Свора Зонтика

      Вару остервенело грыз ручку, глядя на ненавистную голубую макушку в первом ряду, низко склонившуюся над тетрадью с конспектом.       Зеленчук не просто любил быть в центре — это всегда была его основная цель. Он как энерговампир питался вниманием к его персоне. И добивался этой жизнно важной части своего существования парень любыми, в основном не совсем этичными способами — хулиганил, задирал других, более слабых сверстников и был абсолютным хамлом.       Одной из его жертв был Зонтик — тот самый тихоня в первом ряду. Очень милый, похожий на девушку, он тоже привлекал много внимания, но в отличии от взбалмошного кудрявого, делал это неосознанно, даже случайно. Именно поэтому Вару задирал его больше всех — ни дня без подножки, ни недели без слёз. Правда, вскоре Зонтик научился мастерски избегать эти неприятные встречи, и Вару вспоминал о его существовании только на парах, посещаемых с ему одному понятной регулярностью.       Но в последнее время в универе появлялось всё больше шепотков не о Вару, а именно об этом задохлике, вздрагивающем от каждого чиха. Такой расклад ох как не нравился самопровозглашённому правителю их ВУЗа, так что теперь все мысли занимали идеи, как бы скинуть нытика с пьедестала внимания.       Зонтик — кудрявый иногда, глядя сверху вниз на сжавшегося Трефа (до чего дурацкая фамилия!), с издёвкой добавлял «Великий» — по слухам получил признание за пределами их второго курса. Вроде как, у него появилась своя не то компания, не то секта, условно называемая Зонтопией, правда никакого свидетеля, который мог бы подтвердить существование этой, с позволения сказать, секты, не было, а сам парень не спешил делиться своими секретиками с окружающими. Как тряпка могла управляться с такой организацией, Вару, несмотря на отличное воображение, представить не мог, но ведь должно же быть какое-то основание у этого шёпотка, верно? Скорее всего, его просто приукрасили Яна и Вика, местные сплетницы. Но задохлика в любом случае следовало проучить. Для профилактики.       А вот как это сделать — идеи были. Например…       В момент, когда светлая мысль в кудрявый голове дошла до сей стадии размышлений, солнечный луч создал весьма коварный блик на зелёных очках, и страшная улыбка спряталась за сцеплеными в замок руками. Что бы там ни было, Зонтику стоило побеспокоиться.

***

      После пар, когда уже солнце миновало зенит и медленно двигалась к закату — короче, во второй половине дня — кудрявый уже спешил в подвал. Нет-нет, не в свой с детьми (как было уместно подумать), а в небольшой пустующий подвальчик с выходом у въезда во двор жилого дома, который надёжно огораживал неновую детскую площадку, хоть и не о ней речь, а о подвале. Вот в нём, по наводке рядом проживающего ботана из их группы, и собиралась зонтиковская секта, и хоть любопытства в Вару было поменьше, чем в Гэбе, но зелёный решил не теряя более времени проверить степень угрозы его авторитету со стороны Тряпки. Если она велика — то подлежит уничтожению накорню, если не существует, то и поражать над Зонтом в подвале за так прикольно.       Хотя сомнение о геолокации Плаксы были — Вару видел, как перед этим голубой свернул с дороги к сектанскому логову, выбрав, зачем-то, несколько иной маршрут, но вообще, зелёный не придавал этому никакого значения — пусть он ходит где там хочет, ему всё равно не сбить и не спутать Великого и Ужасного (нет, не Гудвина) на пути к разоблачению незаконного бандформирования. Конечно, коли такое и в самом деле было.       Но вот у Зеленчук насчёт тайного подвала были мысли поинтереснее. Тряпка не то что последователей собрать, заговорить на улице без заикания не может, но зачем же ему подвал? Опустим шутки про детей и не… Опустим. Сразу после возникали гейские мыслишки с голубым в главных нижних ролях, не слишком подробные, но, конечно, яркие. Особенно толпа противных дядечек на фоне…       Отставить пидорские мысли! Тем более, быть такого не могло — они не в хентае. Эта модель человека хоть и слабохарактерная, но до такого не опустится — он резок как пуля и быстр как понос. Да даже случись такое, впредь он бы этот двор за три квартала обходил.       Но довольно размышлений. Старая металлическая дверь после хорошенького рывка дрогнула и открывалась ме-е-едленно из-за старого доводчика (каши надо больше жрать). Под скрип петель, похожий на чьи-то вопли, Вару загляну внутрь, и…       Дальше всё происходило очень быстро.       Из подвала с громовым рычанием выпрыгнуло нечто огромное, и кинулось на горе-шпиона. Затем нечто поменьше загавкало и обвилось вокруг ног очкастого, даже вцепилось в штанину. Но в тоже время, в глубине помещения слышалась возня и чей-то голос.       Вару отлетел чуть не на другую сторону дороги и, с акробатической ловкость вернув себя в вертикальное положение, бросился со двора прочь. При этом он низвергал такие ругательства и столь многоэтажный мат, что растения на его пути вяли на глазах, и смотреть на такое было ой как страшно.       А дверь, которую больше ничто не держало, быстро и грациозно, как конькобежец, закрылась с громким «Ай!». Потом вновь открылась — намного легче, чем раньше, — и свету явилась перепуганная моська Зонтика.

***

~50 минут назад~       Из универа Зонтик шёл быстрой, счастливой походкой. Каменные стены гулкого здания больше не сдерживали его, и теперь голубой свободно летел по улицам в сторону его секретика.       Сказать по правде, те слухи, оплетающие ВУЗ, не то чтобы лживы, но даже в некоторой степени отражали правду. Компашка у него появилась своя, но…       Треф остановился у подвала. Старая дверь, практически сливавшаяся со стеной, была для него сродни проходу в Нарнию, тот же другой мир.       — Хей, я пришёл…       Хотя и довольно тяжёлая, она с лёгкостью открылась пред хозяином «Зонтопии», а жители этого крошечного полуподземного мирка поспешили к своему господину.       Первым как всегда вышел Алебард — огромная псина-доберман, с необычным пятном на спине, по форме напомнившего Зонтику — конечно! — алебарду. Алебард был самым первым и преданным из всех питомцев Зонта. Парень нашёл его на улице ещё будучи подростком, выходил, вырастил и выдрессировал сам и стал для пса символом жизни. У него всегда тёплые ладони, он не бросит и не ударит, как те люди из тёмного, как ночные переулки, прошлого, его ладони нужны, чтобы гладить. А значит, их нужно защищать — вот такая простая собачья логика. И Алебард свой долг исполнял, защищая не только хозяина, но и созданный им небольшой мирок в подвале.       О ногу потёрся крупный серый кот в полосочку — Морион. Его, как и Алебарда, Зонтик подобрал на улице, выходил, и получил в ответ безграничную неуловимую кошачью любовь. Кот иногда выбирался из «Зонтопии» через небольшую дырку под потолком, чтобы встретиться с хозяином пораньше, ещё по дороге с университета, но в последние месяцы этого и вовсе не случалось, ведь у Мориона появился подопечный — крошечный полуслепой котёнок, всегда начинавший громко мяукать, когда Зонтик входил в свою обитель. И своеобразное божество сразу подхватывало маленького пушистика, чтобы его не задавили и не затоптали остальные жители.       Армет поселился в подвале позже всех, всего-то минувшей зимой. Он лежал на обрывке картона у мусорки, грязный, озябший, брошенный, продрогший до самых костей, и из последних сил бормотал что-то, щуря слепые глаза. Вот тут-то Зонтик его и нашёл. Парень сразу взял котёнка за пазуху, чтобы скорее согреть, и поспешил в подвал, где немного покормил — чтобы после сильной голодовки малыша вдруг не скрутило — отогрел у обогревателя, который специально на зиму притащил в подземелье, потом ещё долго таскал по врачам, и в итоге — о, чудо! — смог начать лечить его неврождённую слепоту. Достаточно было прокапать какие-то специальные — и не дешёвые — капли, чтобы котёнок смог вновь глядеть на мир большими голубыми глазами. И первым, что он смог разглядеть, было лицо спасителя. С тех пор он каждый день ждал Зонтика, и вскоре научился как по часам подходить к двери в назначенное время, чтобы как можно скорее очутиться в мягких руках, лизнуть палец и потереться вибриссами о ладошку.       А в ногах суетливо кружила и гавкала одноглазая дворняжка, по телосложению напоминавшая корги, а окрасом будто с палитры взяли всё, что осталось от овчарки, лабрадора и трёхцветной кошки, и прям так вылили на пса. Его Зонтик назвал Щитом. Его он тоже приютил в холодное время, но тот жить в подвале долго не хотел. Только приходил на кормёжку, огрызался и уходил восвояси. Однако в какой-то момент он вдруг решил остаться, променяв свободу на «дом» и тёплые руки, так что теперь он — гордый житель Зонтопии!       Ещё подальше, оттеснённые первыми, более юркими и сильными, стояли крупный, чуть не с Алебарда, лохматый пёс, длинношёрстный элегантный собак и лупоглазый полулысый щенок с высунутым языком. Вот они, слева направо — Полдрон, Пикадиль и Жак. Эта свора всегда держалась стайкой — сильный, умный и мелкий, отличное трио, также нашедшее своё место в уютном тёплом подвале.       А в углу сидел и радостно завывал последний подвалыш — облезлая, тощая дворняжка с упругим пузом по имени Хундсгугель. Да, имечко у него, как раз под внешность. И бродило это чудо, пугая прохожих, чуть не по всему городу, радостно воя и бросаясь на кождого пятого, пока не переселилось в этот уютный подвал. Он сам себе на уме, преисполненный в своём самопознании настолько, что этот мир ему уже абсолютно понятен. Как понятно то, что в подвале тепло, сухо и сытно, значит можно и жить.       Вот такие были подвальные жители. Разные, смешные, серьёзные, ласковые, грубоватые: все, каждый из них сумел найти угол в этой подземной комнате. Это был дом, созданный великим существом — человеком, и этот дом они любили и хранили, каждый как умел.       — Эй-эй, ну тише, вы же меня так уроните, — Зонтик привычно рассмеялся, подбирая крошку-Армета и проходясь ладошкой сначала по гладкому лбу Алебарда, потом — по жёсткому боку Щита, а там уже начиналась суета: нос, ухо, хвост, спина, даже лапы — всё было по очереди удостоино внимания, выглажено и потрёпано. Когда радостное приветствие было завершено, Зонтик положил котёнка к коту, руками раздвинул всё ластвшиеся собачьи бока и достал с потолочный балки небольшую газовую плитку. Её следовало всегда убирать, чтобы собаки, заигравшись, не дай бог не испортили балон и не отравились, или, что ещё хуже, не взорвали подвал к чёртовой матери. Живность маленько отступила — все уже давно поняли, что когда Зонтик берёт в руки эту штуку, мешать ему нельзя. Алебард поспешил помочь и достал из ниши в стене старый котелок, видавший, наверное, походы советской молодёжи. Хозяин улыбнулся, и это понравилось псу, так что он начал стаскивать ещё и миски, разбросанные по комнате.       Глубокие жестянки наполнила вода из пятилитровой бутылки, и все, кто захотел, принялись за водопой. Отказались, разве что, Морион, но он кот, так что наверняка успел напиться где-нибудь ещё, и Щит, решивший в этот раз понаблюдать за хозяином.       Из рюкзака был извлечён замечательный говяжий бульон от сердобольных бабок с базара. Самое то для мясной собачьей кашипо рецепту от дяди Феди! Вот и забулькало, можно закидывать «полтавскую» пшеницу. Совсем скоро всё будет готово!       Вот только как-то тихо. Конечно обитатели подвала уже знали, что к нему во время готовки лучше не подходить, и грозный с виду Алебард давно втолковал всем не вертеться под ногами. Но сейчас рядом, под старым столом, в своё время украденным с помойки и заботливо отмытым и починеным, поскуливал что-то радостное Хундсгугель, но все остальные отчего то столпились около лестницы к двери.       «Надо бы проверить,» — решил студент, подхватил опустевший пятилитровик — заодно наполнит у ручья за домом.       Но только он сделал шаг к двери, как она вдруг заскрипела настолько пронзительно, что Зонтик вздрогнул и чуть не упал, запнувшись о свою собственную ногу. Эта дверь не скрипела так с тех пор, как Зонт понял, что достаточно её приподнять, и тогда открывается она легко, как по маслу. И в тот же момент, стоило двери открыться достаточно, Алебард с рёвом выскочил на улицу, а за ним и Щит, заливаясь лаем, а там и Полдрон, и Жак. Коты остались внутри — дороговато было бежать сломя голову под лапами будто обезумевших собак, и сохранивший ледяное спокойствие Пикадиль.       Зонтик, конечно, кинулся к двери, но она вдруг начала быстро закрываться, будто больше её ничто не держало с той стороны, и юноша хлопнулся лобешником о дверь, не сдержал вскрика и чуть не свалился с третьей ступеньки лестницы. В то же время с той стороны раздавались ужасные вопли.       Когда Зонт, наконец, выбежал на улицу, смог лицезреть только удаляющиюся макушку цвета буйной зелени на некошенном американском газоне, и глянцевые кудри отражали солнечный свет будто мудрёный дискошар. Макушка бежала со скоростью Светы, легкоатлетки их универа, догнать которую до сих пор смог только Пик, не разрешивший себе проигрыш «тощей девчонке», и изрыгала такой благой мат, что цветочки и травинки вдоль дорожки вяли под его воздействием.       Успокаивая собак, Зонтик проводил сокурсника полным удивления взглядом — он жил как минимум на другом конце города и случайно здесь бы не оказался. Может, если бы он гулял тут с компанией, всё было бы объяснимо, но вот так…       Впрочем, сейчас было кое-что поважнее. Гордо задирая лапы, к Зонтику подошёл чрезвычайно довольный собой Щит. В пасти он держал с половину изорваной штанины.