Лекция по экологии

Я залез под учительский стол. Зачем? Да просто так. Всё равно стол чем-то похож на коробку, только открыта сторона, где сидит учитель, так что меня абсолютно не видно. Там и кресло, собственно говоря, есть, оно еще больше закрывает. Тут чисто, много места, можно посидеть в телефоне или вообще спрятаться от учителя. А учитель — Итан, мой парень, преподаватель экологии в университете. Да и всё равно кабинет абсолютно пустой, ведь только я абсолютно всегда захожу туда первый. Ключи, а точнее их копия, все время у меня. Сидеть ещё долго, наверное. Звонок не скоро, Итан придет не скоро, да и садиться на кресло он вряд ли будет. Сегодня должна быть длинная и монотонная лекция про растительность и животных. Откуда информация? Ну-у… Я нагло залез в блокнот своего любимого, ведь он всё время записывает планы на уроки. Сегодня, 20 числа, как раз и лекция по плану. С каждой минутой было невыносимо скучно. Поэтому, включив наушники, я засел в самый-самый угол стола, чтоб точно не заметили, включил тикток и залип. В скором времени большая аудитория начала заполняться студентами, но за все это время я так и ничего не слышал со своими мемами в экране. И не услышал, что пара началась уже давным давно. Блять. На учительском кресле показались до жути знакомые ноги. Я вздрогнул, пулей выключил гаджет, снял наушники и максимально тихо убрал их в кейс. Положив вещи за собой прямо на пол, начал прослушиваться, что происходит. Так. Что-то идет не так. Лекцию никто не ведёт, а вокруг слышен только тихий шёпот, шум листов и тяжелое дыхание Итана. Неужели внеплановая проверочная? О чёрт. Я даже не на своём месте сижу. Да я вообще на паре не сижу, и, кажется, препод в недоумении. Интересно, а если я вылезу из-под стола у всех на виду — что будет? А ес…- Упала ручка. На пол. Покатилась прям к мне. Ну все, мне конец, казнь, смерть. А может что-то похуже. Например — практически часовая лекция дома о том, как плохо прогуливать, что нельзя делать, вопросы почему я себя так веду и многое другое. Препод, точнее мои наилюбимейший Торкио, просто терпеть не может, когда прогуливают его предмет не по уважительной причине. Торкио наклонился за ручкой, замирая. Заметил мою напуганную и кудрявую голову. Наклонился ниже и посмотрел так, будто сейчас разнесет весь кабинет и… И просто молча поднял ручку. Где-то есть подвох? Есть. Итан подвинулся на кресле так близко, что места для меня практически не оставалось. Прям хорошо так продвинулся, гад. Поднял ногу, повернул в сторону угла и четко попал на мою грудь своими чёрными туфлями. Я сначала не понял, что происходит, а как только ногой резко толкнули назад, от чего я испугался и моя кудрявая голова со стуком сильно ударилась об стенку стола, я чуть не взвыл от боли. Вовремя рот закрыл, понимая, что если хоть кто-то услышит — будет катастрофа. Итан зол. Очень. И нужно что-то делать, ведь тут прижатым сидеть не хочется. Я недолго посидел, подумал. После стал осторожно касаться ноги, что сдавливала мою грудь. Плавно, нежно, поднимался к колену и опускался, водил кончиками пальцев на икрах и так далее, до тех пор, пока она не расслабилась и не убралась на пол. Так и дышать легче. Зато прогресс уже есть. Осторожно переместившись из угла куда-то примерно в центр, в моей груди что-то неожиданно сжалось, а странное предчувствие, которое возникло из воздуха, не давало покоя. Итан в это время двинулся еще ближе, в притык к столу, слегла отпустил рычаг на кресле, соответственно спускаясь ниже, а следом, на пол, упала небольшая бумажка с надписью. Идеально упала прям рядышком со мной. «Что за выходки, малыш? На моей же паре. Допустим, разберемся дома. И, кстати, если я убрал ногу — это ничего не значит, я по прежнему ой как зол, а ты как минимум должен это исправить. =)» Я внимательно читал, понимая, что дома меня реально ждет часовая лекция. И только я хотел что-то сказать, как вспомнил, что нахожусь, во-первых — не одни, а во-вторых — под столом. Сделал шумный и глубокий вдох. Видимо, зря. Учитель резко, крайне неожиданно скрестил лодыжки за моей спиной, настолько быстро, что я даже не успел ничего сообразить. Хватка мёртвая. Дыхания не хватает. Меня резко потянули вперёд, да так, что Торкио схватил мой воротник рубашки, притягивая только сильнее. После резко отпустил. Разумеется, что равновесие потерялось, а я под столом схватился по обе стороны бёдер любимого, очередной раз ударяясь об стол головой. Больно, сука. Торкио сунул руку под парту. Сначала ласково погладил мою голову, зарылся пальцами. Я уж подумал, что он меня жалеет, но нет. Итан резко сжал пряди волос, дергая голову на себя. Направил лицо, блять, прямо к своему паху. И тут дошло. Я нервно сглотнул. –До окончания работы двадцать минут. Все листочки оставляете на первой парте второго ряда, ну, а если вдруг закончили раньше — молча собираете сумки и уходите без лишних вопросов. У меня комиссия и завал с документами, убедительная просьба не нарушать тишину пока я отдыхаю. Итан сообщил все студентам, убирая руку с моей головы и сделал вид, будто ничего и не было. Уселся поудобнее, облокотился на спинку кресла, специально, блять, раздвинул ноги шире. Я отстранился, печально выдохнул. Веду себя тихо. Если сделаю что-то не так или что-то не понравится — он будет не только зол. Ох, сука, даже вспоминать не хочется последствия. Ладно. Мои руки неуверенно, плавно скользили по бёдрам, оглаживали внутреннюю часть. С каждой секундой тело Итана стало расслабляться, заëрзал, а мои руки стали трогать участки тела все уверенее и увереннее. Постепенно стал оглаживать массивный член сквозь одежду, сжимал и гладил, ополял горячим дыханием. Мои ловкие пальчики, как бы дразня, неспеша отпустили молнию брюк, расстегнули пуговицу. –Трусы мои надел, падлюка. — пронеслось в моей голове. Закатил глаза, но продолжил. Провёл широкой ладонью по нижнему белью, а после обеими руками погладил внутренние стороны бёдер, облизнув ствол сквозь бельё. Торкио вздрогнул и напрягся, ожидая, что будет дальше. Я кончиками пальцев поддел резинку трусов, слегка приспуская их вниз, а после отпустил, оставляя на теле любимого лишь жгучие следы и пустоту. Сделал так ещё несколько раз, а преподу, кажется, это не очень нравится. Помучался, сучка? Я принялся двигаться дальше, но как только собирался вынимать орган из «плена», я вспомнил безумно важный, сука, момент. Остранился, перестроился ближе к стене и слегка высунул голову, осматриваясь по сторонам. Нашёл взглядом сумку Итана, прогнулся и, стараясь не шуметь, потянулся к вещи. Наконец-то достал и потянул на себя, принимаясь рыться по всем карманам, которые там только есть. Вдруг я почувствовал на себе взгляд. Пристальный такой, тяжёлый. Пришлось поднимать голову, всматриваясь. Старший внимательно следили за каждым моим движением. Глаза были такие… Завораживающие. Зрачки значительно увеличились, и без того тёмные глаза смотрели с вопросом и подозрением, чувствовалась нотка недовольства. Я нахмурился от такого пристального взгляда, вытащил наконец-то найденную смазку, сделал супер упрямое лицо и показал то, что нашёл. Парень на это только закатил глаза. Мне пришлось возвращаться в исходное положение и продолжать то, что начал. Достал уже заинтересованый член из белья, мысленно помолился всем богам, лишь бы крышка смазки не щелкнула так громко, как обычно, а потом выдавил содержимое себе на ладони. Потëр их хорошенько, разогревая лубрикат в руках. Протянул руки и провёл несколько раз по всей длине члена, разогревая и его тоже. Раскрыл краснеющую головку, оттянул кожу, слегка стал увеличивать скорость. Я старался найти нужный угол, чтоб и мне было удобно, и Торкио приятно. Его тяжёлое дыхание и белые костяшки на сжатом подлокотнике начинают мне нравиться. Я подобрал темп, такт, скорость. Распределил всю смазку по стволу, а сам он уже увеличился в размере. Очерчивал большим пальцем массивную головку, спускался ниже, плавно вверх, а потом резко вниз. Я знаю, что Итану так нравится. Ещё я знаю, что он окончательно возбудился, у него сносит крышу и то, что я перехожу грань. Поэтому выступающие венки стали медленно и осторожно покрываться моими поцелуями. Мне нравится сначала делать все осторожно, трепетно, только вот моя родственная душа терпеть не может, когда я так осторожничаю. Ну, а вообще я безумно боюсь облажаться, так что приходится работать настойчивей. Я провёл своим широким языком по всей длине, обвел кончик члена. Взял его в рот на пробу и слегка толкнулся глубже. Толкнул орган за щеку, я вытащил его из-за рта, вновь кольцом начиная надрачивать, распределять слюни. Спустив руку ниже, я наклонился ниже, снова взял в рот и стал неспеша двигаться, специально втягивая щёки. Ускорился, иногда останавливался, облизывал головку, размашисто проводил языком. Для пущего эффекта я то сжимал, то расслаблял член у основания, специально покусывал чувствительные участки. Чёрт, да препод еле сдерживал свои стоны… Ну, и я тоже. Он кусал свои губы почти в кровь, ведь в кабинете мы не одни. Бедный мой. Мне, на удивление, довольно быстро удалось взять орган на половину. Двигал головой максимально усердно, но стараясь в это же время делать все тихо. Иногда останавливался и брал в себя полностью, чуть ли не упирался носом в лобок, оставаясь практически без воздуха. Господи, член моего парня — самое лучшее, что было в моей жизни. Я делал все чётко, идеально, превосходно. Работал языком, делал все так, как нравилось и мне, и Итану. Его запах… Блять. Ствол с каждый движением головы упирался мне в глотку, а я постепенно начал ускоряться, одновременно с этим помогал себе рукой у основания. На автомате сжимал свой член через одежду. У меня тоже стоит, всё трëтся об джинсы и это безумно неправильно. Тяжёлое дыхание и помутневший взгляд парня только заводил меня сильнее. Тут уже я сдерживался из-за всех сил, дабы не застонать в голос. Препод дышал часто, как собака. Появился румянец на лице, уши покраснели. Он все не мог усидеться на месте, приподнимался, иногда трогал мне голову. Весь мой подбородок был в слюнях, а руки в смазке. Благо она была съедобна, но не суть. Я обсасывал член так, будто делал минет последний раз в жизни. Применял все приёмы, трогал те слабые места, о которых известно только мне. Иногда приходилось тихо мычать или стоны сами срывались с губ, отдавая вибрацию по всему телу. Старший частенько вздрагивал. Я насаживался уже практически до упора, сглатывал слюни. И член стал пульсировать, как бы оповещая о том, что любимый на грани. Помогал рукой так, как мог, губами сдавливал участки плоти. А меня стали поглаживать по голове. Ох, мать твою, не к добру это. Он хочет рискнуть моим здоровьем. Поэтому мне пришлось сокращать глотку, доводя до разрядки. Итан слишком неожиданно зарылся своей широкой ладонью ко мне в так называемое гнездо, опять до боли сжал мои волосы. Поддался бедрами на встречу и толкнул меня, насаживаясь до конца. Тёплое семя брызнуло мне в горло, по щекам потекли слезы от боли и от того, что воздуха не хватало, но меня отпустили буквально через несколько секунд. Я, как позорный мальчишка, кончил следом в трусы. Все от Итана я сглотнул, облизался. Слизал всё с его органа и отсел от греха подальше отдышаться. Как хорошо, что сумка парня была недалеко. Достав оттуда сухие салфетки, я вытер со своей шеи, подбородка да и вообще со всего лица слюни. Что-то даже на пол попало. Тайком протянул одну преподу, чтоб и он все «улики» убрал. –Работа окончена. Убедительная просьба сдать работы и покинуть аудиторию. Томас, достань, пожалуйста, из сумки Дамиано ключи от аудитории. Закрой меня, а его вещи отнеси в мою лабораторную. Спасибо. Хах. Я слышал, как он сдерживался, как пытался не запинаться в своих словах после бурного оргазма. Кабинет сначала наполнился шумом, руганью, прочьими разговорвами, а после послышался звон ключей в замке и долгожданная тишина. Мы одни. По быстрому забрав мой телефон и наушники, я сложил все ненужное в шопер Торкио, собрал мусор с полу, нагло пнул кресло и еле выбрался из-под невероятно душного стола. Клянусь, никогда в жизни больше не полезу туда ни по какому поводу. Колени болели, тряслись, мне сложно было стоять на ногах. Спина затекла. Препод уже давно поправил на себе всю одежду, поднял кресло и раскинул руки. Сволочь, одним словом, опять подлизывается. Я, разумеется, прильнул к любимому. Забрался к нему на колени, прижался близко, уткнулся в его шелковистые волосы своим носом. Крепко-крепко обнял за шею. Теплая рука расположилась на моей макушке, родные пальцы так приятно массировали мне голову, что я аж забылся. –Ты лез в мои личные вещи, за что получил наказание. –Что? — я от удивление аж отодвинулся. Прокашлялся. Горло неприятно першит. –Ты ошибся датой, котёнок. Та лекция, которую ты так долго ждал всю неделю — была в прошлом месяце. Ну, а я всю неделю ждал тебя. Ты не посмотрел на нужное число. Тебе не стоило лезть без разрешения в мой блокнот, ну, а ещё ты фактически прогулял мою пару. Стоит ли мне повторить то, что было две недели назад? Мне неприятно, что ты нарушаешь мои личные границы, поэтому мне пришлось идти против тебя же. –Ит, прости… –Я знал о твоем плане, так как видел, что ты уже ранее залезал под мой стол, смотрел, удобно ли там. Допустим. Но прогуливать пару под учительским столом — это полнейший пиздец, Дами. У меня глаза стыдливо опустились. Блять. Торкио все узнал, я накосячил, а он буквально переиграл и уничтожил все, что можно было. Вдруг на обе мои щёки упали ладони, приподнимая голову. –Ты, как всегда, отработал на высоте, все было супер, а со смазкой ты очень вовремя среагировал, умница. Спасибо, котёнок, мне нужно было расслабиться. Извини, пожалуйста, что из-за меня ты пострадал, еще и несколько раз. У тебя теперь шишка на голове… –Ну, ты чего? Все нормально ведь, Итош, я живой. Шишка пройдёт скоро, не буду ведь я единорогом, верно? –Горло сильно болит? –Нет, неприятно просто, так… Неожиданно было. –Извини. Люблю тебя, котёнок. –Я тебя тоже безумно люблю. Я улыбнулся так тепло, получая такую довольно и лучеразную улыбку в ответ. Из недавно тёмный чертей в глазах препода сейчас сверкали любовные искры, настоящие фейверки. Я любил, люблю и буду любить эти глаза, что всегда смотрят на меня с теплотой и нежностью. С любовью. Я наклонился, втянул своего парня в поцелуй. Нежный, трепетный. Как же мне такого не хватало. Вообще — всего Итана мне не хватало и не хватает по прежнему. Но я уверен, что дома обязательно насыщусь до дна, как и положено хорошим мальчикам. Он знает, что надо делать, ведь он всегда на ступеньку выше меня.