Правила взаимопонимания

><> <><

– Ты ешь так мало сладкого, что это раздражает, - Сугуру вытащил один наушник из уха, тот, что левый, а правый оставил, - Сатору сидел по левую от него сторону и очень довольно ел мороженое, купленное на деньги Сугуру. Видимо, он стал работать только для того, чтобы поощрять зависимость Сатору от сахара. – А раньше тебя бесило, что у нас весь холодильник им забит, - Сатору положил ногу на ногу и зачерпнул одноразовой пластиковой ложкой шарик клубничного мороженого, с довольным видом положил его в рот и поежился от холода, что прошёлся по загривку.        Всюду стоял невыносимый шум людей - полдень, самое пекло и пик по количеству посетителей в торговом центре. И это впервые, чтобы Сугуру не возмущался на этот счёт - ему было хорошо от осознания, что их отношения так далеко продвинулись. Хорошо от осознания, что теперь ему не надо скрывать чувства и идти на попятную. Только если дело не касается публичных проявлений. – Но ведь это странно. Я бы даже сказал подозрительно. Я думал, что тебе плевать на такие вещи, да и смысла в этом почти никакого. – Значит ты плохо меня знаешь. Я тоже беспокоюсь о том, как выгляжу. Не хочу потолстеть и не хочу заработать себе проблем с зубами или того хуже - диабет. – Ты же знаешь, что диабет не так получают?  – Зануда-а-а, - протянул Сатору и высунул ярко-красный язык. Не будь поблизости людей, Сугуру бы обхватил его губами и… – Иди ты. – Что, засмущался?! - Сатору заливисто захохотал. – В любом случае, тебе не нужно себя в чем-то ограничивать, ладно? Ты безупречно выглядишь. Всегда…       Мороженое встало поперек горла Сатору, а Сугуру мечтал провалиться сквозь землю, но стоически продолжал смотреть в упор в голубые глаза, которые застенчиво хлопали в попытке найти куда спрятаться.  – Не говори так больше, твою мать, - он спрятал лицо руками, натягивая капюшон толстовки до носа, а Сугуру облегченно выдохнул, побеждая в их негласной игре снова.        Сугуру тяжело объяснить то чувство, которое он испытывал рядом с ним, но, наверное, это и называется симпатия, да только такая сильная, что сердце колотится как бешеное, ударяясь о гонг со всей силы, всякий раз, когда Сатору находился в поле его зрения. Пока что до слова “любовь” было далековато, но Сугуру ощущал в себе те импульсивные черты, которые давно позабыл. Возможно, на эмоциях он мог бы и выпалить нечто подобное. – Ты змей-искуситель, Сугуру. Теперь я точно возьму двойную порцию мороженого. – А как же диета? - он прыснул от смеха, наблюдая, как Сатору поднимается и осматривается в поисках мороженого. – Ты же разрешил!       Сугуру закатил глаза и проводил его взглядом, после чего облегченно откинулся на стуле.        Впервые его сердце не загонялось в безумной панике от непонимания собственных чувств, чувств Сатору и необъяснимой химии, что витала между ними, но не отнюдь не была мельтешащими в животе бабочками, а скорее грозным соколом, нависшим будто в преддверии смерти. Впервые все стало ясным как безоблачное небо, впервые он не испытывал сомнений.       Сугуру, вечно переживающий любое событие заново, с первородными эмоциями, словно человек, оказавшийся на неподъемной высоте небоскреба, остолбеневший в панике и незнании следующего шага, сам не заметил, как же изменился за несколько месяцев жизни с Сатору. В нем прибавилось уверенности в себе, понимания себя и других, белобрысого наглеца в частности.       С этой мыслью он устремил взгляд вверх - фудкорт торгового центра был расположен прямо под стеклянным куполом. Лазурное небо и раскидистые облака мирно плыли по линиям акварели в размеренном темпе. Сугуру прикрыл глаза, ощущая, как лучи полуденного солнца накрыли его лицо. Ему было так хорошо. Пожалуй, ни одно слово из его словарного запаса это не опишет. Идиллия было наиболее приближенным к тому, чего он достиг, и было совсем неважно, как сильно он утрировал свои ощущения.        Телефон завибрировал, и это заставило Сугуру слегка вздрогнуть. Он приоткрыл глаза и вытащил смартфон из кармана. Сообщение, появившееся на экране блокировки, заставило его лицо почернеть, а Сатору, который как раз подоспел с двумя порциями мороженого в руках, удивленно уставился на него, требуя пояснения резкой смене настроения.       Сугуру напряженно свел брови и стал что-то быстро печатать в телефоне, затем, закончив, сразу же подорвался с места, ушел в сторону, отвечая на звонок. Сатору озадаченно наблюдал за ним, слизывая завитушку сначала левого мороженого, потом правого. Не пропадать же добру зря.       Спустя пару минут наигранного разговора - Сатору заметил это по натянутой как струна улыбке на вечно угрюмом лице Сугуру - он вернулся за столик с лицом “все в порядке, хотя я знаю, что ты все видел”. – Сам расскажешь или мне опять тебя допрашивать? – Моя мама звонила, - Сугуру покрутил указательным пальцем у виска. Сдался чересчур внезапно. – И что? Разве это не здорово? – Ты просто не знаешь мою маму. – А ты мою. Она откупилась от меня кучей денег и вообще не звонит. Разве что узнать об успеваемости, - Сугуру слышал об отношениях в семье Годзе отдаленно и слишком мало, чтобы кого-то в них судить, а его отстраненная натура не позволяла задать более глубоких вопросов. Будь он на первоначальном этапе развития отношений с Сатору, подумал бы, что он излишне драматизирует. Сейчас, зная, что он и сам многое скрывал за событиями менее значимыми, Сугуру понимал, что его наверняка сдерживало это цепями; слишком уж безразлично и беззаботно была брошена эта информация. – Моя держит меня в ежовых рукавицах. Помнится, мы заводили об этом разговор. Она запретила заниматься борьбой, игнорировала мои интересы, запретила общаться с моими друзьями, заставила делать много вещей, которые я делать не хотел. Иногда мне кажется, что, возможно, она меня ненавидит.       Сатору виновато отвел взгляд и поджал губы. – Ладно, ты победил. Звучит хуже. – Это не шутки, Сатору, - Сугуру непонимающе изогнул брови. - Мы не меряемся сложностью проблем. Хотя проблема вполне реальная - она хочет приехать. – Окей, а что тут такого? - Сатору переложил ногу на ногу.  – Ранее перечисленных причин тебе недостаточно? – Да, но разве тебе не плевать? - он пожал плечами и подсел ближе к Сугуру, бесстрашно кладя голову ему на плечо. – Скажи, чего именно ты боишься? – Я… и сам не знаю, - Сугуру спрятал лицо ладонью от слепящего над куполом солнца, но на самом деле прятал стыд перед неописуемыми эмоциями, которым не мог придать какой-то определенной оценке. Когда Сатору задал наводящий вопрос, Сугуру впал в раздумья, потому что он, черт побери, испытывал этот размытый страх и не видел с тропы выхода. – Когда думаю, что она появится у нас дома, то пробирает дрожь. Мне неприятна одна только мысль, что она появится на пороге и… – Может, ты думаешь, что она все разрушит? - Сатору вытянулся на скрипучем стуле, посмотрел на Сугуру с не присущей ему нежностью и, сложив руки в линию на стол, улегся на них подбородком.  – Да. Да… Пожалуй, ты прав. Я наконец нашел место, где чувствую себя спокойно. Не хочу, чтобы кто-то этот покой нарушил. – Она и не нарушит, - Сугуру склонил голову вбок и изогнул брови в недоумении. Сатору пододвинул стульчик ближе и приложил ладонь к его груди. От места прикосновения по телу разлилось тепло, сравнимое с жаром домашнего камина и зимним пушистым пледом. – Если ты этого не позволишь. Самому себе. 

><> <><

– Сугуру-у-у, - услышав жалобный голос, он повернулся на бок и накрыл ухо подушкой. – … – Су-гу-ру! - а затем прижал подушку крепче. И находился в таком положении ровно до тех пор, пока чужие пальцы не стали робко водить по изгибу плеча. Он быстро сдался, лег на спину и уставился на Сатору, который в лунном свете выглядел неотразимо и в какой-то мере невинно. Сугуру сглотнул ком в горле. – Какого черта, Сатору? Чего тебе не спится?  – Мне скучно. – Иди спи.  – Не хочу.  – Ну тогда займись чем-то. Мне рано утром вставать на занятие по борьбе. – Эй, почему я только сейчас об этом узнаю?!  – Потому что я решил это перед сном. Хотел рассказать тебе утром. – Правда? Тогда хорошо. Не волнуешься? – Эх, ты от меня не отстанешь, да?  – Я просто хочу послушать твой голос, – услышав это, Сугуру смягчился и покраснел. К счастью, во тьме ночи лица друг друга они не видели, только отдаленные очертания и размытые силуэты. – Сатору… забирайся ко мне, - Сугуру приподнялся и отодвинулся к стене, приглашающим жестом открывая Сатору вторую половину кровати.        Сатору слегка помедлил, обдумывая предложение с нечто, похожим на опасение, но то было скорее интерес и трепет. Опасения принадлежали Сугуру. Он залез на постель наполовину, а когда забрался целиком, то повернулся на бок лицом к Сугуру. Теперь они четко видели лица друг друга. Даже в темноте. Не глазами, а остальными чувствами. По дыханию, по ерзанию рук и ног на смятой под телами постели, по тихим и взволнованным звукам голоса, будь то кашель или охрипшее хмыканье.        Сугуру положил ладонь на талию Сатору, а тот придвинулся ближе. Они незаметно сплелись ногами как лозами, путаясь в отодвинутом пледе. В такую жару он был не нужен.       Сугуру боялся сделать лишнее движение, словно это спугнет Сатору, но это скорее спугнуло бы его самого, нежели такого храброго парня как он. Его руки ненавязчиво гладили Сатору за талию. Между ног стало горячо, когда проворное колено оказалось плотно стиснуто между бедер. Сугуру шумно выдохнул и сжал его талию, наблюдая, как в голубых глазах пляшут черти. – Скучно тебе, да? – Иди ты.  – Ведешь себя как трикстер. – Три- кто? – Неважно, - Сугуру сдержал прилив жара, пока Сатору застенчиво жался все ближе и ближе. – Нужно спать, Сатору. – Я знаю. – Тогда тебе стоит идти к себе. – Почему я не могу спать здесь, с тобой?       Действительно. Сугуру не нашел ни одной достойной причины для здравого ответа, а искреннее, но жалкое “я боюсь” он был сказать не в силах. Но Сатору даже не требовался ответ. Возможно, молчание и задумчивый лик были самым что ни на есть прямым ответом. Сугуру ощутил укол совести, но ничего не сказал, когда Сатору перестал прижиматься к нему, слез с постели и, послав по-детски невинный воздушный поцелуй на прощание, встал у двери. – Сатору… – он стал подниматься с постели, но мягкий голос остановил его.  – Все нормально, Сугуру. У каждого свои загоны, помнишь? Я ценю, что ты стараешься, так что… этого достаточно, - самонадеянно было желать, что сказанные слова оказались правдой, но Сатору тоже был открытой книгой для него, - это задело. Может, даже больше, чем желание Сатору поспать вместе.        Сатору аккуратно прикрыл дверцу за собой, стараясь не создавать дополнительных звуков, которые могли бы потревожить его покой. К такому Сугуру еще прикрывать и привыкать. Чуткость была чуждой стороной Сатору.        Он глубоко вздохнул и лег на спину, уставившись в потолок с ворохом ни к чему не ведущих мыслей.       Наверное, Сугуру мог перетерпеть и уступить, ведь, казалось бы, в этом нет никакого злого умысла, но… почему?       Он ненавидел, как единственное появление матери в его жизни влияло на него настолько пагубно, что все чувства и планы, нацеленные на Сатору, были сметены в сторону вихрем сомнений. Сомневаться в нем было худшим ощущением, которое он испытывал, потому что в первую очередь он сомневался в самом себе.       На этот раз он не стал останавливать Сатору, настоятельно решив, что этот раз будет последним.

><> <><

      Сугуру еле разодрал глаза этим утром, не желая никуда идти, но против своей лени и чего-то еще, что опять удерживало его мертвой тягой на месте. Сегодня на смену аномальной жаре пришел знойный ливень, который тарабанил диагональю по окну.        С самого утра телефон разрывался от сообщений от служб безопасности с предупреждениями о погодных условиях и советами остаться дома в первой половине дня, если такая возможность есть. Занятия по борьбе, на которые он ходил когда-то, находились на другом конце города, где он жил в школьное время с родителями, так что сегодня путь туда ему был заказан.        Когда на улице гремел гром и бушевали деревья в неистовых порывах ветра, жизнь в Токио останавливалась, запирая тебя в четырех стенах.       Сугуру решил, что хоть и проведет день дома, но сделает это с пользой. В его голове выстроился целый список дел, которые он хотел бы переделать, в том числе времяпровождение с Сатору, который, судя по всему, еще спал.       Кухню залило светом сквозь просвечивающие шторы, Сугуру прищурился и, с заспанным вздохом взглянув на размытый дождем пейзаж за окном, затянул шторы и закрыл окно, отчего глухой стук капель о поверхность стал менее звучным.       Медленными босыми шагами на кухню прошлепал Сатору - будто он чувствовал, когда нужно прийти. Выглядел он довольно помятым; хоть это и было его привычное состояние по утрам, когда он не спал всю ночь, сейчас его выдавали напряженные сдвинутые к центру брови, надутые щеки и жалобные глаза, какие он делал намеренно, норовя выпросить что-то у Сугуру. И он никогда не мог этому противостоять.       Он уже приготовил сладкий зеленый чай с тремя ложками сахара, достал моти, спрятанные на подоконнике в куче упакованных и не разобранных снэков, сделал небольшой надрез ножом, а затем поставил еду перед Сатору, который только-только уселся за стол, потрепав по ершику на макушке. Он нервно застучал пальцами по краю стола, но, заприметив сладости, грустно застонал. – Я не буду это есть.  – Почему? Неужели не хочешь моти со вкусом зеленого чая с зеленым чаем? – Очень хочу, но… у меня болит зуб, - он откинулся на стуле назад, запрокинул голову и многострадальчески завыл. Возможно, боли в этом завывании было в излишке; больше, чем в действительности. – Серьезно? Блин, дошутились. Тебе стоит сходить к стоматологу. – Ни за что на свете! - Сатору мертвой хваткой вцепился в спинку стула, а Сугуру сел рядом. – Там ливень, к тому же стоматолог обойдется дорого, да еще и… не хочу тратить накопленные деньги!  – А еще ты боишься, да? – Сугуру склонил голову вбок и прыснул от смеха, когда Сатору надулся словно рыба фугу.  – Нет, я… боюсь. Сам подумай, а вдруг мне будут зуб вырывать? Тогда я точно умру от болевого шока. И агонии. – Или ты будешь сидеть здесь, страдая от периодической боли, контролировать которую ты не можешь, или ты сходишь в клинику один раз и больше не придется мучаться. – Ну вот, вечно ты прав. Говоришь так, только потому что тебе не надо идти к стоматологу! – Неправда. Я тоже не то чтобы жалую дантистов. Но сам понимаешь, меж двух зол… – Выбирай ту, от которой ты будешь больше страдать.  – Ты драматизируешь, Сатору, - он печально замурчал, на что Сугуру ласково улыбнулся, двинулся ближе и аккуратно приложил ладонь к щеке, где предположительно находился корень болезни. И оказался прав - Сатору зажмурился и начал шипеть по-змеиному. – Видишь? Тебе так больно, что я даже коснуться тебя не могу. Лучше бы тебе разобраться с этим поскорее, пока проблема не усугубилась. – Не пойду!  – Пойдешь. – Ни за что!  – А если я пойду с тобой?       Сатору задумчиво приложил ладонь к щеке в попытке унять боль и принять обдумывающий вид. Эти слова подействовали на него исцеляюще. Он несмело кивнул; все равно переживал, и этот страх можно было унять лишь методом обратного сопротивления. Сугуру знал это - Сатору сам ему показал. – А можно? Ты собирался сегодня на тренировку, да и наверняка у тебя есть куда более важные дела, чем нянчиться со мной, - Сугуру мягко взял его за руку и сцепился пальцами в цепкий замочек, наблюдая, как к Сатору приходило медленное осознание, что побудило его пойти на решение о поддержке - не жалость, не раздражение из-за нескончаемого нытья, не выгода, а простая и истинная любовь, которая теперь зарождалась куда стремительнее горного течения.       Сугуру коснулся губами его носа и прижался лбом к его лбу. – Еще вопросы?       Сатору хихикнул и мотнул головой.

><> <><

      Сугуру сидел в стоматологической клинике, большом и светлом помещении, и слушал, как Сатору, который несколько минут назад судорожно держал его за руку и ни в какую не хотел заходить в кабинет стоматолога, переговаривался о чем-то с врачом. Он не мог распознать слово в слово, но общая суть была ясна: конкретика о том, по какой причине возникла зубная боль, смешалась с мольбами об анестезии и нервозностью его голоса, которую Сугуру ощущал даже через тонкие, но стены. Он был почти уверен, что все пройдет гладко и без накладок, но, как правило, чем больше переживал Сатору, тем сильнее Сугуру испытывал это на собственной шкуре, хоть и нехотя.       В зале ожидания было смертельно тихо, а от запаха медицинских препаратов у него начинало свербить в носу. Сугуру положил ногу на ногу и бездумно листал соцсети в ожидании. За окном - пережитки закончившегося ливня и лучи солнца, которое пробивалось сквозь тучи. Он взглянул на время, затем на прогноз погоды. Если Сатору поторопится, то, пожалуй, он даже не пропустит занятие по борьбе. Откладывать свое возвращение он не желал ни на минуту, но приоритеты все же сместились в сторону его “бесстрашного” парня, который постепенно снимал с себя грузную, немного высокомерную маску.        Раздался звонок, от которого Сугуру встрепенулся и чуть не выронил из рук телефон, но сумел вовремя поймать его и неглядя на имя входящего абонента ответить. – Слушаю. – Эй, Сугуру. – Секо? Что такое?  – Ты занят? – Типа того. Сатору пошел на прием к стоматологу, а я… я тут в качестве группы поддержки. – Правда? Жаль, хотела сегодня завалиться к вам.  – О таких вещах нужно заранее предупреждать. – Вот я и звоню тебе, - Сугуру закатил глаза, а Секо усмехнулась так, будто видела этот жест или, может быть, почувствовала его за счет ментальной связи, созданной на основе их многолетней дружбы. - Что насчет выходных? Планы будут? – Мы с Сатору собирались… Т-То есть, нет. Планов нет. Хочешь прийти? - Сугуру поздновато оступился, прикусил щеку изнутри и застенчиво поджал губы. Он совсем забыл, что еще не рассказал об их отношениях подруге, так что было бы странно, сообщи он об очередной совместной прогулке. – Хм… Да, но не одна. Кенто тоже хочет. Мы с ним виделись недавно. Думаю, мы заслужили встретиться все вместе. Может, с ночевкой? - Секо определенно права. У них было не так много возможностей на длительный отдых, но вспоминая последнюю встречу Сатору и Нанами, по телу пробежали мурашки от этой мысли. – Даже не знаю… У нас только один диван, мы не можем разместить вас вдвоем. – Еще как можете! Я знаю, что у Сатору огромная кровать, поспите вместе. Вам ведь наверняка не в первый раз, а?  – Секо… Ты когда-нибудь перестанешь? – Когда вы будете встречаться, я допущу мысль о том, чтобы прекратить. – Ладно-ладно. Можете прийти в субботу, но только к вечеру. Днем у меня репетиторство.  – Заметано. Предупрежу Кенто. Передавай Сатору привет.  – Окей, до встречи.       Стоило Сугуру отключиться от звонка, как из-за двери тут же выскочил Сатору: его лицо было бледнее белых волос, а глаза опухли, будто он плакал или, по крайней мере, был к этому близок. – Как ты? - Сугуру поднялся с кресла и встал перед ним. Будь они наедине, он бы уже давно его крепко обнял, но руки только покалывало в этом непреодолимом желании, не более. – Жить буду. Сказали, что у меня пломба отвалилась. Поставили новую. Даже знать не хочу, во сколько мне все это сейчас обойдется. – Разве тебе уже не говорили? – Говорили, но я все прослушал. От нервов даже не помню, как сидел там, - от услышанного переживание вернулось и участилось в сердечном ритме. Сугуру мягко потрепал его по голове, надеясь, что сойдет ему за старшего брата в глазах незнакомцев, а затем, приобняв за плечо, они вместе подошли к стойке регистрации.        Сатору расплатился довольно быстро. Кажется, но только лишь кажется, что, услышав стоимость всего пакета услуг, включая осмотр, консультацию и замену пломбы, его глаза остекленели, но держался он стоически. Может, не желал показывать студенческую бедность, а может, было стыдно жадничать перед своим парнем. – Хочу суши. И что-нибудь острое. – Ты же ненавидишь острое. – Вот именно, - он приложил ладонь к щеке, где находился проблемный зуб. - Теперь так холодно после анестезии.  – Сатору, не драматизируй. Между прочим, у меня для тебя отличная новость. Секо и Нанами хотят прийти к нам в субботу с ночевкой. – Серьезно? - он тут же оживился, но быстро поник. – Нет, не могу. Мне надо работать. Возьму больше заказов. – Не понимаю тебя. На что ты так усердно копишь деньги? Признавайся, - Сугуру безобидно ткнул его в бок, отчего Сатору пискнул и подпрыгнул зайчиком.  – Д-Да так! Ни на что конкретное. Просто, ну, знаешь. Мало ли понадобится. – Ты не умеешь врать. Ты уже пытался соскочить с ответа, не первый раз, но теперь точно не получится. Так ты скажешь?       Сатору долго и мучительно молчал. Видя его, уставшего и измученного после посещения стоматолога, Сугуру уже начал винить себя в том, что давил на него. За козырьком пролились первые капли новой волны ливня. И вновь все планы накрылись медным тазом. Он тяжело вздохнул и потянул руку, чтобы погладить Сатору, но тот поднял взгляд голубых глаз и медленно приоткрыл губы, которые обдало прохладной анестезии. Говорил он медленно и стыдливо, будто его подловили на совершении глупого детского проступка.  – Ты сказал тогда, что поездка на Окинаву несбыточная мечта… Ты правда так считаешь? – А ты нет? У нас впереди учеба, экзамены, работа, быт. Вряд ли мы когда-то найдем на это время и деньги. – А я верю! – его звонкий, но слегка севший голос прорезал дождливую сонную тишину, заставив Сугуру вздрогнуть и почувствовать холод стали и надвигающегося на Японию тайфуна. – И хочу полететь туда вместе! Не ждать, пока мы закончим университет и найдем стабильную работу, - он покраснел и отвел взгляд, спрятав руки в замок. – Вот поэтому я коплю деньги. Хочу уже в следующие каникулы полететь туда с тобой.       Сугуру стоял напротив и в смятении смотрел на него, не в силах сказать и слова против. Как он мог сказать то же, что сказал тогда, на пляже, в лицо человеку, что говорил с таким волнением и трепетом, восторгом и мотивацией? Ему стало стыдно, что однажды он назвал эту мечту несбыточной.       Он собрал всю волю в кулак. Сделал шаг ближе, обхватил его холодные запястья и улыбнулся, ощущая невероятный прилив уверенности в завтрашнем дне и в самом себе. Потому что он и мечтать не мог, что Сатору хотел это событие разделить именно с ним. – Тогда… может, начнем копить на мечту вместе?       Эти слова утонули между их губ, когда Сатору, потрясенный, не смог сдержать прилив эмоций и поцеловал Сугуру в знак абсолютного согласия. В сезон дождей людей на улицах почти не было, а привкус металла на его губах был последней вещью, что их волновала. Возможно, дорога к “несбыточной” мечте куда короче, чем думал Сугуру.