Ангельские дни

Однажды знойным днем Чанбин вернулся домой после университетской суеты, ему не терпелось сбросить промокшие от пота кроссовки у входной двери. Он выкрикнул обычное «Я дома!», но был встречен необычной тишиной. Обычно успокаивающий голос его матери эхом разносился по коридору, приглашая его вернуться в святилище их общего жилища. Сгорая от любопытства, он посмотрел вдоль коридора и заметил слегка приоткрытую дверь в комнату матери. Его сердце замерло, когда он приблизился к ней. Мия, воплощение женского очарования, с ее роскошной фигурой, была женщиной, которая всегда привлекала взгляды украдкой. Ее пышные формы и сочные розовые соски, которые часто выглядывали из-под прозрачной ткани нижнего белья, разжигали самые недозволенные фантазии. Он знал, что это неправильно, но очарование запретного плода всегда было слишком заманчивым для его юного, охваченного гормонами разума, чтобы сопротивляться. Когда Со подошел к двери, звуки шуршащей ткани стали отчетливее, и сквозь щель донесся аромат сладких духов его матери, разжегший его воображение. Он мог видеть силуэт ее тела, ритмично двигающегося, и его член начал набухать в штанах. Дрожащей рукой он осторожно толкнул дверь, открывая зрелище, которое навсегда запечатлелось в его памяти: его мать, стоящая перед ним в одних лишь узких кружевных трусиках, пухлые ягодицы покачивались при каждом движении. Мия, застигнутая за тем, как она снимала лифчик, ахнула и повернулась лицом к сыну, ее глаза расширились от шока. Идеальные круглые сиськи подпрыгивали, а соски торчали, как два стража соблазна. Взгляд Чанбина был прикован к завораживающему зрелищу, в горле у него пересохло, а рот приоткрылся. Он не часто видел женское тело так близко, и уж точно не такое… доступное. В комнате повисло напряжение, единственным звуком было тяжелое дыхание, вырывавшееся из приоткрытых губ его матери. Ее лицо стало темно-красным, она заикалась, пытаясь подобрать слова, которые могли бы навести порядок в этой хаотичной сцене. — Чанбин, что ты здесь делаешь? — наконец ей удалось произнести, и ее голос дрогнул от смеси смущения. — Когда ты пришел? — Мам, я не знал, что ты дома, — ответил он хриплым от желания голосом. — Я думал, ты на работе. Воздух между ними потрескивал от невысказанных желаний и непреодолимой пропасти в социальных нормах. Взгляд Мии метнулся к его промежности, где безошибочно угадываемая выпуклость возбуждения упиралась в брюки. В ее глазах промелькнуло что-то непонятное, и на мгновение Чанбину показалось, что он увидел намек на… интригу? — Все в порядке, — пробормотала она, теперь ее голос звучал мягче. — Просто дай мне минутку, чтобы… закончить переодеваться. Их взгляды встретились, и в этот момент плотина его смущения начала давать трещину. Мия наблюдала, как Чанбин выскочил из дверного проема, его лицо было красным. Она не смогла удержаться от легкого смешка при виде его поспешного отступления. — Такой милашка — пробормотала она себе под нос. С понимающей улыбкой она повернулась к своему туалетному столику, ее сердце бешено колотилось. Напряжение в воздухе сгустилось. Мия глубоко вздохнула, грудь поднялась и опустилась в такт движению. Она не могла не восхищаться собой в зеркале, руки обводили изгибы тела, мягкость кожи. Чанбин тем временем, бросился в свою комнату, его мысли были в смятении. Член болезненно пульсировал в штанах, умоляя об освобождении. Он прислонился к двери, тяжело дыша. — Что, черт возьми, только что произошло? — подумал он про себя, его рука подсознательно потянулась вниз, чтобы поправить набухший член. Со, спотыкаясь, подошел к кровати и рухнул на матрас. — Не могу поверить, что у меня только что стал на мамины сиськи, — пробормотал он, и в его голосе смешались благоговение и возбуждение. Бин понимал, что должен что-то сделать, чтобы снять напряжение, но также понимал, что то, что он чувствует, было неправильным. Мия, напротив, почувствовала, как ее охватывает странное волнение. Она знала, что это неуместно, и понимала, что нужно поговорить об этом с сыном. Женщина скинула халат и переоделась во что-то более закрытое, мысленно прикидывая, что может сказать. В доме стояла тишина, нарушаемая лишь редким скрипом половиц, когда Мия проходила по коридору. Ее потянуло в комнату Чанбина, ее любопытство было возбуждено. Она осторожно толкнула дверь, сердце бешено колотилось в груди. Зрелище, открывшееся перед ней, было явно не тем, чем она ожидала. Чанбин растянулся на кровати, засунув руку в штаны и поглаживая свой твердый член с отчаянной настойчивостью. Его глаза были плотно закрыты, зубы стиснуты от сосредоточенности, а лицо пылало от вожделения. Она ахнула. — Мам! — воскликнул он, резко выпрямляясь и отдергивая руку от своей промежности. Мия прикусила нижнюю губу, ее взгляд задержался на выпуклости в его штанах. — Я… Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, — сказала она шепотком. В комнате повисло напряжение, которое никто из них не мог игнорировать. Взгляд Чанбина метался от ее лица к телу, его возбуждение росло с каждой секундой. — Мам, я… Прости, — заикаясь, пробормотал он. — Не стоит, — ответила она, ее голос был едва слышен. — Ты теперь мужчина, а я женщина. Для тебя вполне естественно интересоваться женским телом. С этими словами она подошла на шаг ближе к нему. Дыхание Чанбина сбилось, его глаза расширились, когда он увидел как мать садится на кровать. Мия глубоко вздохнула и начала говорить, ее голос был мягким, успокаивающим шепотом, который, казалось, разносился по всей комнате. — Чанбин, это нормально — интересоваться женскими телами, но ты же знаешь, что я твоя мать. — Она замолчала, ища в его глазах хоть какой-то признак понимания. — То, что произошло сегодня, не совсем правильно, дорогой, — продолжила она, не отрывая от него взгляда. — Это нормально, что ты так себя чувствуешь, но мы должны помнить границы. Чанбин кивнул, его щеки пылали от смущения. Он не отрывал взгляда от пола, не в силах встретиться с ней взглядом. — Я знаю, мам, — пробормотал он, его голос был едва громче шепота. — Мне жаль. Мия протянула руку и успокаивающе положила ее ему на плечо. — Не извиняйся, — мягко сказала она. —Это просто то, что нам нужно оставить в прошлом. Ее рука была теплой и успокаивающей, но это не помогло унять пульсацию в его промежности. Со чувствовал, как липкая смазка покрывает его боксеры и ткань брюк. Он знал, что не сможет долго оставаться в этой комнате, не поддавшись своим желаниям. — Я пойду, — сказала она, вставая. — Давай просто забудем, что это вообще произошло, хорошо? С этими словами она повернулась и вышла из комнаты, слегка покачивая бедрами при каждом шаге. Дверь за ней захлопнулась, оставив Чанбина наедине с его мыслями и неистовым возбуждением. Он тяжело вздохнул, сердце бешено колотилось в груди. Парень знал, что должен позаботиться о себе, образ обнаженной груди матери врезался ему в память, не давая возможности думать ни о чем другом. Мия вышла в коридор, ее сердце бешено колотилось в груди. Она не могла поверить в то, что это произошло. Ее рука дрожала, когда она поправляла бретельку лифчика, при воспоминании о том, как сын смотрел на ее обнаженную грудь, по спине пробежали мурашки. Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. — Это всего лишь фаза, — прошептала она себе. — Это не более чем так. Вздохнув, отогнала эти мысли прочь. Она была его матерью, и ее долгом было помочь ему пережить этот непростой период в его жизни. Но в глубине души Мия не могла не задаваться вопросом, сможет ли когда-нибудь восстановиться грань, которую они только что пересекли. На следующий день Чанбин оказался в университете, окруженный знакомыми лицами своих друзей. Он заметил Чана, прислонившегося к стене и со скучающим видом листающего страницы в своем телефоне. Они знали друг друга с детского сада, и Чанбин всегда чувствовал себя комфортно, делясь с ним своими самыми сокровенными секретами. Тяжело вздохнув, он подошел к своему другу, тяжесть его ноши все еще давила на грудь. — Эй, хен, — начал Чанбин, его голос все еще дрожал после вчерашней ситуации. — Мне действительно нужно с тобой кое о чем поговорить. Чан поднял взгляд, озабоченно нахмурив брови. — Что случилось, чувак? — Это насчет… — заикаясь, пробормотал Чанбин, его лицо вспыхнуло. — Я… Я случайно увидел свою маму… ну, знаешь, голой. Глаза Чана расширились, и он выпрямился. — О, черт. Это тяжело, братан. — Он помолчал, обдумывая свои слова. — Чани хен… у меня встал… на мою мать. —сказал Чанбин прижимая руки к лицу — Послушай, это совершенно естественно — испытывать стояк при виде обнаженной женщины, даже если это твоя мама. Но действовать в соответствии с этим определенно не круто, понимаешь? — Да, я знаю, — сказал Чанбин, проводя рукой по волосам. — Это просто… Я не могу выбросить этот образ из головы. — Ну, ты должен, — твердо сказал Чан. — Не то чтобы я не мог этого понять, но и не могу позволить этому запудрить тебе мозги. Ты уже взрослый мужчина, и тебе нужно держать это в себе в присутствии своей мамы. Чанбин кивнул, стараясь принять совет друга близко к сердцу. Он знал, что это правильно, но искушение было сильнее, чем когда-либо прежде. Он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь снова смотреть на свою мать, не думая о ее обнаженном теле. — Спасибо, — пробормотал Чанбин, чувствуя себя немного лучше, но все еще испытывая невероятную неловкость. — Не волнуйся, — сказал Чан, хлопая его по спине. — Просто помни, если тебе когда-нибудь понадобится поговорить об этом снова, я рядом. Они оба знали, что тема далеко не закрыта, но на данный момент они оставили ее и перешли к обсуждению своих занятий и предстоящих выходных. Тем не менее, по прошествии нескольких дней Чанбин обнаружил, что разрывается между чувством вины и непреодолимым сексуальным напряжением, которое витало в воздухе всякий раз, когда он был рядом с Мией. Дни превратились в неделю, и дискомфорт Чанбина рос с каждой минутой. Его мать, казалось, заметила его уклончивое поведение и решила, что пришло время поговорить с ним начистоту. Однажды вечером, когда Чанбин пытался опять улизнуть из дома под предлогом поздней тренировки, она встала перед ним, преградив путь своей роскошной фигурой. Ее глаза, полные беспокойства и любопытства, изучали его. — Со Чанбин, — сказала она мягким, но твердым голосом, — Нам нужно поговорить. В последнее время ты избегаешь меня, как чумы. Что происходит? Он с трудом сглотнул, его сердце бешено забилось, когда он почувствовал тепло ее ладони на своем плече. От одного этого прикосновения по нему прокатились волны желания, его член дернулся в штанах. — Мама, я не избегаю тебя, — сумел выдавить он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Рука Мии задержалась еще на секунду, прежде чем она положила ее ему на голову, и на ее лице промелькнула тень грусти. — Все в порядке, скажи мне, милый. Я твоя мама. Я здесь ради тебя. Его охватила паника, когда он почувствовал, как кровь прилила к паху, заставляя член набухнуть. Он не мог вынести этого разговора с ней, не тогда, когда все, о чем он мог думать, — это ее обнаженное тело и сладкий вкус запретного плода. Он резко отступил назад, уклонив голову от ее руки. — Все в порядке, — сказал он, повысив голос. — Я просто занят тренировками, вот и все. Она еще мгновение изучала его взглядом, прежде чем кивнула, и на ее лице промелькнуло понимание. — Хорошо, пусть будет так — пробормотала она, отступая в сторону. — Но если тебе когда-нибудь понадобится о чем-нибудь поговорить, я здесь. Не сказав больше ни слова, Чанбин выскочил за дверь, захлопнув ее за собой. Звук эхом разнесся по дому, оставив Мию стоять в одиночестве в коридоре, на ее губах играла грустная улыбка, когда она задавалась вопросом, что же на самом деле изменилось между ними. Тем временем снаружи Чанбин прислонился к прохладной кирпичной стене, обхватив рукой свою растущую эрекцию, пытаясь унять ее. Он знал, что не сможет вечно избегать своих желаний, но он также знал, что, действуя в соответствии с ними, он разрушит саму основу их отношений. Несмотря на его попытки сопротивляться, очарование тела его матери становится все более и более соблазнительным, что приводит к медленному нарастанию эротического напряжения, которое грозит выплеснуться в реальность. В тускло освещенном спортзале, где воздух наполняли звуки ворчания и лязг гантелей, Чанбин не замечал на себе пристального взгляда друга. Чан, был в самом разгаре своей тренировки, его бицепсы вздувались, когда он поднимал штангу вверх, но его глаза не отрывались от фигуры Со. Когда капли пота скатились с его подбородка, Чанбин с глухим стуком отпускал и поднимал штангу, его плечи опустились. Он смотрел в стену, не замечая приближающегося друга с озабоченным выражением на лице. — Эй, чувак, — выдохнул Бан, положив твердую руку на плечо Чанбина. — Ты в порядке? Ты был в отключке, как последний ублюдок. Лицо Со вспыхнуло, он крепче сжал полотенце, которым вытирал пот со лба. — Ничего страшного, — солгал он, пытаясь сохранить невозмутимый вид. — Давай, выкладывай, — настаивал Чан, его рука потянулась, чтобы сжать плечо Чанбина. — Ты был не в своей тарелке всю неделю. Вздохнув, Со, наконец, сдался и опустил полотенце, чтобы прикрыть лицо. — Это просто… Мама, — пробормотал он, его голос был приглушен тканью. — А что с ней? — Это просто… Я не могу… Я имею в виду, что рядом с ней чертовски тяжело находиться, — признался Чанбин, его голос слегка дрогнул. — Что ты имеешь в виду? Ты все еще в той ситуации мозгами? — Просто… она такая… такая… — Он замолчал, не в силах подобрать слова, чтобы объяснить то бурлящее море эмоций и желаний, которое охватывало его каждый раз, когда он видел Мию. Чан наклонился ближе, его горячее дыхание коснулось уха Чанбина. — Ты запал на свою маму, не так ли? — Прошептал он с ноткой озорства в голосе. Сердце Чанбина пропустило удар, а его член дернулся при упоминании. — Хен. — Однако он не осмелился признаться в этом. — Это сложно, — пробормотал он напряженным голосом. — Послушай, если ты так нервничаешь, тебе нужно потрахаться, — прямо сказал Чан. — Почему бы тебе не пойти сегодня с нами в клуб? Найди какую-нибудь цыпочку, с которой можно было бы выпустить пар. Поверь мне, это все прояснит. Идея побыть с кем-то еще, с кем угодно, чтобы снять напряжение, была заманчивой, но Чанбин не мог избавиться от ощущения, что это только усугубит ситуацию. В глубине души он знал, что его желания коренятся в неосязаемых фантазиях о теле его матери, ее мягких изгибах и женском очаровании, которые ни один незнакомец в клубе никогда не смог бы повторить. — Возможно, — уклончиво ответил Чанбин, вырываясь из объятий друга. — Я напишу тебе вечером. — Ладно, подумай об этом, — крикнул Чан ему вслед, когда Чанбин схватил свою спортивную сумку и направился в душ, после этого разговора он стал еще более противоречивым, чем когда-либо. Когда Чанбин вернулся домой, в доме было необычно тихо, и он заметил, что машины его матери Мии не было на подъездной дорожке. Его сердце бешено колотилось в груди, когда он думал о совете своего друга. Он больше не мог игнорировать искушение. Дрожащей рукой он быстро нацарапал записку для матери и оставил ее на кухонном столе. «Мама, я ушел гулять с Крисом. Вернусь поздно», — написал он, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно. Когда он вышел из дома, тяжесть принятого решения наполнила его смесью тревоги и возбуждения. Мысль о том, что он наконец-то попробует то, чего так долго жаждал, заставила его член пульсировать в предвкушении. В глубине души он понимал, что это неправильно, но желание было слишком сильным, чтобы сопротивляться. В тускло освещенном клубе басы отдавались в груди Чанбина, когда он потягивал свой напиток, пытаясь успокоить нервы. Прокуренный воздух был наполнен запахом пота и желания, а тела кружились на танцполе под светом стробоскопов. Крис и Чонин были заняты в баре, их смех сливался с какофонией вечеринки. Взгляд Чанбина блуждал по комнате, пытаясь отвлечься от собственных мыслей, когда он увидел ее — девушку которая могла бы сойти за близнеца Мии. Она соблазнительно покачивала бедрами, танцуя с группой друзей, и при виде ее что-то глубоко в нем всколыхнулось. — Ребята, мне нужно в туалет, — прокричал он сквозь музыку, его голос был едва слышен из-за шума. Крис кивнул, его глаза уже осматривали толпу в поисках следующей жертвы, не замечая влюбленных взглядов рядом. — Не торопись, — крикнул Чонин в ответ, не замечая выражения решимости на лице Чанбина. Он подошел к девушке, его сердце колотилось, как у дикого жеребца. Она подняла глаза, и их взгляды встретились, зрачки расширились от интереса. Он наклонился ближе, ощущая тепло дыхания у своего уха. — Привет, — сказал он хриплым от желания голосом. — Я не мог не заметить тебя с другого конца комнаты. Девушка хихикнула, и этот звук был музыкой для его ушей. — Это правда? — поддразнила она, и голос звучал как вызов. — Ты очень похожа на одну мою знакомую, — пробормотал он, не отрывая взгляда от ее полных губ. — Кого-то… особенного. Ее улыбка стала шире, и она облизнула губы, наслаждаясь сладостью момента. — Почему бы тебе не потанцевать со мной, и мы сможем узнать друг друга получше? Он кивнул, его член набух от перспективы наконец-то раствориться в теплых объятиях женского тела. Они двигались в такт, их бедра соприкасались в беззвучном ритме, который говорил об их общем желании. Пока они танцевали, мысли Чанбина становились все более туманными, его разум затуманивался алкоголем и пульсирующими басами. Он почувствовал, что его сдержанность улетучивается, и когда она прижалась к нему всем телом. Она повела его пробиралясь сквозь толпу людей, в более уединенную часть клуба. Бархатные диваны и темные углы шептали обещания запретного удовольствия, и Чанбин чувствовал, как его член напрягается в штанах, умоляя об освобождении. Он отвел ее в темный уголок, рука скользнула вниз, чтобы сжать попку, ощущая упругую округлость под облегающим платьем. — Я хочу тебя, — выдохнул он ей в ухо, голос был хриплым от вожделения. — Так возьми. Возьми меня, — простонала она, прижимаясь бедрами к его возбужденному члену. Их поцелуй был страстным, языки танцевали вместе, а руки исследовали тела друг друга. Он чувствовал, как ее затвердевшие соски прижимаются к его груди, а собственный член болезненно пульсировал. Когда они погрузились в бархатные объятия дивана, Чанбин не мог не думать о Мии, о ее тихих вздохах и о том, как она пахла розой и домом. Руки девушки потянулись к его молнии, и он понял, что вот-вот получит облегчение, которого так жаждал. Но когда она вытащила его толстый, пульсирующий член. — Я Кристин кстати. — это остановило его. Внезапный толчок реальности вырвал его из оцепенения, и он оттолкнул ее, прерывисто дыша. — Я не могу, — выдохнул он, его глаза расширились от паники. — Прости, я просто не могу этого сделать. Она посмотрела на него в замешательстве, ее рука все еще сжимала член. — Что не так? — спросила она, и в ее голосе слышалось замешательство и нотки раздражения. Но Чанбин стоял, его штаны все еще были расстегнуты, возбужденный член развевался в воздухе, как флаг капитуляции. — Прости, — повторил он, его голос был едва слышен. — Дело не в тебе, просто… Мне нужно идти. Кристин посмотрела на него со смесью смущения и голода в глазах, заметив, какую внутреннюю борьбу он ведет. Почувствовав его отчаяние, она обхватила его голову руками и прошептала: — Позволь мне быть той, кого ты хочешь. Я могу заменить ее на сегодня. Ее слова подействовали как толчек, он знал, что это неправильно, но его тело жаждало разрядки, которую она предлагала. Он зарычал от вожделения и разочарования, животное внутри него взяло верх, когда он поднял ее и отнес на ближайший диван, где мягкие подушки приветствовали их извивающиеся формы. Ее платье было поспешно задрано через голову, открывая ее обнаженную киску, блестевшую от предвкушения. Она нетерпеливо раздвинула ноги, у нее перехватило дыхание, когда он прошептал «Мия» ей в шею, его зубы коснулись ее нежной кожи. Она не протестовала, понимая его потребность, когда он расположился между ее бедер, его толстый, твердый член уперся в ее влажный вход. Одним мощным толчком он наполнил ее до краев, и каждое его движение повторяло имя женщины, которую он по-настоящему желал. С гортанным стоном Чанбин погрузился в Кристин, крепко зажмурившись, когда представил, зрелое тело под собой. Его член скользнул в ее тугую, влажную киску, и она ахнула от этого вторжения. Ее ноги обвились вокруг его талии, подталкивая глубже, пальцы впились в мускулистую спину, когда он ускорил темп. Каждый толчок вызывал в нем вспышку удовольствия, и он не мог удержаться, чтобы прошептать имя Мии в теплую, влажную шею Кристины. Слово «мама» вырвалось нечаянно, оговорка по Фрейду, которая повисла в воздухе, как грязный секрет. Тело Кристин напряглось, и он замер, распахнув глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. — Прости я. — прошептал Со. Но вместо ужаса или отвращения, которых он ожидал, она ухмыльнулась, и в ее взгляде промелькнуло озорство. — Давай, сынок, — прошептала она низким и соблазнительным голосом, — не сдерживайся. Ее слова были выражением согласия, извращенным приглашением продолжить его запретную фантазию. Она знала, что это неправильно, но острые ощущения от всего этого только усиливали возбуждение. Ее стенки сжались вокруг его члена, побуждая двигаться снова. Дрожащей рукой он потянулся вниз и сжал одну из ее упругих грудей, ощущая тяжесть плоти в своей ладони, сосок, набухающий под его большим пальцем. Он снова начал толкаться, его движения стали более резкими и беспорядочными, когда он потерялся в безумии своих темных желаний. — Мия, — пробормотал он, не в силах сопротивляться опьяняющему влечению своих недозволенных мыслей. Кристин откинулась назад и выгнулась всем телом, молча поощряя его взять ее, как если бы она была его матерью. Их тела двигались в ритмичном танце вожделения, пот стекал по их коже, когда они терлись друг о друга. Член Чанбина стал еще более твердым, его бедра дико задвигались, когда он стремился к неуловимому освобождению. — Мам, — снова простонал он, и на этот раз она застонала в ответ, ее возбуждение вышло из-под контроля. — Трахни меня, сынок, — промурлыкала она, подыгрывая извращенной игре. Он больше не мог сдерживаться. Последним мощным толчком он излился в нее, и слово «мама» эхом разнеслось по комнате, когда он кончил. Ее киска задрожала вокруг него, и она запрокинула голову, оргазм накрыл подобно волне. Они лежали, тяжело дыша и опустошенные, и реальность того, что он только что сделал, медленно возвращалась к нему. Чанбин вырвался из липких объятий их посткоитального блаженства, его грудь тяжело вздымалась, когда он посмотрел на Кристину. В ее глазах читалось удовлетворение и намек на что-то более глубокое. — Мне нужно идти, — пробормотал он, и его голос охрип от тяжести их общего секрета. Она кивнула, понимающая улыбка заиграла на ее губах, когда она провела ногтями по его спине. — Увидимся позже, — сказала она соблазнительным мурлыканьем. — Я готова быть твоей мамочкой. Он быстро оделся смеясь, мысли расплывались. Входя в помещение, где танцевали и пили люди он вообще не думал ни о чем. Когда он подошел к бару, то обнаружил, что Чонин развалился на стойке, потягивая пиво и выглядя довольно угрюмым. — Привет, как дела? — спросил Чанбин, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно. Чонин поднял взгляд и сделал глоток пива, прежде чем заговорить. — Просто ждал, когда Чанни хен выйдет из своей скорлупы. И обратит на меня внимание. Он кивнул в сторону танцпола, где Чан неловко покачивался в такт музыке, окруженный группой хихикающих девушек. — Я не знаю, в чем дело, но наверное я ему просто не нравлюсь. Да и он по девушкам. — сказал он с оттенком грусти в голосе. Чанбин сел рядом с ним и положил руку ему на плечо. — Дай этому дурачку время, чувак, — сказал он, на сердце у него было так же тяжело от собственного секрета. — Иногда любовь нужно немного подтолкнуть. — Ты так думаешь? — Младший посмотрел на него, в его глазах светилась надежда. С нежной улыбкой Чанбин кивнул. — Да. — Он встал, поправляя боксеры, которые все еще были липкими от следов его недавней выходки. — Я собираюсь уходить. Спасибо за компанию. Чонин кивнул, его взгляд задержался на удаляющейся спине Чанбина. — В любое время, хен. Дорога домой была размыта неоновыми огнями и пульсирующей музыкой, в его голове прокручивались события прошедшей ночи. Когда такси, наконец, въехало на подъездную дорожку к его дому, тишина пригородной улицы резко контрастировала с его мыслями. Выходя из машины, он не мог отделаться от ощущения, что в его жизни только что произошел очень крутой поворот. Когда он вошел, в доме было темно и тихо, единственным звуком было тихое тиканье старинных часов в прихожей. Он на цыпочках пошел к комнате, стараясь никого не разбудить. Сердце бешено заколотилось у него в груди. Но когда он добрался до своей комнаты, тишина стала оглушительной. Чанбин разделся, запах секса обволакивал его, как вторая кожа. Забираясь в постель, Со не мог не задаться вопросом, сможет ли он когда-нибудь смотреть на свою мать так же, как раньше. И все же, когда его рука нащупала член, который уже становился твердым при мысли о ней, он понял, что еще далек от этой болезненной одержимости. Его движения ускорились, напряжение снова возросло, когда он представил ее под собой, изгибы, молящие о прикосновении. Когда он кончил, привел себя в порядок, испытывая странную смесь облегчения и страха. Завтра будет новый день, и с ним ему придется скрывать свои самые темные желания от женщины, которая его вырастила. Но сейчас все, что он мог делать, это лежать с бешено колотящимся сердцем и вихрем грязных мыслей в голове, пока он медленно погружался в беспокойный сон.