Цвети, хризантема

- Хей, Сатору. Парень, мирно рисовавший эскизы к татуировкам на задних рядах аудитории, инстинктивно дернулся на звук. Черная гелиевая ручка потекла по листку, замазывая густыми чернилами рисунок остроугольного цветка. - Сугуру? Чего тебе? - татуировщик пожал руку своему одногруппнику, хоть каждое прикосновение к чужой коже отдавалось электрическими разрядами на кончиках пальцев. - Поехали, - он потащил за руку Сатору, чуть ли не роняя его на пол, - набьешь мне все таки татушку. Сатору, как бы не хотел не идти с другом, скинув все свои наброски в сумку, пошел с ним. В последнее время все рисунки сводились к методичному выведению одного и того же дурацкого цветка. Он ненавидел цветы. И не потому что любить их было по-женски или глупо, а потому что третий месяц подряд во всех его ранках, ссадинах, царапинах, из его болячек, разрезов, порезов, горла, в его желудке, легких, сердце, мозгу расцветают цветы. Чертовы хризантемы. Чертовые белые могильные хризантемы. Вся его комната пропитаны отвратительно острым и терпким запахом хризантем. Родители насмехаются над ним, воображая, что это специфические духи его девушки, а он складывается пополам над тетрадями, выхаркивая белые остроугольные лепестки. Долбанная болезнь-вымысел. Долбанный мир. долбанная любовь Сатору любит всем чертовым прогнившим сердцем, бесперебойно впитывающим цветковый яд, одного единственного человека. И не то чтобы безответно, просто неправильно. - Чего встал? Заходи. А Сугуру все равно. То ли бесчувственный, то ли как обычно особенный. На него не действует эта херня с неразделенной любовью. Годжо лишь ухмыляется, ему как всегда повезло. Он проходит в чужую, такую когда-то родную, квартиру. На обоях все еще висят их совместные фотки, счастливые и ненужные, комично втаптывающие чувства Сатору в грязь. Дебильная надпись, оставленная так же его рукой, над дверью. we will always be happy. - Как же смешно. Он раскладывает машинку для татуировок и все необходимые материалы. Как бы херово ему не было, Сатору будет отличным другом, раз не смог быть отличным парнем. Уж кто-то из них должен получить свое долго и счастливо если что. Сатору уже проебался и с долго ( спасибо цветы, спасибо господь), и со счастливо (спасибо им же). - Что бить будем? - Бесконечность, - Сугуру вытягивает худую руку перед ним. - Серьезно. почему? Более кринжовое ничего не придумал? - у Махито такая же. - Ты, блять, шутишь? Сатору разве что не кидает машинку в лицо парню. Они были вместе два херовых года. Может не всегда счастливо, может с проблемами, драками, ссорами. А закончили все появлением чертового, прости господи, Махито. Который параноидальный шизофреник с манией величия. Стерва и шлюха ( по мнению Сатору, но это не важно). - Так вот как ты его сильно любишь? Сугуру лишь неопределенно жмет плечами. - Не особо, - в итоге отвечает он. В груди Сатору клокочут не только чувства. Под действием бушующей ярости, гнева, недолюбви со взрывом в легком распускается новый бутон. - Сугуру, я тебя ненавижу. - Почему? - Потому что мне ты говорил о любви, а закончилось все дерьмово. Несмотря на стереотипность мнения, что ради любимого идешь на все, Сатору очень хочет быть эгоистом. Все рассказать этому недоумку. Как его разрывают чувства, как стебли перемешивают его органы в кашу, как он чертовым противоядием хлещет алкоголь. Страдание во имя ближнего. Все душевные метания Сатору прерывает один долбанный поступок, совершаемый Сугуру каждый раз. И он не предвещает ничего хорошего. Мягкие теплые губы касаются губ Сатору. Как давно он их не чувствовал? Теперь вся ласка, все чувства, весь Сугуру чертов Гето достаются лишь другому. Кого почему-то предпочли более нужными и лучше, нежели побитый временем Сатору. Все эти слова, всю горечь он выплёвывает вместе с кровью и проклятыми бело-красными лепестками под ноги Сугуру, разорвав ни к чему не обнадеживающий поцелуй. В груди словно колючая проволока, горящие обломки и битое стекло, а с губ срываются мягкие лепестки и едкая ругань. - Прощай. Вечером родители находят сына в ванне из белых хризантем с едкими пятнами крови. На сердце Сугуру распускается лилия...