Проклятие

Между Феликсом и Хенджином было что-то непонятное. После той ночи, когда Хван узнал об отношениях Минхо и Джисона, в его сердце появилась надежда на что-то большее. Они с Ликсом стали проводить больше времени вместе и оказалось, что имели много общего. Любовь к искусству, прогулки по паркам, фотографирование, танцы и многое другое. Парни могли говорить часами без остановки, наслаждаясь обществом друг друга. Единственное, что мучало Хенджина — его сердце. Когда он смотрел на Феликса, то оно замирало. Этот маленький лучик света, с красивыми созвездиями на щеках, заполнил мысли Хвана. Он не хотел давить на Ликса, думая, что будет лезть не в свое дело. Вот только где-то под ребрами давили чувства, которые переполняли все тело. — Думаешь, я достаю его? — спросил Хенджин, сидя на паре истории искусств и культуры. Лино перевел тяжелый взгляд на друга. — Ты сейчас серьезно? — простонал Минхо, — Бог свидетель, я не хотел говорить этого, — он тычет пальцем на Хвана, — но Джисон мне весь мозг выел за последнее время, что Феликс в тебя влюбился. — Шутишь? — слишком громко сказал Хенджин, отчего ребята спереди обернулись, попросив быть потише. — Да он тебе каждую часть тела обслюнявит, если вы в одной комнате окажетесь, а ты волнуешь, что надоел ему, — тихо продолжил Ли. Хван закрыл лицо ладонями, потому что перед глазами вспылили интересные картинки. — Позови его сегодня на свидание, — проговорил Минхо, подмигивая, — а потом к себе. Хенджин улыбнулся, доставая телефон и открывая переписку. Flour: Как пары? Ответ последовал моментально. Henlix: Нас отпустили пораньше с тренировки, так что все отлично Flour: Занят сегодня вечером? Henlix: Нет А что? Хенджин выдохнул, отправляя следующее сообщение. Сердце билось с бешеной скоростью. Flour: Хочу позвать тебя на свидание Парень резко отложил телефон и переключил свое внимание на преподавателя по истории. Минхо в этот момент сидел рядом и наблюдал, улыбаясь. — Ты такой забавный. Хван закатил глаза, толкая Ли в плечо и открывая телефон. Henlix: Отлично Где встретимся? Flour: Когда мои пары закончатся, я зайду за тобой. Henlix: Хорошо Буду ждать — Он сказал, что ждет меня, — поговорил Хенджин, убирая телефон в карман джинс. — Вот видишь, я же говорил. — Ладно, ладно, ты был прав. — Научи его целоваться, — подмигнул Минхо. — Ты такой пошлый, — вздохнул Хван, — уже издевался над Джисоном? — Лучше тебе не знать. — Боже, я сочувствую ему. — Можешь спросить у него, — поговорил Лино с горящими глазами, — он наслаждается этим. Хенджин улыбнулся, взглянув на часы. До конца оставалось десять минут. Когда занятие закончилось, парень попрощался с Минхо и направился в свою комнату. Быстро приняв душ с кофейным скрабом и одевшись, не забывая облиться цветочным парфюмом, Хван пошел к комнате Ликса. В руках он держал небольшую красную коробочку со сладостью. Он уверен, что Феликсу понравится. Постучав три раза в дверь, Хенджину сразу открыли, встретив его в белой рубашке и классический серых штанах. От Ликса пахло ванильным чизкейком, а светлые волосы были уложены. — Привет, — смущено начал Хван, — это тебе, — он протянул небольшой подарочек, — надеюсь, это поднимет тебя настроение. — Когда я вижу тебя, настроение итак поднимается, — открывая коробку, ответил Феликс, — клубника в шоколаде! Спасибо. — Кушай на здоровье, — улыбнулся Хенджин, поглаживая парня по щеке. — А куда мы пойдем? — Сюрприз. Пока Ликс поедал сладкие ягоды и подкармливал Хвана, наступал вечер. На улице погода была хорошая: снег все еще лежал на асфальте и тропинках, но мороза не оказалась. Свидание состояло из картинной галереи и уютного кафе. Феликс был в восторге, ведь обожал музеи и выставки. Кому может быть не знакома особая тишина, когда ты ходишь и спокойно любуешься искусством? Первый зал был посвящен картинам, на которых можно увидеть уникальные растения, привезенные из разных уголков мира. Больше всего Хенджину запомнился серебристый клен из небольшой деревни Пограничного района. Сама кора дерева казалась серебристо-белого цвета, внешняя сторона листвы имела темный изумрудный оттенок, а внутренняя сторона выглядела бесподобно: чудесная бархатная поверхность серебристого цвета. Художник точно знал, как использовать краски и цветовую гамму. На одном месте древесина была разорвана и можно было увидеть бархатные ниточки внутренностей. Атмосфера картины была осенняя и вся ее нижняя часть выстилалась слоем листвы, похожим на снег. Второй зал был посвящен теме приморского края. На одной из картин был представлен вид с палубы корабля на море. Издалека оно казалось черным и глубоким. На другой работе художник изобразил тигра около волн. Ярко-рыжее животное напротив воды выглядело весьма специфично. По бокам виднелись кусты багульника и мертвые птицы, размером с кулак. Это был абстракционизм. Не менее интересным оказался третий зал, посвященный артхаусу. Решительные мазки, тонкие линии, нюансные элементы и ряды геометрических фигур. Такое современное искусство меняло мышление и открывало совершенно новые возможности. Хван иногда рисовал похожие работы, ведь его притягивал именно этот стиль. — Сфоткаешь меня около этой картины? — спросил Феликс, когда они уже заканчивали экскурсию. — Конечно. Хенджин достал небольшой фотоаппарат, который всегда носил с собой, и направил объектив на яркие, казалось бы мраморные веснушки. Ликс был очарователен. Пшеничные, почти желтые волосы были заправлены за уши, а тонкая льняная рубашка висела на худом теле. Лицо было миловидное, с широкой улыбкой, румяное и пестрое. В комнате, полной искусств и живописи, Хенджин по-прежнему смотрел лишь на Феликса. Смотрел, не моргая и не отводя взгляда. Когда парни все же закончили с картинной галереей и добрались до общежития, заходя в комнату Хвана, крышу сорвало окончательно. Поэтому теперь, когда они оставили ключи и сумки стоять в углу комнаты, захлопывая за собой дверь, Хенджин, набравшийся смелости, потянулся к Ликсу первым. Аккуратно и нежно. Он взял Феликса за запястье, переплетая их пальцы, слегка прижимая к себе. Прикрыв глаза, Хван переместил руки на лопатки и поясницу, губами по самой точной траектории вписался в чужие и целовал. Целовал без остановки, проталкивая их обоих к середине комнаты. У Феликса губы были горячие, впрочем, как и весь он. И Хенджин жался ближе, так сильно изголодавшийся по телу, до которого нельзя было прикасаться. До сегодняшнего дня. Ему хотелось ощутить Ликса полностью, каждой клеточкой и частичкой себя, вдохнуть его запах ванили и утонуть, услышать его голос и оглохнуть. Он действительно ощущал себя очень голодным в отношении Феликса. Хвану хотелось провести вместе следующие тысячи часов. Ну или тысячи лет, там уже как пойдет. Ликс, к слову, оказался не менее голодным. — Черт, знал бы ты, как мне срывает крышу из-за тебя, — словно в забытие прошептал Хенджин, ближе притягивая прогибающегося в спине парня, — хочу тебя до невозможности. Феликс смотрел на него сверху вниз, закусывая губу и сильнее сжимая пальцами бедра Хвана под его наполовину сползшей рубашки, а Хенджин еще больше погрузился в пучину безумия от вида такого развратного парня. — Я не давлю? Ликс, очевидно решив, что слов будет недостаточно, наклонился, слегка прикусывая мочку уха Хвана, и лукаво прошептал: — А ты хочешь? Тело пронзило внезапной вспышкой, сравнимой разве что с ожогом, и Хенджин одним движением завалил парня на кровать, подминая его под себя. Он рывком избавил Феликса от тонкой рубашки и на миг застыл, вглядываясь в будто бы смеющиеся глаза. — Что, сейчас мое лицо забавное? — с иронией поинтересовался Ликс и неожиданно перевернул их, меняя местами, — а так? У Хвана, кажется, выбили весь кислород из легких. Сердце стучало так сильно при виде настолько сексуального Феликса, который начал медленно стягивать одежду с Хенджина и целовать сначала ключицу, плечи и шею, а затем кубики пресса и живот, спускаясь все ниже. Ликс аккуратно опустил брюки чуть ниже к ногам и принялся целовать внутреннюю часть бедер, раздвигая их друг от друга. Он обхватил губами уже давно твердый член и вобрал его в рот, приятно мыча и издавая горлом вибрацию, распространяющуюся от головки по всему основанию. Хенджин ахнул. Ликс воспринял это как сигнал к действию — он робко лизнул от начала до конца, а потом, смачно облизав свои губы, обхватил ими головку, обводя ее языком. — Что же ты творишь, — вырвалось из уст Хвана. Он наклонил голову, чтобы посмотреть на Феликса и чуть не потерял сознание. Вид был просто соблазнительный: пухлые губы Ликса мягко растянулись вокруг его члена, Хенджин смотрел на него затуманенным взглядом и понял, что его уже повело. — Ты же не ждешь от меня многого? — вдруг спросил Феликс, выпуская головку изо рта и снова начиная водить рукой вдоль члена. — О чем ты вообще говоришь? — выдохнул Хван, закидывая голову, — я готов кончить от одного только вида твоих волшебных губ на моем члене. Ликс наклонился, продолжая уже более уверенне, и Хенджин окончательно поплыл. Феликс легонько обхватил губами головку и начал чередовать быстрые короткие прикосновения языком с медленными поглаживаниями, периодически облизывая член от основания до верха. Хван задышал часто и прерывисто, положив руку на голову Феликса, ласково поглаживая его по светлым волосам, давая понять, что он делает все правильно. Это придало Ликсу еще больше уверенности. Он снова сомкнул свои чувственные губы вокруг члена и, немного сдавив его, начал делать медленные и нежные движения вверх-вниз. Послышались тихие стоны, которые вызвали у парня довольную улыбку. Ему безумно нравилось доставлять удовольствие Хенджину, облизывая его член, словно самую вкусную конфету. Пока Феликс ритмично приносил удовольствие Хвану, сам кайфуя от процесса, даже не заметил, как приближался к концу. Мир не взорвался, но струна, которой он вытянулся вдоль стены, вдруг лопнула. Каждая мышца тела стала каменной, почти до боли. Все пульсировало и сжималось, а особенно потолок, который уже уходил из-под ног. За несколько секунд до Хенджин потянул Ликса, чтобы не испачкать. Эйфория запульсировала по всему телу, а в глазах появились яркие звездочки. — Спасибо, — проговорил Хван, подтягивая Феликса к себе. Он нежно поцеловал парня в губы, совсем не брезгая. Затем принес Ликсу холодной воды и сам выпил два стакана — после такого жажда его замучила. Когда они приняли душ и улеглись в постель, было за полночь. Их объятия под одеялом ощущались как горячая ванна с пеной или теплый летний дождь. Все казалось до жути правильным. — Ты моя причина, по которой я верю в добрых людей, — вдруг сказал Феликс, уже засыпая, — будь всегда причиной, по которой кто-то верит в добрых людей. Будь всегда моей причиной. Хенджин нежно улыбнулся и поцеловал парня в щеку. А затем в лоб, нос, губы и шею, зацеловывая каждый сантиметр кожи, не оставляя пустого места. От губ Хвана на коже Ликса оставались горячие следы. Хенджин поцеловал каждую веснушку на лице Феликса. Он навсегда останется для него причиной. «Сейчас в душе такой покой, а раньше был бардак. Хорошо ли мне с тобой? Не представляешь Как.»