Проблемы с фанатками

Он был таким хмурым и злым. Смотрел исподлобья на всех, очаровательно поджимал губы и посылал весь этот мир без слов. Если говорить проще, то Сичэнь влюбился. Если еще проще, Сичэнь влюбился в сводного брата парня своего родного брата и умирал каждый день. Ну ладно, они были приятелями. Наверное, их отношения можно было так назвать, потому что Цзян Чэн ни разу не послал его (Вэй Усянь подвергался этой участи по несколько раз на дню) и не смерил своим убийственным взглядом (так Ваньинь поступал со своими одногруппниками и доброй половиной преподавателей). Но обо всем стоит рассказать по порядку. *** Все началось с того, что Лань Сичэня слезно начали умолять поменяться комнатами в общежитии. Он бы не согласился: ему нравилось жить с Ванцзи, они понимали друг друга без слов и не мешали своей ежедневной рутиной (они вставали оба в пять утра и засыпали к девяти вечера). Но в какой-то момент (довольно стремительно, к слову) Лань Чжань, его невинный младший брат, гордость Дяди и университета, начал встречаться с главным генератором проделок — Вэй Усянем, программистом со второго курса. Не поймите превратно, Лань Сичэнь был рад за них. Эта пара, на первый взгляд полных противоположностей, удивительно гармонично слилась в один единый организм. Поэтому Сичэня не сильно удивило предложение поменяться местами с Вэй Ином. Напрягало другое: он жил со своим сводным братом, которого боялся весь этаж. Если Вэй Усяня просто обожали (ну или недолюбливали за излишний шум), то от его брата чаще старались убежать как можно скорее и дальше. Именно из этих побуждений Сичэнь задал вопрос: — А твой брат не будет против? — А-Чэн?! Ну что ты! Он же просто душка! Сичэнь-гэ, я уверен, он примет тебя с распростертыми объятиями! А еще вы оба чистюли, я думаю, вы поладите! — прощебетал Вэй Ин, задрав ноги кверху и валяясь на кровати Лань Чжаня. Тот, в свою очередь, молча покачал головой, не отрываясь от ноутбука с курсовой. Говорить о том, что его брат тоже очень чистоплотный, даже перфекционист, Лань Сичэнь не стал. Ванцзи готов был стерпеть что угодно, если это был Вэй Ин. Насчет того, что Цзян Чэн «примет его с объятиями» Лань Хуань тоже сомневался, но, с другой стороны, они не знакомы лично, а Сичэнь считает себя хорошим старшим братом, так что…. И вот, он уже стучится в дверь комнаты №13, сжимая в руке спортивную сумку с частью вещей. — Что вам надо?! Раздраженный голос разбивает всю уверенность в светлом будущем и спокойном последнем году в общежитии, но Лань Сичэнь стойко продолжает мирно улыбаться прямо в лицо «душке А-Чэну» — Эм, ты брат парня моего отбитого брата? — лицо сменяется с раздраженного на недоуменное, а взгляд опускается к сумке с вещами. — Ох, полагаю, Вэй Усянь тебя не предупредил? Я теперь живу с тобой. — Что? ВЭЙ УСЯНЬ! Вэй Ин выглядывает из комнаты через половину коридора, но быстро прячется обратно, потому что в него летит учебник по менеджменту. Через 10 минут Лань Сичэнь уже сидит на своей новой кровати, пока его новоиспеченный сосед продолжает бушевать по всей комнате. — Нет, ну что этому…. Что ему не сиделось на месте?! Шило у него в заднице! — Хм, думаю, теперь не только шило… — Лань Сичэнь снова выдает одну из самых своих благонравных улыбок. Цзян Ваньинь резко останавливается, смотрит на него мгновение, а потом начинает хохотать, оседая на кровать. — Ладно. Я уверен, что ты гораздо более приятный сосед, чем он. Так что пусть живет, пока что. — Вы же выросли вместе? Ты его так не любишь? — Так бы и задушил в объятиях. *** Прошла почти неделя жизни с новым соседом. Вещи были благополучно перенесены, а быт налажен. Вэй Усянь не соврал: Цзян Чэн был правда очень чистоплотным и аккуратным, а еще довольно тихим и молчаливым. Он много учился и пропадал на тренировках по атлетике, поэтому часто приходил и сразу ложился спать. Но была одна вещь, которая осложняла их жизнь в одной комнате. В их университете были студентки. И эти самые студентки хотели урвать себе завидного парня еще во время обучения. И у них был список (список!!!) «женихов». И к их глубочайшему сожалению, два студента из четырех, которые всегда были во главе этого самого перечня, начали встречаться! А потом еще и съехались в одну комнату! Но студентки не отчаивались. Потому что существовало еще как минимум два завидных парня, которые к тому же съехались в одну комнату №13. Поэтому студентки перешли в активное нападение. Сичэню и раньше приходилось получать любовные послания, которые он находил у себя под дверью. Но когда он переехал, он буквально утонул в количестве бумаги, шоколада и прочей мишуры. Мало того, приходилось подбирать это все в двойном размере, так как Цзян Чэна хоть и боялись, но тайно все же сохли по красавчику-спортсмену. Поэтому, когда Лань Хуань в очередной раз возвращался с учебы и не нашел возле двери ни одной бумажки очень удивился. Но загадка решилась очень быстро: внутри его ждал раздраженный Цзян Чэн и гора этих самых бумажек посреди комнаты. — Нам надо что-то с этим делать, — заявил Ваньинь вместо приветствия. — Надо, а что? —Лань Сичэнь с усталым вздохом опустился на кровать и посмотрел на своего соседа. — Нашим братьям перестали слать всю эту сопливую дрянь после того, как все узнали, что они встречаются. — Ваньинь? — Не смотри на меня так! Я знаю, что это тупо. Но тебе остался тут год! Лань Сичэнь был спокойным человеком, его сложно было удивить или вывести из душевного равновесия, но вот сам Цзян Чэн, с которым они прожили неделю в одной комнате и который никогда не проявлял никакого интереса ни к девушкам, ни к парням предлагал ему (Лань Хуаню!!!) начать фиктивно встречаться, чтобы избавиться от назойливых фанаток! — И что ты предлагаешь? — Я не знаю, мы можем разыграть перед кем-нибудь сопливую историю, чтобы показать наши отношения. Тогда может они перестанут переводить бумагу и продукты. Боже, они даже не знают, что никто из нас двоих не ест сладкое! — Цзян Чэн с некоторой долей агрессии пнул кучу. — Я думаю, это могло бы помочь…. — Только нашим братьям нельзя знать, что это все лишь спектакль, — Ваньинь задумчиво закусил губу, — Вэй Усянь точно все разболтает, а если будет знать твой брат, то он может рассказать это все ему. — Тогда в курсе будем только мы? — Да, оставим это в секрете. Совместными усилиями весь мусор был утилизирован, а комната приведена в порядок. Остаток вечера они провели в уютной тишине и не очень уютных попытках не встречаться глазами. Уже ночью Лань Сичэнь лежал, глядя в потолок, в своих мыслях. Цзян Чэн был приятен ему как человек. Несмотря на все слухи, он оказался совсем не таким на деле. Был внимателен и тих, когда этого требовалось. Да, он был вспыльчивым, местами даже слишком, но почему-то Лань Хуаня это совсем не напрягало. И почему сердце так предательски замерло, когда его сосед, которого он знает лично всего неделю, предлагает ему фиктивные отношения, глядя своими невозможными фиолетовыми глазами, кажется, прямо в душу? *** — Сичэнь! Лань Хуань оборачивается и видит нервного (или ему только кажется) Цзян Чэна, который нагоняет его в шумном коридоре. — Привет, Ваньинь, — Лань Сичэнь улыбается в ответ на недовольный взгляд. Они решили, что самым удачным «обозначением их статуса» будет поцелуй в столовой на большом перерыве. Затягивать с этим ни один из них не хотел, поэтому сейчас они направлялись вместе в сторону лестниц. Лань Сичэнь слушал жалобы Цзян Чэна по поводу наличия экономики на его направлении и считал про себя. Он переживал. Конечно, он переживал! Ему надо было поцеловать своего соседа, так еще и при всех! Он уже научился различать эмоции своего приятеля, так что видел, что тот тоже взвинчен, хоть и пытается это скрыть. В совместном напряжении они добрались до столовой, и Цзян Чэн снова посмотрел на него исподлобья. Лань Сичэнь не был влюблен, нет. Но каждый взгляд штормовых глаз словно пробивал током до самых костей. Хуань не дал себе времени на раздумья и сомнения. Он развернулся лицом к своему-просто-соседу-по-комнате и порывисто прижался губами к чужим, сухим и тонким. Жаркое дыхание опалило щеку, а руки Цзян Чэна придержали его за подбородок. Шум вокруг них резко прекратился, хотя ни один из них не обращает на это абсолютно никакого внимания.  Лань Сичэнь в забытьи приоткрывает рот, впуская горячий гибкий язык и позволяя ему пройтись по краю зубов и ловит своим. Из оцепенения его выводит тихий стон, после чего тепло губ исчезает, и он видит тяжело дышащего Цзян Чэна, который не смотрит ему в глаза. — А-ЧЭЭЭЭЭЭЭЭН! Вэй Усянь вприпрыжку подлетает к ним, хватая за рукав своего брата и во все глаза пялится на Лань Сичэня. Тот же в свою очередь смущенно встречается взглядом с Ванцзи, который спокойно (на самом деле он удивлен не меньше Вэй Ина, просто это не для всех очевидно) стоит в некотором отдалении. — Вэй Усянь, отцепись от меня! — Сичэнь-гэ, вы что встречаетесь?! Почему мы с Лань Чжанем узнаем об этом последние? Я жду максимальных подробностей! Лань Чжань, иди сюда? Тебе разве не интересно? *** С момента всей этой истории прошло уже пару недель. Лань Сичэнь до сих пор вспоминает каждый день об этом поцелуе и неловком разговоре после. Но больше всего он думает о Цзян Чэне. Для всех остальных они пара, их фанатки и правда прекратили донимать (их теперь донимает исключительно Вэй Ин, который отпускает тысячи шуток по поводу их отношений, абсолютно уверенный, что это все взаправду). И все бы ничего. Все было бы замечательно. Но Лань Хуань с каждым днем все больше и больше проваливается в ужасное чувство невзаимной влюбленности в своего соседа по комнате. Ну как в него можно не влюбиться? Они вместе проводят обеденные перерывы, а Цзян Чэн жалуется на своих преподавателей и одногруппников, или же они обсуждают своих невозможно-влюбленных братьев (Лань Сичэнь способен на сарказм и это приводит Ваньиня в восторг). По вечерам они сидят на одной кровати под общим пледом и смотрят что-нибудь глупое и бессмысленное. Цзян Чэн даже стал раньше приходить с тренировок, чтобы была возможность соблюдать эту милую традицию комнаты №13. Они вместе ходят из университета, если занятия заканчиваются в одно время, а еще каждую субботу они ходят в гипермаркет за продуктами. Сердце Лань Сичэня каждый раз ужасно замирает, когда он смотрит на только проснувшегося Цзян Чэна, который сонно и лениво заваривает себе горячий черный кофе и пьет его полчаса, сидя в позе лотоса на не заправленной кровати. Лань Хуань не знает, как появился этот ритуал, но для него это время йоги, и он с удовольствием растягивает свое тело под чужим волнующим взглядом. — Сичэнь, — в одно утро заявляет Цзян Чэн, зевая, — у нас сегодня юбилей. Лань Хуань чуть не теряет равновесие, которое так важно в йоге и для его душевного спокойствия. — Юбилей? — Ну да, мы встречаемся ровно 20 дней. — Ты хочешь романтический ужин при свечах и букет красных роз? — Может и хотелось бы от своего парня. Лань Сичэнь думает над этими словами весь день. Конечно, это все была шутка, но почему бы и нет? Его сосед вернется только под вечер, поэтому у него достаточно времени чтобы подготовиться. Он правда готовит ужин, простой, но изысканный и заказывает доставку цветов. Это все слишком тупо, он не имеет оправданий. Но как же до безумия, до бабочек-тревожниц в животе, хочется сделать что-то для этого хмурого парня, который искренне смеется над шутками Сичэня и смотрит робко (или Хуань просто хочет верить, что это так). Цзян Чэн возвращается и правда поздно. Усталый и злой после тренировки он бросает сумку в коридоре и замирает там же. Сичэнь нервно улыбается и подходит, чтобы отдать и правда букет красных роз прямо в руки своему соседу (объекту безнадежной влюбленности). — Когда я говорил об этом, я просто шутил, — Цзян Чэн недоуменно смотрит на Лань Хуаня. — Я знаю, но я подумал, что могу подарить своему другу цветы. Это же не возбраняется, Ваньинь? — пальцы мелко дрожат, — Но, если тебе не нравится, мы можем их отдать кому-нибудь. — Эм, нет? Спасибо, Лань Сичэнь. Цзян Чэн поджимает губы в тонкой улыбке, и на этом неловкие разговоры кончаются. Они снова смотрят шоу с ноутбука и едят приготовленную пасту. Цзян Чэн молчит до того самого момента, как они уже укладываются спать каждый в свою кровать, а потом неожиданно произносит в полной темноте. — Ты можешь называть меня Цзян Чэн. Лань Хуань слышит эти слова, но ему кажется, что это слишком интимно. Боже, Цзян Чэн считает его просто хорошим другом, доверяет ему! Это слишком нечестно по отношению к нему — испытывать это ужасное чувство, которое тисками сжимает его грудь. Поэтому Лань Сичэнь стыдливо притворяется спящим. *** Лань Хуань устал изводиться, поэтому он идет на крайние меры. Пока Цзян Чэн с Вэй Усянем пропадают на атлетике (да, он выучил его расписание наизусть), он идет навестить брата. — Ванцзи, я могу зайти? — Мгм. Лань Чжань без вопросов наливает им чай, лишь изредка кидает на непривычно взволнованного брата внимательный взгляд расплавленного янтаря. — Как ты понял, что влюбился? Ванцзи замирает с чашкой в руке и задумчиво смотрит на чаинки в ней, потом поднимает глаза и тихо, но уверенно отвечает: — Вэй Ин, он…. Привлекает мое внимание. Где бы он ни был, я вижу его, я хочу смотреть, не отводя взгляд никогда в своей жизни. — А как ты понял, что это взаимно? — Он сам сказал, — Лань Чжань снова замолкает ненадолго, а потом вдруг улыбается, неловко и лишь уголками губ, но и такое увидеть Сичэню раньше удавалось нечасто, — Это видно. Брат, ты тоже влюблен. Лань Хуань не отвечает, он улыбается в ответ и больше не смотрит в глаза Ванцзи. Он и сам это знает, а еще он уверен, что это абсолютно не взаимно. *** Апогея ситуация достигает примерно через неделю после их «романтического ужина». У кого-то на этаже День Рождения и неожиданно приглашают всех, и конечно же, там есть алкоголь. Какая студенческая вечеринка без этого? Лани не пьют, и хоть Цзян Чэн притащил Сичэня, тот нашел себе компанию в виде брата. Вэй Усянь же, обрадовавшись возможности посоревноваться в том, кто кого перепьет, утащил Цзян Чэна. Он клятвенно пообещал Лань Чжаню выиграть в ответ на молчаливо-недовольный взгляд и затерялся в толпе в охапку с вяло сопротивляющимся Ваньинем. — Ванцзи, — Сичэнь хотел поговорить, но не знал, как выразить свои чувства и мысли, поэтому замялся под внимательно-пытливым взглядом брата. — Ты хочешь поговорить? — Лань Чжань младше, но даже он смог признаться, самому себе и Вэй Ину. А Лань Хуань не может, и становится как-то даже обидно и до боли, где-то в селезенке, грустно от этого. Он пытается найти в гуще людей фиолетовое пятно, но тщетно. — Просто скажи. — Ты о чем? — Брат. И где только его младший научился такой проницательности и тактичности? Неужели всех медиков этому учат? Лань Сичэнь долго смотрит в чужие глаза, заряжаясь молчаливой поддержкой. Ему приятно, что его поняли так, без слов. Жаль, что Цзян Чэн так не может. — Лаааань Чжаааань! — Усянь появляется между ними легко и беззаботно, не ограничивая себя ни в чем, падает в раскрытые объятия и улыбается во все зубы: ярко и солнечно. Холодный янтарь глаз теплеет под этой улыбкой, тает. Лань Сичэнь понимает, кажется, именно сейчас, насколько они идеально друг друга дополняют. — Лань Ванцзи, забери его, ради всех Богов, — Цзян Чэн, подвыпивший, но с ясным взглядом, подходит и с наигранным отвращением смотрит на названого брата. — Мгм. — Лань Чжань, хочу… Вэй Усянь переворачивается в чужих руках, дотягивается до уха и неразборчиво шепчет, что именно он хочет. У Лань Чжаня алеют уши, но он молча подхватывает свое личное счастье (или наказание) и уносит подальше, напоследок кивнув брату и кинув долгий взгляд в сторону Ваньиня. Стоит им уйти, как Цзян Чэн куда-то испаряется из поля зрения Сичэня, но тот твердо уверен его дождаться, поэтому он доливает себе еще холодного чая в стакан и прикрывает глаза. Уже вечер и хотелось бы пойти в комнату, но без Ваньиня это делать совершенно не хочется. — Сичэнь-гэ? — незнакомая девушка незаметно подходит к нему и мнется, теребя пластиковый стаканчик в одной руке. Лань Хуань подавляет усталый вздох и дежурно улыбается. — Да? — Я хотела спросить…  Не пойми меня неправильно, просто ходят слухи, что вы встречаетесь с Ваньинем, но мне не очень в это верится. Ты не выглядишь, как, эм… Тем более, Цзян Ваньинь такой грубый…. Сичэнь уже хочет мягко отказать, подтвердив их идеальную легенду, а заодно и возмутиться по поводу не самой лестной оценки его «парня» (Цзян Чэн замечательный, не его вина, что ты не смогла это разглядеть!), но не успевает, потому что на его плечо опускается чужая рука. — Ты что-то хотела от моего парня? Лань Хуань, она тебе надоедает? — Ваньинь сжимает его плечо и Сичэнь чувствует, что сейчас умрет. Студентка смотрит на них, будто увидела призрака, бормочет извинения и поспешно ретируется в толпу пьяных людей. Цзян Чэн оборачивается к Лань Хуаню и смотрит ему прямо в глаза, а потом тихо просит. — Пойдем домой? Домой это в комнату, ну в их ту самую комнату, где они просто соседи и приятели. Но Лань Сичэню почему-то волнительно следовать за упрямым другом, который прямо за руку тянет его сквозь душную толпу. Они быстро оказываются наедине в темной комнате, никто из них не тянется к выключателю. — Надо поговорить, — одновременно сказанные слова заставляют вновь столкнуться взглядами, становится как-то вообще неловко и некомфортно (по крайней мере лично Лань Сичэню). — О чем ты хотел… — Сичэнь, я знаю, что ты считаешь меня просто другом, соседом по комнате, но я, — Цзян Чэн нервно поджимает свои искусанные губы, — я недостаточно пьян, чтобы мне хватило смелости просто тебя поцеловать, но и я уже достаточно выпил, чтобы сказать, что безумно и безнадежно влюблен в тебя уже год или около того, я не считал, — нервный смешок, — но знаешь, ты мне безумно как нравишься. Я думал, что это пройдет, когда мы будем жить вместе, но стало только хуже. И, поэтому, мне надо переехать, я уже договорился, я завтра же поменяюсь местами с одним из своих одногруппников. У тебя будет новый сосед и…. — Ты уже год влюблен в меня!? — Сичэня не волнуют никакие манеры, вбитые с детства, он бестолково перебивает своего соседа-безнадежную-безответную-влюбленность. — Прости я не должен был… Цзян Чэна во второй раз перебивают наглейшим образом. Но на этот раз прямо губами, вторым их общим поцелуем. Он сначала цепенеет, но его настойчиво тянут в объятия, а потом в губы он слышит то, во что хочется верить: — А-Чэн, я влюблен в тебя так сильно, что мне кажется я сейчас умру от счастья. Ваньинь вглядывается в светлые глаза напротив и подается вперед, целуя уже сам. Облизывая губы, позволяя Сичэню протолкнуть язык дальше. Они не глядя добираются до чьей-то кровати и Лань Хуань падает сверху на растянувшегося, раскрасневшегося Ваньиня под ним. — Мы будем говорить? Цзян Чэн мотает головой, рассыпая по подушке волосы и рассеянно смеется. — Я слишком для этого пьян и слишком счастлив. Если ты не против, то… Не столь важно, кто из них тянется первым, они снова встречаются в тягучем, пьянящем поцелуе. Лань Хуань неожиданно чувствует себя напившемся до беспамятства, впервые в своей жизни. — Я сейчас скажу то, о чем на утро пожалею, но ты должен будешь поклясться мне забыть об этом. Сичэнь дергано кивает, потому что он чертовски возбужден таким Цзян Чэном и готов отдать все что угодно ему (и конкретно сейчас и вообще). — Лань Хуань, хочу тебя, — слова произносятся шепотом в самое ухо, чтобы потом горячий язык прошелся по раковине. Сичэнь сжимает руки на чужой талии и жмурится. Он тоже хочет, безумно хочет. Цзян Чэн бездумно притирается к чужому колену пахом, оставляет россыпь мокрых поцелуев, тихо стонет-скулит и Лань Хуань сдается, не может не. — Только я ни разу… А-Чэн, у меня ничего нет, — Сичэнь прерывается на полуслове, потому что получает укус куда-то в шею Цзян Чэн ничего не говорит в ответ, он отрывается от пуговиц на идеально выглаженной рубашке Сичэня и лезет в карман своих брюк, шуршит упаковками нескольких презервативов и одноразовых пакетиков смазки. Сичэнь удивленно-восхищенно смотрит на него, но решает не спрашивать. Сейчас важнее стянуть фиолетовую футболку, огладить кипяточно-горячими ладонями бледную грудь и ребра под ней. Цзян Чэн что-то одобрительно мурлычет ему в шею, зализывает оставленные отметины и наконец стягивает рубашку с Хуаня, которому безумно жарко. Они торопливо и неловко стягивают штаны и небрежно кидают их в общую кучу на полу. — У меня голова кружится, А-Хуань, — жалуется шепотом Цзян Чэн. Сичэнь согласно кивает, потому что у него тоже, но слишком хорошо. Он снова целует чужие губы, нависая над Ваньинем, который стонет в поцелуй и скребет короткими ногтями спину. Там останутся полосы, но Сичэнь ни за что не будет жаловаться на это. — Ты пьян. — Не настолько, чтобы не хотеть заняться с тобой сексом прямо сейчас. Сичэнь качает головой и утыкается ей куда-то в плечо Цзян Чэну, жарко выдыхает, получая дрожь в ответ. Ваньинь отчаянно притирается к его ноге, но ткань боксеров мешается, натирает и он скулит. Лань Хуань стягивает сначала его белье, а затем и свое, легко гладит темно-розовую головку, получая в награду рваный стон и улыбается. Он снова завлекает Цзян Чэна в поцелуй и обхватывает уже оба их члена рукой, второй он пытается удержать равновесие. Потому что крышу сносит от стонов и укусов в губы, от горячего языка, который сплетается с его, от всего Ваньиня в целом. Они оба слишком напряжены и возбуждены, естественной смазки много, она пачкает руку и перемешивается. Цзян Чэн чуть отстраняется, смотрит в глаза, пьяно улыбается и добавляет свою руку, ускоряя ритм и сжимая сильнее. Лань Сичэню кажется, что он видит звезды, когда горячая пружина внизу его живота резко распрямляется и теплая сперма пачкает их руки и капает на живот Цзян Чэна. Того тоже не хватает надолго, его бедра еще пару раз приподнимаются, и он кончает с тихим вымученным стоном. — Не так я представлял наш первый секс, — Цзян Чэн улыбается и пьяно хихикает. — Я не буду тобой пользоваться. — Придурок. Сичэнь улыбается, целуя мягко и почти целомудренно, вытирает их салфетками и падает рядом с Ваньинем, который уже почти засыпает, но прижимается к нему в поисках тепла и объятий. — В следующий раз я тебе отсосу, — бормочет он в полусне, потираясь холодным носом о кожу Лань Хуаня. Тот не отвечает, улыбаясь в темноту и надеется, что это все не сон. *** Просыпается он поздно, солнечные лучи бьют ему в глаза, и он не сразу понимает, где находится. Цзян Чэн все еще прижимается к нему сбоку и тихо сопит. Сегодня точно воскресенье, а значит, они не проспали. Вчерашние воспоминания яркой картинкой стоят перед глазами, и Сичэню хочется смеяться от счастья. Он нежно гладит по волосам Ваньиня и тот морщится в ответ, просыпаясь. — Доброе утро, А-Чэн. — Хуютро, — он все же открывает глаза, смотрит на Сичэня и вдруг резко садится на кровати. — Что-то случилось? — сердце делает кульбит и падает в желудок. Неужели все, что вчера было — это последствия алкоголя? — Боже, прости меня, пожалуйста! — Цзян Чэн взволнованно смотрит на Лань Хуаня, — я тебя вчера так разукрасил… Холодные пальцы касаются кожи на шее, и Сичэнь чувствует тянущую боль. — Ты помнишь, что вчера… Говорил? Цзян Чэн смотрит на него как на последнего придурка и начинает смеяться, закрывая лицо руками. — Я все помню, это не пьяный бред, Лань Хуань, но не жди от меня больше признаний. Хватит тебе. «Женись на мне», — думает Сичэнь и утягивает его обратно в свои объятия, целуя уголок смеющихся губ.