Проклятие

Минхо скучающе смотрел перед собой в огромный бальный зал, заполненный женщинами в ярких платьях и мужчинами в богатых туниках. Сам зал сиял белизной, он почти целиком был возведен из белого камня — белый мраморный пол, белые алебастровые колонны с барельефами в виде лиц горгулий и белые каменные стены, увешанные пейзажными гобеленами в оттенках белого и кремового цветов, в которые были вшиты красивые золотые нити. Больше всего Ли нравился тот, на котором был изображен белый водопад, усеянный золотыми цветами. В центре зала стоял огромный длинный стол, уставленный роскошными блюдами. Жареные куры, запеченная рыба, деревянные блюда с хлебом и сырами. Огромные тарелки с фруктами — персиками, виноградом, яблоками, гранатами, инжиром и какими-то другими, которых Лино прежде никогда не видел. Вокруг стола толпились мужчины и женщины, они ели, пили и смеялись. В конце зала находилось что-то вроде танцпола, там играли музыканты и танцевали люди. Минхо был одет в богатый темно-красный бархатный костюм, шлейф которого скользил по полу. Такие носили только люди, имевшие королевскую кровь. На пальцах сверкали алые рубины, они же украшали вставки на одежде и венок на ярко-рыжей голове. Но парню было скучно. Ему вовсе не нравилась его жизнь, хоть он и был крон-принцем. Ли хотелось простого — свободы. Но судьба так не посчитала. — Кого я вижу снова скучающим? — подошел откуда-то сзади Феликс и присел рядом с Лино. — Юный лорд решил почтить меня своим вниманием, вместе того, чтобы проводить время с многоуважаемым Хенджином? — проговорил Минхо, стреляя своими огненными глазами. — Не сердись. Сам знаешь, что мы с ним хорошо общаемся. — И хорошо целуетесь. Ликс тихонько засмеялся, пряча улыбку куда-то в рукав темно-синего костюма с золотистыми узорами по краям. — Хочешь, расскажу одну легенду? — Ли вздохнул, взглядом осматривая зал, но не нашел ничего интересного. — Прошу. Феликс моментально засветился, словно ребенок, которому дали вкусный леденец. — Однажды, в одном из королевств не оказалось наследников, а король был стар, поэтому решил передать престол очень занимательным путем, — начал Ликс, наклоняясь к принцу ближе, — он устроил первый в мире бал. Важными элементами мероприятия были музыка, танцы и изысканные блюда. Также, по просьбе короля, испекли галеты. В одной из таких была спрятана фасоль. Человек, нашедший фасолину в своем ломтике, был коронован королем празднеств. Он должен был выбрать свою королеву, и они оставались править в течение всего года. — Лучше бы сейчас так выбирали следующего короля, — ответил Минхо, закатывая глаза. — Ты до сих пор не хочешь брать свое наследство? Принц не ответил. Он вглядывался в танцующих людей с улыбками на лицах. Все они радовались. Все, кроме Лино. — Не хочу. Бал был чудесный: прекрасный зал, с хорами и музыканты — знаменитые в то время крепостные помещики-любители. Великолепные блюда и море шампанского, которое делали в виноградном саду при дворце. Взгляд Минхо зацепил молодой человек с яркими глазами, необычайными в те времена и крайне редкими. Он был одет в чистейший белый костюм с нежным розовым поясом, а на его ладонях красовались такого же цвета лайковые перчатки, немного не доходившие до худых, острых локтей, и танцевал он в белых атласных башмачках. Ли видел в зале только высокую стройную фигуру с розовым поясом, и его сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо, да желтые глаза, горящие блеском. Эти глаза были желтого цвета. Не один принц засмотрелся, все смотрели на этого парня и любовались им, любовались и мужчины, и женщины, несмотря на то, что он затмил их всех. Нельзя было не любоваться. — Кто этот молодой человек? — спросил Лино, прерывая свой взгляд, — не видел его во дворце. — Даже не знаешь, что к тебе во двор пожаловал известный поэт, — ответил Феликс с полуулыбкой, — его зовут Хан Джисон. Хоть Минхо и не танцевал рядом с этим парнем, но в действительности был как будто рядом с ним. Захотелось быть по-настоящему близко. В эту же секунду принц встал и направился в центр зала. Танцующие расступились, а в зале заиграла плавная музыка вальса, приятная для ушей и тела. — Можно пригласить вас на танец? — поинтересовался Ли, выдвигая ладонь вперед. Лишь на секунду желтые глаза напротив растерялись, а затем молодой человек принял приглашение и аккуратно положил свою руку поверх. Едва Минхо обнял этот тонкий, подвижный стан, и Хан зашевелился так близко от него и улыбнулся так легко и приветливо, шампанское его прелести ударило принцу в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив его, остановился и стал глядеть на танцующих. Этот вальс был незабываемый. Джисон, часто дыша и улыбаясь, гипнотизировал своими желтыми глазами так, что Минхо не чувствовал своего тела. Хоть Ли и любил домашнее шампанское, но сегодня не пил, потому что без алкоголя итак был опьянен любовью и танцем. — Останьтесь в моем дворце на пару выходных, — предложил Лино, когда бал закончился и почти все гости ушли, — я настаиваю. Хан словно не дышал и не шевелился, обдумывая просьбу. — Это будет честь для меня, — ответил Джисон, — в ваших краях я найду еще больше вдохновения для работ и прекрасную музу. В тот вечер Минхо выделил для своего драгоценного гостя самую роскошную комнату, а когда засыпал, не мог выкинуть из головы блестящие желтые глаза и легкую, живую улыбку.

⚝ ⚝ ⚝

В итоге Хан остался не на пару деньков, а на целый месяц. Это было глотком свежего воздуха для принца. Они часто гуляли по виноградному саду, иногда заходя и в вишневый, который также рос при дворце, и разговаривали обо всем, о чем нельзя. Ли рассказывал, как не хочет становиться королем и брать на себя государство. А Джисон говорил о вечной музе, которую никак не мог отыскать уже столько времени. — Ваши родители не говорят вам выбрать себе партнера? — спросил однажды Хан, сидя в королевской гостиной, — на трон обычно восходят замужними. — Я не обычный, — спокойно ответил Лино, потягивая теплый лимонный чай. — Я это заметил. Как минимум ваши яркие рыжие волосы от рождения делают вас особенным. — Ваши желтые глаза стоят гораздо больше, чем мои волосы. — Не думаю, — слегка посмеялся Джисон, — вы отошли от темы. Минхо вздохнул, переводя взгляд куда-то к окну, вдаль. — Родители собрали мне целый гарем при дворце, чтобы я быстрее выбрал жену. — И вы кого-то выбрали? — напрягся Хан, замирая. — Да. Вас. Джисон непонимающее рассматривал профиль принца, который молча смотрел в окно. В груди моментально заискрилось. Захотелось начать творить и переносить все на кусок бумаги. Вдохновение окутало поэта с головой. — Не шутите так больше. — Мой отец любит и он сам любим — так было всегда. Ему не приходилось бороться за любовь, доказывать свою значимость, чувствовать пустоту, — печально улыбнулся Ли, отрываясь от пейзажа, — нам никогда не понять друг друга, а значит никогда не принять одну сторону. Я не пойду на поводу у родителей, они не пойдут мне навстречу. И некого здесь винить. — Разве они не желают вам лучшего? Минхо посмотрел в глаза напротив, готовый в любую секунду утонуть в желтой пелене. — Я хочу свободы. Стук дождя по стеклу раздавался по всей комнате. Он был легкий, весенний. Живой, освежающий и приятный. Такой же, как и Хан. Преданный и, казалось бы, до одури простой, но от этого такой сложный. Принц встал, включая классическую музыку на виниловом проигрыватели. — Потанцуем? Джисон тоже встал, завороженно наблюдая за Лино. Его волосы слегка растрепались, а лицо выглядело расслабленным и сонным. Они начали медленно крутиться по гостиной, плавно вальсируя. Принц тонул в блестящих желтых глазах напротив, а поэт был готов задохнуться в вишневом запахе, заполонившем всю комнату. — Можно, я вас поцелую? — спросил Минхо, когда танец подходил к концу. Хан моментально смутился, пряча сияющие глаза в пол. — А как же ваш гарем и будущее? — Один поцелуй любимого человека заменит миллионы дорог, ведущих к постелям нелюбимых. После этих слов Ли притянул Джисона ближе и нежно впился в чужие губы, томно выдыхая. По ощущениям он ждал этого момента слишком долго, хотя прошел всего лишь месяц. Вдоль вен начало разливаться горячее, жаркое наслаждение. Аромат вишневых алых губ никогда еще так не пьянил Хана, как в это мнгновение, когда Минхо подошел к нему так близко и прошептал что-то. А он даже не услышал из-за сердца, которое билось в невозможно быстром ритме и, кажется, оно вот-вот взорвалось бы, наполняясь огнем. Эти первые прикосновения губ, это дыхание, этот запах вишни. Джисон сходил с ума, а вдохновение заполнило каждый сантиметр кожи — от пальцев ног до шеи. Где-то за спиной послышался щелчок двери, а затем кто-то зашел. Оба парня оторвались друг от друга: Хан испуганно, а Лино лениво. — Господин, ужин подан, — проговорил один из подопечных, поглядывая на Джисона. — Чонин, я не слышал, чтобы ты стучался, — ответил Ли, закрывая собой Хана, — впредь будь внимательнее. А теперь вон. Придворный низко поклонился и вышел, перед этим злобно бросив глаза на Джисона. — Пошли ужинать. Хан закопошился, доставая из рукава какую-то книгу. — Возьмите, это одна из моих недавних работ. Надеюсь, вы прочтете ее. Минхо искренне улыбнулся, принимая подарок из рук. — Конечно. Они вышли из гостиной и принц не постеснялся взять за руку Джисона, потому что в этот момент сердце велело сделать именно так.

⚝ ⚝ ⚝

Они стали проводить почти все свободное время вместе, а пребывание Хана во дворце с месяца переросло в полгода. Молодые люди гуляли в виноградном саду при дворе, завтракали на природе, ухаживали вместе за цветами, а иногда даже выезжали на охоту в лес и купались в реке. А еще танцевали под дождем. Это было их самое любимое время, ведь именно танец связал их жизнь, переплетая красной нитью судьбы. Во время вальса они часто смотрели друг на друга, не отрываясь. Это было похоже на тайный флирт глазами. Поэт набирался все больше вдохновения и не переставал писать. Он обрел свое желанное счастье и нашел музу, которая была похожа на вишню, дождь и ярко-рыжего кота на подоконнике. Сейчас Джисон шел по длинному коридору в комнату принца. Стены этого коридора были разделены на сектора и окрашенны в золотые и глубокие синие цвета. По всему наружному периметру шел орнаментальный роспись-узорчатый рисунок разных оттенков. На стенах висели картины с мифологическими сюжетами и существами. Одной из работа, которая нравилась Джисону больше всего, являлась мантикора, лежавшая на берегу реки. Ее ярко-рыжая шерсть и красный крылья придавали картине волшебный сюжет. Вся обстановка коридора показывала величественность самого дворца. Когда Хан проходил очередной поворот, то его плеч коснулись несколько рук и притянули в какой-то темный закуток. Там его встретили несколько прислуг, одним из которых оказался Чонин. Он злобно улыбался, прямо как в ту ночь, когда произошел первый поцелуй с Минхо, который парень больше никогда не забудет. — Мы знаем, что ты приворожил нашего принца, — начал говорить один из придворных, — жениться не хочет, все время с тобой проводит, так еще и на нас ругается! Во всем ты виноват. Джисон неподвижно стоял, не зная, куда деться. Он слышал, что за его спиной говорят разные слухи, но не думал, что все настолько плохо. — Убирайся отсюда, — проговорил Чонин, — где это видано, чтобы мужчина с мужчиной был? Тебя на костре сожгут, если узнают, что ты нашего принца оклеветал. — Беги, пока не поздно, — поддержала женщина, стоящая рядом. Они скрылись за дверью, а Хан так и остался стоять в коридоре, опершийся о стену. Соленая дымка окутала глаза, застилая весь обзор. Капли градом посыпались на одежду, пачкая любимый костюм. Почему жизнь так несправедлива? Чуть позже Джисон все-таки пришел к Ли, но уже кое с чем в руках. Внезапный, но тихий стук в дверь, когда ты никого не ждешь, пронесся по всей комнате принца. Лино аккуратно встал и отрыл, моментально расслабляясь. — Добрый день, — начал Хан, — я принес для вас очередной подарок. — Проходите. Минхо присел на кровать, поглаживая простынь и подзывая к себе Джисона, но тот остался стоять на том же месте. — Это моя последняя работа, самая свежая, — продолжил парень, неловко переминаясь с ноги на ногу, — и она посвящена вам. Я обрел свою музу в ваших нежных глазах и холодных ладонях. Спасибо вам. Ли тихо взял небольшую тетрадку, вдыхая и наслаждаясь вкусом лимонов, которые поэт очень любил, а также запахом новой книги, которую он прочтет в эту же ночь. И она станет его любимой, Лино уверен в этом. Он подошел к Хану ближе и провел носом по скуле, вдыхая аромат лимонного чая снова. Вдруг между ними повисло молчание — тяжелое, опасное и полное скрытого смысла, словно натянутый под церковным куполом канат. Джисону надо было уйти, ведь все эти слухи только больше расползались по дворцу. Ему надо уйти. Но они оба застыли и не сдвигались с места. И, быть может, даже не дышали. Наконец, Минхо пошевелился, хотя напряжение это не разрядило, и сделал шаг к Хану. Потом еще, еще, пока между ними не осталась только одежда и тончайший слой воздуха. По спине пробежали мурашки — не от холода, а от того, что сейчас они так близко. Сердце Джисона стучало так часто и гулко. Голова шла кругом. Во рту было сухо, как в пустыне. Ли нежно поцеловал Хана, а затем обнял. Крепко, до боли, не желая отпускать. Для Джисона это был прощальный поцелуй. Болезненный, но такой родной и любимый. Захотелось подставить лицо под дождь и плакать, чтобы ненавистные слезы смешались с каплями. — Будьте причиной, по которой кто-то будет верить в добрых людей, — прошептал Хан в самое ухо, — вы такой светлый человек. Лино оторвался и заглянул в любимые желтые глаза, напоминающие чай с лимоном, без сахара. Джисон итак был самым сладким. — Откуда в мире столько зла? — также тихо спросил Минхо, — ведь каждый в детстве верил в чудо. — Для баланса нужны такие, как вы, и такие, как я. — Вы самый лучший человек в моей жизни. Никогда не говорите так про себя. Ли снова прижал к себе Хана, зацеловывая каждый участок кожи. В ту ночь Минхо прочитал всю тетрадку полностью и прослезился. В ту ночь Минхо не знал, что больше никогда не встретит Джисона. В этой жизни.