Feel the thunder

— Достаточно, — Гром решительно прерывает блеющую студентку, которую давно унесло в степи (ну, или в поле) Куликовской битвы вместо рассказа о Ледовом побоище – слушал он этот, как говорится сейчас у молодежи, “кринж” просто из любопытства, куда же всё это может привести. — На первый билет вы ответили. Второй… сами, наверное, понимаете. Тройка устроит или дополнительный вопрос? Студентка выдыхает с явным облегчением.  — Тройка, — соглашается она, суетливо поправляя блузку – впрочем, у Игоря её попытки прихорошиться не вызывают ничего, кроме желания зевнуть.  Игорь размашисто расписывается в зачётке – напротив остальных предметов стоит неохотное “зачтено” или тройка, так что особых угрызений совести по поводу своей оценки Гром не испытывает.  — Зовите там следующего, — просит Игорь, отпивая воды из бутылки. — Кто-нибудь ещё остался вообще?  Студентка, закинув в сумочку студак и ручку, цокает каблучками к дверям и выглядывает за них.  — Ну да, последний кто-то сидит. С наступающим вас, Игорь Константинович, — произносит она весело, и Гром кивает, желая и ей того же.  Студентка быстро исчезает за дверями, оставляя их слегка приоткрытыми. Игорь краем уха слышит, как она записывает голосовое – что-то о том, что дифференцированные зачёты с оценками придуманы самим Сатаной. Игорь хмыкает – он согласен целиком и полностью.  Не проходит и пары минут, как в двери задорно стучат.  — Заходите уже, — ворчит Игорь, не поднимая взгляда от экрана ноутбука. Последний и можно, наконец, домой… Слушать чужое ворчание на его вечные переработки. Игорь бы и сам был рад не оставаться в универе до ночи, но кто ж виноват, время такое.  Слышится щелчок закрывающихся дверей, а затем шаги. Студент садится перед ним за стол – Игорь чувствует аромат смутно знакомого парфюма, но на вошедшего не смотрит – заполняет отчетность по ушедшей Рябининой.  — Тяните билет, — просит он устало, не услышав ничего от студента. Боится его, что ли?... Студент накрывает ладонью один из билетов, переворачивает его и читает, нарочито кривляясь: — Социальные реформы Петра I. Не тема, просто сказка, а?  Игорь тут же вскидывает взгляд на звук знакомого голоса. И видит смешинки в наглых тёмных глазах напротив. — Блин, Игорь Константиныч, я не выучил ничего, — дует губы студент. — Может, как-нибудь договоримся? Зачётка в какой-то дурацкой обложке скользит по столу ближе к Игорю – тот открывает её на автомате, чтобы увидеть фотку, как из паспорта, и чужие ФИО.  Хазин, значит. Пётр. Студент.  Гром хмурится раздражённо и сердито. Он итак с этой сессией заебался уже, а тут еще и клоунада эта.  — Так что, Игорь Константинович? — нетерпеливо продолжает Хазин, и, подаваясь вперёд, приподнимается на руках, почти нависая над Игорем. — Договоримся?  Игорь следит за тем, как по-блядски пробегается чужой язык по обкусанным губам, как расплываются они в ухмылке. И как Хазин в говорящем жесте рвано толкается языком в щеку, словно иллюстрируя целиком и полностью, как именно он собирается договариваться.  Раздражение мигом утихает. Игорь машинально бросает взгляд на закрытую дверь – Рябинина, кажется, упоминала, что остался последний студент. Дождался, выходит. Вот же… поганец.  — Ну, посмотрим, что вы выучили, — отзывается Гром, и следит за тем, как на чужих губах расцветает победная ухмылка. Ножки стула скрипят по полу, когда Игорь отодвигается от стола и кивает куда-то вниз, давая Пете полный карт-бланш.  — Отрабатывай оценку. Хазин с ухмылочкой обходит стол, опускается грациозно между чужих ног.  — Охуеть, какие у вас брючки обтягивающие, Игорь Константинович, — мурчит он, разводя шире чужие бёдра. Мнет их тонкими пальцами сквозь ткань, ведет ладонями по внутренней стороне. — Такие должно быть запрещено носить в стенах такого достойного заведения! Чтобы не соблазнять честных студентов.  Игорь дёргает бровью и, положив ладонь на чужую макушку, грубо тычет Хазина носом в пах. — Делом займись, если оценку хорошую хочешь, — приказывает он, потянув за пряди тёмных волос. Наверняка испортит чужую идеальную укладку, но ему плевать – да и Пете, судя по всему, тоже – вон как у него глаза заблестели.  — Да я ж занимаюсь, дядь, — хохочет Хазин, но слушается – расстегивает ширинку, трётся носом, щекой о чужой пах через бельё.  Хазин кайфует откровенно. От чужих настойчивых пальцев в своих волосах, от того, как Игорь на него смотрит – тяжело и голодно. Петя шумный – даже там, где им стоит бы быть потише. Трётся лицом о член, полуприкрыв глаза, массирует его пальцами, заставляя Игоря тихо выдыхать сквозь зубы. Обхватывает губами через ткань, горячо выдыхает, чувствуя, как член натягивает белье все сильнее.  — А вот и мой предновогодний подарочек… — бормочет он с блядской улыбочкой, наконец оттягивая трусы вниз и освобождая не до конца окрепший игорев член.  Игорь хочет осадить его снова, но не успевает – Петя приживается к его члену губами, сгребая яйца в ладонь. И из головы с тихим стоном выбивает все мысли.  — Ох, Игорь Константинович, если бы я знал, что у вас такой красивый член, я бы перед вами встал на колени ещё первого сентября, — мурчит Хазин, накрывая член ладонью. Потирает рвано головку большим пальцем. Ладонь мажет смазка, но её слишком мало – Петя собирает побольше слюны во рту, наклоняется и сплевывает на ладонь. Ниточка вязкой слюны протягивается от губ до тонкой кожи, разрывается, когда Петя слегка отстраняется, с почти различимым слуху звоном. Или это только у Игоря в голове? По слюне ладонь скользит проще – Петя проводит резким движением от самой головки до основания члена, а затем обратно, собирая в гармошку кожицу. И, наконец, склоняется ниже, обхватывая губами головку.  Игорь запрокидывает голову, прикусывая губу. У Пети грязный болтливый рот, но какой же, сука, талантливый… Он сосёт самозабвенно – помогает себе рукой, широко проходится языком, слизывая смазку, размазывает её вместе со слюной по стволу.  Не торопится, паршивец – берёт давно окрепший член в рот только наполовину, рукой надрачивает ствол, опускаясь всё ниже.  И, наконец, утыкается носом в жёсткие волоски в паху, опустившись до самого основания. Сглатывает слюну, сжимаясь горлом на члене, и Игорь стонет хрипло, сжимая тёмные волосы в кулаке.  — Давай уже, блять, Петь, — шипит он, вскидывая бёдра.  Петя прищуривает хитро глаза, но даёт. И Игорь жмурится, не в силах на него смотреть – на то, как, сука, развратно Хазин выглядит, насаживаясь горлом на его член. Но не слышать он не может – как хлюпает слюна и смазка, как Петя скулит и хрипит, сосёт так, что пошлое причмокивание ввинчивается в уши расплавленной ватой.  Каждый ебаный звук выжигается на подкорке. Хочется кричать, но Игорь только закусывает ребро ладони и стонет глухо, впиваясь взглядом в двигающуюся между его бедрами темноволосую макушку.  Не смотреть невозможно.  Петя, словно каким-то нечеловеческим образом почувствовав его взгляд, вдруг вскидывает на Игоря тёмные-тёмные глаза. Головка члена выскальзывает из его губ – он ухмыляется по-блядски, широко открывая рот, и медленно натягивает себя на член, стоящий до боли, мокрый от слюны и смазки.  Подбородок у Пети весь мокрый, а зрачки такие огромные, словно он чем-то опять обдолбался. Но Игорь знает – это просто от того, что ему безумно хорошо. Хазин от члена во рту кайфует так, что может кончить, к себе ни разу не притронувшись.  И он кончает – с тихим скулящим стоном, уткнувшись носом в пах Игоря, с набитым чужим членом ртом. Игорь только перехватывает во взмокшей ладони растрепавшиеся пряди волос, дотрахивая до оргазма чужое горло – Петя только расслабляется максимально, стонет, сжимая горло, сводя с ума ещё сильнее.  Игорь ловит каждый звук, который издает Петя. Скрип пола, когда он ёрзает по полу, не в силах усидеть на месте, тихий скулеж, глухие стоны. Жадные глотки, когда Игорь кончает глубоко в его глотку.  Игорь отстраняется – головка обмякшего члена пачкает белёсым припухшие, красные губы. И тянет Петю выше к себе, перехватив подмышками, чтобы прижаться к губам в долгом поцелуе. Губы Пети соленые и до жути мягкие. Вкусные.  Хазин ещё что-то пытается бормотать, но Игорь не слушает – только целует отрывисто, давая им обоим хоть немного придти в себя. — Петь, ну ты, конечно… — начинает Игорь хрипло в чужой висок, неудобно согнувшись, но Петя обрывает его тычком в бок.  — Гром, ты задрал со своими студентиками, — капризно бросает он, отстранясь. Поджимает мокрые губы, но от Игоря не уворачивается – только нос задирает, когда Игорь мягко обхватывает его лицо ладонями, скорее растирая слюну, чем стараясь её убрать. — Я тебя дома почти не вижу. Игорь только вздыхает виновато.  — Родной, сам же понимаешь, сессия… — И знать не хочу, — снова вредно обрывает его Петя. — Чтобы завтра вечером вернулся вовремя, ясно? — глаза его вдруг загораются хорошо знакомыми Игорю блядскими огоньками. — Тогда я для тебя надену… — склонившись к уху Игоря, он шепчет что-то быстро-быстро, и тут же отстраняется с ухмылкой, быстро поднимаясь на ноги.  Отходит к окну, открывая его – в кабинете отчётливо пахнет сексом, не стоит травмировать студентов и преподавателей. Не то чтобы Пете было какое-то до них дело, но Гром будет ворчать… — Много у тебя работы еще сегодня? — бросает он через плечо, поправляя прическу – смотрит на отражение в стекле, нос морщит, прихорашиваясь – будто сам не любит поглубже и погрубее.  — Закончить отчётность, написать должникам… — уныло произносит Игорь, тоже приводя в себя в порядок.  Пара минут – и, кажется, он не выглядит так, как будто ему только что отсасывали прямо в его собственном кабинете.  Петя возвращается к столу, склоняется над ним с явным намерением Игоря поцеловать, но слышит дробный стук в дверь и тут же отстраняется, садясь на стул. Только руки на коленях сложить не хватает – ну прямо пай-мальчик.   В кабинет протискивается чья-то встрепанная голова. — Игорь Константинович, простите, что так поздно, я из Пушкина добирался, а там авария была, и я… — частит студент, глядя на Грома такими честными глазами, что тут и полиграфа не нужно, чтобы понять – нагло пиздит.  — Ага, и собака проездной съела… Время видели вообще? — вздыхает Игорь, но всё же машет рукой – настроение у него после внезапной разрядки было более чем благодушным. — Проходите, Коробейников. И учтите – гонять буду беспощадно, — Игорь смотрит на Петю и, дёрнув уголком губ, придвигает к нему липовый студак. — Хазин, можете идти.  — Пятёрку-то я заслужил? — подмигивает Петя, и Игорь, закатив глаза, ставит ему размашистое “отлично”. Петя теперь его наверняка в рамочку повесит и будет угорать ещё долго. Насосал, получается. — Спасибо за зачет, Игорь Константинович, — подмигивает Хазин, подхватывая “свою” зачетку. — Еще встретимся, ага? Игорь только машет на него рукой, мол, иди уже,все же чувствуя, как скулы теплеют от смущения. Паршивец.  Таких зачетов у него еще точно не было. Проводив взглядом Петю, Игорь взглядом указывает студенту на билеты перед ним, и смотрит мечтательно в окно.  У него на той неделе экзамен у первых курсов… Может, он и задержится немного в институте.  Всё же на кафедре он ещё не трахался. А аккустика там отменная… и двери дубовые, ничего за ними не слышно. Как же хорошо Петя будет кричать.