Нетронутая дьяволица 2

Тот, кто сказал, что время лечит, — редкостный идиот.

      Сэми сидит на земле со скрещенными ногами, рукой играясь с зелёной травинкой. Он повёрнут ко мне спиной, но при виде него я расслабленно выдыхаю.       — Сэми, мальчик мой… — шепчу я, пробираясь к нему сквозь заросли травы. Кажется, что они бесконечные.       В ответ — лишь дуновение ветра, нарушающее тишину. Не знаю, где мы; это место похоже на какое-то поле, но мне нет до этого дела. Мой шаг сменяется бегом — Сэми одновременно так близко, но так далеко… Я перехожу на крик, желая услышать родной голос. Но он всё ещё молчит.       Мои руки расчищают дорогу, убирая в сторону плотные заросли, а паника охватывает всё тело. Я не понимаю, что происходит, — лишь продолжаю отчаянно звать Сэми и бежать, бежать, бежать…       Я догоняю его, но он всё ещё игнорирует меня. Глаза застилают слёзы, и я падаю рядом с ним, сжимая в своих объятиях.       — Сэми, ангел… Мне приснилось, что ты умер…

I'm so lonely, broken angel,

I'm so lonely, listen to my heart…

      Он наконец поворачивается. Лицо выражает лишь беспристрастное спокойствие и умиротворение, а нежная улыбка заменяет солнце. Сильнее обнимаю его.       — Чего ты здесь сидишь? Пойдём обратно, милый, Мими приготовит нам чай.       Сэми не двигается, когда я всхлипываю и ладонями стираю со щёк слёзы. Почему я плачу? Он ведь рядом…       — Не нужно, Ади, — продолжает улыбаться он. Мы словно находимся в разных мирах. — Я люблю тебя. Отпусти меня, ладно?       Я не успеваю спросить, что он имеет в виду: на шее Сэми сам по себе вырисовывается кровяной порез, а улыбка всё ещё не сходит с его губ. Он пытается сказать что-то ещё, но вместо этого захлёбывается в собственной крови. Глаза его медленно закрываются, и я начинаю с силой тормошить его в попытке привести в чувство.       Но на моих руках остаётся один пепел. Сэми испаряется так быстро, словно всего секунду назад его здесь не было. Крик, оглушительный и безнадёжный, выходит из меня.

Man dooset daram: Be cheshme man gerye nade.

      Я просыпаюсь. Никакого поля вокруг нет, никакого пепла и, тем более, Сэми. Воспоминания о вчерашнем дне травмирующими картинками возвращаются в сознание, и я вновь смотрю на стену в комнате девочек сквозь мутную пелену слёз.       Я во всём виноват. Зная, насколько опасно сейчас оставаться одним, ушёл от Сэми в чёртов ларёк с цветами. Думал, что приду к нему с большим букетом, и мы помиримся. Кому теперь нахер всрались эти розы? Всё было бы иначе, если бы я, идиот, не оставил его.       Как мне теперь жить без Сэми? Лучше, чем он, нет никого. Я привык прятать чувства за клоунской маской, маской веселья и беззаботности, но Сэми — единственный, кто знал меня лучше, чем я сам. Он мог за секунду считать моё настроение и так же быстро поднять его, если требовалось. Знал, когда мне нужно побыть одному, а когда — обнять и не отпускать. Он — мой ангел, без которого жизнь теперь лишена любого смысла.       Внутри так пусто, так ужасно пусто… Тот, кто сделал это, убил не только Сэми. Он убил и меня.

Na, nemitoonam: Bedoone to halam bade.

      Для убийства должен быть мотив. Какая причина могла быть, чтобы пойти на такое по отношению к Сэми, если он за всю свою жизнь и муравья не обидел?       Он — светлая надежда на что-то хорошее, когда кажется, что всё потеряно. Он — самое лучшее, что могло произойти с каждым из нас. Он — олицетворение доброты, заботы и любви. До нашего знакомства я не жил — существовал. Как теперь мне двигаться дальше, одному?       Я хочу исчезнуть, лишь бы не испытывать эту съедающую боль. Слабость окутывает моё тело, я даже не могу найти в себе силы на то, чтобы повернуться к Вики и Мими, чьи голоса звучат словно далеко-далеко от меня.

I'm so lonely, broken angel,

I'm so lonely, listen to my heart.

      Мими аккуратно опускается рядом со мной, когда слышит тихие всхлипы. Поняла, что я уже не сплю. Она нежно гладит меня по голове, а после — целует в макушку. Но это нисколько не помогает. Я поворачиваюсь к подругам лицом и вижу, как глаза обеих теперь красны от слёз, а вид настолько вымученный, подавленный и разбитый, что хочется забрать их боль себе. Но больнее уже быть просто не может.       Вместо слов Мими притягивает меня и обнимает крепко-крепко. Она плачет, но делает это беззвучно, словно страшась создать лишний шум. Вики стоит в стороне, смотря на нас. По её щекам тоже стекают молчаливые слёзы, и я кивком подзываю её к нам. Плевать, что там она сделала. Сейчас нам всем тяжело, мы должны быть вместе.       — Ты как, малыш? — спрашивает Мими, отстраняясь и смахивая с щеки слезинки.       — Люцифер с утра принёс завтрак, держи, — Вики разрывает объятия и протягивает мне тарелку с едой, на которую я даже не смотрю. — Пожалуйста, тебе нужно поесть.       Я отрицательно качаю головой и специально смотрю в пол, чтобы Вики вновь не сунула мне ненужную еду.       — Не хочу, — охриплым голосом произношу я. — Ничего не хочу. Всё бесполезно.       — Мы справимся, Ади, обязательно справимся… — шепчет Мими, положив руку мне на плечо.       — Как мы справимся, Мими, как? — я знаю, что она не виновата, но срываюсь на крик, отчего девочки испуганно вздрагивают. — Он был всем для меня!       Я смотрю на ноги и смотрю на то, как подруги бросают на меня сочувственные взгляды. Они не знают, что сказать, а я облокачиваюсь о стену и закрываю лицо руками, спускаясь по ней и начиная рыдать взахлёб.       Больно, блять, как больно…       

On n' lonely, broken angel,

Come n' save me before I fall apart.

             — Почему Сэми, почему? — я сжимаю волосы на затылке с такой силой, что самому становится больно. — Почему именно он? Лучше бы он бросил меня, уехал за тысячи километров, но был бы жив…       Я не знаю, говорю это вслух или нет. Я всю жизнь думал, что являюсь сильным человеком. Ни хрена. Я хочу умереть вместе с ним, чтобы не чувствовать всепоглощающую боль, которая разъедает меня с каждой секундой всё больше.       — Сэми не хотел бы, чтобы мы плакали, — всхлипываю я и смотрю на Вики и Мими, всё ещё сидя на полу. Их глаза опухли от нескончаемых слёз. — Хотел бы, чтобы мы были счастливы.       — Он всегда переживал о чужом счастье больше своего, — поддерживает меня Вики и неуверенной походкой приближается ко мне. — Без его поддержки я бы сошла с ума, — она грустно улыбается, и я подпускаю её к себе, позволяя положить голову на своё плечо.       — Помнишь, как он мирил нас? — Мими тоже оказывается рядом с нами и нежно охватывает мои плечи рукой. — Каждый раз, стоило нам поссориться из-за какой-то мелочи, почти что насильно вёл друг к другу и оставлял наедине, пока не помиримся, — она смеётся, но глаза по-прежнему блестят, выдавая ни с чем не сравнимую боль.       — Тот день, когда я признался ему в чувствах… — мрачная улыбка проскальзывает на моих губах на несколько мгновений. — Прошло очень много времени, но я до сих пор помню каждое слово…

***

      После измены Ады я не доверял никому — скрыл все чувства за агрессией, отстранился от всех, кроме Мими, и не подпускал никого нового. Я много раз спрашивал Сэми, что такого он нашёл во мне, что был готов терпеть любые мои выходки и грубость, а он лишь по-доброму улыбался, трепал меня по волосам и целовал в макушку.       Он никогда не скрывал, что я дорог ему, но а я просто позволял ему быть рядом и не думал, что его упорные попытки сблизиться увенчаются успехом. И они увенчались.       Я понял, насколько этот ангел запал мне в сердце, когда во время моих очередных криков по какому-то самому незначительному поводу Сэми вместо того, чтобы обвинить меня в эмоциях, вздохнул и стал поддерживать. В тот день мы сидели перед учебным корпусом на одной из перемен, а Сэми эмоционально рассказывал историю. Какую — не знаю, ведь я не слушал его впервые в жизни, утопая в собственных мыслях.       Колеблясь, я, словно пятнадцатилетний девственник, положил руку ему на колено и, сглотнув, посмотрел в глаза. Сэми сразу же остановил свою речь и непонимающе уставился на меня своими голубыми глазами. Самыми лучшими, родными и любимыми…       — Я люблю тебя, — произнёс я, не отводя взгляда от растерянного и остановившегося на полуслове Сэми. Сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки, я боялся сделать хотя бы один вдох.       — Что ты сейчас сказал? — он недоверчиво свёл брови к переносице и покосился на меня как на дурачка. Земля ушла из-под ног. — С таким не шутят, Ади.       — А я разве шучу?       Я отвёл взгляд, готовый к тому, что на этом наше общение прекратится. Не знаю, почему я был уверен в невзаимности чувств, но эта мысль плотно засела у меня в голове.       Сэми же просто заулыбался, так невинно и по-детски счастливо, а глаза его засияли ярче прежнего, словно два отполированных алмаза, блеск которых не пропадёт никогда. Он заставил меня поднять на него взгляд и аккуратно коснулся моего подбородка двумя пальцами. Прошептав, что мои чувства взаимны и что он уже давно ждал этих слов, Сэми притянул меня для поцелуя. Мы целовались медленно, нежно и как-то беспорочно, и всё вокруг вмиг перестало существовать.       С Сэми я был так неимоверно счастлив. И был уверен, что так будет всегда.       

***

      — Как мне жить дальше, как?..

To harja ke bashi kenaretam: Ta akharesh divoonatam.

      Никто не отвечает. Вики и Мими лишь гладят меня по спине, вероятно, задаваясь тем же вопросом. Пусть Сэми не был для них всем, пусть они не были столь же близки, как мы с ним, но я знаю: им больно так же, как и мне.       Открывшаяся дверь заставляет нас синхронно поднять головы в сторону входа. Люцифер неловко опускает взгляд при виде нас и взъерошивает волосы. Он не мастер поддержки и уж тем более не обладает эмпатией, но я вижу, что потеря не оставила равнодушным даже его.       — Вас там следователь ждёт… — прокашлявшись, тихо начинает Люцифер и обводит нас понимающим взглядом. Ему тоже довелось терять близкого человека, так что он понимает наши чувства как никто другой. — Хочет задать вам, как самым приближённым, какие-то вопросы.       — Пусть ждёт. У меня нет сил идти и разговаривать, — отрешённо бросаю я.       — Ади, он просто хочет помочь, — вступается вставшая на ноги Вики. Она наивно протягивает мне руку, но я лишь отрицательно качаю головой. — Мы должны туда пойти.       — Пожалуйста, — умоляюще просит Мими и, подобно подруге, поднимается с пола. — Пойдём.       Я нехотя, но соглашаюсь. Не удосуживаюсь даже умыться, просто надеваю на ноги обувь и покидаю комнату. Мими, как самая настоящая наседка, бежит за мной и заботливо накидывает мне на плечи забытое пальто, а Вики заставляет хорошо застегнуть все пуговицы. Дурочки, сами умирают внутри, но думают обо мне больше, чем о себе.       Следователем оказывается уставшая на вид девушка. Наверное, повидала за свою работу сотни таких, как я. Жаль только, осознание того, что я не один оказался в подобной ситуации, нисколько не делает легче.       Девушка надевает на глаза очки и внимательно изучает моё лицо. Она записывает что-то в документы, а потом вновь переводит взгляд на меня.       — В каких отношениях Вы состояли с Сэми? — её хриплый голос, наполненный сталью, заставляет меня сжать кулаки и закрыть глаза, сжав челюсти. Не хочу расчувствоваться. Не здесь.       — Мы встречались.

To, to nemidooni, ke joonami,

Bargard pisham.

      — Где Вы находились в момент с семи до девяти вечера? — я знаю, что она обязана задавать эти вопросы, что они помогут следствию, но жгучее желание покинуть помещение разрастается всё больше.       — Сначала мы были на балу, но не особо разговаривали. Мы поссорились до этого, и я решил помириться — сходил в цветочный магазин неподалёку, купил букет, а когда вернулся… нашёл его.       Мне было больно только от воспоминаний об этом, а произносить вслух так совсем оказывается невозможным. Каждое слово даётся с трудом.       — Кто-то может подтвердить это?       — Моя подруга, Мими. Она видела, как я уходил. И девушка из ларька: думаю, она запомнила меня, потому что я досконально изучил цветы в её магазине.       Следователь вновь делает пометки в листах бумаги, пока я нетерпеливо стучу пальцами по столу перед собой.       — Вам известно, в каких отношениях Сэми находился с одногруппниками? Кто был его друзьями? Какой репутацией обладал в университете?       — Знаете, Сэми уважал всех. За то время, что он здесь учится, я ни разу не видел, как он ссорился с кем-то — наши разногласия всегда были вызваны моей импульсивностью. Мне кажется, все любили его.       Кто, блять, мог это сделать?       — Был ли он как-то связан с Лорой? — спрашивает она после недолгой паузы.       — Вы думаете, это сделал один человек?       Следователь задумчиво смотрит на меня, словно прикидывая, может ли делиться подробностями расследования.       — Мы не можем исключать этого. Два убийства меньше, чем за месяц, да ещё и в одном учебном заведении, — довольно редкое происшествие.       — Не думаю, что Сэми как-то был связан с Лорой. Они водились в абсолютно разных компаниях и были очень разными. Единственное, что их связывало, — Лора была в группе Ангелов какое-то время. Сэми же оставался среди них… — я чуть прокашливаюсь и опускаю взгляд в пол, смотря на то, как заламываю собственные пальцы. — До вчера…       Девушка кивает и вновь заносит мои слова в протокол.       — Спасибо за сотрудничество — это всё, что я хотела узнать.       Я встаю из-за стола и со скрипом задвигаю стул, но резко останавливаюсь в дверях и оборачиваюсь обратно.       — Скажите, у вас есть какие-то наводки?       Она снимает очки и сосредоточенно оглядывает меня. Должно быть, я вторгаюсь туда, куда не должен, но я бы не простил себя, если бы не спросил. В её взгляде мелькает сожаление, говорящее о том, что профессия не сумела напрочь убить все чувства.       — Это будет непрофессионально с моей стороны, — опустив взгляд, говорит следователь. Я уже готовлюсь уходить, как её голос разрезает тишину: — У нас нет никаких предположений. Жертвы не связаны друг с другом, мотивов ни у кого не было. Почерк убийцы легко узнаваем, но он не оставил ни единого следа. Вероятно, действовал человек, знающий о расследованиях больше, чем знает обыватель.       Я благодарно киваю за раскрытие подробностей и скрываюсь за дверью, где меня ждут уже допрошенные Вики и Мими. Они сразу же бросаются ко мне, оставив все свои вещи на скамье.       — Ну, как всё прошло? Не сильно мучили? — начинает расспрашивать Вики, на что я отрицательно качаю головой.       — Ади, мы тут подумали… — присоединяется Мими. — Будет лучше, если ты временно поживёшь у нас. Хотя бы пока тебе не станет лучше…       — За собой последили бы, — равнодушно бросаю я, но в грубые объятия подруг вкладываю всю любовь к ним.       Так действительно будет лучше. Справляться с горем вместе всегда проще, чем в одиночку. Да и они будут спокойны: зная Мими, она придумает миллион вариантов, что со мной может случиться в её отсутствие, и своей тревогой потащит на дно переживаний Вики.       Я возвращаюсь в нашу с Сэми комнату лишь для того, чтобы забрать оттуда свои вещи и перевезти их к девочкам на неопределённый срок. На пути мне встречаются десятки однокурсников, желающих выразить соболезнования, но я знаю, что это всё не искренне — так, для галочки, просто потому, что правильно. На деле эти слова — полная херня. Знаю же, что уже через пару метров они напрочь забудут обо мне и моём горе. Всем плевать, что там у кого случилось, пока не произойдёт с ними.       Захожу в комнату и сразу же жалею об этом: в нос ударяет яркий аромат духов Сэми, которые я когда-то подарил ему на день рождения, а по всему помещению разбросаны его вещи. Тетради на столе, неубранная одежда на кровати… Всё лежит так, словно он вернётся прямо сейчас, успокоит меня одними объятиями, а после мы пойдём целовать друг друга под какую-то сопливую мелодраму. Но этого не происходит. И больше никогда не произойдёт.

I'm so lonely, broken angel,

I'm so lonely, listen to my heart.

      Глупая надежда на то, что моя мечта сбудется, просыпается во мне, когда я слышу глухой стук в дверь и бегу открывать её, почти падая на ровном полу. Но она умирает так же быстро, как появилась, когда я вижу перед собой лицо Ады и её расстроенный взгляд.       — Как себя чувствуешь? — спрашивает она и без спроса проходит внутрь. — Мне жаль, что так произошло…       Я смотрю на неё, проводящую по столу Сэми ладонью, со скрещенными на груди руками.       — Не трогай, — одёргиваю я её. — Чего ты хочешь?       — Я хотела поддержать тебя, — Ада сглатывает и приближается ко мне, но, благо, не смеет касаться. — Прости за всё, что было. Сейчас я искренне сочувствую. Может, могу чем-то помочь?       Мне плевать, какие у неё намерения: искренние или нет, я в любом случае не хочу её даже видеть. Тем более, сейчас.       — Нет, убирайся, — грубо произношу я. — Мне в хуй не всралась твоя поддержка, так что уходи сейчас же.       Удивительно, но обычно игнорирующая мои просьбы Ада действительно уходит сразу же после моих слов, грустно поджав губы. Я собираю свои вещи настолько быстро, насколько это возможно, и спешно покидаю комнату. Я слишком слаб, чтобы оставаться здесь дольше десяти минут.

On n' lonely, broken angel,

Come n' save me before I fall apart.

      Похоронами, прошедшими через день, занимался я. Мими и Вики изначально предложили, чтобы это сделал кто-то другой, но я отказался.       Тупоголовые гомофобные родители Сэми не удосужились прийти на похороны единственного, блять, сына. Эти идиоты отреклись от него, как только узнали о наших отношениях, но не рассказать о его смерти я не смог. Совесть не позволила. Я кое-как нашёл их номера и набрал их с дрожащими руками, но в ответ получил лишь равнодушное: «жаль» и короткие гудки. Будто я говорил не об их ребёнке. Я всё же отправил им место и время похорон в сообщении, надеялся, наверное, что осознают всё и придут.       Ни хрена. Они не заслужили его. Сэми всегда любил их, поздравлял с праздниками и писал, несмотря ни на что. Он надеялся и верил, что хотя бы раз получит от них поддержку, но этого не произошло. Ни разу.       На похороны пришло очень много людей: кого-то из них я знал, а кого-то видел впервые. Зато все знали, кто я, и считали своим долгом подойти ко мне, похлопать по спине так, словно мы давние друзья, и неубедительно произнести, что всё будет хорошо. Мне хочется верить, что они пришли попрощаться с Сэми из искренних побуждений, но я не увидел ни капли искренности в их глазах.       Всё это ужасно давит. Похороны добили меня окончательно, и молча смотреть пустым взглядом в стену, — единственное, что я могу делать по приходе. А потому вечером, когда девочки кое-как решаются оставить меня одного, чтобы вместе сходить за покупками, я набираю Люцифера и зову его в бар.       Сэми бы не одобрил, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Он снится мне каждую ночь и мерещится в каждом углу, так что мысль забыться в алкоголе и на время потерять рассудок кажется не такой уж и плохой.       Почему Люцифер? Он знает, каково мне сейчас. Пусть в прошлом у нас были разногласия, в данный момент всё не важно. Сэми всех объединил, но цена этому оказалась слишком большой.       Мысли убивают. Я не могу отключить их даже на секунду. Я не верю, что его больше нет…       Если жизнь состоит в том, чтобы сначала находить, а потом терять, в задницу её. В задницу её, если мне придётся продолжать существовать без Сэми.

I'm so lonely, broken angel,

I'm so lonely, listen to my heart.

      Я достаю телефон из кармана и бросаю его на барную стойку и заказываю у бармена то, что вижу, без разбора. Люцифер отказывается от алкоголя, но я заставлять его не собираюсь.       Я всегда думал, что буду испытывать невероятную боль, если вдруг мы расстанемся, но сейчас понимаю, что ничего не сравнится с моими чувствами сейчас. Смерть не равна расставанию — это абсолютно разные вещи. Во втором случае у человека есть возможность написать, позвонить, встретиться — да что угодно сделать! В первом же, единственная связь с человеком, — могильное надгробие.       Он больше никогда не услышит меня. Больше никогда не обнимет…       Рюмка за рюмкой, бокал за бокалом, и перед глазами всё начинает расплываться. Только вот мысли не уходят, как бы сильно я ни опустошал бар.       — Как ты пережил это, Люци? — запутанным языком спрашиваю его я и закусываю спиртное долькой лайма.       — Кто сказал, что пережил? — усмехается он, глядя на то, как я заказываю очередную порцию виски. — Боль никуда не уходит, но со временем притупляется и заменяется другими чувствами и эмоциями. Я просто живу с надеждой, что она видит меня и гордится мной, хотя не особо верю во всю эту чушь с небесами.       Его слова не обнадёживают. Я опрокидываю в себя ещё алкоголя, обжигающего изнутри, и собираюсь попросить ещё, но Люцифер останавливает меня лёгким движением руки.       — Эй, ты бы завязывал, — он серьёзно смотрит мне в глаза и головой указывает на телефон. — Вики и Мими, наверное, места себе не находят, они раз двадцать звонили тебе.       Напоминание о подругах отрезвляет лишь на миг. Я ушёл, ни о чём их не предупредив. Должно быть, они оббегали всё общежитие и расспросили всех, кого только можно было. Беру в руки гаджет и расплывчатым взглядом пытаюсь набрать номер хотя бы одной из них, но телефон предательски отключается. Я не заряжал его последние два дня — смысла не было.       — Набери ты, — прошу я Люцифера, и голова начинает кружиться. От слёз или опьянения — не знаю.       — Мой телефон в комнате, пошли, — он поднимается на ноги и хватает меня за плечи. — Давай вставай, они сейчас все морги обзвонят.       Клянусь, если бы не Вики с Мими, я остался бы здесь навечно.       Мы доезжаем до общежития на такси, и Люцифер оплачивает за поездку сам, несмотря на мои жалкие попытки впихнуть ему хотя бы пятидолларовую купюру. Ноги не держат, и он дружелюбно помогает мне подняться в комнату к девочкам, которые вмиг бросаются ко мне, стоит нам только переступить дверной порог.       — Наконец-то, Ади, мать твою, ты где шлялся? — Мими внимательно осматривает моё лицо и тело; знаю, что она страшливо пытается высмотреть, но на мне нет никаких увечий.       — Мы чуть с ума не сошли! — подключается Вики и смахивает с лица слёзы. — А ты, Люцифер, какого хрена не позвонил?       — Да не кипишуйте вы, нормально же всё, — я обхожу подруг стороной и обессиленно падаю в кровать Мими. Сама предложила пожить у них — теперь нам придётся тесниться вместе.       — У него телефон сел, а свой я оставил в комнате, — оправдывается Люцифер.       Слышу, как они говорят о чём-то ещё, но все звуки смешиваются в одно неразборчивое месиво, да и не то чтобы меня это сильно интересовало. Я проваливаюсь сон, прекрасно зная, кого увижу там и в этот раз. Это, пожалуй, единственное место, где мы с Сэми ещё можем быть вместе.

On n' lonely, broken angel,

Come n' save me before I fall apart.