9 дней до смерти

      Конечно, в этот момент я почувствовала гнев, шок, неверие и обиду. Не то что бы Чайльд был любовью всей моей жизни, но в конце концов, он мой парень и застать его за изменой было неприятно. Меня предали, променяли… И на кого? На мою собственную подругу!       Я стояла там, окаменевшая, не в силах двинуться или даже дышать. В голове вихрем носились мысли. Как они могли? Что я сделала не так? Почему именно она? Ужасная правда врезалась в сознание, словно холодный нож: они были вместе, возможно, уже давно. Дело в том, что однажды я случайно увидела в телефоне Ёимии переписку с Чайльдом, в которой она загружала ему фотографии в нижнем белье в примерочной магазина. Тогда я устроила ей взбучку морального и физического характера, но ей чудом удалось меня убедить, что она случайно отправила не тому человеку и хотела отправить Кэ Цин, чтобы она заценила, при этом сразу удалила сообщения в диалоге с Тартальей. Сам же Чайльд подтвердил, что ничего не знает и не видел. А я поверила, как идиотка. Сколько времени они крутили роман за моей спиной?!       Моим первым порывом было кинуться на Ёимию и вырвать все волосы, расцарапать нахальное лицо, а затем и надавать Тарталье пощёчин, но мне едва ли хватило сил сдержать себя. В конце концов, Смерть мне дала девять дней для того, чтобы исправиться, а не наломать еще больше дров.       Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Нужно было просто уйти. Нет смысла устраивать сцену, это только усугубит и без того катастрофическое состояние моей души. Но каждое мое движение давалось с трудом, словно ноги утонули в вязком болоте.       Я глубоко вздохнула и попыталась обуздать бушующие во мне эмоции. Мне следовало быть мудрее и спокойнее, чтобы оценить ситуацию здраво. Чайльд и Ёимия, вскочившие с кровати и начавшие поспешно одеваться, кидали на меня шокированные взгляды, словно тоже не веря в то, что их разоблачили. В их глазах мелькал страх, смущение и, возможно, в момент, какое-то чувство стыда.       — Люмин, это не то, что ты думаешь, — быстро заговорил Чайльд, подходя ко мне ближе.       — Ах, да? А что же это тогда? — едва сдерживая сарказм, ответила я.       Ёимия опустила глаза и не произнесла ни слова, будто надеясь, что ее молчание каким-то чудом исправит ситуацию. Я взглянула на неё с невыразимым разочарованием. Было больно осознавать, что человек, которому я доверяла свои мысли и секреты, мог так предать.       — Думаешь, я та, кто нуждается в объяснениях, Чайльд? — я обратилась к нему, ища ответ в его глазах, но видела только пустоту. — Ёимия, возможно, тебе стоит сказать хоть что-то?       Она подняла голову и наконец-то решилась взглянуть мне в глаза.       — Прости, Люмин, — вымолвила она, и ее голос сорвался. — Это было ошибкой, я не знаю, как это случилось…       Я подняла руку, прося остановить извинения, которые уже не имели значения. Вдали слышался еле заметный шёпот времени, которое я не могла позволить тратить на эти пустые слова. Возможно, это предательство станет для меня уроком, очередной ступенью на пути к просветлению.       — Нет. Это не просто ошибка. Это предательство. Я доверяла вам обоим и получила в ответ ложь и измену. Мне нужно время, чтобы осмыслить все это. Пожалуйста, не связывайтесь со мной до тех пор.       Развернувшись, я вышла из комнаты с поднятой головой, чувствуя себя сильнее, нежели несколько минут назад. Да, мне будет больно, и пережить это будет непросто, но у меня было еще три дня впереди. Три дня, чтобы понять себя, чтобы простить и… Что будет потом? Я не знала, да и задумываться сейчас не хотелось.

***

      В университет на следующий день я шла в подавленном настроении. Заснуть получилось только под утро, перед глазами все время стояла та ужасная картина измены.       В принципе, все вернулось мне бумерангом. Я изменила когда-то Сяо с Чайльдом, теперь Чайльд мне изменил с моей подругой. Теперь я понимаю, что чувствовал Сяо. Только ему было в сто раз больнее, он меня любил, а у нас с Чайльдом были отношения ради популярности и держащиеся на простой симпатии.       В какой-то момент я поняла: я бы все сейчас отдала, чтобы быть с Сяо вновь… Но вернуть прошлое было невозможно. Мысли о Сяо стали преследовать меня весь день: на лекциях, в коридорах, в кафетерии. Я вспоминала моменты, когда его глаза светились радостью, когда он безмолвно поддерживал меня в трудные минуты, когда его прикосновение дарило тепло и уверенность. Когда-то я была так легкомысленна, что не поняла, какое сокровище теряю. Каждый шаг в университетских коридорах словно наводил на мысль о наших прошедших днях, когда все казалось проще. Почему я тогда поступила так легкомысленно? Наверное, развившийся во мне эгоизм сыграл свою роль.       С Ёимией мы не разговаривали, она вошла в аудиторию, опустив голову и боясь взглянуть на меня, и прошла к последней парте. Чайльд пытался со мной начать разговор и объясниться, но я настаивала на том, что поговорю с ними двумя позже.       Посреди лекции я отпросилась выйти, и в туалете снова расплакалась, вспоминая вновь, как своими же действиями разрушила отношения с Сяо, изменила, наговорила глупостей. Как своими действиями и словами потеряла дружбу с Синобу. Я плакала от осознания, насколько я ужасна. Моё сердце разрывалось, когда я думала о том, сколько боли я причинила людям, которые были мне дороги. Каждое предательство, каждое необдуманное слово, каждое действие возвращались ко мне эхом, усиливая моё чувство вины.       Сейчас, сидя в этом холодном, сером туалете, я понимала, что вся моя жизнь была цепочкой ошибок, которые привели меня к этому моменту. Слёзы катились по щекам, и я чувствовала, как боль внутри разрывает меня на части. Я осознавала, что больше не могу вернуть то, что потеряла.       — Люмин, тебе лучше выйти, я сейчас тут буду мыть полы... — послышался знакомый голос позади меня.       — Здравствуйте, миссис Глория... — произнесла я, повернувшись к ней.       — Как ты меня назвала? — изумилась женщина.       — Миссис Глория..? — с вопросительной интонацией повторила я. — Что-то не так?       — Обычно ты меня оскорбляла и насмехалась, давно я не слышала от тебя такого уважительного обращения...       — А... Насчет этого... — я почувствовала, как жар опалил мои щёки. — Простите, мне очень стыдно. Я знаю, что моих слов недостаточно после того, сколько мерзких слов в вашу сторону было сказано, но... Могу я искупить свою вину, если помогу вам с уборкой?       — Люмин... Ты стала какой-то другой. Не нужно, мне приходится мыть туалеты. Ты, наверное, не захочешь делать такую грязную работу...       — Это неважно, насколько грязна работа. Я помогу, — решительно сказала я.       Во время уборки мы с миссис Глорией разговорились. Как оказалось, у нее больные колени: перестала вырабатываться суставная жидкость, из-за чего движения ей давались больно. Мне стало очень стыдно, ведь я так долго насмехалась над ней вместе с подругами, не считая уборщицу даже за человека. Теперь же я видела, сколько трудностей ей приходилось преодолевать каждый день, чтобы выполнять свою работу. Голос миссис Глории был полон скромного достоинства, когда она рассказывала о своих проблемах, и я вдруг поняла, как много силы духа было в этой женщине, которую я так несправедливо презирала.       Мне отлично запомнился один момент, из-за которого я чувствовала себя особо мерзкой. Как-то раз мы с Ёимией и Кэ Цин прогуливали пару, сидя в университетском туалете и куря по очереди одноразовую электронную сигарету. В этот момент в туалет вошла миссис Глория и попросила нас выйти, чтобы она могла вымыть туалет.       — Посмотрите, туалетная утка пришла… — хмыкнула Ёимия, подталкивая меня локтем.       — Эй, ты, раз здесь убираешься, так может еще и мою обувь вылижешь? — рассмеялась я, поднимая наверх ногу и направляя её кончиком своей грязной кроссовки в сторону миссис Глории. Ёимия громко захохотала, почти захлебываясь дымом от недавно сделанного вдоха, а Кэ Цин, хоть и пыталась выглядеть невозмутимой, тоже криво ухмыльнулась. Миссис Глория молча опустила глаза и медленно, словно она страшилась какого-то неведомого удара, начала подбирать мусорное ведро с пола.              — Ну что, робот-пылесос, как вода сегодня? Тёплая? — Ёимия снова подала голос, закинув ногу на ногу и находясь в неестественно расслабленной позе.       — Девочки, я знаю, что вам весело, но прошу, уважайте других, — сказала она мягко и продолжила свою работу.       — Иди ты, старуха… — пробурчала Ёиммя, выпуская кольцо дыма.       — А может, ты нам полотенчики принесешь для наших благородных ручек? — подмигнула Кэ Цин, поворачиваясь к уборщице и кивая на свои ногти.       — Учти, что следующее твоё задание, туалетный утёнок, — вынести мусор из туалета, то есть себя, — добавила Ёимия. — И такими темпами, может, тебя наградят как лучшую уборщицу туалетов!       Миссис Глория, плотно сжав губы, бросила на нас полный отвращения взгляд. Ее лицо покраснело от неожиданной обиды, но она ничего не сказала. Мы продолжали хихикать, выглядывая друг на друга из-под опущенных ресниц, наслаждаясь этим ощущением превосходства.       — Миссис Глория, но ведь колени можно вылечить, — сказала я, пытаясь избавиться от этих постыдных воспоминаний, вывешивая тряпку на батарею.       — К сожалению, лечение, а тем более операционное вмешательство я не потяну финансово. Все лучшее я отдаю Синобу... — призналась она. — Давай не будем об этом. Спасибо тебе большое, Люмин. Ты мне сегодня очень помогла..       — Это Вам спасибо за то, что смогли найти в себе силы простить меня за всё, что я говорила и что сделала, — с грустной улыбкой сказала Люмин.

***

      Миссис Глория вошла в прихожую, тяжело вздохнув и поставив тяжёлую сумку на пол.       — Мама, тебе тут письмо пришло от кого-то, — сообщила Синобу, беря сумку матери и неся ее в комнату.       Женщина разулась и подошла к столику в гостиной, на котором лежало письмо, в котором было написано:       «Здравствуйте. Я хотела бы извиниться ещё раз за всё, что я вам наговорила когда-то и сделала. Возьмите эти деньги, их должно хватить на то, чтобы вы вылечили свои колени, я бы потратила эти деньги на бесполезные вещи, а вам они нужнее. Спасибо вам ещё раз за ваше прощение. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу себя простить так же, как простили меня вы.

С уважением, Люмин».

      Прочитав письмо, Глория опустилась в кресло, чувствуя, как в груди теплится странное смешение эмоций — благодарность, сожаление и лёгкая тревога. Её глаза встретились с глазами дочери, которая уже вернулась из комнаты.       — Мама, всё хорошо? — с беспокойством спросила Синобу.       — Это от Люмин. Она извинилась и прислала деньги... — сообщила женщина, и глаза Синобу округлились от шока.       — Люмин? Да что с ней? Несколько дней назад она пыталась извиниться передо мной, но я решила, что это очередное издевательство и не стала даже слушать, теперь ты...       — Она сегодня помогла мне вымыть все туалеты... — добавила мама Синобу. — Ты же знаешь, мне трудно это дается с моими коленями...       — Мам, попросила бы меня...       — Ты и так много делаешь. Даже, можно сказать, выполняешь всю работу за меня. Мне тоже тебя жалко, милая.       — Мам, я всегда готова помогать тебе, об этом не может быть и речи. Ты для меня всё! А что насчет Люмин...Как думаешь… стоит ли доверять ей? — осторожно спросила Синобу, присаживаясь рядом с матерью.       — Я думаю, если она решила сделать такой жест, возможно, она действительно изменилась.       — Независимо от ее мотивов, главное, что это тебе поможет, — Синобу положила руку на плечо матери. — Ты сможешь почувствовать себя лучше, наконец-то избавиться от боли в коленях.       Женщина кивнула, чувствуя, как её сердце потихоньку начинает успокаиваться.

***

      Вечером я позвонила Чайльду и Ёимии и предложила встретиться для разговора. Все мы знали, что разговор будет не простым. Они наверняка будут думать, что идут чуть ли не на смерть, ведь измена с моей же подругой — это не то, что обычно прощают люди. И раньше я бы расквиталась с этими двумя самым жестоким способом, какой только смогла бы найти. Но не нынешняя я. За прошедшие дни многие люди меня простили... И я должна научиться прощать. В конце концов, через три дня я хочу предстать перед Смертью с более или менее чистой душой.       Мы встретились в старом парке, где когда-то любили гулять, но сегодня этот парк казался мрачным и пустынным. Густая трава заслоняла дорожки, фонари еле светили, и только слышалось тихое журчание реки. Чайльд и Ёимия стояли чуть поодаль, чувствуя неловкость происходящего. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить быстрое сердцебиение и собралась с мыслями.       — Итак, рассказывайте всё от «а» до «я», только честно, — потребовала я.       — Ну что ж, начнём, — сказал Чайльд, с трудом скрывая нервозность. Он взглянул на Ёимию, и она кивнула в ответ, как будто призывая его говорить первым. — Мы действительно виноваты. Мы признаем это, и нам очень жаль что все так получилось.       Я стояла напротив, делая вид, что спокойно слушаю, хотя внутри меня бушевал ураган эмоций. Голос Чайльда дрожал, и я видела, что он искренне раскаивается. Возможно, он ожидал, что я сорвусь на них, закричу, начну обвинять. Но я молчала, давая ему высказаться.       — Мы не планировали этого. Всё началось с простого общения, еще с конца прошлого учебного года, — продолжил он, избегая встречаться со мной взглядом. — Потом это превратилось в нечто большее. Мы честно хотели остановиться, но…       — Но не смогли, — закончила Ёимия за него, её голос тоже был полон боли и сожаления. — Мы понимали, что делаем неправильно, но как будто что-то сильнее нас вело нас прямо к этому.       — Я не хотел расставаться с тобой, потому что ты бы устроила скандал мирового уровня, — продолжил Тарталья. — Да и Ёимию убила бы, если бы после нашего расставания я начал бы с ней встречаться...       Были ли они влюблены на самом деле? Или это была лишь минутная слабость, которую они не могли побороть? Ответы на эти вопросы уже не имели значения.       — Скажите честно: вы любите друг друга? — спросила я, заставив себя взглянуть каждому из них в глаза.       — Да, — одновременно ответили Тарталья и Ёимия.       — Тогда будьте счастливы, — с натянутой улыбкой сказала я. — Всё равно я Тарталью никогда по-настоящему не любила, он мне нужен был для популярности, в прочем, как и я ему... Верно, Чайльд?       — Ага, а еще для поддержания имиджа «самой красивой пары университета», — кивнул он. — Но в чем подвох? Ты не будешь кричать, ругаться, устраивать нам козни?       — А смысл этих действий? – хмыкнула я. — Это что-то изменит? Нет. Что сделано, то сделано. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на вражду, — подытожила я. — Я прошу вас только об одном: живите так, чтобы ни о чем не жалеть. Поступайте с людьми так, как хотели бы, чтобы поступали с вами. Пусть мои слова и прощение заставят вас задуматься и в будущем поступать правильнее. Спасибо за то, что пришли.       Я развернулась и начала уходить, не оглядываясь. Было неприятно — да. Доверие нарушено навсегда, и вряд ли мы с Ёимией сможем стать настоящими подругами снова — тоже верно. Но я была одновременно рада. Рада, что смогла простить их. Рада, что удержала свой гнев и не наделала глупостей. Я надеялась, что поступила правильно... И в конце концов, лучше горькая правда, чем сладкая ложь...

***

      Поздним вечером на кухне я задумалась о разговоре с Синобу и Сяо. Понимала, что они не станут меня даже слушать, тогда что мне делать... Седьмой день подходил к концу, оставалось всего два дня и одна ночь... Именно в эти два дня мне нужно справиться с самыми трудными проблемами... С самыми сильными обидами двух когда-то самых дорогих мне людей.       Неожиданно раздался звонок в дверь. Я удивилась, ведь никого не ожидала, но все равно направилась открывать.       — Синобу? — прошептала я в шоке, встречая бывшую подругу на пороге.