театр тьмы

И утро это было последнее в том доме. Я уже не помню, во сколько вернулся домой, но меня в очередной раз избили за то, что не пришёл вовремя. А я и не приходил вовремя, потому что не хотел видеть ваши тупые рожи. Иногда мне удавалось ночевать в кабинете литературы, там мне было комфортнее всего. Учительница знала о том, что происходило у меня дома, но молчала. Она лишь приходила с чашками чая и едой, якобы для своего обеда, но и глупцу было понятно, что она подкармливала меня. Это было ясно по лишней порции. Всегда лишней. Мать моя никогда особо не желала меня видеть, она отказалась от меня с отцом, когда мне было десять. Ей было противно на нас смотреть: на отца, потому что он —алкоголик, на меня, потому что внешне я — полная его копия. Из-за этого отец срывался на меня постоянно, по разным пустякам. Я был его игрушечной битой с детства и чувствовал себя куклой. Не ощущать конечностей стало чем-то нормальным. В школе со мной никогда и никто особо не дружил, пока я не встретил в библиотеке Аякса. Сколько бы не шутил про него, а я обязан ему жизнью. Его яркой и беззаботной улыбке, приносящей тёплые лучи солнца в мою тёмную жизнь. Он познакомил меня с музыкой, рыжий играет на гитаре лет так с тринадцати, и, смотря на него, я научился мечтать. — Вот подрастём и создадим свою музыкальную группу! — Но как?.. — мой голос всегда был тихим, это стало привычкой из-за требований отца к вечной тишине дома. — Да легко! Папа говорит, что для музыки стоит лишь инструмент в руках научиться держать, и всё само пойдёт! — засмеялся рыжий мальчик, дёргая струнами. С тобой казалось, что всё возможно, что я чего-то стою, что-то умею, что я способен выжить в столь жестоком мире. — Нет, папа, не смей! — мой голос срывается на крик, когда отец разбивает мою гитару, подаренную на день рождения Аяксом. Убей меня, пристрели, задуши. Я всё смогу понять, но это никогда. Можешь делать со мной что угодно, но друзей моих не смей трогать. И я сказал ему это в тот вечер, когда чуть не умер от побоев. — Что ты сказал, животное? Я твой отец, никого ближе меня у тебя нет! — мужчина замахивается, а дальше всё как в тумане. Звуки притупляются, заставляя морщиться от удара, что прилетает куда-то в щёку. — Мать твоя шлюха, и все люди в этом мире! Нет никому дела до тебя. Лишь я о тебе думаю, забочусь, а ты вот как к отцу! За все эти годы вечных унижений и падений я понял: пытаться рыпаться — себе навредить. Так я и перестал издавать звуки. Так я и перестал слышать. И был у меня лишь ты, а потом Мона из музыкального кружка и Итер из класса вокала. Сбежать из дома я решил лет так в 17. И сделал это вместе с Моной. Она здорово помогла мне и каждый раз залечивала раны. Тёплые поцелуи и не очень крепкие объятия, жгучий алкоголь в горле и затуманенный взгляд. Я тянусь за новыми поцелуями и лаской. Тем, что не дали мне за всю мою жизнь. Так хотелось получить любовь эту. Мы падаем на постель, а я спускаюсь всё ниже и ниже к её бёдрам. Мы спали так часто, как могли это делать, и встречались несколько месяцев. Но потом я понял, что не питаю глубоких чувств к Моне, как к девушке. Она очень повлияла на мою жизнь, но подарить ей свою настоящую мужскую любовь я не мог, как бы не хотел. Забота оставалась дружеской. Она всё поняла и приняла моё решение, оставшись на расстоянии. Я благодарен ей. После выпуска мы съехались с Аяксом. Жить с ним не было так уж необходимо, деньги у меня были и есть. Но все понимали, что жить один я не смогу. Я не выйду из квартиры вовсе и буду заниматься самобичеванием. Мои мысли о собственной ничтожности лезут при любом удобном случае. Поэтому я постоянно провожу время с музыкой, она позволяет заполнить пустоту души чем-то приятным. Порой я не могу даже уснуть без неё или чьих-то разговоров... Я нуждаюсь в людях, и это моя проблема. Я боюсь одиночества и оказаться брошенным. Чайлд отвратительно готовит и шутит, но лишь его тупые проделки заставляют меня смеяться. Лишь его рыжая макушка даёт мне стимул идти домой. Ты подарил мне мечту, ты подарил мне надежду. Надежду на то, что я найден, а не потерян. И лишь тебе дозволено видеть меня живым и мёртвым.