Let You Down

Стук стакана звонко зазвенел в ушах. Горячий кофе спешно обжигает грудную клетку и желудок. Песочные глаза смотрят с прищуром и ехидной, но будто совсем натянутой, улыбкой. Голубые глаза в свою очередь смотрят в ответ скептически и немного смущенно, такие переглядки, несмотря на сложившуюся ситуацию с тремя студентами, выглядит довольно странно, потому что со стороны это казалось совсем по идиотски, словно между ними недомолвка. Но ведь она и вправду была, только со стороны Накахары, Дазай же вовсе не думал о том, что случилось ночью, будто всё так и должно было быть. Однако такую тишину соблюдать было слишком тяжко, но в то же время, и сказать было нечего, оставалось лишь смотреть друг на друга как идиоты и уже мнимое спокойствие уходило на последнее место в списке эмоций. Чуя думал, будто еще немного и он взорвётся, словно струна на гитаре натянутая до предела и его нервы, в том числе, были натянуты до предела. Кафе стало заполняться людьми, и бариста Осаму включился в работу, этот же самый Осаму так и не сказал ни слова, кроме сухого «приветствия». Удивительная способность делать вид, будто это не ты ночью в буквальном смысле присосался к человеку и совершенно нетактично ушёл, а на следующий день строить из себя невесть что. Концентрация и сосредоточенность сходили в полный ноль, и даже вторая кружка кофе не помогала в этой ситуации. Глаза Дазая то и дело скользили по столику, где сидели трое ребят, смотрел он так, словно Чуя убил его мать, другое сравнение просто на ум не приходило при ловли этих глаз на себе. Холодный и пустой, с долей разочарования, но если честно, то Накахара не терпила, скорее он бомба, если неправильно наступишь – конец тебе, дружок. И сейчас шатен наступил не то что неправильно, а вовсе специально нажимал на детонатор, будто ожидал какую-то несусветную реакцию. Возможно, было бы всё иначе, если бы не очевидные улыбки и радостные приветствия все две недели, что Чуя заходил в «Энджой» в смены Осаму. Человек он приятный, да и слог у него интересный, кривоватый, но интересный, определённо цепляет эта манера речи. Но отталкивает глупая улыбка и мнимая радость, словно в его планах и было взбесить 160 сантиметров агрессии. Агрессии, которая зачастую выливалась очень ярко и эмоционально для человека с ангельской внешностью и таким маленьким ростом для своих лет. Всё равнодушие в голубых глазах сменилось на раздражённость и злость, которая прямо таки и плескалась как синие языки пламени, словно подойдешь ближе, и тебя обожжёт или вовсе испепелит издалека. Если Дазай не сокращает расстояние между ними, то сейчас Накахара сам его устранит и сократит настолько сильно, что и кости сгорят дотла лишь от одной неведомо тёмной ауры. Кажется эту пассивную, переходящую в активную, агрессию заметил и рядом сидящий Рюноске, который отнюдь не удивлен, но озадачен. Самое время подключать самый скептический, одновременно жуткий до мурашек взгляд. И Чуя заметил эти покосившиеся в его сторону два чёрных глаза, словно бездна смотрит в твою душу, пытается выдрать её с корнем. Для рыжика это был самый нелюбимый взгляд. Накахара отвернулся к окну, полностью погружаясь в свои мысли окончательно выпадая из мира. Стал идти дождь, обволакивая панорамное стекло крупными каплями, совсем подстать настроению. С чего вообще Дазай взял, что Чуя по парням? А если он занят, в отношениях сейчас? Неужели Осаму не мог подумать о такой простой вещи. Ну, конечно же... Юичи. Кто как не он расскажет всё? Если так подумать, то можно было бы даже попробовать всю эту глупую затею, но это всё дико. Если посмотреть с одной стороны, то Чуе не хватало этого, не хватало этой любви, искрометных поцелуев в ночном парке и ему, возможно, хотелось бы согреваться зимним вечером в объятиях. Однако вспыльчивый характер и быстрая потеря интереса всегда опережала его, поэтому он чётко составил для себя границы: никаких отношений, только мимолётный секс, запрет на чувства. Неприятный осадок от прошлых отношений отпечатал именно такой шрам на его сердце. Казалось бы, прошло уже два года, почти три, ему уже стало действительно до лампочки. Но, всегда есть но. Он не любит, когда отношения заканчиваются, так как это был самый болезненный и пустой момент в жизни. Опустошает настолько, что хочется взвыть. Время дошло до своей коронной отметки, бар стал закрываться. Помимо Чуи и Рюноске здесь остались только Юичи и Осаму, которые готовились к окончательному уходу на сегодняшний день. - Я, блять, я просто не понимаю. Оно мне вообще для чего? Удовлетворение очередной потребности на гормональном фоне? - Ты о Дазае? – в бок Рю прилетел локоть. – Ау, понял я, буду тише. Видимо, он тебе понравился. - Именно о нем. И да, есть в нём что-то такое, что, ну, цепляет? Но блять, ты вообще видел его? Его либо дома бьют, либо этот хуй с ног до головы забит татушками. Хотя в такой ситуации, я бы продался за возможность потрогать такое татуированное тело. - Ты и сам татуированный. Да и вообще! В чём проблема? Хватай и беги. - Нет, понимаешь, это так странно, потому что мы знакомы то всего ничего. Но он уже успел засунуть свой язык в мой рот. - Ну, знаешь, чувства… СТОП, ЧТО? - Спокойно, да, это было вчера ночью, черт, мы встретились и выпили. - Тогда точно хватай и беги. Чувства и коннект между людьми может зародиться даже с первого взгляда, понимаешь? Если ты сидишь с этим человеком и понимаешь, что вот, это оно, то самое, забирай. Пойми, у чувств нет времени. - Я толком и не ощущаю, что это оно самое. Больше, кажется, что драпать от него надо. Да и он весь день делает вид, будто я всю его семью вырезал и сижу, глаза ему мозолю. - Поговорить, может, попробуешь? Сократи дистанцию первый. Если быть честным, то Рюноске сказал дельную вещь. Вдруг повезёт? Выцепить Осаму было не столь сложно, сколько начать диалог. Хотелось чего-то конструктивного, спокойного, но чёрт, это будет уже не Чуя, если не выпалит что-то в духе «ну и чё это за хуйня?». В ответ пара удивленных глаз и ехидная улыбка. Издевается, сволота. Он как знал, что нужно было послать всё куда подальше и скатиться домой, может даже поспать, но он выбрал несуразный диалог со шпалой в 181 сантиметр. В глазах уже размытая картинка и беспокойное биение сердца, даже можно сказать тревожность. Стало душно, и Накахара медленно стянул с себя рубашку, оставаясь в одной футболке под непонимающий /ох как понимающий и жаждущий/ взгляд Дазая, который буквально охуел от татуированной руки от запястья до локтя. Если признаться честно, то Осаму такому татуированному рыжему коротышке отдался бы без вопросов, но это Чуя. С Чуей легко и просто не получится. - Чуя, душка, о чём ты? - Не делай вид, что не понимаешь. Я о вчерашнем. - Что-то не так? - Для начала ответь. С чего ты решил, что мне понравится то, что ты сделал в парке? - Информационное агентство Юичи выдало случайное упоминание о вас, так и узнал. Но мне кажется, что ты был не против? В любом случае, если надо было, то оттолкнул бы, но ты этого не сделал, так ведь? - Допустим. Но черт, почему ты начал себя вести так, будто я твой злейший враг? Будто я твою семью вырезал. - Чуя, не всегда все должны начать плясать около тебя и любить до потери пульса после одного поцелуя, смекаешь? - Смекаю. - И, кхм, если будет сильно ныть рука, то попробуй растворимое обезболивающие средство, поможет лучше, чем таблетки. На этом, кажется, разговор окончен. По крайней мере, он не имел смысла продолжаться. Чуя коротко кивнул и понял. Сволота, заботиться ведь пытается со своими советами. Их общение уже начинало выходить за рамки «бариста и постоянный посетитель». Прошло с малым почти что 13 дней с их знакомства и черт, это действительно было мало, чтобы прямо сейчас кинуться друг другу в объятия. ***

Утро началось действительно мрачно.

Исконно октябрьское утро. Дождь, тоска и неистовое желание скрыться от этого мира к чертям. Рядом, под тёплым пледом, что-то зашевелилось, что-то очень тёплое, даже горячее. Это непонятное существо низким хриплым басом прошептало «доброе утро» и сильнее укрылось. Голова раскалывалась на две части, потребовалось около 10 минут, чтобы воссоздать события прошедшей ночи и понять своё местонахождение. Акутагава и Накахара прямо сейчас находились в квартире Чуи, быть точнее лежали в кровати рыжего и пытались оба встать, чтобы добраться до холодного стаканчика воды, дабы увлажнить до жути пересохшее горло. - Нихуя оно не доброе. Сколько мы вообще спали? - Кажется часа два. Квартира была пропитана промозглостью. Сыро и холодно. Приподнявшись, глаза прищурились, и послышался не менее удручающий вздох. На полу валялись раскиданные вещи, три пустых бутылок вина и кусок сыра. Странное сочетание предметов на полу, но вполне объяснимое их хуевому состоянию. Сейчас самое время закрыть, наконец, окно и одеться потеплее, ведь для Йокогамы началась непривычно холодная погода, градус на улице стал неожиданно снижаться до +2, вместо привычных +15. Как бы выразился Рюноске «ебливое аномальное похолодание», но сейчас у него застой артерий в голове, поэтому остаётся измученно хрипеть. Накахара под сиплые вопли поднялся с постели, попутно поднимая с пола толстовку, чтобы окончательно не продрогнуть. По пути на кухню подобрал бутылки и оставшийся кусок сыра, закинул всё в мусорное ведро и за многие месяцы включил кофе машину, что очень повезло, в его полках оказалась коробка с капсулами для неё. - Вставай, я кофе сделал. Только вот Рюноске не одобрил такой доброты и при первом же глотке плюнул содержимое назад в бокал. - Да ты ебнулся что-ли? У него же срок годности закончился. - Ну и что ты сейчас предлагаешь? Я на пары не пойду в таком состоянии, чтобы заскочить за кофе. - Да ты реально ебнулся, я тоже не пойду в таком расположении духа, но кофе выпить и расслабиться надо. - То есть ты предлагаешь, как два пропитых алкаша, пойти откисать в кофейню? Вот прям так? Будто два года бухали? Серьезный кивок и прищур. Ну, конечно же, как по-другому? Оба начали приводить себя в «ну сойдёт» вид. Помятые, с перегаром и опухшими глазами выползли из квартиры минут через 40. Сказать, что они выглядели дерьмово – ничего не сказать. Всё стало ещё хуже, когда Чуя увидел за стойкой Дазая. Кажется, этот переросток уже впахивает пятую смену подряд? Да, взяли в рабство, как ожидаемо. Взгляд у Осаму был насмешливый и удивленный, мол «Чуя, все хорошо? Ты на помойке ночевал?». Впрочем, да, Чуя сам понимал, что видок его не тянет на обложку журнала, а на криминальные вести в газете вполне. Хриплое «два американо» и попытка скрыться из этого мира. Оба присели за барную стойку и с дикой жаждой смотрели, как Дазай делает им кофе. Хотелось молчать абсолютно весь день, ведь состояние было такое, что просто «убейте, прошу». Рюноске заметил эту депрессивную ноту, ведь взгляд у Накахары стал дико потухшим и до жути пустым. - Ты пропустил прием один раз, а уже все так дерьмово. - Чувствую себя пиздец, если честно. Сил никаких нет. - Немногословно. Может, хотя бы немного поделишься? - Играешь во Френсиса? Рю, понимаешь… - затишье, сложно было выдавить из себя это, будто случится что-то. – Я каждый день лежу на кровати и думаю о том, чтобы хоть что-то сделать, но у меня даже слабо получается заставить себя просто встать. Просыпаюсь, иду курить, захожу сюда в надежде выпить нормальный кофе хотя бы раз в день. Думаю, когда же вся эта херня в моей жизни закончится, но понимаю, что никогда. Сплю, дай бог, 3 часа в сутки, от недосыпа выпиваю по несколько энергетиков в сутки, под утро прикрываю глаза и понимаю, что ничего я в жизни не добьюсь, никогда даже свободным не стану. Я словно в клетке. А следующий день остаётся неизменным. Институт-дом-музыка, всё как всегда. В наушниках играет «Je te laisserai des mots» Патрика Ватсона, стою около института и курю, никого нет, занятия давно начались, поэтому смотрю на яркие вывески на фоне серых домов. Этого ли я хотел? Точно нет. Я заебался. Кажется, Рюноске точно не ожидал услышать такую грустную тираду, ведь обычно Чуя впрямь не настолько многословен. Информация знакомая, но преподнесена была именно в той манере, которая нужна для понятия того, что Чуе реально сейчас хуёво. Что его сейчас держит от того, чтобы сорваться – неизвестно. Но радует, что отметка не достигла той самой точки «критично». Дазай же в свою очередь нашёл почву для размышления. Он любил анализировать происходящее вокруг, словно хоть какая-то отдушина и любил смеяться, когда люди начинали говорить о том, как всё плохо, когда на деле у них действительно всё хорошо идёт. Но Накахара был что-то явно непонятное для него. Он словно совсем обычный. Просто может нервы шаткие, но прислушиваясь к его разговором, тому, что он говорит.… Становится до глухого страшно. Почему он не спит? Почему так много пьёт? Почему до ужаса бледный? Почему такие сильные синяки под глазами? Почему настолько апатичный и пессимистичный? Что за «стационар» в конце концов. Осаму действительно нашёл зерно для глубоких раздумий, но найдёт ли он вообще ответ на все свои вопросы? Чуя огромная и непонятная загадка, которая, казалось бы, имела уровень 100 и 1 одновременно. Кристально понятный и сложный как омут. Но к нему тянуло. Определенно тянуло до безумия, хотелось смотреть на него, в его глаза, в холодную пору обнимать так, чтобы кости трещали. Всё казалось таким, будто Накахара воплощение человека для любви, словно он создан для того, чтобы его любили. И Осаму хотелось сделать так, чтобы он был любим и нужен. *** - Останетесь на открытия бара? Сейчас подготовку начну, и придёт ещё один новый стажёр. - Не думаю, Чуя уже примерно часа два как спит за барной стойкой, ему бы проспаться, а тут он не сможет спать. - В любом случае пока вы дойдете до дома, он не перехочет спать? - Да вот велик шанс того, что не заснёт. - Он вообще не спит? - Ну, в теории спит, но можно считать, что нет. - Вот как… - Сейчас вызову такси, может, повезёт и он всё-таки вырубится, когда закину его домой. Поможешь донести тогда его до машины, чтобы не будить? - Да, конечно, всё равно час в запасе до открытия есть. И всё это казалось так чертовски правильно, что до одури начало греть сердце. Сейчас только я для тебя, а ты для меня.