Просчитался, но где?

Что может быть прекраснее чистой любви? А что может быть ужаснее? Все эти фильмы, сериалы, книги, людские истории, песни – вся культура любви просто ужасает и бросает в пот, а потом заставляет прижимать к грудной клетке подушку, чтобы задеть те самые струнки около сердца, которые зудят от отсутствия личного физического контакта в этот прекрасный момент, когда персонажи в книжке соприкоснулись ладошками. Поистине кошмарно. Романтика была везде и во всех. Даже самый страшный человек в душе своей понимал, что он не любит романтику лишь потому, что это тоже для него романтично. Быть таким серым изгоем, горой мышц, курить сигареты, телосложением быть мечтой любого бодибилдера. Может, его никто не полюбит – это тоже романтика. Или тонкий подросток, что отрицает всё любимое, лишь бы не пошатнуть авторитет в глазах тех, кого он сам романтизирует и превозносит. Наверняка и они его не полюбят. Где тут романтика? Она есть, пока он любит их. Люди придумывают многое, чтобы просто жить и любить. Любить вещи вокруг, любить друг друга, любить себя. Любить придумывать. – Но самое худшее, что могло придумать человечество – ебаные 36 вопросов. Но кто-то был Артёмом Мещеряковым. Нет, идейная мысль не поменялась – Артём тоже был романтиком. Романтика, конечно, не в том, чтобы дважды выстрелить в человека, которого зовёшь любимым, но… если уйти прям совсем в абстрактные рассуждения… – Почему? – Ну это просто бред! – Артём резко жестикулировал, словно так его недовольство к конкретной медиа штуке переймут все окружающие. – Вопросы чтобы влюбиться? Если кому-то, чтобы влюбиться, надо узнать о самом страшном воспоминании своего партнёра – то он еблан. И партнёр такой же. – Ты драматизируешь. – Нет, я серьёзен! Я не знаю сколько грамм спайса за веко закинул Артур Аарон, но уверен, что от бед трипа он отходит до сих пор! Фил в ответ лишь рассмеялся, пожимая плечами. – Ты ж не на психолога учишься, зачем тебе эта шняга? – Фил снова притянул к себе лист А4 с заголовком «36 вопросов, чтобы влюбиться от Артура Аарона». Ему на своём гейм дизайне это, честно, в жизни бы не пригодилось. Да Арт тоже думал, что для режиссёра ему не придётся заниматься этой хернёй, но вот мы и здесь, возвращаемся в парк, где люди озираются на одну лавочку, с которой Артём Мещеряков готов был организовать одиночный пикет на тему того, чтобы изъять у его преподавателя все тяжёлые наркотики. Он уверен, на трезвую голову никто не предаст такой пытке своих любимых студентов. И нелюбимых тоже. – Да я в душе не ебу! Пришёл на пару, а мне там, значит, «О! Мещеряков! Творческое задание за то, что пришёл ровно со звонком – пишешь сценарий на тему 36 вопросов!» – Фил готов был поклясться, что увидел, как у Артёма задёргался глаз. – Да я в жизни больше на пары ходить не буду блять! Я отчисляюсь! – Сторчишься и придумаешь свои 36 вопросов? – Я лучше себя убью! Фил снова лишь посмеялся, продолжая читать вопросы. – Так тебе ж просто сказали «сценарий». Напиши такое, типа, что вопросы не рабочие. Может, у тебя там герои друг друга поубивают после… эээ… во! «Что вы думаете о ваших отношениях с матерью?» но один намерен травмодампить, а второй в шутку спросит «с твоей?» и всё, капец. У Артёма задёргался второй глаз. – Это невыносимо. – У Вика сессия, с Кирой ты видеться не хочешь, – пожал плечами Фил. – Вот и не жалуйся на меня тому, с кем единственным получается вести задушевные беседы. То есть, не жалуйся на меня мне. Понял? Артём трагично поднял глаза на небо, тихо про себя читая Отче Наш, чтобы не сойти с ума. Привычка от бабушки. Только бабка наоборот сошла с ума. Сказать трудно – маразм с возрастом или как раз таки из-за привычки читать Отче Наш. Честно, Фил не понимал всей трагедии. Ну вот никак. Ну, какие-то вопросики, которые очевидно просто помогают людям узнать друг друга ближе. Почему Артёму кажется это концом света? Может, он проводит параллели о прошлых отношениях с Кирой? Не, ну, это совсем конспирологическая теория, но… Хм… – А ты не думал провести, типа, эксперимент? – Что? – наверное, Арт не только молился за своё душевное благополучие, но и размышлял что делать. Так дорассуждался, что забыл, что Фил сидит прям тут. Странное дело – не заметить Фила Черных. – Ну, на себе испытать эту херню. Чтобы вот прям в полной мере передать то, насколько это не работает. Ну и плюс балл за то, что это личный опыт – уже, считай, документалку пишешь. – Без публикации посторонним лицом, я этой документалкой могу знаешь где себе помочь? – Да всё, всё… Какая грубость… Ну, допустим… Тебе ж и не обязательно для выполнения задания иметь сторонние источники, да? Просто на живом примере напишешь сценарий о том, что всё это бред, тыры-пыры. Артём нахмурился. Силы орать и психовать уже иссякли, так что оставалось лишь реально общаться с Филом так, словно Черных вменяемый. – И с кем мне проводить этот эксперимент? Вообще, Артём бы не хотел загонять себя в клетку подопытной крысы. Вот бы со стороны посмотреть на кого-нибудь... Только из доступных пар Фил с Ильёй. А Артёму нужны видео доказательства своей теории, а не, прости господи, хоум видео. Нет, ладно, он скажет терпимее – видео, где ещё до первого вопроса Фил прилипнет к Илье в объятиях, слабо тянет на доказательства. Нужно браться самому. Но с кем? В самом деле. С Филом? Нет, не вариант, Черных не воспримет это всё всерьёз. Никакого эксперимента, только они вдвоём почти романтично будут валяться от конского смеха на полу. На первом же вопросе. Или вообще до начала всей процессии. С Ильёй? Умный мальчик, ещё и учится на психфаке – при желании, он даже сможет официально опубликовать их эксперимент! Но по филовской роже видно – не получится. Скорее, Черных сам вызовется волонтёром, чем допустит шанс, что Илья кому-то там будет рассказывать свои секреты, а Фил под дверью сидеть и загоняться «блин, а вдруг, вопросы рабочие?» Нет, этих двоих Арт трогать не будет. Пускай милые не бранятся. С Кирой? Ни за что в жизни! Арт даже до сих пор не уверен, что чувствует к ней… Да, она к нему сто процентов ничего, а вдруг после вопросов он осознает, что очень сильно её любит, а она только спросит: «Всё? Я свободна?» и уйдёт от него навсегда, а Артём потом умрёт от разрыва сердца после смертоносных шуток Фила невпопад! С Виком? Ну… если вытащить это болотное чудище из-под завалов с работой и учёбой… то неплохой вариант! Если так подумать... то вообще вариант самый отличный! Вик умный, серьёзный, долго вводить в курс дела его не надо будет. Плюс Артём ему лишние выходные часики выбьет! Всем выгода! – Придумал! – О? – Фил потерял надежду на то, что Арт вернётся из своих размышлений к человеческому общению, но тут свершилось чудо. – Всё-таки, попробуешь с Кирой? – Где там Вик квартиру снимает, говоришь?

***

Говорят, что Илья пошёл на психфак только для того, чтобы они с Филом были как в одной интересной книге о романе между лютым психологом и его пациентом доцентом по физике, доктором каких-то там наук и всё такое. Только естественно Фил не доцент, не доктор и, честно, даже на медсестру не потянет. Пока остановились только на пациенте, но и тут мимо – Илья наотрез отказался нарушать установленные нормы. Никаких романов психологов с пациентами, блять! Фу! Нельзя! Плохо! И вообще в той книге они были коллегами в ВУЗе, а Фила преподавать возьмут максимум в кружок по рисованию среди первоклашек! Но это другая история. Сейчас же без всяких книг, кабинетов и тому подобное, Фил с Ильёй просто смотрят фильм, периодически комически повторяя один и тот же диалог с разным окончанием: – Ну этот рыжий прям на тебя похож. – Да отстань. Или: – Ну рыжий прям ты. – Я не миллиардер. Ну и ещё: – Да я тебе отвечаю, вот этот рыжий это прям ты. – Вот покрасишься в брюнета, тогда я скажу, что мы с ним похожи. – В Сирию мне тоже уехать? – Только если хочешь, чтобы потом я сжёг половину Питера. Вот кому точно не нужны были никакие вопросы. Только пару лет сомнительных огрызаний, один задушевный диалог и поцелуй по пьяни. Всё. Самые крепкие отношения. Семейные психологи в ужасе. Артём вот хотел так же. Ну, не огрызаться и «по пьяни», а чтобы ему тоже не нужны были эти блядские вопросы. – Всё, установил. Вроде работает. Чай будешь? Однушка у Вика была классная. И не скажешь, что однушка для айтишника. Сталинки вообще сами по себе реально прикольные с этими непонятными высокими потолками, а при хорошем ремонте так вообще. Вику очень повезло найти квартиру недалеко от учёбы ещё и такую, из которой уходить не хотелось. Наверное, поэтому он и выглядит так, словно никогда и не выходил отсюда. – Буду, спасибо. Вик спокойно принял свою судьбу подопытного кролика. Во многом потому, что Артём пообещал, что после того, как всё закончится, он поможет с дз по паре бесполезных общеобразовательных предметов. Нет, серьёзно, нахрена айтишнику эссе на тему «как переходить дорогу». Начнём с того, что у Вика даже права были! Только эссе по ОБЖ всё равно требовали, а потом ещё одно, а потом ещё одно, а потом ещё… В общем, Арт, скрепя сердце, согласился писать домашку. Вик радостно ответил, что за такие слова ему никакие вопросы не нужны, чтобы прям здесь расцеловать друга. – Так какой у нас план? – Вик поставил обе кружки, аккуратно обходя ноутбук и штатив с камерой. – Ну… садимся, я читаю вопрос, потом отвечаем. Могу я первым отвечать, а ты вторым. Можно наоборот. Нормально? – Пойдёт. Мы на все будем отвечать? Артём почесал затылок, обдумывая ответ. – Ну да. Наверное. У нас же цель какая – доказать, что всё это бредятина! Если сдадимся на середине, то не в счёт. Я поэтому камеру и попросил, чтобы всё прям задокументировано было. Потом перепишу в качестве сценария, а тебя укажу как главного соавтора. Восхищу всех, сниму экранизацию. Дальше по плану получить Оскар, с тобой поделюсь половиной. – Не надо, спасибо, – Вик хехекнул, отпивая из кружки. – Слушай, а ты не думал, что вопросы могут быть рабочими? – Вот это? – Мещеряков выразительно похлопал по страничке, поднимая одну бровь. – Нет, вообще не беру в расчёт. Тут максимум только сыграть на том, что близкие люди узнают друг друга ещё ближе. Естественно, пойдёт разговор, мол, "люблю, люблю, сандаль куплю"! А в реальности... всё не так. Слишком это просто – скинуть всю ответственность на какие-то вопросы и одного недоучку, что их придумал. – Понял тебя, понял, – Вик ещё немного осмысленно помолчал. – Тогда начнём? – Уже? Так скоро? – Артём удивлённо похлопал глазами и занервничал. – Ну... То есть… Ну да, чего тянуть то, правильно? Ну… вопросы у меня тут… Хочешь – можешь взглянуть. Вику было неудобно смотреть с другого конца стола. Он и так посадил всё зрение в компьютере, а шейный остеохондроз отдавал тупой болью при неправильном повороте головы. Не дело так убиваться. Придвинув свой стул к артёмовской табуретке, Вик склонился так, что плечо его соприкоснулось с плечом Артёма. Напряжённого Артёма и его напряжённого плеча. Ну и что такого в каком-то там соприкасании? Вот только почему-то стало неловко и так стыдно. Артёму. Вик блаженно продолжал бегать глазами по листку. Когда-нибудь Сменкины перестанут заставлять Мещеряковское сердце совершать полный кросс по трассе Питер – Алматы и обратно, но пока что он ощущал, что эти вопросы встанут ему не только поперёк горла, но и добьют окончательно! – Знаешь, я слушал один мюзикл, записанный как подкаст, – Вик же, кажется, даже не заметил, что Арт стал тем же цветом, как его несчастная красная куртка в коридоре, – тоже про эти вопросы. Там девушка притворялась совершенно другой личностью всю свою жизнь. Ну, вернее, всю свою жизнь с любимым мужем. Он это узнал, на неё обиделся и уехал жить в старый дом своих матерей в компании утки. Или гуся, не помню. А девушка к нему приехала и уговорила пройти эти 36 вопросов, чтобы он узнал о настоящей своей жене и мог полюбить её так же, как ту, кем она притворялась несколько лет. Там много всего было... Артём? Тебе плохо? – Нет, нет, нет, – Артём только сейчас пришёл в себе, пытаясь прокашляться. – Просто… чай очень горячий! Ээ… Температура поднялась. Я пойду умоюсь. Вик только кивнул. Когда Мещеряков вернулся, рядом с его недопитым и давно остывшим чаем стоял стакан воды. Вик же расслабленно продолжал смотреть на вопросы. Наверное, уже размышлял над ответами. – Так что ты говорил про мюзикл? – А… Да я не помню концовки, если честно. Помню только то, что мне нравилась сама музыка. С концептуальным текстом, отсылками к мемам, да и в целом сюжетом. – Мемам? – Ну, не прям конкретным. Самое смешное, что мне запомнилось, эта строчка «We both are not totally straight». Не помню контекста. Просто забавная строчка. – Жизненная? – Кто знает, – Вик фыркнул. – Вот ты мне и скажи. Отвечать-то нам двоим. – Да ладно, ты не меньше моего знаешь, что это всё глупость с этими вопросами! Да и при малом шансе того, что вопросы рабочие – мы два парня с разбитыми сердцами от девушек, Вик! Ноль шансов, что мой сценарий будет про то, что вопросы работают. Неа. Не верю. Вик пожал плечами. – Ладно, – Артём траурно приступил к неизбежному, – начинаю. Вопрос первый – «Выбирая из всех в мире, кого бы вы пригласили в гости на обед?». Какой же бред… Пригласил бы Артура Аарона. – Чтобы высказать претензии? – Нет, конкретно набить ебало! Или подсыпать слабительное в еду и ждать! – Дождёшься – и выйдет вторая часть тридцати шести вопросов, – засмеялся Вик. – О боже! Ладно! Тогда я передумал! Я бы… не знаю. Может, Тарантино? Знаешь, не беря в расчёт языковой и временной барьер. Я бы искренне хотел спросить о том, как он стал такой легендой. Узнать из первых уст, знаешь. Не через биографию и текст интернета, а напрямую! Это же так круто. Кто о его фильмах не знает? Вот я бы так же хотел. Вик переложил руку под щёку, закрывая татуировку. Без неё он выглядел вполне себе обычным мальчиком с живым интересом в глазах. Смотрел ли Вик тарантиновские фильмы? Неа. Было ли ему интересно наблюдать, как Артём раскрывает свой главный интерес, сидя вот так вот свободно рядом? Безумно да. – Это здорово. А я хотел ответить, что присоединился бы к твоему ужину с Аароном, чтобы заставить и его писать мне ОБЖ конспекты, но если отвечать серьёзно… Вик задумался, слегка хмурясь. – С Вэл? – предположил Артём. Вик поднял голову, приоткрывая татуировку. Какой-то цвет сквознул в ней, прежде чем снова угаснуть. – Наверное. Либо со своим деканом. Заплатить за ужин, чтобы больше не писать конспекты по ОБЖ. – Как же сильно ты не хочешь писать конспекты по ОБЖ, – засмеялся Артём. – Да, поэтому ты здесь и сидишь, к слову. Давай дальше. – Сделаю вид, что ты ответил. Вопрос второй – «Хотели бы вы быть знаменитым? В какой области?». О боже. Очевидно, как режиссёр, сценарист. – Очевидно, как программист. Хотя… – «Хотя»? Ещё одна шутка про конспекты и ОБЖ? – Нет, нет, – атмосфера, когда Вик посмеивался над шутками Артёма становилась донельзя расслабленной и приятной. – Знаешь, айти это что-то из разряда точных наук. Один упущенный знак и ничего не запустится. Но мне нравится… творчество. Что-то неточное. Мастерить на глаз, создавать как чувствуется… – Да, я помню твою классную валентинку! – Вот, примерно такое же. Только не знаю конкретной области, куда мог бы уйти, так сказать… В хобби после работы. Да и времени нет. – Приходи декоратором для моих фильмов! Будете с Филом строгать мне мечи из дерева. – Ага, так он и согласится, – фыркнул Вик. – Поживём – увидим. Для этого сценария тебе пока мечи не требуются. Что дальше? – Вопрос третий – «Прежде чем сделать телефонный звонок, вы когда-нибудь репетируете, что собираетесь сказать? Почему?». По кочану и по кочерыжке, – Артём тяжело вздохнул. Как ему нравилась эта беседа, пока он не читал эти идиотские вопросы. – Не репетирую. У меня и так нормально получается говорить, – и решил, что надо что-то добавить для антуража. Ну, или что-то смешное, чтобы Вик снова повеселился. – Ёпта. План Артёма сработал, Вик снова тихо посмеялся. – Я репетирую только важные. Когда, например, звоню сказать ОБЖшнику, что сегодня меня снова не будет. Конспекты? Да, конспекты будут. Не сегодня. Когда-нибудь будут. – Кошмар. Вопрос четвёртый – «Каким вы представляете идеальный день?» Хм, ну… Артём впервые задумался над вопросом с этого листка так всерьёз. Идеальный день? Как это вообще? – Наверное, – решил первым ответить Вик, – когда мы все вчетвером собирались в игре – это был идеальный день. Несколько идеальных дней. Ну, когда мы не были на волоске от смерти. – «Мы»? Напомнить, кто дважды умер? – Ну и что! Всё равно… это было весело. Не умирать дважды, не смотри так на меня. Быть со всеми вами. Вот это было весело. Артём согласился, потупив взгляд. Да, это точно. Собираться вчетвером в энвелле… Да, это было опасно, но… вместе и… всё такое… – Идеальный день будет тогда, когда я набью ебало Артуру Аарону, – подытожил Артём. – Но я с тобой согласен. Это было хорошее время. Может, не идеальное, но крутое. Я… я вообще рад, что могу собираться с вами до сих пор. Ну, почти со всеми. Вик тихонечко усмехнулся. – Я тоже рад. Вообще, я очень удивился, когда ты пришёл ко мне с этими вопросами. Я думал, что ты не хочешь со мной видеться. Ну… из-за Киры, знаешь… – Да нет, глупости какие, – Артём почесал затылок, вяло сползая ногтями к плечу. – Ты-то вообще ничего не сделал плохого. Да и никто не сделал. Ну, расстались и расстались, чего бубнить-то. Вообще, ты идеальный вариант для этих вопросов! – Да, ты говорил – «два парня с разбитыми сердцами», я помню. – Да нет, не это! Ты умный, надёжный и серьёзный! Ты вообще идеально подошёл для этой тупой затеи! Ну, в плане, вот я с тобой сижу, отвечаю, и мне кажется, что вопросы не такие уж и тупые. Круто, когда узнаёшь что-то новое о своём близком друге. Тем более после нашего нелепого перерыва из-за учёбы. Вик похлопал ресницами, потупил взгляд и поправил руку так, что теперь даже кончика татуировки не было видно. – Да, ты прав. Спасибо. Давай дальше. – Вопрос пятый – «Когда вы в последний раз пели наедине с собой? А для кого-то другого?» о боже. Нет, никакого пения. Если есть у кого-то теория о том, почему мы с Кирой расстались, то основной причиной будет то, что пару раз я пел для неё. Больше никогда. Наедине с собой – возможно, знаешь, где-нибудь в одиночестве, пока готовлю поесть или типо того. Но всё. Не более. Вик ухмыльнулся. – Я тоже подпеваю наедине с собой довольно часто. Даже не замечаю особо этого. А для других, наверное, в музыкалке ещё пел. – Ты был в музыкалке?! – Ага. Вместе с Филом ходили. Только он баянистом был, а я виолончелистом – нам даже ансамбль не смогли бы составить. Хотя мы сами его устроили. Слышал когда-нибудь обработку саундтрека к фильму "Такси" в исполнении виолончели и баяна? – Артём даже головой не покачал, только похлопал глазками. Не осмысленно. – Так и повелось, что у меня слух идеальный, а если периодически вспоминать как играть, то могу сказать, что я любой звук по ноте определю. – Круто! – в глазах Артёма был искренний интерес и восторг. – Я и не знал! Сыграешь что-нибудь? – Я? – Вик совсем смутился, скрываясь за кружкой остывшего чая. – Как-нибудь в другой раз, когда разыграюсь и не буду разморён парной рефлексией. Давай дальше. – Вопрос шестой – «Если бы вы могли жить до 90 и сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего в последние 60 лет своей жизни, что бы вы выбрали?». Очень жаль, что Артур Аарон не сохранил ни разума, ни тела, когда придумывал эти вопросы. – А про тело откуда знаешь? – Свечку рядом держал, не бойся. Я разум сохранил бы. Какой от меня красивого толк, если я буду писать 36 вопросов, чтобы влюбиться? – Согласен. Маразм — это страшно. Деменция ещё хуже. А от морщин тоже какой-то шарм есть. – Да, но не когда они бесконечно обвислые мешки под глазами. – Эй! Обидно! – Вик наигранно состроил расстроенное лицо, хотя улыбка в глазах его выдавала. – Ну серьёзно. Жизнь – не вопрос Артура Аарона, гений, от недосыпа и усталости у тебя вот ни разума, ни тела не сохранится. – Да ладно. Это тоже шарм. Фишка такая. Да, всё, всё, я просто шучу, я знаю! Спасибо за заботу, но мы ещё не дошли до конца вопросов, чтобы ты тащил меня в кровать. Вик имел в виду укладывал спать. Он точно имел в виду укладывать спать. Неловкий момент. Оговорка. Возможно, по-Фрейду. – Вопрос седьмой – «У вас есть тайное предчувствие о том, как вы умрете?», – Артём поморщился. – Я думаю нам стоит пропустить этот вопрос, учитывая, что ты умирал дважды. – Да нет, мой ответ будет гораздо проще – у меня нет предчувствия. Ну, может ведь что угодно произойти? Я могу прямо сейчас подавиться чем-нибудь и всё – финита ля комедия. Так что предчувствия у меня нет. – У меня тоже. Вопрос восьмой – «Назовите три общие черты, которые есть у вас и вашего… партнера.» Почему эта штука зовёт нас партнёрами? Вик прыснул от смеха. – Партнёры по вопросам, не волнуйся. Три общих черты?.. Это надо подумать… – Если я возьму за две черты то, что говорил в самом начале, мол, мы оба парни с разбитыми сердцами – это считается? – Из черт тут только вторая, а первое не сработает. Считай, что одну сказал. – Отлично, хоть что-то. Тогда… вторая… мы оба неплохо готовим. Третья – мы оба красивые. – Ого, – Вик в самом деле не знал смеяться или смутиться от такой честности. – Вау. – Ну… Это же в самом деле так! Про себя ничего не скажу, я просто считаю себя достаточно симпатичным, а ты так вообще мечта. Знаешь, твой уставший, но при этом такой дерзкий вид – выбритые виски и татуировка – это прям закачаешься. Типа, при этом ты выглядишь вполне себе дружелюбно. Ну, очки может смягчают. О, я помню, как Кира распускала тебе волосы из резинки. У тебя тогда такое ебейшее каре было! Ты прям как с какой-то античной картины такой. Только с татуировкой и очками. Прикольное комбо. Ты вроде со стороны не похож на ботаника, на хиппи тоже не похож, на панка тем более, но черты ото всюду есть. Класс. Снова неловкое молчание. Оговорка уже перестала быть оговоркой. Это было слишком. – Ого, – повторил Вик глядя куда-то в пол. Если щека прямо сейчас не перестанет гореть розовым, то, наверное, он сойдёт с ума. – Вау. – А… это… стряпню твою я пробовал… давно когда-то… Кира угощала... Понравилось мне, короче… И сам я готовлю… ну нравится мне, короче… Класс… Это было… Просто пиздец. – Я думаю, что… мы оба схожи в том, что творческие натуры. Ещё в том, что нам нравятся шутеры. И третье то, что мы оба устали от этих вопросов. – Согласен, – закивал Артём, прогоняя застывший на лице ужас, от собственного поведения. – Нет, если ты не хочешь, можем бросить… Допройдём… в другой раз? – Уверен? Кажется, это не по правилам. – Если честно, то я думаю, что проходить эту штуку изначально глупая затея. Прям… максимально тупая. Это Фил предложил! – Многое объясняет, – осмысленно кивнул Вик. – Но нет, давай… ещё немного. Отработаю свои конспекты по ОБЖ. «Я и так тебе их напишу. Ты и без того слишком замученный» – осталось в воздухе, но правда закрывала рот. Артёму всё ещё нужен был хоть какой-то материал. Даже если он чувствует, что сам близок к провалу – нельзя сдаваться. – Вопрос девятый – «За что в вашей жизни вы чувствуете наибольшую благодарность?». Знаешь, даже не буду шутить про Аарона. Я просто хочу сказать, что благодарен, наверное, отцу. Он у меня молодец реально. – Да, дядя Лёша крут. Тащить на себе не только сына, но ещё порою и нас троих – сильно. А я благодарен, наверное… Кире. Да и вообще всей компании, но это слишком очевидно, да? Так что пусть будет сестра. Артём кивнул. Он и сам благодарен Кире за многое. – Вопрос десятый. Юбилейный, обрадуйся. «Если бы вы могли изменить что-либо в процессе своего воспитания, что бы это было?» Да ничего. Отец дал всё, что нужно – свободу. Вырос нормальным! – Не люблю многострадальные вопросы, – поморщился Вик, стягивая с волос резинку. Голова ощущалась гораздо легче, когда ничего не стискивает волосы. Даже если это свободный хвост – с распущенными в разы лучше. И это точно никак не связано с монологом Артёма про красивую внешность. – Я в шутку называл это парной рефлексией, а не чтобы рассказывать про наказание молчанием от мамы и бабушки. – Засчитано, идём дальше. Вопрос одиннадцатый – «За 4 минуты расскажите вашему партнеру историю своей жизни настолько подробно, насколько это возможно.» – Пропускаем, – единогласно. – Вопрос двенадцатый – «Если бы вы могли проснуться завтра, приобретя качество или способность, то какое/какую?» Это легко – телепортация. – Согласен. Хотя, будь у меня реальная возможность выбрать что угодно – я бы задумался. Когда это глупый вопрос Артура Аарона – это только глупый вопрос Артура Аарона. Знаешь, наверное, в любом случае выбрал бы энвелловскую перчатку. Создавать что угодно, как это было тогда, звучит круто даже сейчас. – Точно, – кивнул Артём. – Хотя тут нужно выбрать именно качество или способность. – Это вторичное. Ещё не хватало задумываться за истинный смысл этих вопросов. Давай дальше. – Ладно, вопрос тринадцатый – «Если бы хрустальный шар мог рассказать вам правду о вас, о вашей жизни, о будущем или о чем-нибудь еще, что бы вы хотели узнать?». – Пропускаем, – снова одновременно. У них запись эксперимента, а не подкаст о философских вопросах, коих у обоих было немало. – Вопрос четырнадцатый – «Есть ли что-то, что вы мечтали сделать в течение длительного времени? Почему вы не сделали этого?» Хм, давай условимся – насколько длинное время мы берём? – Не знаю. По усмотрению? – Да нет, так не пойдёт. Нужно на одинаковых условиях отвечать. Вик раздражённо выдохнул. – Тогда давай я просто отвечу, а ты сам решишь пойдёт или не пойдёт. – Ну давай, – Артём усмехнулся. Интересно, шутка про конспекты по ОБЖ? Что-то про Вэл? Неудачный опыт с реальной Валентиной? Так-то у Вика было много чем ответить, но для Артёма он всегда был немного предсказуем. – Моё «длительное время» будет последним часом, а ответа аж целых два, – он снял очки, поморщившись от расплывчатого реального мира без стёклышек на носу. – Во-первых, мечтаю перестать отвечать на эти вопросы. Арт согласился, но перебивать не стал. – Во-вторых, – Вик поднялся со своего стула, рукой облокотившись на край стола. Нет, у него не было проблем с давлением и в глазах совсем не потемнело, когда он резко поднялся. Ну, может, самую малость. Немного. И немного темноты в глазах совсем не разрослось ещё темнее, когда вторая рука опёрлась о стену, отрезая Артёму путь на волю. И совсем сердце не застучало как бешенное, когда пересохшие губы оказались совсем близко к другим таким же пересохшим губам. И вообще дыхание не сбилось. И не покраснели щёки. И татуировка не переливалась ярко розовым. Да не было такого. Всё вы пиздите. Ладно, а поцелуй был. Начался он неловко – вообще, в плане Вика было такое эпичное, можно сказать даже экшеновое, завершение фразы. Он собирался подняться со словами «Во-вторых, весь последний час я мечтаю тебя поцеловать», а дальше притвориться, будто руки не трясутся, а ноги не подкашиваются и быть просто крутым парнем. Ну, либо свести всё в шутку. Там зависело уже от реакции Артёма. Ну, то есть, в плане вообще не было то, что Артём сам потащится почти всем телом вперёд, чтобы словить Виковские губы, прежде, чем тот от нервоза сгрызёт их до мяса. Это как интерпретировать? «Поздравляю, мы к хуям завалили весь эксперимент!»? Да похуй. Только ноги Вика не выдержали собственной смелости, поэтому ни край стола, ни стена со светлыми обоями не спасли, когда он медленно начал сползать, еле находясь в сознании от перегруза информации, мыслей, чувств и Артёмовскими духами. Как он их раньше не заметил? Классный аромат, уже хотя бы за этот вкус можно было влюбиться. И без вопросов. Наверное, это ещё и они совсем разжижили мозги. В итоге голова обессилено упала на плечо перед собой, а Мещеряков еле успел вытянуть руки, чтобы Вик окончательно на распластался на полу кухни. Недосып? Нервы? Чувства? Артур Аарон? Всё вместе? Наверное, дыхание после поцелуя не должно быть таким, словно Вик только что после девяти километров бега без остановки, без воды, без ровной дороги, на руках, от стаи бешенных волков, медведя на велосипеде и ОБЖшника, которому так никто и не принёс ни единого конспекта. Дыхание таким быть явно не должно, но было. Это вернуло Артёма в сознание быстрее и кроме единственной мысли «ахуеть что происходит» теперь ещё появилось «ахуеть что происходит с Виком». – Сменкин, нормально? Живой? – Нрмлн, – горячим выходом куда-то в плечо Вик звучал совсем задушено. – Встать сможешь? – Да, – уже более ясно. Вик с самым бледным выражением лица, придерживаясь за исскрепевшуюся столешницу, смог выпрямиться, размял плечи – чисто для вида – и потом тяжело вздохнул. – Извини. Я запорол тебе весь эксперимент. Не сдержался Вик подошёл к ноутбуку, выключая запись с камеры. Что ж, они продержались час. – Мы запороли. Я тоже... не сдержался, получается. – А? Вик удивлённо повернулся, на этот раз не так резко – проблемы с давлением, оказывается, не шутки. Ну, он и так это знал, но всё оказалось куда хуже. Теперь надо будет двигаться только как в слоумо. Артём смущённо смотрел куда-то в сторону, так что Вик не видел его лица – только очень красные уши из-под волос. – Ты серьёзно? – Ага. – То есть мы оба... – Ага. – И про разбитые сердца... – Ага. – О боже. – О боже. Сначала было осмысленное молчание. Вик искренне засмеялся. Не сдерживаясь за тихими смешками. Без очков, с распущенными волосами, в домашних оттянутых вещах, покрасневшими губами, красный с ярко розовым узором на щеке и искренне. Артём наконец понял, что такое его «идеальный день».

***

– Серьёзно? Фил задаёт этот вопрос в пятый раз и после каждого уставшего «Фил, заебёшь» ухахатывался, сползал под стол и там где-то хрюкал около ламината своей бедной однушки. Ну как, своей. Просто Илья был только рад, что кто-то протирает полы. Илье за своего парня в таком поведении было впервые не стыдно – если утрировать, конечно – потому что он сам смеялся так, что на глазах выступили слёзы. Единственное отличие, он стойко держался сидя на диване и не хрюкал. Даже если очень хотелось. – А Кира как отреагировала? – между падениями на пол и хрюками, Фил всё ещё мог разговаривать. – Ну… она… – Не сказали ей? – Илья говорил чётче. Но Илья и был в принципе адекватнее, так что не удивил. – Сказали, – от отвратительно смешного смеха Фила, Артём сам еле держался, чтобы не смеяться. – Честно, я думал, что от Фила шуток будет больше, но она побила все рекорды, – Вик своё уже отсмеялся, ещё когда сестра в таком же предсмертном состоянии падала со смеху, периодически теребя Вика за щёки. Может, это только так кажется, но она была такой счастливой, когда распушила брату волосы и устраивая на голове погром говорила, что очень за него рада. Хотя, и в смехе Фила есть искренность. Не только за то, что Вик перерос свою влюблённость с примесью чувства вины и подростковым помешательством, или если по короче то фазу к Вэл. Артём тоже учится жить дальше. – Эй! Я ещё просто не начинал! – И не надо. Наверное, последнее, что ожидал хоть кто-то из компании – это новость об отношениях Вика и Артёма. Даже самые смелые предположения были лишь пшиком открытой балтики тройки по сравнению с реальностью. Вик и Арт были слишком простыми. Всё равно всё обнародуется со временем – лучше будет рассказать напрямую и устроить Филу самый смешной стенд ап в его жизни сразу, чем потом между этими шутками ещё слышать обиженные нотки «а мне не сказали!» – Мещеряков, – растягивая фамилию друга, успокоившийся Фил хитро щурился, – а получается, что свои вопросы-то ты въебал. Рабочие оказались. – Да завали. Ничего я не въебал, вопросы не рабочие. – А это тогда что? – Фил самым выразительным жестом показал на Вика. «Это Виктор Сменкин. И не что, а кто.» – Мы тогда тем вечером объяснились, – если оставить полемику на Артёме, то они с Филом точно закончат дракой. Дружеской такой. Илья, кстати, помогать не будет, только скажет «ну заслуженно» на любой из исходов. – Просто изначально эксперимент был обречён на провал. – Да, вот именно, дело не в вопросах! Если они должны заставить «влюбиться», то это невозможно, когда ты типо… ну… изначально… с партнёром… это… в симпатиях. Засмущавшийся Артём стал свежей каплей в терпении Фила, и тот снова укатился куда-то собирать пыль на полу квартиры. Илья рядом только вздохнул, но сам душевно хихикал. – Вик, ты как та песня, – Черных воскресе. – Ага. «Я украл бойфренда у своей сестры». Кира уже так шутила, уже не оригинально. – «Всё это было ураганом вперемешку с жарой» – Фил даже не оскорбился на то, что Кира что-то там с его шуткой. Его шуткой! Не Киры! – Дальше не надо, – Вик устало потирал свои очки краем кофты. Артёмовской кофты. Теперь уже можно. В самом деле – чуда не случилось. Артур Аарон не оказался прав. Просто недомолвки остаются недомолвками, которым иногда нужен толчок или смачный пендель под зад. Может, этим пенделем станут глупые вопросы, а может глупое предложение Фила Черных, а может глупое задание из ВУЗа. Мир в целом достаточно глупый. Глупый и романтичный. И всё ещё нет ничего глупее чистой любви. Ничего глупее, ужаснее и прекраснее.