Во благо.       — Это не так работает, Гуфи.       — Но ты хотя бы подумаешь? — Чонгук наглеет: подходит ближе и мизинцем правой руки цепляет чужой. На этот раз Вайс руку не убирает и не отходит.       — Ничего не могу обещать, — а сам мизинец сжимает так, будто клятву даёт.       Да, можешь ничего не обещать, Вайс. В этом нет никакой необходимости.       Ты всё равно уже очевидно пропал.

***

      В общагу Чонгук возвращается в смешанных чувствах и с ощутимым грузом усталости на плечах. Он отряхивает кошачью шерсть со своих чёрных джинсов, раздевается и ложится на ненавистную, неудобную кровать, в который раз злясь на Вайса за то, что тот сейчас лежит на мягком матрасе своего двуспального траходрома. Сегодняшнее свидание лишь доказало Чонгуку, что они с Вайсом слишком разные. Находятся совершенно на противоположных полюсах и вообще не должны были никогда столкнуться.       Максимум — в игре или на общей геймерской тусовке.       Они в разных университетах, разных командах, родом из разных городов, Чонгук — сын военного, Вайс — чинуша. Что между ними вообще может быть, кроме взаимной неприязни и ненависти? Они соперники.       Уж никак не любовники.       Но одно лишь имя, загоревшееся на экране внезапно звонящего телефона, напоминает Чонгуку, что судьбе и случаю плевать на его хотелки и принципы. Он берёт трубку и устало выдыхает:       — Да, Лаки. Что там?       — Как продвигается наш план? — растягивает слова тот.       Наш план.       Чонгук бы предпочёл не иметь ничего общего ни с Ханылем, ни с Вайсом.       — Продвигается.       — Вас сегодня видел Минхёк.       — Что-то говорил? — Чонгук напрягся. Он не очень хочет, чтобы пошёл слух о том, что он ходит на свидания с парнями. Особенно с Вайсом.       — Да ничего особенного, но я тут подумал…       О нет. Это явно ничем хорошим не закончится. Ханылю определённо точно запрещено думать.       — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.       — Что?..       На коже выступает липкий пот от предчувствия пиздеца. Чонгук слушает очередные бредни своего капитана и бледнеет с каждым его словом. Ханыль больной. Он определённо, сука, болен.       О чём Чонгук и спешит его спросить дрожащим голосом:       — Ты ебанулся? Как я, по-твоему, должен это сделать?       — Это не мои проблемы, Гу, — отвечают ему. — Но должен, — и сбрасывают звонок.       Вот это пиздец. Кажется, он снова основательно влип.