don't wanna leave you anymore

Ожидание всегда давалось Джисону плохо. Он постоянно поглядывал на экран телефона, потом на наручные часы и заканчивал таблом на экране с ближайшими рейсами, и не мог устоять на месте, ведь нужный самолёт уже приземлился. Он нервно поправлял одежду и высматривал знакомые лица в толпе выходящих из ворот людей. Хан целых пять месяцев не видел своих лучших друзей и сейчас не мог успокоить своё сильно бьющееся сердце, что колотилось как сумасшедшее из-за скорой встречи. Пять месяцев. Практически полгода он был один, пока его друзья были в другой стране по программе обмена, и сегодня Джисон сможет наконец-то увидеть родные лица и вдохнуть полной грудью, избавляясь от накопившегося стресса. Джисон никогда не думал, что сможет найти действительно близких друзей в университете, будучи почти взрослым и осознанным. Согласитесь, в восемнадцать лет уже как-то стрёмно подойти к интересующему тебя человеку и сказать столь банальное "давай дружить", как когда-то в детстве в песочнице с рандомным ребенком, которого ты видишь в первый, и возможно, последний раз в своей жизни. Джисон тогда был зелёным первокурсником, нервно оглядывающимся по сторонам в попытке запомнить расположение корпусов и аудиторий. Наверное из-за того, что он всё время смотрел куда-то в сторону, он не заметил летящего в него на всех парах парня, который буквально сшиб Хана с ног при их столкновении. Приземлившись на задницу, Джисон с широко выпученными глазами смотрел снизу вверх на такого же удивлённого незнакомца, который практически после секунды ступора резко подорвался и начал помогать Джисону встать, вместо того, чтобы дальше идти по своим делам, ведь он явно торопился. Парень смахивал грязь с одежды Хана и параллельно извинялся, из-за чего изумлённый Джисон стоял и молча принимал помощь. Он реально не ожидал, что ему начнут помогать, а не выкрикнут пару ласковых в спешке. Все же в конце Джисон скомкано поблагодарил парня, а тот, представившись как Бан Чан, сказал, что запомнил его и как-нибудь купит ему обед в качестве извинения, а затем быстро убежал по своим делам. Через пару дней они снова встретились в столовой, и Чан действительно вспомнил Джисона. Он купил ему обед, и за едой они разговорились. Чан оказался интересным собеседником, что смог растормошить не особо общительного Джисона, и всю большую перемену они провели вместе, разговаривая обо всем и ни о чём. Чан делился интересными и смешными моментами из его студенческой жизни, так как был второкурсником, рассказывал о преподавателях и их особенностях. Однако эта информация не особо была полезна Хану, ведь он учился на юридическом, в то время как старший – на лингвистическом. Чан на это лишь махнул рукой, сказав, что даже у лингвистов есть в программе право, а у юристов и экономистов – какие-либо языки. Под конец перерыва они обменялись номерами, и Чан, похлопав Джисона по плечу, сказал, что точно познакомит его со своим другом. Только Джисон не предполагал, что знакомство с ним пройдет буквально на следующий день. В очень тупой форме. Пока Джисон стоял около автомата с кофе, выбирая себе напиток, кто-то со всей силы ударил его по заднице. Хан громко вскрикнул от боли, моментально пронзившей его пятую точку, и с широко раскрытыми от шока глазами резко развернулся, ожидая увидеть... Да хрен его знает, кого он ожидал увидеть, ведь, хоть у него и были знакомые тут, они явно не были настолько близки, чтобы делать... такое. В ответ на него с чистейшими удивлением и непониманием смотрел незнакомый ему парень. Его большие глаза были настолько широко раскрыты, что Джисон в другой ситуации посмеялся бы над ним, однако горящая от удара ягодица заполонила собой все мысли. Хан держался рукой за неё так, будто этим ударом незнакомец мог оторвать её к чертям. — Я думал, что ты Чан... – тихо произносит он, явно не понимая, что ему делать дальше, и бегло оглядывает Джисона с ног до головы. Хан невесело хмыкает и неожиданно для себя переключается с шока на раздражительность. — Парень, ты издеваешься? В каком месте я Чан, мать твою? – Джисон устало выдыхает и накрывает ладонью глаза. Они с Чаном абсолютно не похожи: рост, волосы, тип фигуры и, Хан не знает, но почему-то уверен на все сто, что пятые точки у них вообще разные. Только слепой ошибётся. Внутри клокочет раздражение и злость. Задница всё ещё адски болит, и вся эта ситуация такая тупая и абсурдная, что бесит неимоверно. — Чёрт, прости, я не хот- — О, ребят, а вы что, знакомы? Прерывает их Чан с широкой улыбкой на лице и совершенно не замечает напряжённой атмосферы. Он закидывает руки на плечи парней и ведёт их в столовку, попутно представляя друг другу. — Минхо, Джисон, вы чего такие молчаливые? – недоумевает Чан, глядя то на одно, то на другого. — Да просто... – начинают они одновременно говорить и сразу же замолкают, отводя взгляды. Чан смеётся с них и, похлопав по спине каждого, довольно говорит: — Я знал, что вы поладите. И они действительно поладили. Чану и Минхо хватило нескольких дней чтобы понять, что Джисон — классный и милый парень, а не просто один из первокурсников, которому нужна была помощь в адаптации на новом месте. Самому Хану понадобилось столько же времени для осознания, что эти двое не просто старшие по универу, а довольно интересные и добрые люди, с которыми у него были схожи многие взгляды на жизнь и, что являлось для него главным, чувство юмора. Они часто гуляли вместе, по несколько раз в неделю собирались в квартирах друг друга и смотрели фильмы, выпивая пиво банками и съедая кучу чипсов и другой вредной еды. Любой праздник – вместе, день рождения – вместе, очередная успешно сданная сессия – вместе, любые грустные и счастливые моменты – конечно же вместе. Джисон особо не рассчитывал найти хороших друзей в университете, но ему посчастливилось найти не просто друзей, а близких сердцу людей, без которых уже не представлял свою дальнейшую жизнь. Бан Чан был словно старший брат, и Джисону хотелось равняться на него, хотелось знать мнение на тот или иной вопрос и получать дельные советы. Обнимался он крепко, да так, что можно было хруст костей услышать, но Хан никогда не жаловался, наоборот, сам напрашивался к Чану в объятия, ведь чувство защиты и комфорта, что давали эти сильные руки, было несравнимо ни с чем. Если Чан – это человек, которым Джисон восхищался и которого воспринимал как брата, то Ли Минхо – это его родственная душа, соулмейт, не иначе. У Хана никогда в жизни не было человека, с которым у него была бы столь же глубокая связь и полное понимание друг друга, как с Минхо. Хоть их знакомство прошло довольно странно и сумбурно, это нисколько не помешало им в дальнейшем. Буквально через пятнадцать минут после того, как их недовольных около автомата нашел Чан, они смеялись над какой-то шуткой из аниме, которое Чан почему-то не смотрел, и поэтому он, устало потирая переносицу, ещё пятнадцать минут слушал упрёки по этому поводу от обоих. С Минхо у Джисона не было никаких границ. Он мог быть самим собой, не фильтровать свои речь и действия (в рамках разумного), мог наоборот творить какую-то дичь и не боялся. Потому что знал – его поймут. Минхо всегда знал когда Хану грустно, когда он говорит с сарказмом, а когда действительно обижен. Знал, когда тому весело и сам подхватывал это веселье, заставляя все вокруг звенеть от их смеха. Они чувствовали друг друга на каком-то ином уровне. Их объятия всегда были пронизаны теплом и уютом, тихим дыханием над ухом и лёгкими поглаживаниями по спине, рукам, голове. Они были опорой и поддержкой для друг друга. Когда Минхо нервничал, он брал Джисона за руку и, то перебирал его пальцы, то поглаживал костяшки – всегда по-разному. Когда Хана одолевала бессонница в период экзаменов, он находил покой на коленях старшего и, крепко прижимаясь к его животу, засыпал довольно крепким сном. Университет, в котором учились парни, был известен своими программами обмена, которые предоставлялись только для лучших студентов. Этот факт стимулировал многих учащихся получать более высокие отметки на экзаменах, ведь наличие в резюме пункта об учёбе заграницей, даже по программе обмена, превращало обыкновенного студента в самого желанного потенциального сотрудника. Джисон считался умным студентом и, будучи уже на втором курсе, сумел запомниться многим преподавателям, однако всего этого не хватало для того, чтобы попасть в группу по обмену. Впрочем, он к этому и не стремился. Наличие высокой стипендии вполне его устраивало. Чего нельзя было сказать о его старших. Чан и Минхо учились вместе на лингвистическом, были одногруппниками и входили в десятку лучших студентов своего факультета. И когда на универ пришёл новый запрос об обмене учащимися от американского университета, администрацией было принято решение отправить пятерых лучших из лингвистического. И, разумеется, Чан и Минхо попали в этот список счастливчиков. Джисон об этом узнал практически сразу от Бан Чана. Тот позвонил ему на радостях и впопыхах, ещё не отойдя от приятного шока, сообщил новость, обещая чуть позже собраться и вместе с Минхо отпраздновать. Чан был счастлив. Он с самого поступления шёл к этому и чуть ли не искрился от радости, подписывая различные документы и носясь с ними по всему универу. Джисон был рад за него и, логично, что он ожидал, нет, он был уверен на сто процентов, что Минхо будет счастлив не меньше. Но каково было его удивление, когда в тот же вечер к нему домой пришёл Минхо с таким печальным выражением лица, будто произошло самое настоящее горе. — Минхо? Что случилось? – Хан встретил его на пороге печального, с повисшими вдоль туловища руками и поджатыми губами. Зная старшего – это была практически его высшая степень грусти. — Я попал в программу по обмену, – тихо, на грани шёпота произнёс Минхо, глядя на недоумевающего младшего напротив. — Да, я знаю. Чани-хён позвонил мне и рассказал, – удивлённое и слегка напряжённое выражение лица Хана сменяется на спокойное и радостное, а на губах поселяется нежная улыбка пока он говорит следующие слова: — Ты молодец, Минхо. Я всегда знал, что твои старания и успехи не останутся незамеченными. Я так рад за тебя, ты просто не представляешь, – Джисон счастливо жмурится и тянет руки к Ли чтобы обнять, но его останавливает ещё более печальное выражение лица старшего. — Ты похоже не понял, – хрипит Минхо и, чуть прокашлявшись, продолжает: — Я попал в программу по обмену. Через две недели мы с Чаном улетим в другую страну на пять месяцев, и мы не сможем видеться всё это время. Да даже связываться друг с другом будет проблемно, потому что разница в часовых поясах просто невъебическая, – Минхо глубоко дышит, пытаясь унять охватившую его в мгновение ока злость, и всё так же смотрит на Джисона, с лица которого после слов старшего пропала яркая улыбка. Хана в тот момент словно окатили холодной водой и до него наконец дошло — его друзья улетят далеко за океан, а он останется здесь. Один. Не будет его Минхо... И Чана. — Н-ничего страшн... – начинает Джисон, но, наткнувшись на неверящий взгляд и исказившееся обидой лицо, тут же меняет формулировку своих слов. — В смысле, ты же так долго к этому стремился, столько сил вложил. И ты, и Чан-хён. И не нужно говорить так, будто мы не сможем связаться в любое время. Со звонками, возможно, действительно будет проблемно, но, хён, сообщения никто же не отменял. Посмотри, мы живем в веке технологий, и голубей необязательно использовать для обмена письмами. Хотя если тебе захочется так переписываться, то я не буду против, но не думаю, что бедная птица будет в восторге от такого расстояния и... Минхо прикрывает глаза, слушая бессмысленное лепетание Джисона, и губы его расплываются в слабой улыбке, а злость и грусть, что поселились в нём после объявления столь радостной новости, начали потихоньку рассеиваться. Он открывает глаза и видит перед собой младшего, что заламывает пальцы и продолжает бормотать всякий бред, пытаясь этим переключить Ли на другое настроение. Минхо хмыкает и, аккуратно взяв Джисона за руку, тянет ближе к себе, заставляя этим простым действием младшего замолчать и внимательно уставиться в карие глаза напротив. — Ты опять назвал меня хёном. Я же разрешил тебе этого не делать, – Хан замирает на месте, потерявшись в больших и столь красивых глазах старшего, и поэтому, медленно переварив его слова в голове, быстро промаргивается, отвечая: — Да? Прости, я немного перенервничал. Они стоят так близко несколько минут, всматриваясь в глаза друг друга и держась за руки, но молчание и отсутствие личного пространства не напрягает. Никогда не напрягало. — Я не хочу оставлять тебя, – шепчет Минхо, не желая разрушить столь хрупкую атмосферу. Он сжимает его руку сильнее и тянет ещё ближе к себе, что между их телами остается максимум сантиметров пять. — Всё будет хорошо. Я не сахарный, и ты силён духом, поэтому не переживай. Ты же такой молодец, так много работал и своё место заслужил обоснованно. Я безумно горжусь тобой, так и ты, пожалуйста, гордись собой. Позволь себе это, – Джисон говорит буквально на одном дыхании, пытаясь донести все свои чувства до старшего, поэтому не замечает как в глазах напротив с каждым его словом всё больше и больше разливается океан нежности, а на губах поселяется мягкая улыбка. — Я понял, Хани. Спасибо тебе большое. В ответ Джисон радостно улыбается и, высвободив руку из крепкого захвата, тянется к Минхо всем телом и, приподнявшись на носочки, обнимает его за шею. Минхо, ни секунды не мешкая, обнимает его в ответ, одной рукой крепко обхватывая тонкую талию, а другой вплетается в мягкие отросшие волосы, слегка сжимая их в несильной хватке, и жмётся ближе, утыкаясь лицом куда-то между шеей и плечом Хана. Тот вечер надолго запомнился обоим. Джисону — печальным и ласковым старшим, холодным подъездом и собственными мыслями об одиночестве, Минхо — теплым и мягким Ханом в руках, его запахом, быстро бьющимся сердцем, которое младший не смог услышать и почувствовать из-за толстого слоя зимней куртки Ли, а также самыми нежными словами, что грозились сорваться с языка в момент особой духовной близости.

***

Снующие туда-сюда люди начинали нервировать, в горле пересохло и язык будто приклеился к нёбу, а руки похолодели и неприятно потели, из-за чего Джисону приходилось каждую минуту вытирать их о штанины. Он пытался взглядом выцепить хоть что-то, что показалось бы ему знакомым и, заметив двух остальных старшекурсников, что тоже попали в программу по обмену, облегченно выдохнул. Значит, его друзья где-то здесь. — Хэй, Джисон! Джисон повернул голову в ту сторону, откуда его позвали, и увидел быстро приближающегося к нему Чана, который, обогнув идущих перед ним людей, чуть ли не бежал навстречу Хану с самой яркой улыбкой на свете. Джисон, не сдерживая ответной широкой улыбки, расправляет руки в стороны, и чуть ли не валится с ног, когда на него налетает старший, сгребая младшего в свои крепкие объятия. Его ребра моментально простреливает болью, потому что успел отвыкнуть от таких объятий, но он не хмурится и не выпутывается из сильных рук, а лишь глубоко вдыхает запах Чана и медленно выдыхает, чувствуя как всё тело моментально расслабляется. Вот и всё. Теперь всё наконец-то будет хорошо. — Что-то ты помельчал, Джисон, – хмурится старший и, отстранив от себя улыбающегося Хана, оглядывает его с ног до головы. — Конечно, ведь с такими бицепсами любой в твоих руках будет помельчавшим, – Джисон гладит и сжимает мускулы Чана, при этом издавая не самые приличные звуки, на что тот лишь смущенно хихикает и отбивается от цепких рук. — Правда? Я особо там не занимался, просто мы с Минхо помогали одним парням время от времени чинить машины и- — Кстати, где Минхо? – Джисон выглядывает за плечо старшего, надеясь увидеть его в кучке последних выходящих, но, не найдя его там, начинает нервно озираться по сторонам в поисках родного лица. — Эм, Минхо не прилетел, – говорит Чан, но, увидев шокированное выражение лица напротив, спешит продолжить: — То есть, он не смог прилететь со мной сегодня из-за одной ошибки, и поэтому прилетит завтра, не переживай. — Какая ошибка? – сдавленно спрашивает Хан, крепко сжимая в руках подол своей рубашки. — С ним всё в порядке? — Да расслабься, с ним всё нормально. Просто когда нам отдавали бумаги о завершении программы, оказалось, что про Минхо администрация забыла и на него никаких документов не сделали. Поэтому его попросили задержаться, а остальных отпустили. — Чего? Вас же всего пятеро было, как можно было забыть про одного студента? – Джисон заметно расслабляется, но печальное выражение никуда не сходит с его лица. Он ведь так ждал его... — Оу, ты бы видел как Минхо рвал и метал там. Нам с Сону пришлось его оттягивать от заместителя декана, потому что Минхо не понравилось, как тот на него посмотрел. Это чудо, что его не наказали за это. — Минхо и оттягивать?! Это насколько же он был зол... — Он стал намного агрессивнее и грубее за это время. Я даже его побаивался иногда, – старший тяжело вздыхает, когда неприятные воспоминания проносятся в его голове. — Впрочем, – он ухмыляется, когда оглядывает удивленного Джисона сверху вниз, — он так хотел домой, что когда прилетит завтра, то в момент успокоится. Джисон склоняет голову, недоумевая, почему Чан говорит о таком простом желании как вернуться домой с таким игривым выражением лица. Хан как никто другой знает, как Минхо не хотелось уезжать, хотя головой понимал, что это то, к чему он стремился долгое время, как тот жался к нему всем телом и не хотел отпускать до последнего при их прощании в аэропорту. Он не видел ничего смешного или забавного в отчаянии Минхо, но Чан, видимо, знал немного больше. — Ладно, – хихикает старший и взлохмачивает волосы Джисона, пока тот не шикает на него и не шлепает по руке, — пойдем поймаем такси, я голодный как черт. Вернувшись домой примерно в девять часов вечера, Джисон кидает ключи на тумбу и, разувшись, идет в ванную. Он неторопливо моет руки и в голове прокручивает сегодняшний вечер с Бан Чаном. Улыбка сама поселяется на губах, когда он вспоминает их разговоры, шутки, фотографии и видео, которые сделал старший за все эти пять месяцев. И дураку будет понятно, что Чану там понравилось: он буквально искрился, когда рассказывал о своих впечатлениях о разных местах, которые посетил, о заведенных знакомствах, об универе в целом и, смущаясь, поведал об интрижке, которая, к сожалению, не смогла перерасти в нечто большее. Когда Джисон спросил что-то про Минхо, Чан лишь ухмыльнулся и с какими-то чертятами в глазах сказал: — Завтра у него и спросишь. Пришедшее уведомление вырвало Хана из воспоминаний и, вытерев мокрые руки, он достал телефон из кармана штанов, попутно выходя из ванной в комнату и открывая мессенджер. LeeMinho: Прости, что не сказал раньше о том, что меня не будет Ты, наверное, очень удивился, когда увидел одного Чана

HanJisung:

Всё нормально

Правда я очень расстроился, когда понял, что тебя действительно нет. Я очень ждал тебя сегодня

LeeMinho: Прости, Хани, мне очень жаль Я буду завтра в то же время, что и Чан Ты встретишь меня?

HanJisung:

Конечно встречу

Ты только прилети завтра, иначе я заблокирую тебя, если ты решишь ещё на денёк задержаться в солнечной Америке

LeeMinho: Смешно Только мне кажется, что меня ненавидит и одновременно боится после сегодняшнего вся верхушка этого сраного университета Иначе я не могу объяснить то, как они так быстро смогли найти билет, чтобы отправить меня обратно самым ближайшим рейсом

HanJisung:

Ууу, а ты оказывается бунтарь

Мне начинать тебя бояться?

LeeMinho: Ни за что Я никогда не вёл себя так по отношению к тебе И не буду Клянусь

HanJisung:

Да ладно, расслабься

Я же несерьёзно

Я пойду в душ, поэтому до ЗАВТРА!

LeeMinho: Да До встречи, Хани

***

Всё тот же аэропорт, те же снующие туда-сюда люди и всё тот же нервный Джисон. Сегодня после последней пары его неожиданно задержал преподаватель по поводу одной из проверочных работ, и он смог приехать в аэропорт буквально за пять минут до приземления самолета старшего. Он устал, ему было жарко и одновременно тело пробивал озноб. Сегодня Джисон нервничал намного сильнее, чем вчера. Он всё приглаживал свои торчащие волосы, что никак не хотели нормально уложиться после спешного бега от машины до здания, убирал какие-то белые нитки, которые неизвестно как прилипли к его черной футболке, и всё посматривал на своё отражение в экране телефона. — Джисон... Услышав своё имя, произнесённое столь любимым голосом, сердце Хана дрогнуло, а после пустилось в бешеный пляс. Он успел лишь поднять голову и спрятать телефон в карман, как на него налетело массивное тело, сильные руки обхватили всю верхнюю часть туловища, сжимая в объятиях с неимоверной силой, а ноги перестали чувствовать пол, потому что его приподняли. Ступор Джисона длился меньше мгновения, потому что... Это Минхо. Его Минхо Руки сразу же нашли место на широких плечах, комкая в пальцах футболку, а лицом он автоматически уткнулся в висок старшего, судорожно вдыхая его запах. В нос сразу же ударил терпкий аромат парфюма, название которого Джисон постоянно забывал, но всегда любил незаметно вдыхать каждый раз, когда оказывался слишком близко к Минхо. Он не знал названия, не знал с чем его можно сравнить и на какие ноты можно разложить, но был уверен: именно так пахло спокойствие. Его личное спокойствие. — Добро пожаловать домой, Минхо, – прошептал он ему на ухо, невесомо касаясь пальцами затылка. Старший на это лишь прижался ближе и спрятал лицо в шее Хана, сильно зажмурив глаза. Его дыхание было сбито напрочь, будто он пробежал несколько километров. Оно выходило короткими рывками, обдавая теплом кожу, из-за чего Джисон практически обмяк в этих сильных руках. — Да... – с придыханием отвечает он и, не сумев скрыть явную дрожь в голосе, продолжает: — Я, блять, наконец-то дома. Они стоят так некоторое время, пока слишком яркие эмоции от долгожданной встречи не отпускают их, давая трезво взглянуть друг на друга. Минхо опускает его на пол, и Джисон отходит первый, но не успевает сделать и трёх шагов, как старший хватает его за запястье, не давая отойти от себя дальше чем на метр. Хан на это лишь мягко улыбается и оглядывает стоящего напротив со всех сторон. Что-то внутри него странно ёкает, когда он замечает изменения в Минхо. Он стал... больше. Ли и до этого был довольно спортивным, но сейчас его тело не шло ни в какое сравнение с прошлым: его плечи были очень широки, и Хан почти ничего не видел за ним, грудные мышцы даже в этой свободной футболке были отчётливо видны, а руки были оплетены паутинкой синих вен, что просто безумно контрастировало с его загорелой кожей. Минхо был тем же, всё так же неотрывно следил за каждым действием младшего и улыбался той самой нежной улыбкой, но что-то в его образе заставляло Джисона нервничать больше прежнего и чувствовать необъяснимый трепет внутри, когда их глаза вновь поймали друг друга. Наверное, мы просто давно не виделись — А ты здорово раскачался, – первое, что он говорит, когда отводит взгляд от тёмных омутов напротив. — А ты почему-то стал меньше, – подозрительно щурится Минхо, пока в руке часто сжимает запястье Хана. — Это ты просто стал больше, – привычно отвечает Джисон и селит на губах беззаботную улыбку. — Не пудри мне мозги, – старший хмурит свои густые брови, недовольно глядя на Джисона. — Может я и стал больше, но я отчетливо помню как ощущается твоё тело в моих руках, – в подтверждение своих слов он кладет руку на бок младшего, несильно сжимая. — Твои ребра выпирают больше обычного, а и так узкая талия стала ещё тоньше, – негромко произносит Минхо, мягко поглаживая большим пальцем выпирающие кости. Ещё чуть-чуть и Джисона начнет конкретно так трясти. Его сердце бьется где-то в глотке, а воздух отказывается выходить из легких, пока некий жар медленно ползет по шее вверх. Ещё немного и этот жар опалит его щеки, покрывая их приятным розовым цветом. — Я-я... – он вырывает руку из некрепкой хватки Минхо и прикладывает ее к горящей щеке, отступая на шаг. В голову проникает слишком много мыслей, но ни за одну Джисон не может ухватиться — он так и стоит и испуганным зверьком смотрит на обеспокоенного таким поведением старшего. — Я действительно немного похудел, но не думал, что это настолько заметно, – он благополучно забыл о том, что Чан вчера сказал то же самое. — Надеюсь, с тобой всё в порядке? – взволнованно спрашивает Минхо. — Да, всего лишь небольшой стресс. Сейчас всё хорошо, – Джисон в жизни не признается, что его стресс был довольно продолжительным, и длился он примерно месяцев так пять, а «немного похудел» оказалось минус шестью килограммами на весах. Но сейчас действительно всё в порядке. — Что-то мы задержались, – Минхо поднимает с пола свою дорожную сумку и смотрит по сторонам, отмечая, что людей в здании стало меньше. — Ты прав. Поедем к тебе или ко мне? – Джисон открывает приложение для заказа такси и, в отличие от старшего, не слышит шокированного вздоха сбоку. Минхо поворачивает голову в сторону источника этого звука и натыкается взглядом на стоящую в ступоре рядом с ними пожилую женщину, что, широко раскрыв глаза, смотрела то на одного, то на другого. Он сначала не понимает, что вызвало такое удивление, а потом вспоминает сказанную Ханом довольно двусмысленную фразу, и ухмыляется. — Давай к тебе, – глядя прямо ей в глаза говорит Минхо и еле сдерживает рвущийся наружу смех, когда женщина хватается за сердце и, что-то бормоча себе под нос, спешит уйти подальше от этих двоих.

***

Пока Минхо был занят выбором какого-нибудь им фильма на ближайшие два часа, Джисон стоял с двумя тарелками рамёна в проходе и в который раз рассматривал старшего, пока в голове крутился единственный вопрос. Что за чертовщина творилась с ним в аэропорту? Сердце уже не билось так сильно, но всё ещё было неспокойно, пока взгляд скользил по точеному профилю, и Джисон совершенно не понимал, что это значит. — Дурачье, ты чего стоишь на месте?! – Минхо быстро вскакивает с кровати и выхватывает из рук Хана тарелки с их ужином, тут же ставя их на подставку. — Извини, я задумался, – Джисон только сейчас ощутил как неприятно жжёт его руки от горячей посуды, но не подаёт вида и плюхается на кровать, чуть не сбив подставку с едой. — Мы просто давно не виделись, и я иногда выпадаю, когда до меня доходит, что ты уже вернулся, – говорит он, не понимая, как иначе объяснить свои непонятные чувства. — О, я понимаю, – Минхо садится рядом с ним и, широко улыбаясь, легонько лохматит его волосы. — Я тоже не до конца верю в то, что наконец могу видеть и слышать тебя вживую. Что могу наконец-то обнять тебя как хотелось всё это время, — он спускается рукой с макушки на затылок, невесомо поглаживая его. Минхо делает всё это так ласково и с таким мягким выражением лица, что у Джисона автоматически пустеет в голове. Ноль мыслей и лишь стремительно распространяющееся по телу знакомое тепло. — Я скучал, – вылетает из его рта быстрее, чем он успевает подумать. Минхо шумно вздыхает, незамедлительно протягивает вторую руку и, зарывшись пальцами в его отросшие волосы, притягивает к своей шее, обнимая. Джисон чувствует щекой бешеный стук его сердца и прикрывает глаза, вдыхая столь любимый запах. Хоть Минхо и переоделся в его домашнюю одежду, этот восхитительный аромат никуда не делся. Он будто въелся в его кожу, и его не могли перебить никакие отдушки стирального порошка, шампуня или геля для душа. Старший утыкается носом в его висок и с особой нежностью потирается о него, а после опаляет ушную раковину горячим дыханием, когда он низко произносит: — Я тоже, мой хороший. Ты просто не представляешь, как я истосковался по тебе... Эти слова моментально пронзают сердце Хана легкой болью, и он сразу же сминает пальцами футболку Минхо на спине. Джисон учащенно дышит, хватая ртом воздух, а внутри стремительно нарастает странное напряжение. Оно сковывает все его внутренние органы, и он жмется к телу Ли сильнее, желая усмирить эти непонятные ощущения. Рука Минхо приходит в движение, и он медленно, лишь кончиками пальцев ведет с затылка вниз по спине Джисона, от чего в его теле появляется некий трепет, заставляя парня слегка прогнуться в спине. Сквозь шум собственного сердца в ушах Джисон слышит шумный вздох Минхо, чувствует, как хватка в его волосах стала крепче, принося вслед за собой едва ощутимые покалывания, и это немного возвращает ему ясность ума. Все эти непонятные ощущения Его глаза открываются всё шире по мере того, как он осознает происходящее. Это тепло, растекающееся по венам, и приятное напряжение внутри Джисон спешно отстраняется от горячего тела и испускает дрожащий выдох. Очень похоже на... Его взгляд скользит по Минхо, натыкается на его острые скулы, напряжённую линию челюсти и значительно потемневшие глаза. Возбуждение

***

Комедия. Минхо выбрал грёбаную комедию для их совместного вечера, прекрасно зная, что они оба не фанаты этого жанра. Джисон попросту предпочитал другие фильмы с другой направленностью, а старшего совершенно не трогали шутки в таких фильмах. Видимо, он включил им первую попавшуюся комедию с мыслью о том, что они забьют на фильм в самом начале и просто будут друг с другом разговаривать и параллельно поедать лапшу, но в итоге они сидят молча и смотрят в экран, а подставка с уже пустыми тарелками стоит на полу, никак не мешая смотреть фильм. На самом деле Джисон не смотрит. Он даже не понимает, что делают главные герои, хотя прошло уже больше получаса с момента... А что это вообще было? Минхо после этого вёл себя как обычно. Он вбросил пару шуток, но, не дождавшись ответной реакции от всё ещё шокированного своим открытием Хана, включил фильм и спокойно начал есть. Сейчас же он сидел с абсолютно расслабленным выражением лица, и весь его вид буквально говорил о том, что его ничего не беспокоит. Ни одна навязчивая мысля. Чего не скажешь о Джисоне. Он сидел спокойно, пока внутри переживал мини панику по осознаю и принятию всего того, что происходило ранее. Это было не возбуждение. Это абсолютно точно было не оно. Просто всплеск эмоций или всё ещё присутствующий в его жизни стресс. Он не мог возбудиться из-за Минхо. В их отношениях всегда было много касаний, объятий, приятных слов и всей прочей херни, от которой другие люди могли бы впасть в краску. Но Джисон никогда не возбуждался из-за этого. Он не испытывал того же жара и трепета от лёгких касаний к своему телу, и сердце не ломило грудную клетку так отчаянно от одного взгляда на острые черты. Может, он иногда терялся и засматривался, когда попадал в плен его больших карих глаз, но, с другой стороны, как он не мог, когда старший был так прекрасен и притягателен. Минхо был всё тем же Минхо: он был всё так же добр, красив и нежен. Он был его самым близким человеком, и даже небольшие изменения его тела (как бы Джисон не был удивлён при их встрече и как бы ему эти изменения не нравились) не могли заставить его собственное тело реагировать так. Джисон поворачивает голову, смотрит на профиль друга, и, как он и ожидал, его пульс подскакивает за секунду. Он сразу же отворачивается и опускает голову вниз, жмурясь до появления белых мушек. Что-то определенно не так. И дело не в Минхо, дело в нём самом. В Джисоне. — Смешно, – сухой комментарий вырывает его из потока мыслей, и он снова смотрит на старшего. На его каменном лице нет ни намека на улыбку или веселье, и Хан с непониманием смотрит на экран. — Но... Она плачет. — Ага, но до этого она смеялась, и у нее из носа вылетела сопля прямо на лицо её краша. — Фу блять, – Джисон в отвращении морщится и отворачивается от экрана, прикрывая рукой себе обзор. — С возвращением в реальность, – со смешком говорит Минхо и ставит фильм на паузу. — О чём задумался? — Да так, – смотрит в потолок, устало потирая висок. — Тяжёлый день, слишком много всего за раз. — Да, – согласно тянет Ли. — Слушай, мы же соберёмся как-нибудь втроём, так сказать, отметить полноценно завершение всей этой американской херни? — Конечно, только надо решить когда и где, – Джисон берет телефон в руки и проверяет своё расписание, в голове накидывая возможные варианты. У него то, в отличие от старших, у которых сейчас свободное посещение, ещё стоят пары. — Ну и отлично, – Минхо накрывает его телефон рукой, заставляя Хана недоуменно уставиться на него. — Потом обдумаешь это с Чаном. Я согласен на любое ваше решение. Джисон ухмыляется и, положив телефон на кровать, тыкает друга в его мягкую щеку. — Хочешь отоспаться, я прав? — Да. Чан уже должен был прийти в себя, а я буду вне сети ближайшие сутки точно. — Ну и ладно, отдыхай, – Джисон ещё немного треплет щеку старшего, на что тот еле заметно улыбается, а после начинает суетиться. — Я пойду, а то поздно уже. Можно в твоей одежде пойду? Лень переодеваться. — Да, конечно, – Хан с небольшой грустью в глазах наблюдает за собирающимся Минхо. — А фильм? — Полная хуйня. Такое больше в жизни не смотрим, – серьёзно отвечает он. — Понял-принял, – со смешком говорит Джисон и полностью ложится на кровать. Он прикрывает глаза и расслабляется, пока на фоне раздаются шаги старшего.

***

— Я согласен на любой день, выбирай сам. Чан опирается подбородком на раскрытую ладонь и устало прикрывает глаза. Весь его вид буквально говорит о том, что он еще не отошел от смены часовых поясов и Джисон внаглую прерывает его законный отдых, но Хан знает, что ему не нужно много времени, чтобы адаптироваться к новым условиям. Он просто придуривается из-за того, что ему сейчас просто в падлу подумать и предложить какой-либо вариант. Джисон достает ложку из кружки с чаем и довольно сильно прикладывается ею ко лбу старшего, на что тот заламывает брови и принимает самое обиженное выражение лица, на которое только способен. — Хватит делать вид, что ты готов откинуться в любую секунду. Почему я один должен заниматься планированием нашей гулянки, когда нас трое? Ладно, двое. Минхо пока в ауте. — Я теперь тоже в ауте, – грустно говорит Чан, слегка потирая лоб. — Ой блять, не делай мне мозги. Ты — зверюга, которой нипочём холод, жара, физические нагрузки и, тем более, разница в часовых поясах. — О да, это я, – с самодовольной улыбкой произносит Чан, и с его лица исчезают все следы напускной усталости. Но его радости приходит конец, когда он натыкается на пустой взгляд Джисона. Он откашливается и удобнее устраивается на стуле, полностью убирая с себя вид вымотанного долгой дорогой человека. — Можем в принципе в следующие выходные собраться. — Неа, давайте раньше. — Куда раньше? Это мы можем то ходить в универ, то не ходить, у тебя всё еще есть пары. Или ты хочешь на неделе побухать, а потом на следующий день радовать всех вокруг своим перегаром и помятым видком? — Во-первых, я не настолько сильно накидываюсь, чтобы от меня пасло за километр, – с обидой на лице произносит Хан, — а во-вторых, у меня в четверг только одна пара на пять часов вечера. Поэтому если мы культурно посидим вечером в среду, то я успею отоспаться и пойти на занятия как нормальный человек. — Ну так это другой разговор! – воодушевленно произносит Чан и хлопает несколько раз Джисона по плечу: — Мы с Минхо сами хотели бы поскорее устроить небольшую пьянку, только вся проблема была в твоих долбанных парах. Но если ты уверен, что тебе будет так удобно, то мы только за. — Отлично, тогда собираемся у меня в шесть вечера. Без чего-нибудь алкогольного к себе не пущу, – выставив палец перед лицом старшего, угрожает Джисон. Чан лишь по-доброму усмехается и, ущипнув Хана за щечку, говорит: — Договорились. Долгожданная среда наконец наступила, и Джисон, придя после пар, начал гоняться по квартире как умалишенный, прибирая то тут, то там. Он всё время думал об этом дне и о том, чего занятного могут рассказать старшие. Хоть они уже и делились чем-то с Ханом, он был уверен, что когда они соберутся вместе, то он узнает куда больше. Душа требовала новой информации и чуточку сплетен, поэтому Хан с улыбкой на лице подготавливал комнату для вечера. — Не боишься, что тебя украдут? – раздается голос за спиной, и Джисон подскакивает на месте, чуть не выронив из рук коробку с пиццей. Он резко оборачивается и видит довольных парней, что каким-то образом оказались в его квартире. — Мать твою, я что, не закрыл дверь? – шокировано спрашивает он и с широко раскрытыми глазами смотрит то на одного, то на другого. — Именно. Но ты не переживай, мы уже закрыли, – Минхо поднимает в воздух пакет и слегка им трясет: — Сейчас будем тебя успокаивать. Пока старшие мыли руки, Джисон успокоился самостоятельно, а затем проверил действительно ли закрыта входная дверь. Видимо, на радостях он влетел в квартиру и сразу начал заниматься подготовкой, совсем забыв о том, что забыл закрыться. — Это что, виски?! – удивленно спрашивает Хан, когда Минхо достает из пакета красивую бутылку со светло-коричневой жидкостью, а следом за ней колу. — Вы хотите, чтобы я завтра вообще никуда не пошел? — О, считаешь, виски с колой будет слишком для тебя? – Чан наигранно удивляется, а после переводит грустный взгляд на Минхо, который моментально подхватывает его игру. — Ах, как же быть? Мы то думали, что виски с колой идеально скрасит наш вечер. Мы ведь все довольно неплохо переносим алкоголь, но если тебе кажется, что это слишком, то так уж и быть, – Минхо смахивает невидимую слезу и протягивает Джисону колу: — Ты можешь пить это. Мы с Чаном возьмем весь удар на себя, лишь бы наш любимый Хани смог пойти завтра на свою единственную вечернюю пару. — Заткнись, ради всего святого, – шипит со злостью Хан и протягивает свой стакан вместе с бутылкой колы старшему. Минхо лишь победно ухмыляется и, дав Чану пять, начинает наводить коктейль. — Итак, – говорит Джисон, когда стаканы были наполнены, и они сами расселись на полу вокруг небольшого столика. Он поднимает свой стакан и, громко чокнувшись, произносит: — За ваше успешное окончание программы и с долгожданным возвращением домой! С широкими улыбками на лицах парни практически полностью выпивают напитки и жмурятся от крепости алкоголя. Джисон отставляет почти пустой стакан со льдом подальше и, глубоко вдохнув несколько раз, тянется за куском пиццы, много откусывая за раз, и с набитым ртом говорит: — А теперь вещайте. И старшие говорили. Много говорили, смеялись и рассказывали кучу историй об их жизни заграницей. Рассказывали, что университет очень большой и красивый, что преподаватели там такие же жесткие и требовательные, как здесь, что местные слишком приветливые и практически не удивляются иностранцам, как удивляются в Корее. Виски в бутылке всё уменьшался и уменьшался, а смех в небольшой комнате становился всё громче, но парни не были в дрова от столь крепкого напитка, ведь, как и сказал Минхо, они все имели довольно хорошую толерантность к алкоголю. Джисон чувствовал приятное тепло, разливающееся внутри, небольшой туман в голове немного влиял на его мыслительные процессы, заставляя парня внимательно вслушиваться в слова друзей, иначе рисковал пропустить мимо ушей какой-либо вопрос, а широкая пьяная улыбка всё не сходила с лица, отчего его щеки начинали побаливать. Он ставит стакан на стол и чуть отодвигает его в сторону, понимая, что ему хватит. Он сейчас в идеальном состоянии, когда тебе очень приятно и весело, а завтра не будет плохо. — Как вы вообще начали чинить машины? Вы же раньше в них особо не разбирались, – Джисон медленно жует чипсы и с интересом в глазах смотрит на таких же разомлевших от алкоголя друзей. — Да как-то Эш, парень с нашего потока, попросил помочь ему с тормозами в его машине, а в одиночку ему было тяжело. Ну мы помогли ему, потом ещё раз и ещё, а потом несколько человек начали пригонять свои машины к дому Эша, и мы всей толпой чинили их тачки. Мы занимались этим не так уж и часто, но, как видишь, – Чан демонстративно закатывает рукав футболки, оголяя бицепс и тут же напрягая его, являя взору крупные мышцы, — этого вполне хватило. Даже Минхо раскачался. Он хоть и не был дрыщом, но ты посмотри на эти плечи! Чан с восторгом хлопает и сжимает мышцы Минхо, на что тот лишь закатывает глаза. Джисон с легкой улыбкой на губах оглядывает тело старшего, наверное, уже в сотый раз: он плавно скользит взглядом по упомянутым плечам, видя как мышцы сжимаются в руках Бана, по его сильным рукам, что пытаются эти самые настырные руки с себя скинуть, и тем самым напрягаются ещё сильнее. Хан громко сглатывает и возвращается к лицу Минхо: к его выступающим скулам, острому носу, пухлым губам и прекраснейшим большим глазам, что сейчас со злостью и раздражением смотрели на Чана. Минхо до безумия красив. Пульс снова пускается в пляс. Джисон слышит гулкие удары собственного сердца и никак не может оторвать глаза от лица друга. Минхо красивый, и Хан всегда знал это, но похоже только сейчас до него это наконец дошло. — Ты прав, – отвечает он и всё же отводит взгляд, прокашливаясь. Кружка с водой, стоящая рядом на столе, оказалась как нельзя кстати, и Джисон сразу же осушает половину. — Кстати, сестра Эша была той самой, с кем у Чана были мутки. — Серьезно? – моментально оживает Джисон и смотрит на скромную улыбку старшего. — Да, но как я и говорил раньше, у нас с ней ничего не получилось. Мы решили остаться друзьями. — Я надеюсь, ты сейчас говоришь серьезно, а не плачешь по ночам в подушку из-за несостоявшейся любви, – с укором произносит Минхо и искоса поглядывает на Чана. — Да ну тебя! – Чан обиженно хлопает друга по плечу. — Она очень хороший человек, но совершенно не та, с кем бы я хотел построить отношения. Мы с ней всё обсудили и пришли к единогласному решению. Никто из нас не страдает, и вообще, пошёл нахуй. Джисон прыскает со смеху, но после, не сдержавшись, звонко смеется во весь голос. Минхо удовлетворенно ухмыляется и смотрит на Чана, что так же не сдерживает легкого смеха, прикрывая широкую улыбку рукой. — Как хоть её зовут? – немного отойдя от смеха спрашивает Хан. — Триша. — Красивое имя, – говорит он, но вслух не решается повторить, зная, что его расслабленный от виски язык не сможет произнести имя девушки так же красиво, как это сделал Чан. — Она сама очень красивая. Ты бы видел, как он поплыл, когда впервые увидел её, – усмехается Минхо и делает глоток чисто колы, тоже решив, что ему хватит. — А ты? – вылетает быстрее, чем Джисон успевает подумать. Он моментально смыкает губы в тонкую полоску и отводит взгляд. — Что "я"? – спрашивает Ли и удивленно смотрит на затихшего младшего. — А ты поплыл? – тихо произносит Джисон и мельком смотрит на непонимающего парня. — Эм, она классная, но... — Минхо у нас камень, – влезает в этот неловкий момент Чан и приобнимает друга за плечи. — Если бы ты знал, сколько девушек на него вешалось, с ума сойти. Посмотри, какой он красавчик! Местные девчушки буквально обезумели, – гордо говорит Чан, пока Минхо сверлит его раздраженным взглядом. — Правда? – спрашивает Хан и судорожно вздыхает, чувствуя как внутри что-то неприятно колит в области сердца. — Да, но он ни в какую не поддавался, даже если его со всех сторон окружали и вешались на руки. Хотя, была одна, ко- — Ты, блять, сегодня заткнёшься? – низким голосом и с самой что ни на есть яростью спрашивает Минхо, гневно смотря на сидящего рядом парня. Его лицо заострено от бурлящей внутри него злости, рука сжимает несчастный стакан с такой силой, что ещё чуть-чуть, и тот даст первую трещину, а глаза широко раскрыты и смотрят на вмиг стушевавшегося Чана. — Прости, чувак, что-то я заигрался, – тот сразу же отстраняется и поднимает руки в примирительном жесте, а после спешно хватает стакан и залпом выпивает содержимое. Алкоголь сразу же обжигает горло, и он начинает кашлять. Минхо раздраженно закатывает глаза, берет воду Джисона и протягивает Чану. — Аккуратнее, придурок, – тихо произносит Ли и мягко поглаживает друга по спине, пока тот пьёт воду. В его голосе больше нет той злобы, что была секундами ранее, и Джисон с нежной улыбкой смотрит на старшего, пока тот не сводит обеспокоенного взгляда с приходящего в себя Чана. Хоть он и не понял до конца, почему Минхо так неожиданно разозлился, ему было приятно, что тот всё равно беспокоится за своего близкого друга, даже если он и был причиной его гнева. — Я в норме, – пару минут спустя произносит Чан и, последний раз прокашлявшись, виновато смотрит на Минхо. В ответ он лишь коротко машет рукой и, выдохнув через нос, улыбается. Чан, сразу же взбодрившись, улыбается в ответ, и в первые за вечер повисает некое молчание. Но оно не неловкое, а скорее спокойное. — Это, конечно, круто, что вы успели и поругаться, и помириться, но мы собрались вместе не для того, чтобы молчать. — И то верно, – хмыкает Бан Чан, — Джисон небось каждый день ревел – так скучал по нам. Под смешки старших Хан застывает с непонятным выражением лица, пялясь куда-то в стену за друзьями. Тихий смех моментально стихает, как только парни замечают перемену в настроении младшего. — Джисон? Названный сразу же реагирует и переводит взгляд на Чана, замечая в его глазах непонимание, а после переводит на Минхо, в глазах которого одно переживание. — Эм... Хаха... Я скучал, конечно же скучал. Да... Сильно скучал, но не настолько, чтобы реветь каждый день, – Джисон в панике бегает взглядом по комнате, стараясь не пересекаться с глазами парней, на чьих лицах всё больше отражалось беспокойство. — Ну... Может я и плакал, но не каждый день! И не сильно. И вообще, это было не из-за вас, а... Минхо резко подрывается с места, громко громыхнув стоящими стаканами, и, протянувшись через весь столик, касается его щеки и приподнимает лицо, заставляя обратить на себя внимание. — Тише, Хани, всё нормально... Джисон загнанно дышит и смотрит на возвышающегося над ним Минхо, в чьих глазах теплота пыталась задавить волнение и передать хоть каплю спокойствия испуганному парню напротив. Он невесомо поглаживает большим пальцем скулу, и Хан гулко сглатывает. Что нормально? Чего нормального в том, что в аэропорту он плакал как ребенок, взахлеб, как только его друзья скрылись из виду? Незнакомцы интересовались всё ли с ним в порядке, пока глаза неотрывно следили за поднимающимся всё выше и выше в небо самолётом. Иногда по вечерам, придя после пар, на него накатывало с такой силой, что он не мог есть из-за кома в горле. Он плакал, потому что, не имев особо хороших друзей в прошлом, был очень привязан к этим двоим, и, логично, что ему было плохо, когда те должны были уехать, оставив его одного. Одиночество всегда легче переживается, когда ты действительно один, а не когда где-то там, на расстоянии тысячи километров есть те, кого ты любишь, ценишь, и знаешь, что к тебе относятся точно так же. — Пойду ещё пиццы принесу, – тихо произносит Хан и, убрав ладонь Минхо со своего лица, идет на кухню. Позади слышится полный безысходности стон Чана, который, спрятав лицо в своих руках, мямлит что-то похожее на "Господи, отрежь мне язык", но Джисон особо не обращает на это внимание. Он стоит над пиццей, которую уже должен был отнести в комнату к ждущим его друзьям, но отчего-то стоит на месте и сверит взглядом коробку. Они мои самые близкие друзья и, наверное, это нормально, что я очень скучал по ним и мог иногда плакать. Но вдруг они посчитали это слишком странным? Почему их выражение лица было таким? Теплые руки медленно окольцовывают талию и прижимают спиной к большому телу сзади. Джисон не пугается, даже не дергается – сразу понимает, в чьих объятиях оказался. Он выдыхает и смотрит вниз на сплетенные на его животе руки, а затем чувствует как чужой подбородок опустился на плечо, и шею его в то же мгновение обдает горячим дыханием. — Всё хорошо? — Да, я, наверное, перебрал, поэтому так себя веду. — Ты правда плакал из-за нас? – прямо спрашивает Минхо, не ведясь на его слова, и Джисон слегка теряется. — Да, – на выдохе отвечает он и чувствует, как руки на его теле сильнее сжимаются. — Но разве это не странно? — Что странно? Плакать из-за того, что сильно скучаешь? — Но всё же... — Это абсолютно нормально, Джисон. Все по-разному переживают свои эмоции, в этом нет ничего плохого. Минхо прячет лицо в шее Хана и шумно вдыхает, а после медленно, самым кончиком носа ведет к затылку, опаляя его на выдохе. Младший от этого действия весь прокрывается мурашками и чувствует, как щеки начинает покалывать теплом. Он кладет свои ладони на сжатые на животе руки Минхо и с неким трепетом внутри замечает, насколько его руки меньше рук Ли. Джисон нежно поглаживает костяшки, и тело позади него крупно вздрагивает. Минхо жмется еще сильнее, зарывается лицом в мягкие волосы и снова вдыхает в себя запах младшего, прикрывая глаза. — Можно я сегодня останусь у тебя? – с хрипотцой произносит он. — Можно, но почему? — Хочу побыть с тобой подольше. Пульс подскакивает моментально, и Джисон надеется, что Минхо не почувствует его сквозь тонкую ткань футболки. В этот момент его не мучают вопросы по типу "почему это происходит", ему просто нравится. Хоть его сердце и отбивает больше сотни ударов в минуту, он стоит расслабленный, с легкой улыбкой на лице и наслаждается. Наслаждается теплом тела Минхо, его сильными руками, что крепко сжимают его в объятиях, размеренным дыханием и таким же бешеным пульсом, что ощущается спиной. Всегда ли в руках Минхо ему было так хорошо? — Пойдём, там, наверное, Чан уже помер от чувства вины, – старший отстраняется первым и с улыбкой протягивает раскрытую ладонь Хану. Джисон, посмеиваясь, берется за его руку, и они направляются в комнату, где слишком тихо сидел Чан.

***

— Прости меня ещё раз, сегодня я что-то сам не свой, – Чан печальными глазами смотрит на Джисона, за спиной которого Минхо уносил весь мусор со столика на кухню. — Расслабься, я же сказал, что всё нормально. — Нет, правда! Я за один вечер умудрился и Минхо до чертиков разозлить, и тебя обидеть. Даже не за вечер, а за каких-то десять минут! – Бан Чан открыто переживал: он переступал с ноги на ногу, глаза переводил то на Хана, то на стоящего позади него Минхо, что стоял с ухмылкой на губах, облокотившись плечом о дверной косяк. — Хён, – Джисон подходит чуть ближе и кладет ладонь на плечо старшего, привлекая его мельтешащий взгляд. — Ещё раз повторяю, я не обиделся. — Но твоё лицо ко- — Я просто удивился, может, немного запаниковал, но точно не обиделся, – Хан смотрит на Чана с мягкой улыбкой, пытаясь усмирить его нервозное состояние. — Но всё же... — Но всё же хватит, – перебивает его Минхо, отрываясь от косяка и подходя к парням ближе. — Джисон не обижается, а я больше не злюсь. На, – он протягивает телефон, который Чан забыл в комнате, — уже полдвенадцатого, поэтому вызывай такси и вали домой. — Минхо! – Хан в неверии смотрит на старшего, стоящего рядом, а после хмурит брови и пинает его локтем в бок, на что тот страдальчески охает и хватается за "больное" место. — Не слушай его, хён. Ты правда поедешь домой? Уже ведь так поздно, может, останешься? — Ну уж нет, – посмеиваясь, говорит Чан, пока пальцы его быстро двигаются по экрану, вызывая такси. — Не в обиду, но лучше я буду один дома, чем здесь, наблюдая за вашими лобызаниями. — Какими лобызаниями, хён! – вскрикивает Джисон и моментально заливается краской, пока Чан уже полноценно смеется, прикрывая широкую улыбку рукой. Джисон, весь красный из-за смущения и с широко раскрытыми глазами, смотрит сначала на смеющегося Чана, а потом переводит взгляд на стоящего рядом Минхо, что, сложив руки на груди, уже смотрел на него с лёгкой ухмылкой на губах. — Что-то его понесло сегодня, да? — Т-точно, – запнувшись, отвечает Джисон и всё не сводит глаз с расслабленного старшего. Минхо, потрепав потерянного Хана по волосам, подходит к Чану, смех которого значительно стих, но мелкие смешки всё ещё прорывались наружу, и смачно хлопает его по заднице. Джисон плохо слышит вскрик и последующие за ним маты, пока его сознание самостоятельно рисует картинки их с Минхо "лобызаний". Почему-то он представляет, как Минхо прижимает его к этой самой тумбе, на которую тот сейчас опирался бедром, как быстро и страстно его большие руки блуждают по телу, временами сжимая то тут, то там, и как горячо и влажно ощущается его язык во рту. Джисон в неверии касается кончиками пальцев собственных губ, пока краснеют даже его уши и шея, а в животе что-то неприятно тянет, жжёт, и этот жар быстро направляется вниз. — Хани? Перед глазами появляется лицо Минхо, и горячие и столь приятные картинки рассеиваются. Джисон вздрагивает и спешно убирает руку от своих губ, будто старший мог понять, о чём тот думал. — А где хён? – он озирается по сторонам, но в маленьком коридоре были только они вдвоём. — Уже ушел. Ну что, мыться и спать?

***

— Я схожу с ума, не иначе... – шепчет Джисон и, накрывшись одеялом до самого носа, слушает как льется вода в душе. С каких пор мысли о Минхо так будоражат сознание? Почему его прикосновения, такие родные и нежные, ощущаются как-то иначе, но по-особому правильно? Минхо был всё тем же, Джисон, вроде как, тоже, но что-то неумолимо менялось, заставляя Хана постоянно думать, но не сейчас. Мыслей в голове было всё так же много, но уставший от пар в универе и затуманенный алкоголем мозг попросту отказывался работать, склоняя парня всё больше на сторону сна. Когда вода перестала шуметь и послышался щелчок открывшейся двери в комнату, Джисон плавал где-то на краю между сном и реальностью. Мягкое прикосновение теплой ладони к волосам и еле слышимый шепот вырывают его из дремоты, заставляя вопросительно мыкнуть и приоткрыть слипшиеся веки. Перед ним, склонившись, стоял Минхо с нежной улыбкой на губах и всё так же ненавязчиво поглаживал по голове. — Тебе не будет жарко? Так накрылся... – повторяет Минхо, на что Джисон лишь пьяно хмыкает и откидывает половину одеяла в сторону. — Возможно, – еле ворочая языком, отвечает он. Минхо ухмыляется, отмечая состояние младшего, и, быстро обойдя разложенный диван, ложится на свободное место, сразу же кладя руку на талию Хана и притягивая его ближе к себе. — Смотрю, тебя тоже развезло. Теряешь хватку, Хани? – чуть громче шепота произносит Минхо ему в затылок, пока мягкие волосы Джисона приятно щекочут ему лицо. Неожиданно тело в его руках начинает шевелиться, из-за чего Ли спешно убирает руку с мягкого бока и наблюдает за тем, как Хан разворачивается лицом к нему и так же, как сам Минхо минутами ранее, закидывает руку ему на талию, слегка сжимая в кулаке его футболку. — Я просто немного... устал, – еле слышно произносит Джисон. — Извини... – спустя пару секунд добавляет он. Его лицо максимально расслаблено, веки прикрыты и даже не дрожат, показывая тем самым, что их обладатель моментально уснул, а грудь мерно вздымается из-за глубоко дыхания. Весь его вид так мягок и уютен, что Минхо в тот же миг тает, теряя весь свой запал на поддразнивание младшего. Он судорожно выдыхает весь воздух из легких и тянется рукой к лицу Хана, невесомо оглаживая костяшками пальцев его слегка впавшую щечку. Пальцы опускаются ниже, касаясь кончиками мягкого угла челюсти, а после идут в сторону, прикасаясь к его приоткрытым во сне губам. Грубые подушечки еле ощутимо трогают мягкие, словно плюшевые, губы, оглаживают контур и слегка надавливают, приоткрывая их чуть шире. Глубоко вздохнув, Минхо быстро приближается к заветным губам, но в сантиметре от них останавливается, крепко зажмуривая глаза и медленно выдыхая. Он смещается повыше и касается губами прикрытого челкой лба Джисона, а после, убрав руку с лица младшего, возвращает её на голову, ласково того поглаживая. — Ничего страшного, мой хороший, – шепчет Минхо, не отрывая губ от лба Хана. — Отдыхай. Так в объятиях друг друга они и провели всю ночь. Утром, а точнее в двенадцать часов дня, первым проснулся Минхо и, видит бог, он хотел тихонько встать и пойти приготовить им завтрак, но как только взглянул на парня на другой половине, то разразился таким громким смехом, что и Джисон проснулся следом, недовольно хмуря брови из-за слишком громкого друга. Только он хотел начать материть его за своё раннее пробуждение, как почувствовал рукой на подушке довольно массивное мокрое пятно. Джисон в неверии выпячивает глаза и смотрит на Минхо, что свернулся в три погибели от пробирающего его смеха, а после спешно начинает вытирать лицо, тыльной стороной ладони чувствуя свои собственные слюни. Он весь багровеет от смущения и, быстро соскочив с кровати, несется в ванную, прихватив с собою подушку. — Да ладно тебе, Хани, – всё ещё посмеиваясь кричит ему вслед Минхо и через пару мгновений оказывается в проеме ванной комнаты, опираясь плечом о косяк и наблюдая за тем, как Джисон быстро умывается холодной водой и с такой же скоростью после чистит зубы. Минхо становится рядом и проделывает те же махинации, что и младший, а после чуть не давится пеной от пасты, когда Хан, максимально скривившись, стягивает наволочку и кидает её в стиральную машинку. — Только попробуй что-нибудь сказать, – угрожает Джисон и со злостью смотрит на старшего, что вытирал лицо полотенцем. — Эм, что естественно, то не безобразно? — Именно поэтому ты до сих пор ржёшь как конь, да? – гневно шипит Джисон, а после смотрит на подушку в своих руках: — Ну и что мне с ней делать? Выкинуть? — Ты нормальный? Ты же не кислотой на неё всю ночь брызгался, это всего лишь слюни, – он выхватывает из рук удивленного младшего подушку и, без капли отвращения, трогает в том месте, где было мокрое пятно, понимая, что сама подушка особо не намокла – всё приняла на себя наволочка. — Просто просуши её, а наволочку постирай. И нет проблемы. — Л-ладно, – всё ещё удивленно произносит Джисон, наблюдая за тем, как Ли сам пошел и закинул подушку на сушилку. На самом деле это была его больная тема – пускание слюней во сне. Как бы он ни пытался, у него попросту не получалось избавиться от этого. Поэтому если он с кем-то ночевал, то всегда старался контролировать себя во сне. Да, он мог не высыпаться, зато был уверен, что его не засмеют. Но сегодня ночью он был просто не в состоянии как-то контролировать себя, и поэтому, когда Минхо разбудил его громким смехом, то он испугался. Но позже Джисон понял, что старший не насмехался над ним. Его повеселила ситуация в целом, но он ни в коем разе не смеялся над самим Джисоном. Напротив, он даже помог, когда Хан уже хотел распрощаться с несчастной подушкой. Ему, вроде как, не было противно, и это приятно грело сердце. Джисон вышел из ванной в маленькую кухоньку, где Минхо уже вовсю суетился, готовя им завтрак. — Тебе не было противно? – всё же задает интересующий его вопрос, заламывая от легкого волнения пальцы. — Да брось, все мы люди, – без заминки отвечает Ли и, быстро глянув на застывшего Хана, с улыбкой продолжает: — Я даже считаю это милым. — Какие-то странные у тебя вкусы, – фыркает Джисон и чувствует, как быстрее начинает колотиться его сердце.

***

Джисон сидел на подоконнике и болтал ногами в ожидании Минхо, что пару минут назад зашел в деканат с какими-то бумагами в руках. Людей в здании было не очень много, особенно на этаже деканата, и Джисон иногда поглядывал по сторонам, надеясь не увидеть лицо ненавистной уборщицы, что за сидение на подоконниках могла вмазать своей вечно грязной тряпкой по лицу. Глубоко вздохнув, он всё-таки спустился ногами на пол, решая не играть с судьбой. Спустя минут десять Минхо выходит из кабинета и они направляются к лестнице, ведущей на первый этаж. — Ну так куда пойдём? – спрашивает Минхо, пока они не спеша спускаются. — Да без разницы... А Чан-хён? – резко вспоминает о друге Джисон. — Этот придурок всю ночь в игрушки рубился, а сейчас отсыпается. Мне в деканат пришлось не только свои, но и его документы нести, долбанный геймер, – бурчит недовольно Минхо, и Джисон тихонько посмеивается, пару раз хлопая его по предплечью. — Ли Минхо?! Это ты? Парни останавливаются на первом этаже, немного не дойдя до выхода из здания, и в непонимании озираются по сторонам. Минхо первым замечает источник голоса и моментально напрягается, сквозь зубы произнося: — Этого, блять, не может быть... — Что? Ты о чём... Джисон смотрит на переменившегося в лице старшего, а после переводит взгляд туда, куда смотрел он сам. К ним направлялась девушка. Её лицо, цвет волос, глаз и даже походка говорили о том, что она иностранка. Она обворожительно улыбалась и смотрела только на Минхо, у которого с каждым её шагом лишь сильнее сжималась челюсть. — Что ты здесь делаешь? – с напряжением в голосе спрашивает парень, и Джисон сразу же сосредотачивается в желании понять, о чем сейчас будет идти речь. Его знания английского были довольно неплохи, но всё же не шли ни в какое сравнение с уровнем Минхо. — Я приехала к Джихи, – коротко отвечает девушка, скидывая длинный локон светлых волос с плеча. — Джихи? Ким Джихи? — Да. Мы с ней очень сдружились за время вашей учебы у нас, поэтому на каникулах решила прилететь сюда. Но, впрочем, неважно. Не познакомишь меня со своим милым другом? – она доброжелательно улыбается и переводит взгляд на Джисона. Он же неловко улыбается ей в ответ и смотрит на Минхо, что за время их разговора не расслабился ни на секунду, а наоборот, будто не моргая, пристально следил за девушкой напротив. — Джисон, это Рэйчел, – говорит сначала на корейском, — Рэйчел, это Хан Джисон, – а потом на английском. — Приятно познакомиться, – тянет руку Рэйчел, и Джисон будто в прострации тянет свою для быстрого рукопожатия. — Да, мне тоже, – отвечает он, но всё равно взглядом возвращается к затихшему Минхо, пытаясь понять, что же его так тревожит. — О боже, ты меня понимаешь! – радостно восклицает она. — Не хотите немного поболтать где-нибудь? — Нет, мы торопимся, – отвечает резко Минхо и, схватив Джисона за запястье, тянет его в сторону. — Да ладно тебе, Минхо, – девушка сразу же делает шаг в ту же сторону, что и парни, слегка преграждая им путь. — Почему ты ведёшь себя так, будто мы чужие? Это, знаешь ли, немного неприятно. — Вы близки? – подает голос Джисон и морщится от того, с какой силой Минхо сжимает его запястье. — Абсолютно не- — Ох, мы очень близки, – томно произносит Рэйчел. У Джисона неприятно колет внутри, когда до того милая улыбка девушки сменяется на некий оскал, а глаза заметно темнеют, когда она смотрит на застывшего на месте Минхо. — Я до сих пор помню ту вечеринку. Хоть мы и были пьяны, но я помню всё. Она касается кончиками пальцев собственных пухлых губ, что расплываются в довольной улыбке, и с неприкрытым желанием в глазах оглядывает мускулистую фигуру напротив. — Кто же знал, что Ли Минхо, такой холодный, не ведущийся ни на какие провокации... — Рэй, блять, заткнись, – сквозь зубы произносит Минхо. Он отпускает запястье Джисона и подходит практически вплотную к девушке, грозно возвышаясь над ней, а та лишь с дрожью выдыхает и чуть ли не трепещет, пока смотрит в такие красивые и холодные глаза напротив. — Будет так страстно, но в то же время нежно... – как завороженная говорит она, пока в глазах парня всё чернеет от переполняющего его гнева. — Рэй! — Заниматься со мной сексом. Внутри Джисона всё резко холодеет. Удар под дых, ушат холодной воды – будто всё разом обрушилось на него, и он в неверии, с широко раскрытыми глазами смотрит то на Рэйчел, что была явно довольна произведенным эффектом, то на Минхо, что отшатывается от неё на шаг, а после оборачивается назад, к Джисону, и в глазах его такое отчаяние и сожаление, что ногти невольно впиваются в ладони, оставляя на коже глубокие следы. — Джисон... – хрипит Минхо, и у него сердце рвётся на части от вида ошеломлённого младшего. — Ты просто не представляешь, Джисон, как нежно он со мной обращался и как ласково он меня называл... Боже, вспоминаю и сама себе завидую! — Сука, ты что, меня не понимаешь? Закрой свой рот, пока я прошу по-хорошему! – взрывается Минхо, злобно выкрикивая эти слова в лицо улыбающейся девушки. Джисон просто стоит. Стоит и смотрит на кричащего Минхо, лицо которого стало ещё острее от злости, а внутри неприятно тянет с такой силой, что на глаза наворачиваются слезы. Он поднимает отчего-то дрожащую руку и касается собственного лица, ощущая поджавшиеся в линию губы, неестественно горячую кожу и широко раскрытые глаза, потихоньку наполняющиеся влагой. Джисон переводит взгляд на Рэйчел, и внутри теперь вместо боли разливается самая настоящая ярость. Он смотрит на неё, такую красивую и довольную, а волны ярости и гнева не стихают, наоборот, с каждой секундой лишь сильнее топят нутро. Представляет её и Минхо вместе, во мраке какой-нибудь пустой комнаты типичного американского дома, представляет то, как они предавались переполняющей их страсти и... завидует. Он, черт возьми, до боли в сердце ей завидует. Завидует, что это она целовала Минхо, что именно она чувствовала его нежные и теплые прикосновения, завидует, что занималась с ним сексом. С его Минхо... Лицо старшего, испуганное и печальное, возникает неожиданно перед его глазами. Он хватает его за руки и крепко сжимает, боясь, что его сразу же оттолкнут, и что-то отчаянно говорит. Джисону приходится вырваться из собственного потока мыслей, чтобы услышать его слова. — Джисон, нам нужно поговорить. Мне нужно тебе рассказать... Нам просто необходимо поговорить, ты меня слышишь? Пожалуйста, мой хороший, не слушай эту сумасшедшую суку... И не смотри на неё! – горько произносит он, как только растерянный взгляд Хана переводится на девушку позади. — Давай мы сейчас пойдём куда-нибудь и поговорим, а, Хани? – с дрожащей улыбкой на губах спрашивает он. Джисон слышит его и понимает то, что он говорит. А ещё он, глядя в эти необыкновенно красивые глаза, наконец понимает. Понимает то, что не давало ему покоя уже некоторое время. Он мне нравится... Осознание будто бьет по голове кувалдой, и Джисон в панике начинает вырываться из крепкой хватки, желая сбежать куда-нибудь в тихое место, чтобы немного подумать. Подумать, обдумать и принять. — Нет, Хани, пожалуйста, не надо, – отчаянно просит Минхо, пытаясь удержать вырывающегося младшего. — Что? – озадаченно спрашивает Рэйчел, и её самодовольное выражение лица сменяется на непонимающее. — Отпусти меня, – шепчет Джисон, чувствуя как потряхивает тело от переполняющих его эмоций. Ему просто необходимо немного побыть одному. — Нет, Хани, я прошу тебя, – с болью в голосе произносит Минхо, и лишь крепче сжимает худые запястья, сильнее прижимаясь к телу напротив. — Что за черт, Минхо?! – на грани противного писка выкрикивает Рэйчел. — Вам, похоже, тоже нужно поговорить. Отпусти ме- — Нам не о чем с ней говорить, Хани, пожалуйста... — Минхо, – с нажимом в голосе говорит Джисон и, применив силу, всё же убирает чужие ладони, — мы поговорим, обещаю, но сейчас разберись с ней. Джисон отходит на несколько шагов от поникшего старшего, что печально смотрел тому вслед, смотрит на Рэйчел, что громко пыхтела и широко раскрытыми глазами смотрела то на одного, то на второго, и тихо добавляет: — Я буду дома, – и, развернувшись, практически срывается на бег. Минхо чуть облегчённо выдыхает и тут же в отвращении морщится, когда рука с нарощенными ногтями впивается в его предплечье. — Это что за хуйня, Минхо?! – противно верещит девушка, и Ли стряхивает её конечность с себя. Он разворачивается к ней лицом с глазами полными злости, и это немного смиряет Рэйчел: она перестает шумно пыхтеть и лишь с недоумением и раздражением смотрит на парня в ответ. — Это я у тебя должен спрашивать, что за хуйню ты здесь устроила. Минхо держится, как может. Будь его воля, он бы уже побежал вслед за Джисоном, но на каком-то подсознательном уровне понимал, что этого делать не стоит. — Я просто хотела его немножко смутить, чтобы он оставил нас наедине, но что за чёрт?! — Ну чего, блять? – уже терял терпение Минхо. — Почему ты его называл "Хани"? Я не знаю долбанного корейского и не знаю, о чём вы говорили, но даже я поняла, что ты называл его "Хани". До Минхо медленно, но начинает доходить, о чём говорит девушка. Он тяжело вздыхает и поднимает руки в успокаивающем жесте, даже смягчает тон голоса, когда начинает говорить. Ведь понимает, что тут он проебался. — Послушай, Рэйчел, я... — Ты же так меня называл. В ту ночь ты постоянно звал меня "Хани". Чёрт возьми, Ли Минхо... — Я виноват, правда. Прости меня за это. — Ты трахался со мной и представлял кого-то другого? Что за ебаный пиздец, Минхо... — Прости, – с виной в глазах говорит он. — А я ещё была так удивлена, что такая ледышка как ты постоянно ласково меня называла. "Хани" то, "Хани" сё... Какой, блять, позор. Что бы во время секса со мной представляли кого-то другого, да ещё и называли его прозвищем... Рэйчел в неверии прикрывает глаза ладонью и тяжело вздыхает. Минхо же стоит молча, сложив руки за спиной, давая тем самым девушке время на принятие этого обидного, в её случае, факта. — Почему я? – спустя минуту тишины спрашивает она. — Что? — На тебя же столько девушек вешалось, почему из всех них ты... связался со мной? – Рэйчел убирает руку с глаз и с довольно спокойным выражением лица смотрит на парня. — Опустим тот факт, что мы тогда были пьяны просто в дровище. — Ты пахла... Так же, как он, – смущённо отведя глаза в сторону отвечает Минхо. — Блядство... – вымученно тянет Рэй, возвращая руку обратно на лицо. — Эм, я надеюсь, ты не рассчитывала на- — Нет, господи, нет, – открещивается девушка, удивлённо глядя на Минхо. — Ты, конечно, красавчик, и трахаешься классно, но, прости, я не строила в голове сценариев нашего совместного будущего с кучей спиногрызов и домиком на окраине. — Слава богу, – облегчённо выдыхает Минхо, сбрасывая часть скопившегося напряжения. — Меня бы совесть замучила, знай я, что ты в меня влюблена или ещё что... — О нет, тебе должно быть совестно до конца своих дней! Как ты посмел трахаться со мной и думать о другом? Только попробуй кому рассказать об этом, – Рэйчел подходит чуть ближе и трясет указательным пальцем перед лицом Ли в угрозе. — Я тебе яйца оторву, так и знай. Минхо на это лишь усмехается и, увидев на лице девушки такую же лёгкую улыбку, начинает смеяться, получая в плечо еле ощутимый удар кулаком. — Да понял я. Расслабься. Они недолго ещё стоят, глуша прорывающиеся смешки, а после Рэй, снова ударив кулаком в плечо, говорит: — Иди уже, герой-любовник, а то я что-то надолго тебя задержала. — Да, – делает пару шагов назад. — Прости меня ещё раз. — Да-да, – девушка отмахивается как от надоедливой мухи, а после удивлённо смотрит на сорвавшегося в ту же секунду на бег Минхо. — И никому ни слова, – кричит она ему в догонку. Тот показывает ей что-то вроде "окей" и скрывается за дверьми здания, а Рэйчел в который раз устало вздыхает, мотая головой. — Какой же позор. Да чтоб со мной... И о другом... – бурчит себе под нос, направляясь на выход из здания.

***

Минхо летел на всех парах домой к младшему, в его однокомнатную, но такую родную и теплую квартирку, которая была всего в десяти минутах ходьбы от университета. Поэтому в ближайшие минуты Минхо, проскочив за входящим в подъезд человеком, стучался как ненормальный в его входную дверь. Но как только Джисон, с самым невозмутимым выражением лица, открыл её, разум Минхо в тот же миг опустел. Он хватал воздух ртом из-за небольшой, но довольно спешной пробежки, чем вызвал лёгкую улыбку Хана, и не знал с чего начать. — Проходи, – Джисон пытается перестать улыбаться, но из-за такого милого и растрёпанного вида Ли, это плохо получается. Он отходит чуть в сторону, позволяя старшему переступить порог и пройти в комнату. Тот сразу же заходит и на ходу скидывает обувь, идёт в комнату и спешно садится на диван, неловко кладя ладони на колени и невинными глазами глядя на оставшегося около входа Джисона. Он в тот же момент отворачивается, чтобы закрыть дверь, и топит рвущиеся наружу смешки в кашле, прижимая сжатую в кулак ладонь ко рту. Хан знает, что им предстоит серьезный разговор, но ничего не может с собой поделать: Минхо слишком мил в своей нервозности, и Джисону, осознавшему свою симпатию, очень тяжело давалось оставаться спокойным. Он быстро проходит в комнату и садится рядом со старшим. Хан никак его не касается, но даже так он чувствует исходящее от Ли тепло, и его внутренности скручивает в тугой ком, а сердце заходится уже привычным учащенным биением. И как он мог так долго не понимать своих собственных чувств? — Ты, кажется, хотел поговорить, – нарушает неловкое молчание Джисон. Минхо отрывает взгляд от собственных рук, и его прекрасные большие глаза серьёзны как никогда. — Нам давно нужно было поговорить, – начинает говорить Минхо, но его голос так напряжен, что ему приходится откашляться, и спустя пару мгновений он, тяжело вздохнув, продолжает: — И если раньше я понимал, что это ни к чему хорошему не приведет, то сейчас мне кажется, что всё будет иначе. Джисон гулко сглатывает и не сводит глаз с хмурого старшего, чувствуя, как сложенные в замок ладони начинает легко потряхивать. Отлично, теперь и он начинает нервничать. — О чём ты? – негромко спрашивает Хан, плохо понимая сказанное. — Мы знакомы уже почти два года, столько же и дружим. Ты мой самый лучший друг и самый близкий человек, и я очень рад, что ты появился в моей жизни. Сердце Джисона от слов старшего неприятно сжимается. Он был так окрылён своими собственными чувствами, что даже не задумывался о том, были ли они взаимны. И сейчас, слушая речи Минхо о друзьях, ему становится грустно. Его глаза, до этого яркие и блестящие, вмиг тускнеют, и Минхо, заметив эту явную перемену в настроении младшего, тут же кладет свою теплую ладонь на его сжатые в замке руки, невесомо поглаживая большим пальцем нежную кожу. — А как же Чан? Он бы обиделся, если бы услышал твои слова, – пытается отшутиться Джисон, неловко посмеиваясь. — Чан тоже мой друг, но мы сейчас говорим совершенно об ином, – Минхо дарит успокаивающие касания, хотя самому бы не помешало хоть чуточку успокоиться, но он продолжает: — Я действительно благодарен всему чему возможно за то, что мы познакомились и так сблизились. Чан – мой близкий друг, товарищ, но даже с ним у нас не было такого дикого конекта, как с тобой. Вспомни, нам понадобилось около двадцати минут, чтобы начать буллить Чана, а это, извини меня, нихуя себе. Я был рад, и до сих пор рад, но... — Но? – задушенно спрашивает Джисон и отводит глаза на их руки. Одна рука Минхо накрывала его обе, и от этого приятно щекотало внутри. — Но кое-что изменилось. Я до сих пор помню тот день, думаю, ты тоже, но совершенно по-другому. — Какой день? — Прошлое 14 февраля. Джисон отрывается от разглядывания их рук и поднимает глаза на старшего, хмуря брови в непонимании. 14 февраля того года было совершенно обычным. Типичный будний день для заваленного кучей заданий студента. В воздухе не витала присущая этому дню романтика, все были уставшие и какие-то серые. Всё вокруг раздражало и единственное, о чем думал Джисон – это предстоящая встреча с Минхо и Чаном в местном баре. Хотя нет, кое-что выбивалось из привычного распорядка, например, признание какого-нибудь однокурсника под конец дня, когда Джисон уже спешил на выход к ожидавшим его около дверей Минхо и Чана. Это всё произошло очень сумбурно: вдруг его позвали, резко развернули, скомкано признались в чувствах, всунули в руку шоколадку с маленькой валентинкой, неуклюже приобняли и так же быстро исчезли, оставив после себя лишь море недопонимания. Джисон сконфуженно обернулся к игриво посвистывающему Чану, что хлопал по плечу хмурого Минхо и говорил ему на ухо какую-то шутку. Дальше всё шло так, как и было запланировано: они пошли в бар и пили, таким образом отмечая праздник. И если сейчас вспоминать, то Минхо в тот вечер был более молчалив, да и пил он чуть больше, чем обычно. — Ты тогда был будто сам не свой, – говорит Джисон, вспоминая события того вечера. — Мне даже казалось, что ты был из-за чего-то обижен на меня. — Я не был обижен, – спешит оправдаться он. — Но ты со мной практически не разговаривал. С Чаном ты вёл себя более-менее, а на меня почти не смотрел, – с грустью произносит Джисон. — Всё не так, Хани, я просто... был немного не в себе. — Ну так почему?! – повышает голос Джисон, не выдержав нервного напряжения. — Почему ты говоришь долбанными загадками и не можешь сказать пря- — Я приревновал! – так же выкрикивает Минхо. Джисон смотрит так, будто у старшего вторая голова выросла. — Что? — В тот день, когда какой-то пиздюк признался тебе у меня на глазах, я приревновал. И тогда, в баре, я пытался разобраться в себе. — И разобрался? – еле слышным шепотом спрашивает Хан. — Да, – Минхо смотрит прямо ему в глаза, сильнее сжимая в своей руке руки младшего. — Я понял, что ты мне нравишься. Сердце Джисона ухает куда-то вниз, а изо рта вырывается лишь судорожный выдох. Он шокированно смотрит на спокойного внешне Минхо, но ощущает явную дрожь его пальцев, что с каждой секундой молчания впиваются в его руки сильнее. — А с-сейчас? — А сейчас я люблю тебя. Джисон опускает голову и негромко всхлипывает, сильно при этом жмурясь. От осознания того, что его чувства взаимны нет никакой радости или трепета. Боль. Лишь тупая боль жжёт его сердце и перекрывает легкие, не давая нормально вздохнуть. Понимание того, что Минхо, его Минхо, так долго был один на один со своими чувствами и пытался скрывать их рвёт его душу на части. Минхо двигается чуть ближе и, повернув ослабленное тело в свою сторону, обнимает, одной рукой вплетаясь в мягкие волосы Хана и прижимая его голову к месту между шеей и плечом, а другую кладет на его спину, ласково поглаживая выступающую лопатку. Джисон чувствует сквозящую в каждом движении старшего неприкрытую нежность, и от этого глаза непроизвольно наполняются слезами. Он обнимает Минхо в ответ, крепко стискивая в руках его футболку, и жмется ближе. В нос сразу же бьёт его запах, такой родной и самый лучший, и от этого расплакаться хочется ещё сильнее. — Тише, всё нормально, Хани, – негромко произносит он и тычется носом в висок, прикрывая глаза. — Почему ты ничего не говорил? – хрипло спрашивает Джисон, чувствуя теплое дыхание у себя над ухом. — А смысл? Даже тупой бы понял, что ты смотришь на меня не больше, чем на друга. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение своей симпатией. — Тогда почему сейчас... — Не знаю, – Хан слышит дрожь в чужом голосе и понимает, что не он один тут страдает. Минхо явно намного хуже. — После моего возвращения как будто что-то поменялось. Твои глаза... Ты стал смотреть на меня иначе. Сначала я думал, что мне кажется, но чёрт возьми, Хани... Твои прикосновения, взгляды, даже тон голоса – всё стало другим. Мне иногда кажется, что я схожу с ума... — Тебе не кажется, Минхо, и ты не сходишь с ума, – шепчет Джисон и отстраняется от теплого тела, заглядывая в прекрасные, но заполненные до краёв печалью глаза. — Ты прав, после твоего приезда я стал смотреть на тебя иначе. Я долго не мог понять себя, своих реакций на твои прикосновения и слова. Всё казалось таким необычным, но в то же время правильным... И сегодня я наконец понял. Понял, что ты нравишься мне... Минхо замирает, даже дышать перестает на мгновение. Его глаза широко раскрыты, а пухлые губы непроизвольно размыкаются: истинное удивление поселяется на его лице, пока до него окончательно доходят столь нужные ему слова. — Т-ты не шутишь? Серьёзно? – с дрожью спрашивает Минхо, и Джисон видит, как в его глазах медленно скапливаются слезы. — Дурачок, как я могу шутить, – со слабой улыбкой на губах он мягко кладет руку на затылок старшего и тянет ближе к себе, соприкасаясь лбами и не отрывая взгляд от блестящих глаз напротив. — Ты мне очень, очень нравишься... Минхо не выдерживает собственных эмоций и громко всхлипывает, чувствуя, как с трудом подавляемые слезы начинают скатываться вниз. Маленькие ладони тут же начинают нежно стирать влагу с лица, и Минхо срывается на рыдания, крепко обхватывая дрожащими руками тонкие запястья и потираясь об одну из раскрытых ладоней лицом, ластясь, словно кот. — Не могу поверить, Хани... Безумие... Наконец-то... – с надрывом говорит он, прерываясь на судорожные вздохи. Однако в следующую секунду всё стихает, стоит Минхо почувствовать прикосновение теплых и мягких губ к его собственным холодным и солёным от слёз. Прикосновение столь нежное, робкое и практически невесомое, но оглушает оно настолько сильно, что Минхо будто с цепи срывается: он обхватывает затылок младшего рукой, прижимая его ближе, а другую кладет на талию, крепко сжимая её большой ладонью. Он впивается в губы Хана, остервенело целуя, и крепко держит за затылок, не позволяя оторваться хотя бы на миллиметр. Джисон от столь яростного напора впивается в плечи старшего, пытаясь удержаться на месте, и старается успевать за быстрыми движениями пухлых губ, отвечая с той же страстью и нетерпением. Внутри всё плавится и горит диким огнём от понимания того, что он сейчас целуется с Минхо, что это его руки держат так крепко, не давая оторваться от горячего тела, но в то же время нежно, не позволяя себе хоть одним движением или неосторожным сжатием как-то навредить. От этого контраста силы и нежности у Джисона приятно сводит всё, что можно, а от понимания того, что это всё с ним делает Минхо, его милый Минхо, чувства к которому он осознал совсем недавно, но как будто они были с ним всю его жизнь, заставляет глаза вновь наполниться слезами. И это уже не просто симпатия, а самая настоящая любовь... — Я люблю тебя... – шепчет отчаянно Минхо между поцелуями. — Я так чертовски сильно люблю тебя, Джисон, Хани, милый... Сердце Джисона колотится словно сумасшедшее, грозясь разорваться на клочья от переполняющих его чувств. Ему до дрожи в теле хорошо, но внутри вопреки всему всё равно ощущается тупая боль. Если его сердце не выдерживает столь ярких чувств, то какого было Минхо, который скрывал их на протяжении полутора лет? — Я люблю тебя, – шепчет ему в губы Джисон и, воспользовавшись заминкой шокированного старшего, перемещается к нему на колени, обхватывая лицо и вновь примыкая к его пухлым губам. — Мне очень жаль, что, пусть и неосознанно, я мучил тебя так долго. Он смотрит в его затянутые дымкой глаза, что немного покраснели из-за слёз, на его скулы, на которых виднелись мокрые дорожки, и Джисон их тут же нежно стирает большим пальцем, на его приоткрытые губы, что горели ярким красным цветом из-за их абсолютно не нежных поцелуев, и тут же ласково касается их своими собственными, буквально обнажая свою душу. — Повтори, – хрипло просит Минхо, костяшками пальцев касаясь щеки Хана. — Мне очень жаль, чт- — Не то, – перебивает его Минхо. Джисон в непонимании смотрит на застывшего старшего, а после расплывается в широкой улыбке. Его щеки слегка краснеют, и он опускается ниже, в самые губы произнося: — Я люблю тебя. — Ещё, – тут же просит Минхо. — Я люблю тебя. — Ещё, – вновь просит Минхо, и тело его начинает сотрясаться от подступающего плача. — Я люблю тебя, Минхо, очень сильно люблю. Слышишь? Люблю... Джисон целует его губы, нос, щеки, веки, тщательно собирая губами срывающиеся с ресниц слёзы, и гладит напряженную шею. Не замечает, как сам роняет пару солёных капель. Понимает, что плачет, когда Минхо трясущимися руками стирает непрошенную влагу, пока у самого лицо блестит от мокрых дорожек. — Спасибо, Хани, спасибо... — Это было очень тяжело, да? Молчать о своих чувствах... — Это было безумно больно, Джисон, – с огромной тоской в голосе говорит Минхо. — А когда мне пришлось уехать из-за программы по обмену... И так было плохо, но ты хотя бы был рядом, а там, не видя тебя и не имея возможности в любой момент услышать твой голос, я думал, что умру, – он обнимает худое тело обеими руками, вжимаясь лицом в его шею. — Я больше не хочу оставлять тебя. Никогда. Было так тяжело садится в самолёт, зная, что ты остаешься здесь, и я не увижу тебя почти полгода. Я не вынесу этого снова, Хани... — Всё хорошо, дорогой, теперь всё хорошо, – Джисон целует его в висок и, вторив старшему, прячет лицо в его шее. — Не нужно больше оставлять меня. Теперь только вместе, да? Только вместе... Минхо согласно мычит, крепче обнимая, и его тело, наконец, перестает сотрясаться от рыданий. Они сидят так некоторое время, даря друг другу тёплые и успокаивающие объятия и, слушая ровное дыхание друг друга, постепенно возвращают ясность сознанию. Первым отстраняется Джисон. Он любовно оглаживает уставшее лицо Минхо, стирая большим пальцем чуть подсохшие слёзы в уголках его глаз. — Прости, что-то я совсем размяк, – неловко говорит Ли, самостоятельно стирая остатки влаги с лица. — Всё в порядке. Твои чувства прекрасны, – с лёгкой улыбкой на губах и такими же уставшими глазами произносит Джисон. Минхо смотрит на него, как на божество, до сих пор не веря своему счастью. Он касается его лица и, притянув ближе к своему, утягивает младшего в нежный поцелуй. Он неспеша двигает губами и, коснувшись языком, чувствует, как Хан приоткрывает рот, предлагая углубить поцелуй. Спустя пару мгновений небольшую комнату заполняют шумные вздохи и громкие влажные звуки их поцелуя. Джисон вплетается рукой в волосы Ли, сжимая короткие волосы на затылке, и наклоняет его голову в сторону, углубляя поцелуй ещё больше. Он очерчивает языком ровный ряд зубов старшего, гладит им нёбо, а после касается чужого языка, пошло посасывая. Минхо в ответ дышит шумно, со всей страстью отвечает на действия Хана, иногда покусывая его мягкие губы, и гладит его бедра, ощутимо сжимая в своих больших руках. У Джисона встает до позорного быстро. Хотя, как тут не встанет, когда он сидит на парне, которого любит до безумия и которого хочет так же сильно. Он делает пробное вращение бедрами, лишь слегка качнувшись, но Минхо моментально впивается в его тело пальцами, останавливая любые дальнейшие движения. Он разрывает поцелуй и глубоко дышит, устремляя свои тёмные глаза в замыленные пеленой желания глаза напротив. — Ну уж нет, Хани, – низким голосом говорит он. Джисон в ответ лишь дьявольски улыбается и, положив руку на сильно вздымающуюся грудь старшего, медленно ведет ею вниз. — Почему же? Ты меня не хочешь? – и вопреки слабому протесту Ли доводит руку до его паха, касаясь пальцами болезненной твердости. Минхо в ответ на легкое касание с шипением откидывает голову и крепче сжимает бедра Хана, прижимая того сильнее к своему паху. Джисон словно вампир присасывается к открытой шее, начиная активно елозить своей задницей по скрытому в джинсах члену старшего. — Как я могу не хотеть, – сквозь зубы произносит Минхо, сдерживая рвущиеся наружу стоны. — Так в чём проблема? – не отрываясь от вылизывания чужой шеи спрашивает Хан. — Я уверен, что ты не готов... — Оу, – Джисону греет сердце это беспокойство со стороны старшего. У него очень давно уже никого не было, и Хан вряд ли бы смог сейчас полноценно заняться сексом без предварительной долгой подготовки. — Не волнуйся. Мы лишь так, немного побалуемся. Джисон чувствует как руки Минхо смещаются ему на задницу и задают свой собственный ритм, довольно грубый и быстрый, от чего он со стоном отстраняется от шеи и откидывает голову, чувствуя в тот же момент чужие губы на своей коже, и довольно улыбается. Минхо управляет им, словно куклой – его сильные руки самостоятельно двигают тело Джисона так, как ему хочется, заставляя быстро и жестко тереться о его собственный пах. Он помечает чужую шею жгучими засосами и открыто стонет от наслаждения в его кожу. Хан от этого порнушного звука весь покрывается мурашками и, вернув руки в волосы Минхо, сжимает и тянет, отрывая его лицо от своей помеченной шеи. — Хэй, Минхо, скажи, тебе ахх... было приятно трахаться с Рэйчел? – спрашивает с дьявольской улыбкой на губах и, оторвав цепкие руки старшего от своей задницы, кладет их на свою талию, продолжая заданный Ли ритм. — Чёрт возьми, Джисон, почему сей... Ахх... — А почему нет? – Хан склоняется над его лицом и пошло лижет его губы языком, буквально слизывая его судорожные вздохи. — Почему ты вообще решил с ней потрахаться? — Я был очень пьян, – всё же отвечает Минхо, прерываясь на рвущиеся стоны. — И всё? – Джисон пытается сохранять твёрдость в голосе, но венистые руки, что сильно сжимали его бока, а также приятное трение о крепкое тело под собой не давали здраво мыслить. — И её парфюм точно такой, как у тебя... — Ох чёрт! – Хан довольно стонет от такого признания и склоняется над лицом старшего словно хищник, заглядывая в его чернющие глаза. — Только не говори мне, что ты представлял меня на её месте... — Даааа... – со стоном отвечает ему Минхо и, удобнее обхватив тело над собой, начинает двигаться ещё быстрее, целуя открывшиеся в немом стоне губы Джисона. — Ахх... Неужели ты трогал её округлое тело и думал о моем худом? А вместо её высоких стонов представлял мои? А, может, представлял, как входишь в меня по самое основание, и как я выгибаюсь от наслаждения в твоих руках? — Да-да-да! – как мантру повторяет Минхо и с всхлипом впивается в чужие губы, глуша в них громкие стоны. У Джисона глаза закатываются от отчаянных поцелуев Минхо и от божественного трения их тел. Он чувствует, что уже на подходе, и по рваным движениям старшего понимает, что тот тоже. Он разрывает поцелуй с громким звуком и видит, как Минхо тянется к его губам вновь в нежелании потерять хоть на мгновение его тепло. — Мой преданный мальчик... – нежно произносит Джисон, глядя прямо в заполненные обожанием и любовью глаза напротив. — Кончай. И Минхо тут же содрогается, впивается в его бока до побеления костяшек и гортанно стонет прямо в губы Хану, прикрывая в наслаждении глаза. Джисон следует прямо за ним, задушенно простонав, и в тот же момент обмякает, разваливаясь на ходящей ходуном из-за тяжелого дыхания груди Минхо. Они так лежат несколько минут, восстанавливая дыхание и отходя от мощнейшего оргазма. Первым, видимо, приходит в себя Минхо. Он ласково гладит спину младшего и нежно касается губами его макушки, незаметно вдыхая его запах. Джисон расплывается в блаженной улыбке и, приподняв голову, сразу же целует столь пленительные губы. — Я люблю тебя, Хани, – шепчет Минхо с мягкой улыбкой на лице. — Я тоже люблю тебя... — Скажи, ты правда не злишься на то, что я с Рэйчел... — Господи, Минхо, ты серьёзно? – недовольно тянет Джисон, глядя на виноватое выражение лица старшего. — Мы же не встречались тогда, чтобы я на тебя злился или что-то в этом роде. Тем более мне кажется, что я должен её отблагодарить. — За что? – с недоумением спрашивает Минхо, хмуря при этом брови. — Ну, если бы не она, я бы так и не понял, что ты мне нравишься... — Подожди, ты что, приревновал меня? – Минхо расплывается в довольной улыбке от осознания. — Да иди ты... – Хан начинает смущенно выбираться из объятий, тем самым веселя старшего ещё больше. — И что с того?! – прикрикивает он, чувствуя предательскую теплоту на своих щеках. Даже то, чем они с Минхо занимались ранее, так не смущало его. — Ничего, – Минхо широко улыбается и вновь утягивает Джисона в теплые объятия. — Я просто очень счастлив. Хан успокаивается и вновь прислоняется к широкой груди, вслушиваясь в родное ускоренное сердцебиение. Раньше он был так слеп... Больше он такой ошибки не совершит. Он отдаст всего себя, положит душу на то, чтобы его любимый всегда дарил ему свою прекрасную счастливую улыбку. — Я люблю тебя, Ли Минхо, – и в подтверждение своих слов целует его грудь, прямо в то место, где так отчаянно бьётся сердце. Минхо вздрагивает, смаргивает вмиг застелившие глаза слёзы и нежно целует его в макушку. — Я тоже люблю тебя, Хан Джисон...