Beat generation

Это стало откровением души. Порывом переменного ветра. Маленьким секретом, окутанным тайной. Мрак смешивал в себе тихие приглушенные вздохи и впитывал их. Маленькие тени, спрятанные по темным углам, вылезали и хихикали, как самые потаенные моменты бытия. Билл спал на коленях Диппера, и его мерное дыхание терялось в непроницаемой темноте. Лапки странных существ подрагивали и отыгрывали какой-то смутно знакомый ритм. А женский голос мягко шептал, напевая слова неизвестной песни. «Say you love me too.» Или же Дипперу всë это попросту привиделось из-за недосыпа? Он пару раз моргнул, приходя в себя окончательно. Пошевелиться не позволяло излишнее чувство такта, что появилось столь внезапно. Диппер мог лишь беспорядочно перебирать меж пальцев шелковистые пряди Билла и бесконечно думать. Мысли терзали тысячи вопросов и воспоминаний, а претенциозная тишина неумолимо давила на уши. Пайнс начинал неосознанно теряться в пространстве, и это очень раздражало. Ожидание выдавалось слишком томительным. Секунды совершенно не хотели тянуться, словно протестуя законам вселенной. Мозг без устали подкидывал безумные идеи, а тело периодически содрогалось от холода; плащ всë ещë был накинут на Билла. Иногда его требовалось поправлять, чтобы он не упал на пол. В эти моменты Диппер невольно и со всей нежностью проводил ладонью по волосам Сайфера. Случайно вспомнился его шестнадцатый день рождения. Тогда он, стоя с незнакомым пареньком на балконе, разглядывая окна напротив, зашмалил свой первый джойнт. После выкуренной сигареты тело обдало приятным теплом, а губы тронула нетрезвая улыбка. Нескладный мальчишка стоял рядом и глупо задушевничал. Кажется, в его словах совершенно не было никакого смысла. Бестолковый пиздёж раззадоривал. Он рассказывал какие-то глупые истории из своей жизни, и Диппер смеялся. Суть едва улавливалась, а фразы звучали скорее на подкорке сознания. Прервав речь паренька, Диппер сладко поцеловал того в губы, улыбаясь. Любовь — чувство необъятное и крайне непонятное. Оно оседает где-то на душе тяжелым грузом. Мезолимбическая система отчаянно работает на тяготение, а выброс дофамина ощущается чем-то самым чистым на свете. Норадреналин провоцирует тех самых бабочек и заставляет дышать чаще. Окситоцин и вазопрессин изо всех сил стараются укрепить социальную часть и действуют подобно наркотическим обезболивающим. И эта мешанина нейромедиаторов, гормонов и доселе неизведанных ощущений создает любовь. И ты тонешь в ней, потому что иначе быть никак не может. Его бил понятный мандраж и рациональный страх за Мэтью. Хоть этот парень явно не промах, Диппер что-то мельком слышал про его статных родителей, которые явно не оценят эту несуразную ситуацию. Его в действительности волновала судьба товарища. Билл попытался перевернуться на другой бок, и Пайнсу пришлось приложить усилия, чтобы удержать его. — Спи, Билл, — устало промямлил он, ласково улыбнувшись. Глаза начали непроизвольно закрываться, а мысли мешаться в голове неясным потоком. Сон взял своë.

***

Когда Диппер проснулся, ему потребовалось некоторое количество времени, чтобы осознать себя в пространстве. Он вздрогнул. Билл по-прежнему лежал на его коленях, но теперь уже с открытыми глазами, смотря в одну точку. Будто бы там могла быть хоть доля чего-то интересного и необычного, а не просто чëртова решëтка. По его виду было заметно, что говорить он совершенно не намерен. Голова гудела, руки тряслись, жутко хотелось в душ, курить и кофе. Желательно ещё немного свежего воздуха. Оставалось лишь ждать свой приговор в четырëх стенах с надеждой на благочестивость Мэтью, то бишь исключительно на чудо. Чувство того, что это какая-то нелепая шутка, просто блядская симуляция, не отпускало. Временная линия уже заметно терялась, и терялся Диппер. В своих мыслях, эмоциях и желаниях. Пайнс закрыл лицо руками и устало выдохнул, едва не хныча. — Великий Оракул, проспавший века, открыл наконец глаза и скажет, как нам спастись от самих себя, — невесело ухмыльнулся Билл, очевидно, вынашивая в себе эти складные строки. Пайнс усмехнулся, ожидая, что Сайфер продолжит. Но он смолк. — Выглядишь, как затравленный зверь в клетке. Не беспокойся, меня тоже настигли «проблемы завтрашнего дня». Наша горечь резонирует друг с другом, создавая консенсус. Может, так и появляются чëрные дыры? В глазах Билла на несколько секунд промелькнул оживленный огонëк. — Я чувствую себя так, будто оттуда и вылез. Теперь ты знаешь меня, Сосна, и эта мысль, откровенно говоря, гложет. Подобное для меня — непозволительная роскошь. — Нам всем приходится идти на отчаянные действия. Я совсем тебя не знаю, Билл. Знаешь себя лишь ты. — Сайфер осторожно повернул голову в сторону Диппера, щуря один глаз. Его лицо ласково обрамляли солнечные лучи из маленького окошечка. Пайнс аккуратно коснулся его щеки большим пальцем, словно боясь спугнуть. Сердце забилось в бешеном ритме. Если бы тот сейчас говорил, то голос бы непременно дрожал. Заходясь в легком румянце, он наклонился ближе к лицу Билла. По коридору раздался резвый стук шагов. Сайфер отлетел от Диппера, как от прокажённого. Желудок неприятно скрутило, все бабочки передохли. Благо стыд не настигал разум, лишь отчаяние, которое пришлось проглотить вместе с горьким привкусом предвкушения. Отворив решётку, сковывающую не только простор, но и все разумные паттерны, охранник устало покосился на них двоих. Он недовольно поджал губы и словно пошевелил усами-щëткой в томном: «Свободны. Оба.» Кажется, в Мэтью не стоило сомневаться.

***

Оказавшись на улице, они почти синхронно закурили, наслаждаясь порцией никотина. Табачный дым попал Дипперу в глаза, и они слегка заслезились. Негласно решив зайти в ближайший магазин, Пайнс оплатил им две кока-колы. Сладкий вкус ярко ощущался на языке, а жить стало заметно приятнее. — Надо найти Мэтью и поблагодарить его, — подал голос Диппер, отхлебывая содержимое бутылки. Они направлялись к общежитию. Билл смолил вторую сигарету подряд и запивал горький привкус колой. — Не уверен, что это возможно. Я предполагаю, что его старый хрыщ ведëт с ним основательную беседу. Нам лучше не появляться пару дней, чтобы не попасть под горячую руку. Проделка, понятное дело, не страшная, но если он наведался к нему и увидел количество наркотиков, то, ну, ему пизда. — Сайфер пожал плечами и выдохнул дым. — Подобное уже случалось однажды, и Мэтью еле как удалось выйти из воды сухим. Он славный малый, но его финансовая зависимость от родственников не идëт ему на пользу совершенно. Мне, честно говоря, прилетело пару-тройку угроз от его папаши, поэтому я не собираюсь появляться на его глазах, как бы того ни хотелось. Увы. Диппер прикусил нижнюю губу и печально улыбнулся. — Надеюсь, с ним всë будет в порядке. — Надеюсь.

***

Оказавшись в комнате Пайнса, они первым делом покурили дури, а потом начали делать всë остальное. Туда входила типичная рутина уставшего человека, о которой и сказать-то больше нечего. Потом, сидя на полу, они вместе делали домашнюю работу, попутно перебрасываясь фразами по делу. Диппер сгрыз ручку и залил чернилами белую рубашку Билла. Тот засмеялся и сверкнул глазами, как самая красивая кошка. Ему пришлось переодеться в чëрную футболку Диппера, и тогда тот увидел его оголëнные руки. На душе стало тошно и грустно, когда он осмотрел его запястья. Красные полосы тянулись вплоть до локтя. Увидев это печальное зрелище, Диппер представил, насколько тому бывает плохо. Как же это больно — сублимировать эмоции таким ужасным способом. Хотелось расцеловать руки Билла и нежно обнять его. — Не смотри на меня так, — отрезал Сайфер с нетипичной для него серьёзностью. — Пожалуйста. Если тебе не нравится, то я уберусь из твоей жизни к чëртовой матери, — зло проговорил он. — Нет, Билл, мне просто очень жаль... — Мне не нужна твоя жалость. — Кажется, защитный механизм сработал на ура. Дипперу не оставалось ничего, кроме как подняться, вложить самокрутку меж губ и тепло улыбнуться. Одной рукой он задрал свою рубашку, оголив аккуратный живот и талию. Под рёбрами виднелись многочисленные шрамы от потушенных о кожу бычков. Ожоги, как могли, затянулись, но белые следы от них остались с Диппером навсегда. Пайнс устало улыбнулся и перевел взгляд на Билла, поджигая джойнт. Он подошел ближе и опустил ладонь на волосы Сайфера, растрепав их. Диппер протянул самокрутку к его губам, позволяя затянуться. — Гляжу в окно, никого не вижу, спускаюсь на улицу, смотрю на свое окно, никого не вижу. Так и болтаю с пожарным гидрантом, спрашивая: «Твои слезы и впрямь крупнее моих?»