Искусство сарказма

Ванда Уилсон сидела за столом в университетской столовой, развалившись на стуле так, что это выглядело почти как протест против мира. Она лениво ковырялась в салате, который был больше похож на эксперимент по созданию нового вида оружия массового поражения. Прямо перед ней, слегка нервничая, сидел её старый добрый друг Питер — не супергерой, не мутант, просто Питер. Он был таким же нормальным, как и этот день. И, несмотря на то, что Ванда Уилсон была по уши погружена в жизнь, полную безумия и разрушений, Питер каким-то образом всегда был рядом. Может, именно потому, что на его лице всегда была добродушная, хоть и слегка растерянная улыбка. — Слушай, Ванда, — Питер осторожно поднёс вилку с салатом ко рту и тихо продолжил: — Ты правда думаешь, что в этом салате что-то подозрительное? Даже если в нём что-то радиактивное, может, оно даже полезно для здоровья… Ванда взглянула на него, подняв бровь. — Ты вообще слышишь, что несёшь? — она ткнула вилкой в тарелку. — Этот салат мог бы убить мутанта. И не потому что в нём есть овощи. Я, если честно, уже задумываюсь, не пора ли попросить чимичанг к каждому блюду в этом заведении. Питер усмехнулся, но тут же перевёл взгляд на что-то другое у неё за спиной. — Эй, Ванда, а ты знала, что у нас новенькая появилась? Петра Паркер, говорят, зовут. И, судя по её виду, она довольно... Ванда, не меняя позы, медленно повернула голову, чтобы посмотреть, о ком он говорит. В дверях столовой стояла Петра — аккуратная, как книжная героиня, с заплетённой в косу каштановой шевелюрой и теми самыми серьёзными очками. Она оглядывалась вокруг, видимо, не решаясь сразу сесть за какой-либо стол. Ещё бы — новенькая, никого не знает и ни в какую компанию ещё не влилась. Классика. Правильная, как все эти ботаники на курсе искусств, — подумала Ванда, снова рассматривая Петру. — Слишком правильная. — Ну, ты знаешь... — продолжил Питер, ухмыляясь, — милая. Ванду тут же стиснула вилкусв пальцах сильнее. Она быстро прервала его на полуслове: — Слушай, Питер. Скажешь ещё что-то вроде этого — и я заставлю тебя съесть этот салат. Причём весь. Питер рассмеялся, как будто не заметив её угрозы. Ему всегда удавалось оставаться таким простым и беззаботным, даже когда Ванда включала режим «серьёзности» на полную катушку. Он поднял руки в жесте капитуляции: — Окей-окей, не злись. Я просто пошутил. Хотя, знаешь, если ты так реагируешь на её упоминание, может, дело не только в том, что она «новенькая»? Ванда метнула в него взгляд, полный скрытой угрозы, но тут же снова посмотрела в сторону Петры, которая уже садилась за столик через несколько мест от них. Петра выложила свои учебники, аккуратно разложила перед собой обед — всё в ней казалось до ужаса... правильным. — Я просто не люблю новеньких, — сухо ответила Ванда, подперев подбородок рукой. — Все они такие скучные, идеальные. И, честно говоря, мне не хочется снова с кем-то возиться. Пусть она сидит и ест свой правильный обед. Без нас. Питер, который уже понимал намёки своей подруги лучше, чем она думала, хитро прищурился: — Ага, конечно. Ты же не против «правильных», да? Неужели дело не в том, что она вдруг показалась тебе... интересной? Ванда сделала глубокий вдох и медленно поставила вилку на стол. — Питер, если ты не заткнёшься, я вытолкаю тебя отсюда. И никакой суперспособности тебе не понадобится, чтобы вылететь отсюда как пуля. Питер притворно вздохнул, поднимая руки. — Окей, хорошо-хорошо. Я просто хотел узнать, пригласишь ли ты её за наш стол или нет... Но, кажется, ответ очевиден. Тем временем Петра, похоже, даже не замечала их взгляды. Она тихо сидела, погружённая в свои мысли, излучая ту самую уверенность, которая всегда так раздражала Ванду. — Знаешь что? Мы уходим, — неожиданно заявила Ванда, резко вставая с места и взяв свой поднос. — Хватит на сегодня этих тупых намёков. Питер не стал спорить, хотя его глаза сияли от удовольствия — он явно наслаждался ситуацией. Поднимаясь с места, он не мог сдержать последней попытки поддеть подругу: — Ладно, ладно. Но я думаю, тебе стоило бы с ней пообщаться. Просто чтобы убедиться, что ты прав... Ванда бросила на него взгляд, полный скрытой угрозы. — Последний раз, Питер. Последний. Когда они направились к выходу, Ванда ещё раз украдкой посмотрела в сторону Петры, но тут же отвела глаза, словно ничего не произошло. Вот черт, а он ведь прав. Но никому — ни слова.

***

Ванда шагала по коридорам университета с той характерной для неё походкой — уверенной и слегка дерзкой. Питер плёлся рядом, стараясь не отставать, хотя у него был вид человека, который в любой момент может задать очередной двусмысленный вопрос. — Ты же понимаешь, что я просто хотел помочь, — начал он с укором, разглядывая проходящих мимо студентов. — Не каждый день видишь, как тебя цепляет кто-то новенький. Ванда остановилась так резко, что Питер чуть не врезался в неё, едва удержав свой поднос. — Во-первых, — Ванда повернулась к нему, сверля его взглядом, — меня никто не «цепляет». Во-вторых, если ты продолжаешь развивать свои «гениальные» теории, то я лично возьму на себя задачу заставить тебя замолчать. Навсегда. Питер невозмутимо кивнул, видимо, привыкнув к её резким фразам. — Окей, окей, мисс Уилсон. Я понял. Никакой Петры Паркер. Ты просто не любишь новеньких, я уже слышал. Но... — он хитро прищурился, — почему тогда ты на неё пялишься? Это чистое научное любопытство или что-то ещё? — Научное любопытство, — резко ответила Ванда, продолжая идти по коридору. — Она слишком... правильная. Сам посмотри. И вообще, кто приходит в первый день в такой опрятной одежде? Она явно пришла из тех, кто ведёт лекции, а не слушает их. — То есть ты наблюдаешь за ней? — не отставал Питер, подмигивая. — Питер! — Ванда остановилась снова и сверкнула глазами на друга. — Давай так: если ты ещё хоть раз сделаешь подобный комментарий, я лично сброшу тебя со здания университета. Я всё ещё помню, где выход на крышу. Ясно? — Чрезвычайно, — ответил Питер с фальшивой серьёзностью, сдерживая смех. Они дошли до очередного зала, где Ванда намеревалась посидеть немного в одиночестве и расслабиться, если, конечно, Питер наконец оставит её в покое. Но тут произошло то, чего она меньше всего ожидала. — Ванда? — мягкий, но уверенный голос прозвучал со стороны. Она обернулась и увидела Петру Паркер, которая подходила к ним с учебником в руках и тем самым ослепительно правильным выражением лица. Петра остановилась в нескольких шагах от них и слегка улыбнулась. — Привет. Ты ведь Ванда Уилсон, да? Мы с тобой на одном курсе по современному искусству. Ванда на долю секунды растерялась, но быстро взяла себя в руки. Она не привыкла, когда к ней подходили первыми, особенно с такими «правильными» лицами. И уж точно не ожидала этого от Петры Паркер. — Ага, это я, — Ванда скрестила руки на груди, не делая ни малейшего шага в сторону вежливости. — В чём дело? Петра слегка наклонила голову в сторону и мягко продолжила: — Я просто хотела спросить, не могла бы ты мне помочь с проектом? Я видела твои работы, и они... впечатляющие. Впечатляющие? Ванда замерла, не веря своим ушам. Может, она издевается? — Впечатляющие? — переспросила Ванда с лёгкой насмешкой. — Ты уверена, что говоришь со мной? Я тот человек, который рисует как будто кистью на танке. Петра кивнула, серьёзность не покидала её лица. — Да, я говорю с тобой. Я думаю, что в твоих работах есть что-то уникальное... глубокое. Я, возможно, не понимаю всего, но мне интересно. В этот момент Питер, стоявший рядом и наблюдающий за происходящим, фыркнул, еле сдерживая смех. Ванда посмотрела на него, и он тотчас сделал вид, что его очень интересует текст на стене рядом с ними. — Ух ты, — медленно проговорила Ванда, пытаясь понять, шутит ли Петра. — Ты точно не ошиблась? Ладно, ладно, — она вздохнула и неожиданно для самой себя добавила: — Если тебе так хочется, можем как-нибудь обсудить это. Но без лишних церемоний, договорились? Петра чуть заметно улыбнулась. — Конечно. Спасибо, Ванда. — Да-да, — Ванда уже начинала терять терпение от всего этого обмена любезностями. — Просто не затягивай с этим «спасибо». — Хорошо, — Петра кивнула и, бросив последний взгляд на Ванду, пошла в другую сторону по коридору. Как только она отошла достаточно далеко, Питер наклонился к Ванде и шепнул: — «Глубокое», значит? Ты её точно не впечатлила? Ванда схватила его за воротник куртки и потянула вниз, чтобы их лица оказались на одном уровне: — Питер, ещё один комментарий — и ты сам окажешься в этом «глубоком». Понял? Он лишь улыбнулся и кивнул. — Понял. Но ты явно начинаешь проявлять к ней интерес. Ванда отпустила его и глубоко вздохнула, глядя, как Петра скрывается за углом. Внутри неё что-то ворочалось, раздражающее, но, возможно, и любопытное. Она никогда не позволяла себе такие мысли, особенно о ком-то вроде Петры. — Она просто новенькая, — прошептала она себе под нос, пытаясь подавить все эти странные ощущения. — Никаких чувств, никаких эмоций. Только искусство... И, может быть, немного сарказма.

***

Квартира Ванды была небольшой, но уютной — насколько вообще может быть уютным жилище того, кто предпочитает проводить дни в разборках с преступностью или размахивая кистью, как самурай мечом. Весь интерьер был предельно функционален: старый диван с подозрительными пятнами, телевизор, которому было больше лет, чем самой Ванде, и стойка для оружия в углу. Не говоря уж о граффити на стене, которое Ванда сделала сама, когда ей стало скучно. Единственная роскошь — окно в крыше. Это было её любимое место в квартире, но, разумеется, она никогда бы не призналась в этом даже самой себе. Именно туда Ванда залезала каждый раз, когда ей хотелось быть наедине со своими мыслями. На этот раз было не исключение. Скинув ботинки прямо у входа, Ванда быстро поднялась на чердак через люк, который открывала только для особых случаев. И этот момент, когда она пыталась выкинуть из головы сегодняшнюю встречу с Петрой, казался особенно подходящим. Она уселась на привычное место — у края окна, ногами вперёд, балансируя как акробат на узкой полоске. Перед глазами раскинулся вид на крыши города, и где-то вдали мигал свет большого мегаполиса, который жил своей отдельной, чужой для Ванды, жизнью. Искусство для лохов, да? — промелькнула мысль, когда она вытащила из внутреннего кармана своего рваного пальто небольшой блокнот и карандаш. Её пальцы автоматически начали чертить по бумаге линии, создавая что-то хаотичное и абстрактное, пока сама Ванда погружалась в свои мысли. Зачем я согласилась помочь этой Паркер? — Ванда прищурилась, проводя резкую линию вдоль страницы. — Вроде бы она просто ещё одна ботаничка с идеальными манерами и чёртовыми учебниками. А я? Я вообще кто? Человек, который «творит» с оружием и дерётся по углам города. Ну уж точно не кто-то, кто разбирается в глубоком искусстве. Её руки продолжали рисовать, а мысли скользили по воспоминаниям сегодняшнего дня. Та серьёзность, с которой Петра говорила о её работах, странным образом запала в голову. Впечатляющая? Она? Ванда Уилсон? Это прозвучало почти как шутка, но Петра говорила серьёзно. И это немного выбивало Ванду из привычного циничного ритма. Она посмотрела на набросок. Чёрные резкие линии, хаотичные и переплетённые, создавали что-то, что могло напоминать городские тени. Абстракция, в которой можно было увидеть как разрушение, так и рождение чего-то нового. — Искусство для лохов, — пробормотала она вслух, быстро закрывая блокнот и пряча его обратно в карман. — И я просто один из них, наверное. Небо темнело, вечер укрывал город в своих сумерках. Ванда часто оставалась здесь до ночи, рисуя, чтобы отвлечься от всех этих бесконечных дней, битв и борьбы. Это было её собственное, скрытое пространство, где никто не мог увидеть её настоящую — ту, которая не только била врагов, но и создавала. Но сегодня её искусственное уединение не помогало. Мысли о Петре, словно назойливые мухи, никак не давали покоя. Её серьёзное лицо, уверенный голос и эта дурацкая правильность — всё это вертелось в голове, как странный, нежеланный вихрь. Ванда вздохнула и посмотрела на звёзды, которые едва мерцали в густом городском воздухе. А вдруг она не такая правильная, как кажется? — мелькнула мысль. — Может, она... тоже скрывает что-то. Как я? Ещё несколько минут она пыталась забыться, рисуя что-то бессмысленное в своём блокноте, но это не приносило никакого облегчения. В конце концов, Ванда медленно поднялась и вернулась в свою квартиру. Она кинула блокнот на стол и плюхнулась на диван, стянув с себя толстовку и бросив её в угол. На полу остались её старые кроссовки, а под потолком всё ещё висели плакаты из детства, которые она никогда не снимала. Глаза Ванды автоматически потянулись к телевизору, на который она нажав пультом, не глядя. Экран засветился, и на нём тут же появилась передача про гонки, какая-то документалка про Макса Ферстаппена. Машины ревели, неслась сумасшедшая динамика, но для Ванды это было лишь фоном — привычным, шумным и лишённым смысла. То, что нужно, чтобы не думать. Она зарылась головой в подушку, вслушиваясь в звуки ревущих моторов, и усталость медленно начала брать своё. Ванда закрыла глаза, чувствуя, как шум телевизора убаюкивает её. Искусство для лохов, — пробормотала она в последний раз, и эта мысль растворилась в шуме гонок, уводя её в сон.